— Аркар поможет, не оставит нас в беде, — Марцелл осенил себя аркаровым знамением. — Ещё посмотрим, чья возьмёт!
А вот эти слова...
— Истинного батыра это слова! — загоготал кто-то из приближённых Тонъюкука. — Истинный батыр сказал! Дай мне обнять тебя, батыр болэ!
Кочевники облепили Марцелла словно заимодавцы — должника. Началась "куча мала", в которую угодили и офицеры Ласкария. Меж тем Андроник и вождь шато отъехали на довольно-таки значительное расстояние, и ничто не могло помешать их "дружескому разговору".
— Андрон-батыр, хочу поговорить как вождь с вождём. Я вижу: ты знаешь, что в Степи трудно сражаться пешим армиям, здесь не один тумен "безбородых" ваших полёг, здесь тумен туменов лежит, отдавшись во власть Земли. Что у тебя на уме? Хочу, чтоб мы были честны и правдивы друг с другом. Мы делаем общее дело, и будем делать его...До чего? До смерти пса Сарлека? До гибели тайсарского эля? Нет, вы слишком хитры, чтоб замыслы ваши были просты. Пешему не удержать Степь, никогда. Мидратов можешь спросить, — было видно, что Тонъюкук гордится деяниями своих предков. — Тумен за туменом "безбородых" будет ложиться в ковыль, но только не быть Степи вам подвластной. Твой каган пообещал мне богатства, ткани, вино, власть...У меня и так есть всё это. Мне нужен ветер, мне нужна воля для всего народа шато. Понимаешь? Вижу: понимаешь, Андрон-батыр. Ты сам этого хочешь, воли, только для аркадского эля воля — это власть над землями от заката до рассвета и от полночи до полудня. Только...власть разной бывает, Андрон-батыр. Бывает власть дружбы, а бывает — власть крови. Второй никогда здесь не быть: Степи кровью никогда не напиться, ей много нужно, очень много...А вот власть дружбы...Андрон-батыр, помоги мне вернуть Эль Хайну, и будет у твоего кагана власть дружбы над Степью. Вечная власть, доколе Небо улыбается моему народу. Ты понимаешь, что я хочу сказать, Андрон-батыр?
Ласкарий задумался. А этот вождь мудр: знает, кому и что говорить, а особенно, чего не говорить. Тонъюкук нашёл верную струну: желание "воли" для Аркадской империи, желание увидеть значки легионов в Тронгарде, над тарнскими горами, в мидратских лесах и полях. Эти картины зачаровывают Андроника, манят, приходят в сны Ласкария вновь и вновь. И теперь вождь шато играет на этой струнке простенькую мелодию под названием "Ты — мне, я — тебе". Что ж, можно использовать стремления самого Тонъюкука.
— Понимаю. Может быть, настанет день, когда хайну вновь построят сой эль в Степи. Мне хочется верить, что я смогу поспособствовать этому. Только...Мне нужна помощь. Настоящая помощь.
На этот раз Тонъюкук не стал любоваться облаками — его холодные глаза изучали Андроника.
"Договоримся" — понял Ласкарий, широко улыбаясь...
— Андрон-батыр, вели войску обойти вон те холмы, — ни с того ни с сего попросил Тонъюкук, не скрывая внезапно овладевшего им волнения. — Забыл я за разговором тебя предупредить, что место это нехорошее. Не надо там идти.
Ласкарий прищурился. Там Степь отвоевала у реки косу, врезавшуюся в поток. Продолжением её была цепочка странных холмов продолговатой формы, причём не хаотично расположенных, а словно бы построенных здесь человеческой рукою. Такое впечатление создавалось не только из того, что холмы были примерно одинакового размера — но ещё и потому, что между ними было даже расстояние одинаковое! Может, это было древнее кладбище? Андроник когда-то слышал, что жители Степи хоронили своих родичей в таких холмах. Кажется, даже названия у этих холмов были особые...То ли карганы, то ли каргуны...
— Что это? — решил уточнить Ласкарий.
Кроме любопытства им двигало нежелание менять армейский маршрут: даже одна потерянная минута в будущем могла стоить жизней целой когорты, а то и легиона!
