Осколки

— А как же похороны? — спросила я.

— Трупы всего лишь трупы. Глупо тратить время и придавать им слишком большое значение. Тем более, знаешь, — он снизил голос до шепота и по-заговорщицки мне подмигнул, — у Евы есть плохая привычка всегда гадить людям напоследок. Боюсь, как бы она не стала следующей "лярвой" этого замка, а снова сюда возвращаться я не намерен. Все, ребяты, — проводник махнул рукой сладкой парочке, — вы свободны.

Авиан кивнул.

— Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.

— Молись, громила, молись!

Перед тем, как уйти, Марианна спросила:

— Йен... То, что ты сказал нам... правда?

Он на секунду задумался. На его лицо едва заметно легла мрачная тень.

— Конечно, нет. Это я так пошутил: надело видеть ваши кислые рожи. А так беспокойство, хоть какое-то разнообразие в вашем скучном мире.

— Идем отсюда, Мари, этот идиот уже совсем обезумел.

— Да как ж ты догадался!

Мы подождали, пока они уйдут, и переглянулись.

— И что же ты им такое предрек?

— Так, не важно, — отмахнулся он.

— Ясно. А сейчас ты им врал?

— Естественно!

— Зачем?

— Не знаю. В который раз удивляюсь своей добродушности. Хотя... думаешь, не стоило?

— Да нет, почему же. Иногда неведение бывает лучше любой правды и не портит жизнь.

— В точку.

Почти одновременно вздохнув, мы снова посмотрели на хвойный бор.

— И что, куда дальше, Йен?

— Думаю, в Миерс. Меня уже никто не ищет, да и тебя давно забыли, так что в столице будет более-менее безопасно. Тем более зима на дворе, девчонка, пора спасать плохих детишек!

ИСТОРИЯ ОДИННАДЦАТАЯ. ОХОТНИК

Ольха

Я села за стойку и протянула руку к маленькой деревянной кружке.

— Эй! — Йен возмущенно шлепнул меня по кисти. — Это мое, девчонка, так что убери свои загребущие лапы и бери пиво.

Я принюхалась.

— Сок? Серьезно?

Проводник смутился.

— Я с некоторых пор вроде как трезвенник.

— Хватит врать! — я заглянула в его глаза и запнулась. — Что, серьезно?

— Сам в шоке, — проворчал он и стал потягивать из кружки яблочный сок. Я, пожав плечами, с охотой взялась за пиво, изредка морщась. Кислятина, блин, сразу понятно, что водой разбодяжили. — Ну, что там слышно на улицах?

— Да ничего. Сколько времени уже здесь торчим, а никто еще не появлялся.

— Шутишь, что ли? Скоро, блин, зиме конец, а о нем ни сном, ни духом. Обычно он никогда не задерживался... Тут чего-то припозднился.

— На кой черт нам вообще этот Крампус? И имя дурацкое...

— Эх, девчонка, учись глядеть шире, — он жестом подозвал официантку и что-то прошептал ей на ухо, глупо улыбаясь. Я покачала головой. — Чем больше жертв, тем больше денег. Чем больше денег, тем мы счастливее. Крампус же, как существо исключительно подлое и невероятно древнее, ставит своей целью нагадить всем и вся. Он — просто идеальная тварь для навара.

— Угу. Только от этого все равно ничуть не легче. Кстати, я кое-что нашла.

— Вот как?

— Три трупа на Лонсдейле в доме-музее — кажется, воры. Думаю, ничего необычного, но хозяйка платит кошель серебра за убийцу, а мы, вроде как, не только монстрами занимаемся. Согласись, пока ждем этого твоего Крампуса, можно еще подзаработать, дело-то несложное, — я принюхалась к кружке с пивом. — Слушай, как-то странно оно пахнет... Ты меня случаем не пытаешься споить?

Он с интересом присел ко мне в пол оборота.

— М-м-м, вот как? Это еще зачем?

— Не знаю. Месть? Может, дождешься, пока я усну, а потом...

Йен рассмеялся.

— Ну ты даешь, девчонка, усмири свое воображение! До таких извращений мне еще далеко. Не, я предпочитаю по старинке.

