У меня стал складываться тактический план.
— Йорген, — я водил стилом по планшету, — на два часа у нас имеется котельная: помещение без замороченных планов, там можно спрятать группу на время.
Тот кивнул, хотя я предпочел бы конструктивный спор.
— Далее, — я поджал губы, — на одиннадцать часов — холм с пулеметчиком: он вроде пуляет в тех, кто пуляет в Сеньку. Значит, с ним можно договориться. Это мы с тобой проверим... Дальше... Стрелки идут с севера... там бои... будем надеяться, что это периферический конфликт... Башня никому на хрен не нужна... Да и Сенька тоже...
— А чего он себе на хутор придурка подселил? — возмутился Йорген.
— Вот и узнаем, — с умным видом ответил я. — Значит, так...
Йорген поглядел на меня с нескрываемым интересом.
— Выдвигаемся к котельной, — продолжил я, — полковник и Азиз прикрывают тыл, вы с Сибиллой — фланги.
— Ну... — протянул Йорген, так же, как и я, делая умное лицо. — Давай так... там разберемся...
Сердце мое учащенно стучало в груди... Я боялся, как бы его стук не выдал нашего передвижения... Я повторял мысленно, что это просто работа — обыкновенная работа, при которой надо проявить максимум внимания, терпения и аккуратности...
Мы стали спускаться, придерживаясь правой стороны. Я приказал набросить маскхалаты и попоны на верблюдов.
Я дал указания группе двигаться к забору, а затем, проникнув на территорию, ждать нас с Йоргеном под прикрытием котельной.
Передав Сибилле наших верблюдов, мы с Йоргеном поползли к холмику, ожидая выстрелов и немного нервничая...
Я отключил функции коммуникатора в своем КПК, только рация в шлеме работала на прием ближайших волн, да и то на уровне комариного писка.
Мы с Йоргеном ползли словно два ужа — тихонько, стараясь держаться между бочками и предполагаемым стрелком... В рот и нос лезла пыль, кислородные маски были сняты, чтобы не мешались... А инфрасканеры не показывали впереди ничего. Оно и понятно было: человек, сидящий с пулеметом на холме, не хочет быть на виду.
Я старался чувствовать рельеф каждым сантиметром своего тела и конечностей, но Йоргену это удавалось в разы лучше, чем мне: иногда он в своем камуфляже напоминал просто игру света и тени на складках поверхности земли и песков.
— Руки вверх! — услышал я внезапный окрик в шлемофоне.
— Уже! — крикнул я. — Вольные Охотники Марса и люди с Земли проходили мимо... Вы нас не застрелите, дяденька?
— Оба-на, как смешно, — ответил голос с холма.
— Паладин? — спросил я громко.
— Ну а что я, на человека похож? Сержант тридцать второго марсианского батальона космического десанта.
— Позывной "Ящер"? — снова спросил я.
— Вам-то, на, какое дело?
— Смело ты эфир юзаешь, парень.
— А мне похрен, — залихватски сплюнул десантник, — они ко мне близко не дотянутся, а точку — один хрен, засекли уже.
— А если ракетчики?
— А у меня детектор есть!
Тут я разглядел неровное подрагивание среди камней и бликов металлических бочек: это был человек в голографическом песчаном камуфляже. Дорогая штука! Узор голограммы насекается лазером каким-то хитрым манером, прямо на бронепластинах комбеза, которые состоят из сверхпрочного пластика с титановой подложкой. Правда, со временем стирается, но штука интересная и нужная.
— Я вас еще метров с пятисот засек! — торжествующе крикнул паладин. Голос у него был молодой, звонкий, почти мальчишеский — с Земли таких давно не присылают, марсианин, наверное.
— Чего же ты не стрелял? — поинтересовался я, поднимаясь с земли во весь рост.
Йорген продолжал лежать.
— С базы сообщили, что мне в тыл выйдет группа туристов, да и на душманов вы не похожи: они бы еще с пригорка ракету запустили, а у меня детектор, на.
— Ну, — развел я руками в комедийном восхищении, — как говаривали ваши предки, ситуация под контролем!