— Это злой город. Здесь жили глупые и жадные люди, — не скрывая презрения, ответил Тонъюкук.
— Эти холмы — город? — недоверчиво переспросил Андроник.
— Степь решила закрыть юрты этого города собою, чтобы защитить путников от древних проклятий...
"Волшебство" — шепнул Андроник. Нужно было взглянуть на этот "злой город" колдовским взором. Кольцо, подаренное Флавианом, не подвело: в мгновение ока мир вокруг Ласкария преобразился. Люди виделись серыми тенями, а вот Степь...
Степь преобразилась. Она вся была испещрена зелёными, красными, жёлтыми нитями, протянувшимися от неба к земле. Само небо здесь выглядело иначе и более походило на водоворот. Циклопические потоки, сиренево-зелёные, закружились в бешеном танце-вихре вокруг...
Андроник рывком снял кольцо Флавиана, стараясь не выдать своего волнения. Он, бесстрашный дрункарий, увидел в центре того вихря такое, что заставило дрожать его душу как осиновый лист. Дыхание сбилось, и Тонъюкук уже с тревогой поглядывал на аркадца. "Следик" же смотрел с тем самым выражением, которое вызывает в памяти шум многоглавой, но безмозглой толпы и "аромат" сгорающего заживо еретика.
— Здешнее солнце нещадно палит, — отмахнулся Андроник. А ведь и вправду, из-за мирового светила Ласкарий так разволновался. Точнее того, что выглядит этим самым светилом...
— Так, Андрон-батыр, ты поведёшь тумены другой дорогой? — выжидающе спросил Тонъюкук.
— Нет. Армия не будет поворачивать. Пойдём напрямки, покажем Степи, что мы её не боимся! Вперёд!
Андроник подстегнул коня, тут же сорвавшегося в галоп. За ним помчались и остальные офицеры. Кочевники, наоборот, долго, очень долго, невероятно долго стояли на месте, решая, что же предпринять.
— Арсланют теке ут, коунлют нэ фаран! — наконец воскликнул вождь шато и последовал за Ласкарием. Батыры, нехотя, взяли пример с Тонъюкука.
Андроник нёсся навстречу своим страхам, боясь признаться в них кому бы то ни было. Увиденная картина стояла перед глазами Ласкария, не желая исчезать: небо, из центра...в центре которого...Аркар. Спаси и помоги! Неужели никто раньше этого не видел? Клятый Тэнгри! Клятый Кок-Тэнгри, он там, там, там, там, там! Его око-солнце смотрело прямо на Ласкария, буравя пламенным взглядом! Бежать! Бежать прочь! Нет! Нет! Вперёд! На бой! На смерть! Лишь бы скрыться от этого взгляда, лишь бы забыться, только б снова не увидеть тот ужас!
Ласкарий погнал напуганного коня (животному передался страх Андроника) меж сопок, направил его на крайнюю, выделяющуюся среди других высотой, оказался на вершине — и замер. Сердце дрункария, бившееся чаще, чем в "век ста императоров" легионеры поднимали мятежи, — остановилось. Время тоже остановилось для Аркадия. Там, где Степь сливается с Небом, на горизонте, наливалась чернотой туча — стелившаяся у самой земли. И туча эта была — войском.
Вторым на сопку взобрался Тонъюкук. Ему достаточно было лишь одного взгляда на "тучку", чтобы оценить ситуацию, а заодно озвучивать мысли самого Ласкария:
— Я же говорил, плохой знак: сегодняшний день будет длиться слишком долго. Просмотрели батыры врага. Шато!
Вождь степняков развернул коня:
— Шато! Теке батырют шетира ди-лин исфарют! Шато! Шато! Шато! — Тонъюкук затряс мечом над головой. — Шато!
Батыры подхватили боевой клич и — Андроник даже не успел заметить, как они это сделали — выстроились клином. На острие этого клина был сам Тонъюкук. Шаньюй должен подавать пример всему народу, он просто обязан быть лучшим, лучшим — во всём. И первым он должен быть: и в жизни, и в смерти. А будет нарушена древняя заповедь народа шато — шаньюем станет другой, эту заповедь исполняющий. Всё довольно-таки просто, не правда ли?