— Пошел ты! — я покраснела.

— Хах! — он допил свой сок, кинул на стойку несколько медяков и спрыгнул со стула. — Ладно, пошли глянем на твоего убийцу-любителя культурного отдыха. Додумался, были-и-ин, убивать в музее. Не мог выбрать, скажем, бордель?

— Погоди, я еще не допила.

— Оставь ты ее, девчонка. Учти: женский алкоголизм не лечится, и искать тебя дальше по барам я не намерен.

Я покачала головой. А чего еще делать? Натянув куртку и закрепив на бедре кобуру с пистолетом, я послушно пошла за ним, прихрамывая на левую ногу — рана еще не затянулась, и шов иногда побаливал.

— Сразу скажу: зрелище там то еще.

— Что поделать, девчонка, — вздохнув, он пожал плечами. — Дерьмо случается.

* * *

— Ух, кровавая баня! Все как я люблю!

Три окровавленных тела лежали перед нами друг на друге, из-за крови и кишок, разбросанных вокруг, сливаясь почти в единое целое. Ну, как тела... Теперь их можно было назвать только потрохами, потому что мясо, кожа и большая часть костей напрочь отсутствовали, и остались только несколько жалких ошметков существ, когда-то бывших живыми людьми.

Йен присел рядом, массируя правую ладонь пальцами другой руки. Я вообще заметила, что теперь это у него вошло в привычку, и он редко снимал перчатку, стараясь не вспоминать про звериную лапу.

— Так, сначала надо понять, что к чему. Это я в прямом смысле, девчонка, не стой столбом. Все, что принадлежит первому трупу, складывай сюда, — Йен ткнул пальцем в разложенную на полу белую тряпицу порванной занавески. — Второму — сюда, ну и третьему, естественно...

— А внутренности?

— Внутренности отдельно.

— Зачем? — не поняла я.

— Гадать на них буду, девчонка! Не тупи и делай, что велено.

Закатав рукава, я приступила к работе. За дверью хозяйку музея громко стошнило.

Не скажу, что было сложно. Работа походила на собирание какого-то долбаного пазла из остатков кожи и костей — последние, кстати, раскладывать оказалось намного легче. Наконец, когда все закончилось, я поднялась с колен и размяла спину, тщательно вытерев с рук кровь белой тряпицей — еще один огрызок шторы.

Йен стянул перчатку. От непривычки меня снова бросило в дрожь, но потом я заставила себя успокоиться и стала наблюдать за тем, что он делает.

Проводник осторожно поддел кривым когтем кусочек кожи и тщательно к нему принюхался, прикрыв глаза. На его лбу проступила испарина. Закончив с первым телом, он двинулся дальше, осматривая кости и внутренние органы. Хмыкнув, он встал и перешел в центр комнаты, стараясь не наступать на брызги запекшейся темной крови.

Спрятав звериную лапу, он присвистнул.

— Вот так-так!

— Что?

— Да нет, просто любопытно. Интересно, знаешь ли, кому такому понадобилось потрошить этих миловидных культурны воров, решивших воспользоваться этим, — он показал на единственное огромное окно, окруженное богатой позолоченной рамой, — привлекательным окошком и указать достопочтенной старой даме погрешности в безопасности ее дражайшего музея?

— Не знаю. Домовой?

— Имей я твою глупую голову, так бы и подумал, — Йен покачал головой. — Но, видишь ли, домовые действуют несколько... другими способами. Эти мелкие пронырливые личности любят наставлять на путь истинный и играть с жертвами, а тут грязная работа. Тот, кто это сделал, не боится крови и очень даже неплохо использует мясницкий топорик. Видишь, какие зарубки на костях?

Я фыркнула.

— Да ты, я смотрю, заделался в королевскую сторожевую гвардию?

— Не, просто умею думать и делать выводы. Вообще без понятия, как найти этого "хорошего" человека в столице Тарантура, набитой людьми как бочка с помидорами, так что я бы отказался...

— Ясно. И сколько попросим?

Он ухмыльнулся, обрадованный, что я слежу за мыслью.

— Все тот же старый добрый кошель, девчонка, но только вместо трети серебра — золото.

— А не много? — я присвистнула. — Да на такие деньжищи нам никакой Крампус не нужен будет, и хозяйка навряд ли согласится.

— Согласится. Или пусть топает в стражу, но, зуб даю, она этого не сделает. Пошерудит в своих закромах, от нее не убудет.

— Ну, не знаю... — я припомнила красное от гнева лицо старенькой хозяйки музея. — Наверное, согласится, но на кой черт ей такие затраты? Личное?

Йен выглянул в окно, наблюдая за прохожими.

— Хочет все замять без шума и убедиться, что такое больше не повторится. Кому нужна такая реклама, если от нее все равно толку меньше, чем от козла молока? Скажет стражам или армии — музей закроют, и денежки все тю-тю. Место это видное, простым людям не нужное, а вот богатеи сюда так скопом и валят.

Я глянула на огромный портрет на противоположной стене, на котором в полный рост был изображен какой-то старый дяхан с седыми волосами и хилой козьей бородкой, одетый в нелепого вида синий кафтан.

Сталерон — знаменитый герцог предыдущего Держателя Тарантура. По слухам, он имел исключительно скверный характер и небезызвестное пристрастие к мальчикам, но отличался гибким умом, что не раз помогало ему одерживать победы в сражениях. Не понимаю, что в этом жутком месте забывают люди, но, как выразился Йен, богатеи сюда так скопом и валят.

Вот только причем тут эта дамочка, хранящая его "наследие" в виде одного дома и целого подвала, заполненного вином по самое не хочу? Насколько я помню, у Сталерона из-за его слабости и жены-то не было, что уж говорить о наследниках.

Йен на несколько минут вышел к хозяйке, а потом вернулся довольный, как отъевшийся кот. Он молча показал мне набитый кожаный кошель, перевязанный крепким коричневым шнурком.

— Я же говорил, девчонка. Теперь нам только осталось найти убийцу и предать ему самому справедливому суду в мире.

— Кому-кому?

— Мне, девчонка, мне! Надо понять: раз воры забрались через окно — эта дура могла бы и решетки поставить, в самом-то деле! — то откуда появился наш благородный мститель?

— Ну, может, зашел за ними. А если это и не человек, то там уж как посмотреть...

— И то верно, — согласился Йен. — Так что, девчонка, перед нами одни только загадки. Вот если бы тело Сталерона не сожгли при пожаре в Маунт-Вердене, то я бы попробовал отыскать решившего погулять по домишку мертвеца, а так — пусто. И в башке — пусто. У тебя есть идеи?

Я качнула головой.

— Я спрашивала: ничего не пропало. Следов тоже нет, все чисто. Как будто кто-то просто появился из воздуха, вскрыл им брюхо, сожрал по половине тела и тут же исчез. Даже брызги крови чистые. Ни силуэта, ничего.

Йен раздраженно почесал переносицу правой рукой. Потом опомнился, сплюнул и почесал левой.

— Серой не пахнет — все демоны отпадают. Идем дальше по списочку... Убийство совершено утром, правильно?

— Да. Петухи пропели.

— Ну, я бы не назвал их горлодрание пением, девчонка. Тем не менее, вся низшая нечисть, мертвецы и бла-бла-бла так далее тоже отпадают. Вывод: тут поработала магия или один придурок, знающий тайные ходы и путь ниндзя.

— Чего?

— Не обращай внимания, — он отмахнулся. — От магии вполне могли остаться такие зарубки... А если старушенция решила взяться за нож, а нас приплела так, чтобы следы замести?

Я фыркнула.

— Ты серьезно? Она даже его не поднимет, не то что так разделать трех мужчин!

— Ну-ну, они тоже, знаешь ли, разные бывают. Столкнулся я как-то с одной мамашей лет шестидесяти, она меня так сковородкой отделала, что потом голова три дня как ведро звенела!

Он глянул на потолок и цокнул языком.

— Давай я тебя подсажу, девчонка, а ты проверишь потолок.

— Легко. Только за ноги держи.

Согласно осклабившись, Йен повернулся ко мне спиной, присел и протянул мне руки, кряхтя и причитая, как я за год "отъелась" на царских харчах. Откуда он это взял, я без понятия — я-то весь год шаландалась чуть ли не по помойкам и питалась хуже графских псов.

Я поставила ногу на его правое плечо и стиснула тощие жилистые запястья, с опаской сжимая пальцами правое. М-да, ощущение жесткой волчьей шерсти, скажем так, ему очков не добавляет...

Пару раз подпрыгнув, я оттолкнулась от скрипящего паркета и со вскриком поднялась наверх, больно шибанувшись затылком по потолку.

— Ай! — едва балансируя на Йене, я ткнула его каблуком в ключицу.

— Оу, девчонка, больно же.

— Мне тоже больно!

— Так на то и расчет, — довольно хмыкнул проводник. Черт, вот же и сволочь!

— Черт! — пробормотала я и стала внимательно ощупывать штукатурку на предмет неровностей. Вообще тайные люки в таких домах — не редкость. Помню, весной этого года я пробралась в дом карантарского барона Гелиншейдлаха (ну и имечко!) и угодила в одно такое "изобретение", так только через час блужданий по темному туннелю, в котором сам черт ногу сломит, я поняла, что уже давно вышла за пределы города и стою над самым настоящим огромным озером, которое в любую секунду может прорваться вниз и скушать меня за милую душу.

Внезапно пальцы скользнули по едва заметному углублению.

— Стой!

Сглотнув, я смахнула со лба пот тыльной стороной ладони и снова нашарила рычажок руками. Я нажала большим пальцем на кнопку.

Небольшая квадратная доска с хрустом поднялась вверх. Застыла. Из промежутков между ней и потолком задул прохладный сквозняк. Я открыла люк.

Надо мной располагалась маленькая темная комнатушка, в которую едва проникали желтые лучи солнца, и мрачные тени безмолвно скрывали огромные нагромождения всякого хлама.

Черт, вот это ж задница!

— Нашла?

— Да. Подсадишь?

— Естественно!

— Только за ноги держи, — еще раз взмолилась я: голова мне была еще дорога.

Йен приподнял одну ладонь, и я положила на нее ногу.

— Так, теперь вторая. Не сцы, девчонка, и потяжелее держа...

Подошва сапога соскользнула с его плеча. С криком я начала заваливаться назад. В одну секунду все внутри меня перевернулась, и я уже приготовилась встретиться затылком с холодным полом, как вдруг...

— За ногу держи! — краснея, заорала я на Йена. — Чтоб тебя черти съели, проклятый ты Волк, собака!

— Ай-яй-яй, — взвыл тот, когда я отдавила ему палец. — Да я это, за что ближе было, не обессудь. Чудо, были-и-ин!

Я задохнулась от возмущения, но потом подумала и остыла.

— Ладно, поднимай давай.

— Знаешь, девчонка, — прокряхтел Йен откуда-то снизу, — если это был маг — а теперь сомнений у меня все меньше и меньше, — то ему для такой хреновины нужен был близкий зрительный контакт. Чуешь, чем пахнет?

— Выражайся яснее! — я попыталась влезть наверх, но пальцы соскользнули с края, оставившего в коже несколько мелких болезненных заноз.

— Этот люк в потолке вполне подходит для внезапного удара заклинанием, вот я о чем. Вот только на кой черт человеку, сведущему в этом дебильном волшебстве, рисковать рожей ради картин? Может, конечно, есть здесь какой тайник, но я не чую ничего необычного, да и хозяйка сказала, что ничего не пропало.

— Ну, не знаю. Наверное, решил слямзить как раз картину, а тут столкнулся с этими тремя и упер, всякое бывает.

— Ага, и маги тоже тут, блин, на каждом шагу встречаются! Знаешь, почему маги не воруют деньги при своих-то возможностях? Просто потому что они им не нужны. Они и сами кого хочешь обдурят на ломаный грош или тупо наколдуют хоть целый мешок золота. Конечно, не настоящего, но все же...