— А ты откуда такой умный? Курить есть?
— Я из долины Маринера, — ответил я, подойдя поближе и протягивая ему свою пачку сигарет "Красная Планета".
— Эко тебя занесло-то, братишка, — присвистнул он.
Наконец я разглядел его в тусклом красноватом отсвете дифракционного ночного сияния: из-под хищного скоса козырька десантного шлема на меня глядело почти детское лицо с веснушками и небольшим родимым пятном на левой щеке, по форме напоминающим не то подкову, не то полумесяц. Глаза были светлые и блестели в прищуре с юношеским нахальством. Нос нагло курносился.
— Это не меня занесло, — ответил я, слегка улыбнувшись, — это отдыхающих понесло, а я на службе, как видишь.
— Ну понятно, — кивнул он, нахмурясь для солидности. — У вас прикол такой: нынче здесь — завтра там.
— А вы из казарм не вылазите, — парировал я.
— Работа такая, — как-то очень по-взрослому устало сказал он.
— Что тут у вас? — поинтересовался я.
— Ликвидация банды, — лаконично ответил он.
— Там, в башне, заперли моего друга. — Я тоже прикурил от вольфрамового элемента, стараясь держать сигарету зажженным концом внутри ладони. — И он из Охотников — мой друг.
— Слышал я, — ответил он. — Ща, наши подойдут...
— Слушай, парень. — Йорген наконец-то поднялся, озираясь по сторонам. — Ваши пока подойдут, свист на горе раком встанет, у них, видать, там тоже есть чем заняться, — может, ты нас прикроешь из пулемета своего красивого?
— Да ну вас на хрен, — услышали мы в ответ. — Они тут лезут со всех щелей, а боекомплект я не рожаю, что вам — подождать влом?
— Мы аккуратненько... — попытался я оправдаться.
— Ага, — он скептически кивнул, — видали мы тут аккуратных: у наших потери — четверо за сутки, а эти прут и прут...
Он тоже держал сигарету в зажатом кулаке, огоньком внутрь. Я знал, что каста паладинов всегда отличалась упрямством и некой религиозной верой в так называемые приказы. Я знал, что приказы — штука важная: сам их отдавал и злился, если не выполнялись, но по ситуации зачастую виднее, а главное — целесообразнее.
— Ладно, — махнул я рукой. — Йорген, вы тут пока потусуйтесь, а я сгоняю к нашим, в котельную их пристрою. Хорошо? А если вдруг придет подкрепление — ты мне сразу свистни...
— Нет, давай я с тобой... — начал было Йорген.
— Ты без меня не можешь уже? — насмешливо спросил я. — А потом, ты тут мне нужнее, да и "Ящера" прикрой, если что...
— Да я без тебя жил и еще сто лет... — возмущенно начал Йорген, но я его уже не слушал.
Я, пригнувшись, стал передвигаться вдоль забора с кольцами колючей проволоки, висевшей на стальных проводах с фарфоровыми изоляторами. На некоторых столбах попадались выцветшие таблички с черепом, в который била зигзагообразная молния, и надписью: "Внимание! Напряжение, опасное для жизни — 380V".
А возле прорехи в ржавых кустах из проволоки, куда я так стремился, виднелась другая табличка, которая смотрелась уже неактуально: "Объект стратегического значения проекта "Терра-2", охраняется армейскими спецподразделениями".
Если кем и охранялась сейчас эта территория, то уж явно не военными, а в лучшем случае не добрыми церберами...
Добежав, пригибаясь, до прорехи в изгороди, я проник на территорию климатической установки. Она действительно напоминала небольшой городок или крупную заводскую территорию с парочкой площадей, напротив одной из которых окопался "Ящер", со своими улицами, переулками, подворотнями.
Прямо передо мной лежали выходящие из ближайшего трехэтажного корпуса поржавевшие рельсы заводской узкоколейки, на которых, грузно покосившись, стоял разобранный почти до каркаса тепловоз.
К кисловато-затхлому воздуху примешивался застоявшийся аромат креозота и засохшего мазута. Еще пахло ржавчиной и пылью.
