Похоже, хатт решил заодно придать наказанию максимальный воспитательный эффект для своих абреков. Лично мне пофиг, могу и вечером. Хотя при большом количестве зрителей слава Потрошителя точно укрепится, так что спасибо слизняку, пусть он и не думал про мои проблемы. Засунув бумажку в карман (а нечего разбрасываться любыми документами, может боком вылезти), я начал догонять Скайуокеров с Падме.
Оказавшись дома, Шми развила бурную деятельность по сборам Энакина в дорогу. Мелкий выдержал всего три примерки вполне нормальных костюмов вместо привычной и любимой им серой дерюги, которую не жалко испачкать в смазке или еще чем-то подобном, и сбежал в свою комнату, отговорившись необходимостью сбора инструментов.
Воспользовавшись этим, Падме начала разговор со Шми:
— Госпожа Скайуокер…
— Просто Шми, девочка, а то при слове «госпожа» меня так и тянет оглянуться: к кому же направлено это обращение, — улыбнулась Шми Падме.
— Хорошо, как пожелаете, — кивнула Падме. — Скажите, вас что-то держит на Татуине сейчас, когда вы стали свободны?
— Ну-у, есть у меня пара дел, которые надо уладить, — ответила Шми, в эмоциях которой проскользнуло предвкушение пакости кому-то и добротного скандала. — А в чем дело?
— Я бы хотела вам предложить лететь с нами, — сказала Падме.
— С вами — это куда? — с легкой улыбкой спросила Шми.
— Сейчас на Корусант, а потом на мою родину, Набу, — немного удивленно ответила Падме, не понимая как кто-то может не желать радостно воспользоваться шансом убраться с Татуина.
— А что я буду делать на Корусанте? К тому же я уверена, что бывшей рабыне столичная планета уж точно не по карману, — снисходительно объяснила Шми и тут же, перебивая вознамерившуюся возразить Падме, добавила: — Я не хочу сидеть у кого-то на шее и быть кому-то обязанной.
— Но как же Энакин, он ведь расстается с вами! — немного разгорячилась Падме.
— Да, расстается, — кивнула с мрачным видом Шми. — Но улетая без меня, он успеет немного привыкнуть и потом будет знать, что меня нет рядом. А представь, каково ему будет знать, что я рядом, но увидеться нельзя, поскольку это противоречит правилам Ордена. В каком случае ему будет хуже? Иногда ложно понимаемое милосердие лишь приносит дополнительные страдания, запомни это, девочка.
Падме казалась ошеломленной, ее напряженное лицо выдавало работу мысли, но даже ее изворотливый ум потомственного политика не мог найти несоответствия в этой логической конструкции. И это ее злило, злило потому, что это ее ошибка, которой она не заметила.
Н-да, может показаться, что это звездочка, но на самом деле — глупый юношеский перфекционизм, тем более опасный, если подкреплен реальными способностями: в таком случае от него очень трудно избавиться, и это может привести либо к надрыву от непосильных нагрузок, либо к маниакальному сосредоточению на профессиональной деятельности. Надо будет потом заняться этим, или будет плохо.
Тем временем Падме переварила свою неудачу в словесной баталии и зашла с другой стороны:
— Но вы ведь не будете отрицать, что Татуин не лучшее место для жизни?
— С этим трудно спорить, но проблема в том, что Татуин как клеймо — после жизни здесь мало кто согласится принять на работу, а если ты еще и бывший раб... — развела руками Шми, с интересом глядя на Падме и ожидая, что же та ответит.
— Но вы ведь великолепный техник, Энакин говорил, что его учили именно вы, и неужели все равно у вас проблемы с работой? — удивилась Падме.
— Именно так, почему-то считается, что любой, живший в пространстве хаттов, связан с криминалом, — грустно вздохнула Шми. — В чем-то они правы: тут, по меркам Республики, все криминал, а значит, невозможно быть с ним не связанной.
— А если я скажу, что гарантирую вам работу на Набу, вы примете это предложение? — посмотрела в глаза Шми Падме.
Я тихо поморщился — маска служанки, даже королевской, и так плохо держалась на Падме, а в такие моменты и вовсе слезала клочьями. Вон как Шми прищурилась — гадает, какое же реальное положение занимает девчонка.
— Приму с удовольствием, но только после того, как будет решена проблема с торговцами. А то видела я планеты после них, и Татуин на их фоне — вполне себе неплохое место. — Шми тут же резко прервалась, поняв, что сказала больше, чем следовало.
Но Падме этого не заметила, поскольку слова собеседницы попали в больное место, отчего маска служанки сползла окончательно — выпрямившаяся девушка отчеканила стальным голосом:
— Можете поверить, эта проблема будет решена, — и после короткой паузы мрачно и многообещающе добавила: — Окончательно.
— В таком случае буду ждать вашего приглашения, — с легкой усмешкой сказала Шми.
На этом разговор как-то заглох, и Падме ушла к Энакину. Когда за девушкой закрылась дверь, Шми повернулась ко мне и вопросительно вскинула бровь — не желаю ли я поделится инфой? Я предпочел сделать вид, что не заметил вопроса, как не заметил и тяжелого взгляда женщины, сулящего мне при случае все кары небес. Блин, вот точно пацана надо отправлять без нее еще и потому, что ей пора отвыкать от поведения наседки-параноика. Хотя если мои подозрения верны, то паранойя — это ее рабочий инструмент выживания очень давно.
В общем, Квай-Гон очень вовремя пришел с известием, что запчасти сейчас будут отправлены к кораблю, а потому нам стоит отправиться с ними. Шми тут же уперлась, сказав, что раньше ночи корабль все равно не взлетит, а Энакину надо собраться, перед тем как он покинет родной дом, поэтому пусть Джинн забирает мелкого вечером. А вот по поводу Падме я полностью поддержал джедая — мне еще надо закрыть дела в городе, и девушке уж точно не стоит присутствовать при этом. Да и про Мола не стоит забывать, и нельзя подставлять королеву под драку одаренных.
Поэтому, при неожиданной поддержке Шми, удалось уломать всех на такой вариант: Падме и Квай-Гон отправляются на корабль прямо сейчас, а я, закончив дела, обеспечиваю доставку на корабль Энакина. Падме была недовольна, но против логики протестовать не могла и поэтому отбыла вместе с Квай-Гоном. Что же касается меня, то в преддверии возможного появления Мола я отправился на задний двор, где, не особо напрягаясь, позанимался со своим ван-шеном, просто чтобы разогреться и привести себя в боевую готовность.
Ближе к вечеру на мой коммуникатор пришло сообщение, что на арене все готово и ждут только меня. Ну, что ждут меня, это, конечно подзагнули, но и опаздывать не стоит. Поэтому, предупредив Энакина, чтобы был готов к выходу, когда я приду, я вышел на улицу и направился к арене.
У входа в арену меня встретил неприметный тип и провел в технические помещения, где находились Джабба и большая часть его боевиков, во всяком случае старшие групп точно были.
— Итак. Мы собрались здесь для того, чтобы наглядно вам продемонстрировать то, что даже работая на мой клан, надо думать, кому и что вы говорите, — начал Джабба. — Многим, наверное, интересно, как случилось, что Себульба стал моим рабом. Дело в том, что он, по своему недомыслию, оскорбил одного разумного, и тот был вправе убить его на месте. Но в таком случае было бы нарушено мое слово, и я был вынужден ПРОСИТЬ и ЗАПЛАТИТЬ, — при этих словах на физиономиях всех присутствующих отразилось удивление на грани ступора, — чтобы отложить справедливое возмездие, дождавшись окончания гонки. Сейчас оно осуществится, и надеюсь, что оно послужит вам уроком. Приведите Себульбу!
Два здоровенных гаморреанца втолкнули в зал дага и подвели его к хатту. Себульба недоуменно осмотрелся и обратился к Джаббе:
— Великий Джабба, зачем вы меня призвали, я ведь уже сказал, что угнаться за тем крысенышем было выше моих сил, и я не виноват в том, что проиграл.
— Джабба призвал тебя по другому поводу, — сказал я, делая шаг к дагу и сдвигая шляпу на затылок.
Подручные Джаббы зашептались, наверное, те, кто меня узнал, просвещали товарищей насчет моей личности. Себульба дернулся к хатту, но упал, прижатый моим телекинезом:
— Великий Джабба, ты ведь говорил, что выкупил мою жизнь у Потрошителя!
— Я действительно выкупил твою жизнь, поэтому тебя сейчас не убьют, — хмыкнул хатт.
Я подошел еще ближе к Себульбе:
— Помнишь, что я обещал? А я всегда стараюсь выполнять свои обещания.
Даг дернулся, пытаясь крикнуть, но мои опущенные руки сжались, помогая мозгу формировать телекинетические захваты. Короткий рывок одной руки — и выпучивший глаза даг рефлекторно схватился за пах, где уже начало проступать кровавое пятно. Рывок второй руки — и Себульба начинает давиться кровью, хлынувшей из горла, выплюнув при первом же кашле кусок мяса, бывший его языком. К нему тут же рванул медик хатта, а я спокойно развернулся к слизняку.
— Я осуществил свое наказание, и твой раб, Джабба, пока еще жив. Дальнейшее зависит от твоих врачей. Впрочем, я не сомневаюсь, что ты держишь лучших.
— Пусть только попробуют не отработать деньги, потраченные на них, — пророкотал Джабба. — На прием не останешься?
— Сожалею, но мой наниматель отбывает через пару часов, и я его сопровождаю, — развел я руками.
— Что ж, надеюсь, в следующий раз ты будешь не так ограничен во времени, — хмыкнул Джабба.
— Я тоже на это надеюсь, — склонил я голову.
После этого направился к выходу, «не замечая», что второй медик аккуратно укладывает утраты Себульбы в криоконтейнер. Похоже, хатт нашел верный стимул для дага, и если тот не будет идиотом, то вскоре снова станет комплектным. Надеюсь, это послужит для Себульбы уроком, поскольку второй такой финт будет стоить ему жизни, не говоря уже о том, что случится при попытке отомстить.
После короткой прогулки я снова оказался в доме Скайуокеров, где меня ждал собранный Энакин с небольшой горкой баулов. Посмотрев на Шми, я тихонько вздохнул — проще взять еще одну верховую зверушку и притащить это на корабль, все равно там места хватит. Да и одеваться на Корусанте надлежит прилично, а не в эти лохмотья, в которые сейчас обрядился Энакин, в рюкзаке которого, кто бы сомневался, были лишь инструменты и белье.
— Ладно, Энакин, думаю, ты попрощался, поэтому пойдем. Долгие проводы — лишние слезы, — сказал я , подхватывая баулы.
Мы отошли от дома Скайуокеров на десяток шагов, Энакин начал оглядываться, и я подтолкнул его свободной рукой:
— Давай, обними маму перед долгой разлукой.
Мальчик побежал обратно и обнял Шми.
— Мы встретимся? — спросил он дрожащим голосом.
— Конечно, — успокаивающе сказала Шми. — Твоя Падме предложила мне работу на Набу, прилетай туда, когда сможешь.
И они замерли, пытаясь продлить последние мгновения перед разлукой. Вскоре Шми отстранила его:
— Итак, будь смелым и смотри только вперед. Не оглядывайся.
— Хорошо, мама, — Энакин утер слезы, попытался улыбнуться и побежал за мной. Не оглядываясь.
Уже на окраине города мы погрузились на животных и направились к кораблю. И знаете, что я скажу? Перемещаться по пустыне на чем угодно лучше, чем топать на своих двоих по песку.
