Изменить судьбу

— Правильно! — вскричала Анна-Сорита. — Ножницы, иголки, булавки разрабатывали пальцы и кисти рук, а танцы не давали закостенеть ногам. Всё-таки мой дед — гений!

В то лето Анна с родителями и Харун Шариф провели много приятных часов на пляжах Гривы. Эрик ходил со знаменитым гостем в океан "ловить большую рыбу", как восхищенно отзывался потом мастер, Эления угощала его знатными ужинами под отцовское вино и только Анна почти не общалась с Главным королевским портным, чем откровенно задевала его эго.

— Я заметил, ты никогда не расспрашиваешь меня о платьях, — попытался стать накоротке с девочкой Шариф, он уже понял, что она сильный маг, но кроме магии любит читать и иногда рисует, хотя всегда прячет альбом, когда Харун к ней подходит. И ему вдруг стало любопытно, что же Анна-Сорита думает о его творчестве.

— Мне это не интересно, — честно ответила малышка. — Вы ведь не обижаетесь?

— Нет, конечно, почему я должен обижаться? — улыбнулся тот.

— Ну ...мама говорит, художники — тонкие натуры, правда, я не совсем понимаю, что это значит.

— Дочь, — Эления укоризненно покачала головой, — я же объясняла, творческий человек чувствует более тонко, чем большинство из нас, поэтому чутко реагирует на критику.

— Если критика конструктивна, уважаемая, я готов её выслушать и принять, — ответил с достоинством Шариф. — Анна-Сорита, я уже понял, что ты избегаешь разговаривать о моей работе, но мне очень интересно твое мнение.

— Обещаете не обижаться? — с сомнением спросила девочка.

— Клянусь, — торжественно заверил её мастер.

— Тогда, первое, — Анна уперлась кулачками в бока. — Кто сказал, что серый цвет — это красиво? Все ваши наряды мышиного цвета, хоть и разных оттенков, правда, есть еще коричневый и черный, но и они лично меня совсем не радуют.

— Яркие краски — удел простолюдинов, это все знают, — возразил Шариф, любуясь горячностью девочки. — Аристократы предпочитают приглушенные неброские тона.

— А кто сказал, что голубой, желтый или красный цвет это плохо? — заспорила Анна. — Вы же сами навязали дамам своё мнение! Конечно, я в фасонах не разбираюсь, но даже не хочу этого делать, потому что, когда вижу всё серое и невзрачное, мне становится неинтересно.

— Невзрачное? — вскричал Шариф. — Да мои платья носят самые родовитые дамы королевства.

— И, конечно, восхищаются ими? — ехидно поинтересовалась девочка.

— Да!

— Врут! — убежденно заявила Анна.

— Дочь, — обеспокоенная Эления встала из-за стола беседки, где хозяева в тот день принимали гостя, и решительно приказала, — немедленно извинись!

— Он первый начал, — надулась Анна-Сорита, но видя недовольство матери, вздохнула и опустила голову. — Я прошу прощения, что была груба с вами, мастер Шариф. — Но от шпильки не удержалась. — Просто я еще слишком мала, чтобы иметь право высказывать своё мнение.

Харун расхохотался, а потом вообще бросился обнимать и щекотать девочку.

— Нахалка, — проворчала, улыбаясь, Эления.

— Искренняя и честная девочка, — заметил Гвидо, всё это время тихо сидевший в стороне.

— Вы абсолютно правы, барон, — ответил мастер, выпуская из объятий Анну. — Но давайте, всё-таки, продолжим разговор, — вернулся он к теме обсуждения. — Во-первых, тебе не нравятся цвета моих платьев, а во-вторых?

— У мамы и её подруг красивые шея и грудь, а ваши платья их скрывают. Почему дамам нельзя носить декольте?

— Что, позволь спросить? — удивился Харун.

— Анна! — Эления вспыхнула. — Так нельзя!

Но дочь, не обратив внимание на возглас матери, откровенно объяснила:

— Декольте — область тела от верхней части груди и вверх, — Анна, увидев, что мастер её не понимает, вздохнула. — Ладно, я покажу, — и в её руке возник альбом, который она раньше всё время прятала от пытливых глаз Шаруна. — Когда мы познакомились, я вдруг начала рисовать платья, можете посмотреть ...и даже критиковать, я не обижусь.

