И что Томанов дал Конашу, не спросясь, часть их оборудования — два анализатора и десяток маячков-маркеров, попросив проверить площадку.
И что тело Конаша со следами пыток было случайно обнаружено местными рыбаками в реке Неккар, неподалеку от места где она сливается с Рейном.
И что в горле у несчастного заместителя отдела комиссий обнаружили корпус от одного из маячков, в который была вложена записка с единственным словом: "Danke"...
— Мало того, что из-за вашей глупости погиб страшной смертью замечательный человек! Так вы еще пустили насмарку всю работу, которую мы до этого делали!.. Вы нас полностью раскрыли, понимаете? — Ит смотрел на Томанова так, что выдержать этот взгляд было просто невозможно. — Они теперь знают все. Вообще все — от того, какую аппаратуру мы за это время создали, до того, кто мы такие!
— Федор Васильевич... — Скрипач подошел к Томанову, оперся руками на стол. — Давайте я вам просто принесу из сейфа пистолет, и вы нас шлепнете прямо тут, не отходя от рабочего места, а? Как вам идея? Это будет проще, чем...
Ит зажмурился, потряс головой.
— От меня, между прочим, требуют отчеты о работе. — Томанов говорил тихо, еле слышно. — У меня тоже есть начальство. А результатов с последнего... с последней вашей... поездки, как не было так и нет. Что я должен постоянно вас прикрывать, выходит?
— Выслужиться, значит, решили, — презрительно процедил Скрипач. — На чужом... в рай въехать — на наших с Робертой разработках. Отлично. Просто отлично. Браво!
— Я не думал, что все так получится, — бесстрастно ответил Томанов. — В мыслях не было. Это случайность.
— А у нас спросить хотя бы разрешения на использование того, что вам не принадлежит, мысли тоже не возникло? — поинтересовался Ит.
— Вам принадлежит? — окрысился Томанов. — Да будет вам известно, что тут, в институте, вы находитесь только моей милостью, и ничем больше! Что я уже незнамо сколько времени поддерживаю эти ваши бредовые разработки! Что если бы не я, вас бы выперли отсюда в момент!.. Что...
— Все, рыжий, пойдем, — попросил Ит, вставая. — Делать тут больше нечего.
— Раз так, мы завтра уберемся. — Скрипач тоже встал, твердо взял Ита под локоть. — Вам, правда, придется какое-то время потерпеть у себя Ири, но не волнуйтесь, на то, чтобы оплатить сиделок и врача, у нас денег хватит. А дальше посмотрим. Плохо только то, что из страны нас теперь вашими стараниями не выпустят ни под каким видом — сами знаете, "Транзит" практически везде, и я больше чем уверен, что таможни у него давным-давно куплены.
Они вышли.
Томанов, проводив их взглядом, сгорбился и опустил голову на руки.
* * *
— Ну давай... Ит, давай, тихонечко...
— Скрипач, камфару набирать?
— Ит? Подколоть тебя?
— Не надо... — Ит говорил с трудом, для того, чтобы вдохнуть перед тем, чтобы что-то сказать, требовалось немалое усилие — но приступ уже проходил, и он это чувствовал. — Отпустило вроде...
— Может, перед окном посидишь? — предложил Скрипач. — Все дышать полегче будет.
— Дождь...
— Ну и черт с ним. Ты и так весь мокрый. — Скрипач подтащил стул к окну, открыл его, помог пересесть на стул Иту. — Сполоснуться так или иначе придется. Получше?
— Ага, спасибо... — Ит тяжело оперся о подоконник. — Сейчас, ребята, пять минут...
На полу стояли две раскрытые сумки, куда они спешно складывали вещи, благо их было немного. Роберта возилась с книгами — часть из них предстояло вернуть в местную библиотеку, а другую часть брали с собой, срок их сдачи еще не вышел.
— Куда вы пойдете? — с тревогой спросила она, когда со сборами было практически покончено.
— Не знаю, — печально ответил Скрипач. — Снимем что-нибудь, наверное. Нам не привыкать.
— А я?..
— А вас есть кому защитить, — усмехнулся Скрипач. — Обратитесь завтра в МИД и в Ространс. Помогут, увидите. И проследите за Ири...
Роберта тяжело вздохнула. Подошла к Иту, стала рядом с ним и, повинуясь какому-то женскому наитию, ласково погладила по спине. Ит дышал тяжело, с хрипом, грудная клетка до сих пор ходила ходуном. Ольшанская положила руки ему на плечи и стала неторопливо массировать — она не раз видела, как это делает Скрипач, и знала, что это неплохо помогает побыстрее прийти в себя.
— Спасибо, Берта. — Голос Ита звучал слабо, но он больше не задыхался. — Что бы мы без вас делали...
— Не знаю, — печально сказала она. — Справлялись же вы до меня как-то.
В дверь постучали. Скрипач мрачно поглядел на Ольшанскую, та ответила беспомощным недоуменным взглядом.
— Входите, Федор Васильевич, — пригласил Скрипач. — Не заперто.
Томанов прошел в комнату и растерянно остановился у входа. В руках он держал объемный бумажный пакет из гастронома, а подмышкой — какой-то газетный сверток.
— Что вы делаете? — недоуменно спросил он.
— А вы не видите? — неприязненно отозвался Скрипач. — Собираем вещи.
— Зачем?..
— Если мы правильно вас поняли, завтра помещение должно быть свободно. — Ит с трудом повернулся на стуле и глянул на Томанова, да так, что тот непроизвольно отступил назад. — В восемь утра нас тут не будет.
— Слушайте, прекратите этот спектакль! — Федор Васильевич гневно посмотрел сначала на Скрипача, а затем на Ита. — Ну я погорячился, был не прав, признаю. И то, что глупость сделал, тоже признаю, если от этого кому-то легче. Вы это хотели услышать?
Скрипач пожал плечами.
— Хорошо, черт возьми! Я могу повторить — сделал глупость, ужасную глупость, да, да, да! Хотел выслужиться, хотел чужими руками жар из печи, хотел, чтобы как лучше, а получилась такая вот дрянь! — На Томанова в этот момент было жалко смотреть.
Ит нахмурился, поднял глаза, вопросительно посмотрел на Ольшанскую. Та, не убирая руки с его плеча, еле заметно подмигнула.
— Видимо, переезд откладывается? — поинтересовалась она.
— О каком переезде вообще речь, я не понимаю?! — Томанов поискал глазами, куда бы сесть, не нашел, решительно сунул Скрипачу в руки пакет и сверток, и отправился на кухню. Вернулся с табуреткой, водрузил ее посреди комнаты, сел. — Вы чокнулись на троих из-за обилия работы?
— Мы — нет, — отрицательно покачал головой Скрипач. — Вы — видимо, да. От безделья.
— Ит, у вас что, приступ был, что ли? — дошло до Томанова.
Ит кивнул. Выглядел он ужасно — бледный, мокрый от пота, под глазами траурные тени. Он до сих пор слабо вздрагивал при каждом вдохе.
— Сейчас схожу за врачом, — Томанов поднялся. — Пусть посмотрит.
— Незачем, — отмахнулся Скрипач. — Сами справились. Ит, пойди, ополоснись. Только воду горячую не делай и дверь не закрывай.
— Я с ним схожу. — Ольшанская встала, помогла подняться Иту. — Не надо в таком состоянии в одиночку, еще упадет...
— Но... — Томанов проводил их недоуменным взглядом. Роберта, уже стоя на пороге комнаты, повернулась к нему.
— Что — "но"? — невозмутимо спросила она. — Поверьте, ничего нового я там не увижу.
Вскоре в ванной зашумела вода.
— Вы что... — Томанов округлившимися глазами смотрел на Скрипача. — Вы с ней... спите?! Оба?!
— А это запрещено каким-то законом? — невозмутимо спросил тот. Положил пакет и сверток на край стола. — Да, если вам так важно. Иногда. Очень редко — никто из нас не фанат этого процесса, да и времени нет.
Томанов покачал головой.
— Ну и дела, — пробормотал он.
— Знаете, никаких особенных "дел" я в этом не вижу. Ит, как честный человек, первым делом позвал ее замуж, между прочим. Она отказала, — пояснил он. — Так что... в некотором смысле необременительный производственный роман, если вам угодно. Без обязательств.
— Н-да... — протянул Федор Васильевич. — Кто бы мог подумать...
— Кому надо, тот подумал, — Скрипачу тема явно надоела. — Пока их нет, объясните лучше, зачем вы сейчас-то пришли?
— Да вот... Конаша хотел помянуть. — Томанов кивнул на пакеты. — Извиниться, опять же. Скрипач, вы правы, я сделал глупость. Я действительно думал, что та площадка... ну, может дать какой-то иной результат.
— Теория стационарного портала, согласно которой в гексе будет действующим только один узел, не работает, мы это уже доказали. И то, что выходом может являться любая точка гекса, тоже доказали, — Скрипач дернул плечом. — И то, каким образом можно заставить гекс работать, тоже... И теперь все, считай, коту под хвост!
— Только не начинайте сначала, — попросил Федор Васильевич. Развернул газету — в свертке оказалась бутылка водки. — У вас стаканы есть?
— Разве что у Берты. Сейчас схожу, посмотрю.
— Ага... а я пока что тут эти всякие... печки-лавочки достану. — Федор Васильевич проворно сгреб со стола остававшиеся там бумаги, переложил на кровать и принялся вытаскивать из пакета какие-то кульки и коробочки.
* * *
Вернувшийся из ванны Ит тут же лег. Он отлично знал: если после приступа не полежать хотя бы полчаса, можно запросто схлопотать повторный. Спать ему не хотелось, но лежать было необходимо. Роберта принесла ему чашку холодного чая, Скрипач сунул в руку таблетку анальгина и спросил:
— Водку будешь?
— Ну, если Федор Васильевич сказал правду, то, думаю, это ничего не изменит, — пожал плечами Ит.
— Какую правду?
— Что мне жить полгода, как сказали врачи. — Ит разжевал таблетку, поморщился, поспешно запил ее чаем. — Не знаю, правы они или нет...
— Думаю, если немного, то можно. — Томанов разливал водку по принесенным от Роберты стаканам. — Я еще раз прошу простить меня... за то, что совершил ошибку.
— Это все равно ничего не изменит. — Ит взял переданный Робертой стакан, понюхал, поморщился. — Рыжий, налей еще чая, хоть запить это чем-то...
— Вы не пьете? — поинтересовался Томанов.
— Практически не пьем, только если есть необходимость, — мрачно ответил Скрипач.
— Почему?
— А зачем? — удивился Ит. — Нет, бывает так, что по работе требуется, но чтобы дома и по собственной воле — очень редко.
— Когда Фэб умер, мы пили, — медленно проговорил Скрипач. — Впервые за, кажется... три года. Но тогда не пить было просто невозможно. Или пить, или в петлю.
— Ясно. Ладно, давайте выпьем за Сашу Конаша, да будет пухом ему земля. — Федор Васильевич встал, Скрипач и Роберта поднялись следом. Ит, секунду помедлив, сел. — Сашенька, друг мой, прости меня, что так получилось. Где бы ты сейчас ни был, услышь мои слова — я виноват перед тобой, и я очень сильно прошу у тебя сейчас прощения. Спасибо за то, что ты был с нами. Ты прожил славную жизнь... которая оборвалась так нелепо и страшно. Прости еще раз. И спасибо тебе — еще раз.
— Спасибо, — эхом отозвался Ит.
Выпили.
Томанов потянулся за хлебом, Ит поспешно запил водку чаем, Скрипач подхватил с тарелки ломтик крупно нарезанного сала. Ольшанская взяла с другой тарелки кусок соленого огурца и принялась меланхолично жевать.
— У меня вопрос, — проговорила она задумчиво. — Что делать дальше? Через границу ребят, как я понимаю, теперь не пропустят?
— В принципе можно отводить глаза таможенникам или идти в личинах, — неуверенно предложил Скрипач. — Но... Ит, согласись, ты не в том состоянии, чтобы морочить голову личиной всем подряд по месяцу, а то и больше.
Ит кивнул.
— Так и есть, — признался он. — Сутки, двое, трое... Но месяц? Это нереально. Форма сама по себе неплохая, а вот голова...
— Что врачи вам сказали? — Роберта повернулась к Томанову.
— Ну, в общем, он обследовался, за результатами не пришел, а мне потом из поликлиники позвонили, — принялся объяснять Федор Васильевич. — Киста уже не одна, их три, и...
— Вот даже как, — задумчиво сказал Ит. — То-то я думал, с какой радости в обмороки валюсь.
— Часто? — насторожился Томанов.
— Да не очень, но было раза три или четыре. Когда сильно уставал, — признался Ит. — Значит, личины в любом случае отпадают. Равно как и метаморфоза. Ее поддерживать — тоже энергозатрата, причем существенная. Надо придумать что-то другое...
— Но хотя бы на сутки вы сможете это все задействовать? — вдруг спросил Томанов.
— Говорю же — сутки, а то и двое, — ответил ему Ит. — К чему вы это?..
— Есть одна мысль. Правда, небезопасно, но других вариантов я не вижу, — вздохнул тот.
— Выкладывайте.
— Вам не обязательно переходить границу. Вы можете, допустим, доходить с колонной до какого-то места, потом... я смотрел обе точки, и...
— Какие обе точки? — не понял Скрипач.
— Давайте я объясню по порядку. После нашего... эээ... разговора я зашел к Ири.
Ит со Скрипачом переглянулись.
— Мы поговорили, и он объяснил, что теоретически можно использовать для активации не весь гекс, а только две противофазы и узел. Одна площадка у нас в доступе, вторая — легкодоступна.
— Это какая же? — ехидно спросила Ольшанская.
— В Черном море. И одна — труднодоступна. Та, которая в Ливии.
— И что? — Ит начал понимать, к чему ведет Томанов.
— Собственно, главная трудность заключается в ливийской точке.
— Федор Васильевич, вы понимаете, что теперь на каждой точке нас будут ждать? — в лоб спросил Скрипач. — Да, мы можем пройти эти места в ускоренном режиме, в личинах, в чем угодно. Это так. Но — они великолепно осведомлены обо всем, что знал покойный Александр. Начиная с того, откуда взялся Ит, и заканчивая тем, как мы работаем, что делаем и что собой представляем.
— Вы думаете, он рассказал?..
— А вы бы не рассказали, если бы вам вырвали все ногти на обеих руках, прижгли... Берта, не слушайте, пожалуйста, — попросил он.
— Ну вот еще, — дернула плечом в ответ Ольшанская.
— Ладно. Сожгли участок паха паяльником, вырезали на спине пятиконечную звезду и...
Он не договорил, махнул рукой и отвернулся.
— Он все рассказал, — кивнул Ит. — А что не рассказал — рассказали приборы, которые при нем были. Маркеры я собирал, основываясь на наших технологиях, и при этом используя ваши так, как это было доступно. Ничего подобного маячкам у вас просто не существует. Равно как и анализаторы... Федор Васильевич, поймите, они теперь знают, чего ожидать, а я... я слишком устал и слишком плохо себя чувствую, чтобы продолжать играть с ними в догонялки и прятки так, как того требуют изменившиеся обстоятельства.
Томанов молчал. Снова налил всем водки (Ит попытался было возразить, но махнул рукой и позволил плеснуть себе немного на дно стакана).
— В общем, идея простая. С одной колонной вы по дамбе доходите до точки, потом до таможни... может быть, это надо получше обдумать, но мне кажется, что на небольшой лодке вполне можно пройти границу...
— Можно, — согласился Скрипач. — И это не трудно. Пожалуй, вы сейчас озвучили последний возможный вариант. Нам придется делать именно так, как вы сейчас сказали. Но — как обратно? Вся Ливия займет у нас меньше суток. Перейти границу, дойти до берега, проскочить до точки, забросить на нее оба камня, вернуться... вот это уже затык. Куда возвращаться? Домой-то как? Колонна простоит там не меньше недели. И нам что? Куковать все это время на дамбе?