До корабля было уже рукой подать, и я понадеялся на спокойное завершение татуинской эпопеи, как тут ветер донес до меня тихий, на грани слышимости, то ли гул, то ли вой. Мол пожаловал, помахаться все же придется.
— Энакин, быстро беги на корабль и скажи, чтобы взлетали. Я запрыгну.
Мальчишка кивнул и, ловко соскользнув по боку животного, помчался к кораблю. А я пока приторможу рогатого.
Стоило только спидербайку забрака показаться из-за бархана, как в него вошла короткая очередь, мгновенно выведшая машину из строя. Понятное дело, что Молу это ничуть не повредило — он выскочил, почувствовав угрожающую ему опасность. Приземлившись, он зажег один из клинков сейбера и помчался ко мне, кипя праведным гневом за невинно убиенный байк и вообще испорченное настроение.
Я пару раз пальнул в песок перед ним, заставляя его сосредоточиться на мне и не обращать внимания на взлетающий корабль, и это удалось — рогатенький вообще осатанел и прямо-таки мечтал порубить меня на фарш. Но с наскока это ему не удалось — я успел разложить ван-шен в шест и тут же наглядно показал, что длина все же рулит, увесисто достав забрака по ребрам. Правда, от этого у него даже синяка не останется, поскольку я не насыщал оружие Силой, чтобы не сильно палиться перед джедаями, да и необходимости особой не было — отогнать Мола я могу и так.
Тем более что «Нубиан» уже поднялся в воздух и почти подлетел к нам. Поэтому, подцепив нижним концом шеста пригоршню песка, я отправил ее в глаза забраку, для верности чуток поправив полет телекинезом, а сам, после короткого разбега, прыгнул на приглашающе открытую аппарель. Вот только я не ожидал, что на подлете меня встретит сильный толчок в ноги, затормозивший меня и развернувший, отчего я ляпнулся об конец аппарели грудью и, бестолково повозив руками по гладкой поверхности, слетел вниз, ускоренный еще одним толчком. Перед тем как мое лицо исчезло за обрезом аппарели, я успел подарить Квай-Гону, стоявшему среди встречающих возле люка, взгляд, полный «любви» и обещания.
Уже слетев с аппарели, я сумел взять себя в руки и, помогая себе Силой, нормально приземлиться. «Нубиан» отошел дальше, немного поколебался, а потом продолжил набирать высоту, задраивая люк и убирая аппарель. Вздохнув, я повернулся к приближающемуся забраку.
Примечание к части
*Мы ведь помним, что Татуин — это пустыня, а значит вода на нем — очень большая ценность?
>
Часть 2 Глава 20
33 ДБЯ, Татуин
Мол налетел на меня подобно вихрю, обрушив шквал ударов обоих активированных клинков. Но вся эта мощь разбилась о мой шест, как волны разбиваются об утес. Все же недаром джедаи считают двухклинковый сейбер истинно ситхским оружием — его основное преимущество в том, что незнакомый с ним противник будет банально запуган и запутан широкими взмахами сразу двух клинков.
Но с точки зрения фехтовальщика, двухклинковый сейбер — это своеобразное оружие с кучей ограничений и довольно примитивной техникой фехтования, проистекающей из этих ограничений. Нет, мастер на уровне гениальности способен и с ним творить чудеса, но это как с первой формой — все знают, что мастер этой формы ничуть не уступит мастерам других форм, но подавляющему большинству проще достичь вершин в других формах. То же самое и с двухклинковым сейбером — высот можно достичь и с ним, но учитывая его недостатки и ограничения, возникает вопрос: а зачем? Стандартный сейбер достаточно универсален, чтобы большинству хватало и этого. Конечно, есть и другие варианты, с определенными преимуществами в боевых возможностях, но они или сложны в освоении, или, как меч с длинной рукояткой, менее удобны в ношении, особенно скрытном, по сравнению с обычным сейбером.