Да уж, ТАКОЕ увидеть Харун не ожидал. Большие листы альбома были покрыты настоящими шедеврами. Платья всевозможных фасонов и расцветок, сочетание гладких и цветных тканей, кожи и меха, обнаженные плечи и грудь дам в альбоме украшали сверкающие драгоценности, но главное — эти рисунки были живыми.

— Но как? — потрясенно выдохнул мастер. — Как тебе удалось..?

— Можно? — Эления тоже захотела рассмотреть художества дочери. Из-за её плеча в альбом заглянул Эрик и лишь Гвидо не проявил любопытство, он и так знал, что рисует Анна, от деда у неё секретов не было. — Откуда ты всё это взяла?

— Я не знаю, мама, — вздохнула девочка. — Это мастер Шариф на меня так подействовал. В моей голове вдруг стали появляться образы, цвета и фасоны нарядов. Они мне даже спать мешали, — пожаловалась неохотно. — Вот я их и нарисовала, чтобы избавиться...

— Помогло? — вскинул бровь Эрик.

— Ещё как, — в тон ему ответила дочь.

— Верните альбом, уважаемая, — попросил Харун. — Мы с Анной-Соритой ещё не закончили. — Пролистав несколько страниц, он ткнул пальцем. — Вот это декольте?

— Да, — кивнула Анна.

— А слово откуда взяла? — опять встрял Эрик.

— Не знаю, вдруг всплыло в памяти, — девочка подняла взгляд на отца. — Но я уверена, выражение верное.

— Хорошо-хорошо, — мастер разве что руки не потирал от нетерпения. — Согласен, ...э-э ...декольте украшает женщину, но ведь выглядит неприлично.

— Зато возбуждает, — снисходительно пояснила Анна и замерла — Эления смотрела на неё широко открытыми глазами и взгляд матери не обещал ничего хорошего. — Мама? — жалобно спросила девочка.

— Иди к себе, — припечатала та, — ужинать будешь в своей комнате.

— Я провожу внучку, — Гвидо укоризненно посмотрел на невестку и вышел вслед за Анной.

— Вы не правы, уважаемая, — мастер Шариф встал и вдруг, наклонившись, поцеловал Элении руку. — Ваша необыкновенная дочь — гениальна во всем, а её непосредственность и честность тешит моё каменное сердце, — он грустно улыбнулся. — К сожалению, девочка увидела то, что не замечали другие — мои наряды стали скучны и однообразны. Конечно, они сшиты из великолепных тканей, имеют модные фасоны, но, увы, совсем не радуют глаз. А вот это, — и он потряс альбомом Анны, — ярко, свежо и вызывающе. Да-да, я не побоюсь этого слова, ведь вызов — это интерес, интрига, любопытство, желание. А что должен делать наряд очаровательной женщины?

— Возбуждать? — и Эрик подмигнул вспыхнувшей жене.

— Именно, — Шариф встал и начал прощаться. — Передайте дочери, что я хотел бы еще раз рассмотреть её рисунки...

— Анна-Сорита дарит вам свой альбом, — вошедший Гвидо уселся за стол и налил себе вина. — Он ей больше не нужен.

— Но, барон... — растерялся Шариф.

— Вы можете использовать эти рисунки по своему усмотрению, — добавил де Шарон. — Если сошьете хотя бы несколько нарядов по эскизам Анны, она будет только рада. И еще внучка просила передать, что при следующей встрече покажет, как можно оживить рисунки на платьях.

Восхищенного мастера пришлось отпаивать успокоительным, так как он чуть не лишился чувств от восторга.

С тех пор Харун Шариф стал большим другом семейства де Лей, а Анна-Сорита — его первым критиком и соавтором. Правда, об участи девочки в создании рисунков для нарядов мастера никто не знал, таково было пожелание родителей, старающихся избежать излишнего внимания к их дочери.

И вот теперь, к дню рождения Анны, Харун Шариф создал настоящее произведение искусства — живое платье.