— Мы что, хуже полутора десятка степняков? — воскликнул Андроник.
Офицерам не нужно было лишних слов — только пыль летела из-под копыт. Вот только у легионов не хватит времени, чтобы выстроиться в боевой порядок. Враг уже скоро будет рядом. Если будет он мал числом — хорошо. Если нет — то Аркар сегодня примет в царствие своё много, очень много душ.
Ласкарий, чтобы хоть как-то отогнать мысли об увиденном Тэнгри, наблюдал за тем, как армия строилась в боевой порядок. "Голова" колонны разделялась на три тагмы — отряда по двести пятьдесят шесть человек в каждом. Эти отряды, в свою очередь, выстраивались в несколько линий, по шестнадцать человек в каждом. В свою очередь, среди легионеров, в первых рядах, находилось трое стратилатов — командиров. Андронику не надо было даже видеть, он и без того знал: сейчас стратилаты надсаживают горло, дабы построить отряды надлежащим образом. В каждом ряду находились и лохаги с декархами, младшие офицеры, лучшие в отделении из шестнадцати человек. Лохаг и декарх "делили" между собой отряд, руководя, соответственно, семью легионерами. Младшие офицеры должны были проследить, чтобы самые сильные воины встали на флангах, а самые слабые — в центре. Позади каждого отряда из шестнадцати человек лучники — четверо — уже готовились к стрельбе.
— Чтоб в снегу вы девушек любили! Стройся! Стройся! А ну! Без выпивки останетесь! Ишь, отдохнуть решили! — а вот это уже раззадоривали айсаров их десятники и сотники.
Андроник улыбнулся, глядя на то, как федераты, в разномастном вооружении, видавших виды бронях и с простенькими копьями выстраиваются цепью, готовясь дать бой. Сплёвывая на землю. Посылая проклятье-другое врагу, айсары упирают копья в землю, чуть наклонив их. Специальный шип на конце древка с трудом входит в непаханую землю. Федерат покрепче перехватывает древко — и вот он уже готов к бою. Ему, конечно, совершенно не хочется соваться под копыта степных коней и удары вражьих сабель, и потому он будет драться. Тем более — убежать ему не удастся: позади аркадцы, а значит, федерату так и так грозит гибель. Но лучше, конечно, драться храбро и умело, дорожа своей жизнью и желая отправить на тот свет побольше врагов. Ведь чем больше противников айсар пошлёт в мир иной — тем больше шансов, что его туда не отправят. Всё, опять-таки, проще простого.
Конные турмы оказались более расторопны: они уже заняли свои места впереди пехоты, выстроившись в три линии. Кое-кого отправили в тыл, чтобы усилить арьергард и обеспечить защиту от тыловых ударов противника.
Андронику даже не требовалось отдавать лишних приказов: Южная армия, привыкшая к боям, слаженно выполняло то, что от неё требовалось.
— Хорошие всё-таки у нас офицеры. Жаль только, что таких вот толковых людей у нас в столице нет. Может быть, и полегче бы жить стало в славной Аркадии, — процедил сквозь зубы Ласкарий.
— Иллюстрий, а где же наша разведка? Где спекуляторы?— Флавиан Марцелл озвучил тревожные мысли самого Андроника. — Просмотрели?
— Может быть...Дайте сигнал флоту бросить якоря! Пусть не отрываются от армии! — Ласкарий поднял правую руку вверх. — Приготовиться! Скоро будем веселиться!
И точно: уже вырисовывались далёкие фигурки всадников. Врагов на глаз было не так мало, однако Андроник мог ошибаться. Дело в том, что даже небольшой числом отряд конницы занимал очень много места. Всаднику требовалось полтора шага в ширину и три шага в длину, чтобы оставалось достаточно места для манёвра. Но это — аркадскому всаднику. А степняки, любившие погарцевать и расстрелять имперцев из лука, занимали много больше. И посчитать врагов в таком случае было проблематично.
— Андрон-батыр, ты пойдёшь вместе с нами в бой — или станешь позади своих батыров? — окликнул Ласкария Тонъюкук.
— Я делаю то, что сочту нужным, — Андроник и сам точно не знал, что же будет делать.
Дело в том, что враг сбавил ход, остановившись примерно в двух тысячах шагов от сопок. От их строя отделился отряд человек в десять-пятнадцать и помчался к Ласкарию. Андроник, не жаловавшийся на зрение, смог разглядеть среди тех воинов и нескольких аркадцев.
— Так! Интересно! Прикажите лучникам ослабить тетивы! — знаменосцы передали сигнал армии. Послышались удивлённые возгласы.
Меж тем у сопок уже построилась конная ала, лучшая в армии. Двести всадников, в прочных кольчугах, с композитными луками и булавами наготове, выстроились у подножия холмов. Сюда же подтягивалась и легионеры. Позади Андроник уже выстраивались пехотные линии.
— Быстро! Быстро! Ух, сучьи дети, быстро! Завтрака лишу! — кричал лохаг. — Не построитесь — сам убью, степных варваров ждать не буду!
— Лучники, товсь! Стрелы в землю! Товсь! Товсь!
— Молитву! Молитву! — раздался утробный глас одного из "батьков" — легионных священников. — Молитву! Аркар наш, отец...
В чёрной сутане — и шлеме на голове — перед рядами легионеров шагал с кадилом в правой руке служитель Аркара, благословляя воинов на бой. Легионеры упали на колени перед образом бога, который в левой руке нёс "батёк". Всё было как всегда: военные будни, ни добавить, ни убрать.
Андроник скосил взгляд: Флавиан Марцелл опустил глаза и шептал молитву, осеняя себя знамением Аркара.
— Что-то мне подсказывает: рано молимся...
Тот отряд бы уже шагах в двухстах от сопок. Во главе всадников скакал носитель бунчука — шеста, на котором трепыхались чёрные конские хвосты. И выражение лица у знаменосца было отнюдь не злобно-боевое, а радостное, даже ликующее.
"И разведчиков наших тронули" — про себя отметил Ласкарий, бросив взгляд на спекуляторов. Те тоже не выглядели пленниками или перебежчиками, лица как у объевшихся сметаной котов.
Тонъюкук уже готов был броситься вперёд, навстречу "ди-линам", когда знаменосец-бунчужник прокричал что-то на писклявом языке — и все батыры шато начали хохотать. Дико так хохотать, прогоняя страх, делая вид, будто не боялись боя, будто и не было только что волнения и ожидания казавшейся неизбежной битвы. Флавиан Марцелл — и тот не удержался, чтобы не прыснуть, но вовремя опомнился и затянул молитву — благодарственную.
— Я, конечно, понимаю, что о дрункарии все забыли, но может мне кто-нибудь объяснить, что же такого он крикнул? — Андроник догадывался, разматывал узелок странной тайны, но ему хотелось как можно быстрей добраться до разгадки. Немедленно добраться.
— Это наши союзнички, кидани. Решили встретить по всем степным канонам, — Флавиан произнёс это так, будто объясняет прописные истины недорослю. — Вот и...
— Иллюстрий! Так это...Делать-то чего? Стрелять по варварам? — донёсся хриплый голос одного из лохагов. — Зря, что ль, готовились...
Ему явно не терпелось расслабиться после долгого и нудного перехода — расслабиться за счёт врагов. Да и кулаки чесались, хотелось размяться. К сожалению или к счастью, в этот раз мечте воина не суждено было сбыться. Андроник, в свою очередь, желал, чтобы за всю эту кампанию не было пролито ни капли аркадской крови.
— Отбой! — сигнальщики мигом передали команду Ласкария турмам и легионам. — Но быть настороже!
Вдруг это всего лишь ловушка, и тайсары уже обходят армию с тыла, воспользовавшись минутами замешательства? Ещё миг, и полетят стрелы, и кровью напьются сопки злого города...
— Иллюстрий! Слава Аркадии! Слава Аркару!— радостно воскликнул один из аркадцев, присоединившихся к "бунчужному" отряду. — Иллюстрий! Иллюстрий! А мы вам подмогу привели!
И всё же — вдруг обман? Вдруг ловушка?
Уж слишком все весёлые...