Я проскользнул между тепловозом и ржавыми контейнерами и прижался спиной к углу соседнего корпуса, окна которого начинались на уровне третьего этажа, почти под самой крышей, и пестрели выбитыми осколками стекол, покрытых рыжеватой пылью.
Оглядевшись по сторонам, я вынул неизменного своего помощника: щуп с видеокамерой, — и некоторое время изучал в экранчик КПК пространство за углом корпуса. Затем прошмыгнул за угол, стараясь держаться под прикрытием мусорных баков.
Вот такими короткими перебежками я добрался до северной стены котельной, в которой была заколоченная оцинкованная дверь с ветхой табличкой: "Помещение категории "У". Вход строго по служебным карточкам".
Я стал обходить котельную против часовой стрелки, изучая любой угол видеощупом.
Наконец перед пакгаузом, среди беспорядочно разбросанных контейнеров, я заметил силуэты дромадеров с накидками маскирующих попон и фигурки туристов.
Полковник и Азиз охраняли группу, а Сибилла заняла позиции на одном из контейнеров: все же она умная девчонка.
Я выпрямился во весь рост и помахал рукой.
Затем мы с Сибиллой пошли осматривать помещение: оно состояло из реакторного блока, котельного зала и генераторной комнаты. Небольшой склад выходил к дверям пакгауза и был пуст. Колотый бетон, битое стекло, какие-то тряпки и рваные пластиковые упаковки — все как всегда. Пристрелили парочку крыс и оставили истекать кровью на полу. Реактор был частично разрушен и не работал, генератор разобран на полезные запчасти. В целом котельная производила благоприятное впечатление — позариться тут было нечем.
— Заходите, — махнул я туристам, выглянув из дверей пакгауза.
Ирина заехала на склад самая последняя. Спрыгнула с седла и стреножила верблюда. Я ее поджидал, напряженно прислушиваясь к ночной тишине, — выстрелы были где-то совсем далеко. Туристы располагались прямо на складе — полковнику и Азизу я объяснил, что надо было делать.
— Ира, — позвал я негромко.
Она подошла ко мне, протиснувшись между верблюдами Дроновой и Лайлы.
— Я пойду, Ир, — сказал я, глядя ей в глаза. — Там Йорген и Сенька... мы там паладина одного встретили, он нас прикроет, подкрепление обещал — в общем, ситуация под контролем...
На душе у меня неприятно тянуло, и мне казалось, Ирина это чувствует. Она внимательно разглядывала мое лицо: ее зрачки резко бросали взгляд то в мои глаза, то на мой нос, губы, подбородок, потом куда-то поверх моей головы.
— Ты ведь не будешь ждать никакого подкрепления? — вдруг спросила она тихим голосом.
— С чего ты взяла?! — Я округлил глаза и вскинул брови.
— Я тебя чувствую, Дэн, — сказала она печальным голосом. — А потом, мне кажется, что паладины не будут спасать какого-то Сеньку Гваделупу — это твой друг.
— Да нет, — махнул я рукой, — они там банду ликвидируют... Нам и подмога поэтому... И вообще... Все в порядке, обычная работа...
— Обычная работа, — медленно и тихо повторила Ирина.
— Да я не это имею в виду, Ира, — промямлил я. — Это простая военная операция — выход из окружения, освобождение заложника...
— Он ведь не заложник, — грустно сказала она. — Обстоятельства... Факторы... Ты мой новый фактор жизни... необходимый фактор... Ты это понимаешь?
Я стиснул зубы: в груди словно разорвался фугасный снаряд...
— Ты мой тоже, — ответил я так же тихо. — Ты... Таких, как ты, не бывает в принципе, я знаю, я проверял...
— Это тебя не бывает, Пастух Глюков. — Ее глаза были мокрыми.
Вдруг она подалась вперед, взяла меня ладонями за лицо, как тогда, на вершине скалы, и поцеловала в губы, как-то по-детски привстав на цыпочки.
И я, стиснув ее руками за плечи, неуклюже и чуть не попав своим носом в ее мокрый от слез глаз, отвечал ей, купаясь в режущем душу наслаждении. Тонкие сиреневые нити сцепляли меня с ней через ладони, глаза и грудь...
Боковым зрением я отметил, что туристы демонстративно отводят глаза, и даже Аурелиано старается скрыть свою обычную холодную усмешку за маской равнодушия. Дронова расчесывала гриву своего дромадера и странно улыбалась.
Я крепко стиснул руки, но вдруг испугался, что сделаю Ирине больно, и разжал их.
Ирина отвела свое лицо и глянула на меня широко открытыми глазами, с лучиками мокрых ресниц.
— Хорошо, — произнесла она хриплым голосом и прокашлялась. — Будь очень аккуратен...
— Обязательно, — ответил я, глядя на нее. — Я буду обдумывать каждый свой шаг.
Я вновь притянул ее за плечи, обнял, затем отстранился и поправил ремень автомата на плече.
— Я мигом: туда и назад, а ты ничего не бойся!
— Я трусиха, я всего боюсь. — Ира аккуратно промокнула веки тыльной стороной ладони.
— Ну не рассказывай мне сказки. — Я улыбнулся и покачал головой. — Такой смелой девушки, как ты, я ни разу не видел. Кто на танк с бластером кидался?
— Я всегда всего боюсь, — упрямо наклонив голову, повторила Ирина.
— Не бойся никогда и ничего. — Я посмотрел на нее с улыбкой, развернулся и зашагал к выходу из пакгауза.
— Стой, — услышал сзади окрик Ирины.
Я остановился, одновременно разворачиваясь на каблуках. Ирина продолжала смотреть мне в глаза и протягивала правой рукой лежащий на ее ладони черный, поблескивающий бугорками алюминиевых фреоновых трубок бластер...
— Вот, — сказала она, — возьми с собой. Пусть у тебя побудет...
— Ира, — я прижал руку к груди, — дорогая, зачем? У меня два ствола и пистолет...
— Возьми: я хочу, чтобы ты взял... — скороговоркой произнесла она. — Вдруг патронов не хватит? Или еще чего? Пригодится — вещь полезная...
Я вдруг понял, что не взять сейчас этот бластер будет с моей стороны святотатством... по крайней мере, это неправильно точно...
Я протянул руку к ее холодной ладони, и она положила бластер мне.
— Иди... — как-то сдавленно сказала она. — Иди и скорей возвращайся.
— Даже и не думай. — Я вновь махнул рукой. — Я скоро...
— Иди... — с легким нажимом повторила она и отвернулась.
Я развернулся и вышел в красновато-фиолетовый проем пакгауза. Я стискивал зубы. Внутри меня бурлила какая-то прохладная и ядовитая злоба на всех душманов вселенной. Вместо забора с "колючкой", ржавых рельсов и заводских корпусов с разодранными клочьями стальной арматуры боками я видел глаза моего гида, расширившиеся от тревоги и боли. Я считал всех виновными... виновными в этих чувствах миниатюрной и хрупкой девушки, которая сама нуждается в защите... в счастье... в покое... Я приговорил всех, кто мне будет мешать спасать Сеньку, к неминуемой гибели... Эти эмоции были опасны — как никогда, сейчас мне нужно сохранять хладнокровие, спокойствие и рассудительность... Как никогда...
Я тенью скользил вдоль баков и вывороченных бетонных плит, словно Йорген, который выпил эликсир невидимости (так я, по крайней мере, себя убеждал). Мозг приходил в норму: я начинал четко различать перед собой пульсирующие разноцветные точки, линии и пятна, я четко, будто в командной строчке машинных кодов, представлял себе свою последовательность действий, разбивая некоторые команды на альтернативные связи и параллельные решения. Я был роботом, я был хладнокровной машиной — во всяком случае убеждал себя именно так. Движения стали лаконичными, неспешными. В голове стучал какой-то замысловатый ритм, подчиняясь которому я действовал в пространстве. Мой девиз сейчас — целесообразность и минимализм.