— Теперь поняла, почему я сказала тебе завтракать в халате? — спросила, улыбаясь, Эления. — Вот, что ты оденешь во дворец.

— Фрейлины Лулы умрут от зависти, — удовлетворенно заявила именинница, счастливо повздыхав над подарком. — И так им и надо!

Глава 50.

Королевское семейство ожидало Анну-Сориту с родными в Малом обеденном зале. Сегодня, кроме Арахетов, здесь присутствовали двое друзей принца Патора, близнецы Гедеон и Сонир де Бахрен, сыновья герцога де Бахрена, а также ближайшая подруга принцессы Лулы графиня Эвелина де Бюв.

— Вот увидишь, — прошептал Гедеон брату. — Эта малявка сейчас чинно войдет, с постным личиком примет подарки, а потом будет сидеть за столом со скучающим видом, ожидая когда же всё это закончится.

— Знаешь, я уже немного знаю Анну-Сориту, — Патор, услышавший слова товарища, решил вмешаться. — От неё всегда можно ожидать сюрпризов.

И девочка не подвела.

Вначале все услышали смех, а потом дверь зала рывком распахнулась и к ним влетела именинница, одетая в потрясающее золотое платье.

— А вот и я! — воскликнула девочка и закружилась-затанцевала на месте, давая рассмотреть себя со всех сторон.

— Пресветлая! — ахнула королева. — Какое платье!

— Ваше величество, вы ещё главного не видели, — и Анна замерла перед столом, чтобы хозяева и гости смогли рассмотреть, как колышутся маки на передней вставке платья и как вокруг цветов летают золотые бабочки.

— Это ...это ...просто волшебно, — выдохнула Лула. — Я даже не знала, что такое возможно.

— Потрясающе, — прогудел шмелем король. — Рисунок как живой.

— Он и есть живой, — загордилась Анна.

— Но откуда у тебя это сокровище? — стала допытываться принцесса.

— Мастер Шариф подарил, — улыбка девочки стала еще шире.

— Но как вам это удалось? К нему же запись на полгода вперед!— Эвелина де Бюв не могла скрыть своего удивления и вопросительно посмотрела на чету де Леев, вошедшую вслед за дочерью в зал.

— Эления, Эрик, — Грей и Авия приветливо кивнули гостям. — Мы рады вас видеть.

— Добрый день, — чинно поприветствовав королевскую семью и их гостей, пара де Лей замерла.

— А где Гвидо де Шарон? — поднял бровь король. — Опять не пришел?

— Его Первый маг задержал в коридоре, сейчас оба будут.

— Тогда подождем, не хотелось бы начинать праздник без них.

— Мастер Шариф — друг семьи, — с опозданием ответила на вопрос графини Эления. — Ещё в прошлом году он вместе с Анной-Соритой начали экспериментировать над тканями и это платье — первое такого рода, его Харун специально приготовил к дню рождения нашей дочери.

— Мама, — голос Лулы прозвучал жалобно. — Я тоже такое хочу.

— И я, — выдохнула Эвелина.

— А я то как, — возвела очи к потолку королева, а потом засмеялась. — Анна-Сорита, ты окажешь нам протекцию у мастера?

— Да она и слова такого не знает, — снисходительно заметил Гедеон.

— А вот и знаю, — покивала ему пальчиком Анна. — Это означает оказывать поддержку для содействия в делах или просьбах. — И она уперла руки в боки. — И меня вот что интересует, почему молодые люди такие глу... э-э ...непочтительные с младшими? Наш возраст — категория относительная и к уму отношения не имеет.

— Прошу прощения, — Эрик, пытаясь сдержать смех, выступил вперед. — Дочь сегодня слишком возбуждена.

— Да ладно вам, — Лула искоса взглянула на покрасневшего Гедеона. — Герцог просто еще не знает Анну-Сориту.

"И знать не хочу!" — сказал девочке взгляд подростка.

Разговор прервался, так как двери зала вдруг распахнулись настежь и в комнату по воздуху вплыл огромный торт в виде дракона.

— Ах! — вскричала именинница. — Это же мой Кузя!

— Кузя? — удивился Патор.

— Мы с дедом на Новый год фейерверк в виде дракона придумали и я назвала его Кузей.

Сонир де Бахрен оживился.

— Победитель фейерверка? Ух ты!

— Ух я! — засмеялась Анна.

— Внучка, — Гвидо обнял девочку. — Этот шедевр создал Главный королевский повар Омар Шандю, — и тихо добавил, — поблагодари его.

Именинница не подвела. В многословных выражениях поблагодарила сияющего повара за великолепный торт, а потом перевела взгляд на первого мага Ирии.

— И вы здесь поучаствовали, мэтр?

— Обязательно, — улыбнулся Гордон. — Как же без меня? Хотя твой дед тоже помогал, принес рисунок новогоднего дракона и показал ваши выкладки закрепления узлов в плетениях. Очень, я бы сказал, прогрессивный метод, мы позже его обсудим, а пока что...

— Анна-Сорита, — поднялся из-за стола король, — мы все поздравляем тебя с днем рождения и желаем счастья, крепкого здоровья и успешной учебы на ниве магических наук.

— Удачи! — подняла бокал королева Авия.

— Хороших друзей! — добавил Патор.

— Расти всем нам на радость, — искренне улыбнулась Лула.

— И не спеши взрослеть, — добавил Первый маг Ирии, — детство — такая счастливая пора, особенно, когда рядом с тобой родные и друзья.

— Виват! — громыхнуло в комнате и все дружно выпили первый бокал игристого вина.

А потом покатилось. Имениннице начали вручать подарки. Чего только среди них не было: игрушки и книги, бижутерия и косметика (специально изготовленная к дню рождения Анны Главным парфюмером королевства), настольные игры и большой глобус Трона, а еще коробки со сладостями и конфетами. Хотя всех, что было ожидаемо, превзошел король, торжественно вручив де Леям документы на личную карету Анны для её поездок во дворец.

— Карету? — удивленная именинница даже притихла.

— В окно посмотри, — посоветовал Грей и Анна снова ахнула, потому что под окнами дворца красовалась карета необычного цвета — алого с элегантной позолотой на крыше и дверках.

— Это чтобы я замечал, когда ты приезжаешь, — шепнул довольный монарх и в тот же миг был обнят и расцелован.

— Она такая непосредственная, — делилась после праздника своими наблюдениями с матерью принцесса Лула. — Веселая, дружелюбная, смешливая и совсем не задавака, хотя имей её дар кто-то из придворных магов, тот бы уже нос задирал до небес, кичась своей силой.

— Думаю, Пресветлая знала, кого одаривала талантом, — улыбнулась Авия. — Анна-Сорита — чудесная девочка и раз мы приняли её в нашу семью...

— Конечно, приняли! — воскликнула Лула.

— То можешь считать её своей младшей сестрёнкой, — закончила Авия.

— О да, — мечтательно закатила глаза принцесса, — тем более, она обещала мне протекцию у мастера Шарифа, — и захихикала. — Гедеон при знакомстве с ней чуть не позеленел от злости.

— Но в уме Анне не откажешь, — заметила королева. — Девочка смогла подружиться с молодым герцогом, когда начались игры, выбрав его себе в пару.

— Эти игры, которые предложила Анна ...давно я так не смеялась, — Лула потянулась на диване, потирая спину. — Прыгать вдвоем в мешке, кто быстрее доскачет до конца аллеи ...мне Патор чуть все ноги не отдавил.

— А сбивать глиняные горшки с дворцовой стены? — вдруг захохотала королева. — Даже Грей увлекся, пытаясь размахнуться палкой поудобнее, бросать ведь надо было на приличное расстояние, так лакей, случайно попавший ему под руку, мигом в кусты улетел.

— Да уж, слуги такого точно не забудут, — вздохнула удовлетворенно Лула, — хотя главный мажордом клятвенно пообещал, что все они будут молчать, в первую очередь потому, что Анна-Сорита для них с той грозы стала особенно дорога. Ладно, мама, спокойной ночи, я совсем без сил и иду спать, — поцеловав Авию, Лула ушла к себе.

А королева, глядя на закрытую дверь, тихо прошептала: