— А если колонна будет не одна? — прищурилась Роберта. — Одна вошла в страну, другая через сутки из нее вышла... они вас и подберут. Как вариант?
— Хороший вариант, только очень затратный, — Ит прикрыл глаза. — На такое у нас тривиально не хватит денег. Прогулка по США стоила слишком дорого.
— А это мы берем на себя. — Томанов решительно хлопнул по колену ладонью. — Берта, давайте завтра съездим в Ространс, поговорим. А вы бы отдохнули несколько дней.
— Отдыхать, к сожалению, некогда, — проворчал Скрипач.
— Лодку нужно найти, — Ит вдруг почувствовал, что голова начала кружиться, и осторожно поставил стакан на пол рядом с кроватью.
— Чего? — не понял Томанов.
— Лодку, говорю, поищем, — неразборчиво произнес Ит. Откинулся на подушку, закрыл глаза. — Еще и транспортом заниматься... придется... черт... что-то мне нехорошо...
— Так, совещание переносится на завтра, — решительно приказал Скрипач. — Ит, вот не пил ты, и все нормально было. На кой тебе понадобилось... Федор Васильевич, приведите врача, — попросил он. — Они там все равно сейчас с Ири или в шахматы играют, или радио слушают.
* * *
Сошлись в результате на максимальном упрощении плана — насколько его к тому моменту вообще можно было упростить. Для начала почти неделю бегали согласовывать с Ространсом маршрут. По счастью, обе точки можно было совместить в один заезд, в Ливию караваны пусть не очень часто, но все-таки наведывались, и при этом они, разумеется, проходили через Черное море как раз по нужной дамбе. Дальше такой караван двигался через Турцию и выходил в Эгейское море, переезжая по перемычкам от острова к острову, затем попадал на Критскую дамбу, которая шла к Эль-Байде, и проходила в десяти километрах от берега, как раз мимо Дерны. Для легкой моторки — вполне преодолимое расстояние.
— Запросто решим это дело, — успокаивающе говорил Павел Геннадьевич, когда они вчетвером сидели у него в кабинете. — Вот смотрите сами...
Он начал раскладывать перед собой листы и быстро выписывать что-то в блокнот, поминутно кивая.
— Сначала пойдете с караваном "Стела победы", это фирменный, не такой как у Николая, номерной, с которым вы ходили. "Стела" идет в Ливию через две недели, туда — с продовольствием, они много импортируют, обратно... так, где это у меня было? А, ну конечно, апельсины и ГСМ какие-то, это надо уточнить, что именно. До Ливии дойдете с ними, а обратно... Обратно через сутки я могу отозвать по какой-то причине колонну номер восемьдесят пять, они выйдут и подберут вас на дамбе. С ними дойдете уже до России.
— Не получается, — возразил Скрипач. — Нам ведь нужно какое-то время еще и в Черном море.
— Ой, ну я вас умоляю. Караван встанет на поломку, и всех дел. Прокатитесь на лодочке, сделаете, чего вам там нужно, вернетесь.
— Ммм... ну, хорошо, допустим, — Ит нахмурился. — Только все равно немного не сходится, по активации сейчас разнобой...
— Ага, точно. Ведь Ири говорил, что сначала надо активировать площадку, а потом узел, — Скрипач посмотрел на Ита, тот, соглашаясь, кивнул. — Так?
— Вообще да. Площадка противофазы, потом узел, а потом — площадка прохода. Павел Геннадьевич, нам придется сменить колонну на Ялтинской дамбе, — решительно сказал он. — То есть мы должны пройти через таможню вместе с колонной, дойти где-то до середины дамбы и отправляться работать. А через какое-то время нас должна подобрать другая колонна. Идущая следом.
— Хотите, Колю к вам пришлю? — усмехнулся Павел Геннадьевич. — По старой памяти?
— Это было бы замечательно, — кивнул Ит. — Заодно узнаем, купил он в Москве квартиру, как хотел, или нет.
— Купил, купил, я был на новоселье, мы же дружим. — Павел Геннадьевич снова начал рыться в бумагах. — Ну и славно, значит, Коля вас подберет. Знаете, что? Зайдите ко мне завтра, уточним график уже получше, и заодно с Колькой поговорим, вызову я его к себе.
— Хорошо, так и сделаем, — согласно кивнул Томанов. — Паша, ты вот чего... Дело и впрямь получается серьезное, надо, чтобы комар носа не подточил.
— Да? — Павел Геннадьевич с недоверием посмотрел на него.
— Еще как "да", Паша. Если мы этого не сделаем, то нас... — Федор Васильевич провел ребром ладони по горлу. — В буквальном смысле. Роберта, Ит, Скрипач, вы езжайте в институт, а мы тут поговорим, пожалуй.
— Всего доброго, — попрощался Скрипач за всех. Вышли, прикрыли дверь. Из-за двери донесся приглушенный голос Томанова: "Паша, ты Конаша помнишь?.."
— Да, с транспортом проблем у нас быть не должно, — пробормотал Ит.
— В теории, — поправил Скрипач.
— Будем надеяться, — тяжело вздохнула Ольшанская.
* * *
От предложенного "Ватерфорда", разумеется, наотрез отказались.
— Да вы что? — Скрипач рассмеялся, когда Томанов сказал ему о катере. — Этакую дуру? Нет, даже речи быть не может. Тут надо что-то маленькое. Маленькое, незаметное, с тихим мотором, причем, желательно, подвесным. Который, если что пойдет не так, можно булькнуть в море или быстро заменить на резервный.
— Вы собираетесь брать с собой резервный?
— Естественно. Или вы предлагаете идти на веслах, если что-то сломается?
Времени оставалось в обрез. Вернее, его не оставалось совсем.
С большим трудом, через спекулянтов, достали потрепанную мотолодку "Сарепта" и два мотора "Нептун-23". Трое суток вообще не спали — Павел Геннадьевич, конечно, помог с мастерами, но если выдирать из "Сарепты" все лишнее они еще могли кому-то доверить, то движки нужно было перебрать самостоятельно, и только самостоятельно.
— У меня уже сил нет, — пожаловался Скрипач, когда они после трех суток в мастерских решили все-таки добраться до дома и хоть немного поспать. — Ну сколько можно, а?..
— Рыжий, если я в процессе сдохну, то хоть ты вернись, — мрачно отозвался Ит.
Скрипач искоса глянул на него.
— Один? — со странным выражением спросил он. Ит кивнул. — Зачем мне это? — Скрипач отвернулся. — Знаешь... странное ощущение, на самом деле.
— Ты о чем? — не понял Ит.
— Я... Ит, я не хочу обратно. Там сейчас... — Скрипач замялся, подбирая слова. — Очень тоскливо. Мы там никому не нужны. Нас ведь никто не ждет. Тебя, может, ждет Фэб-младший... он почему-то считает тебя отцом в большей степени, чем меня...
— Не говори ерунды. Никогда в жизни он такого не считал, — возразил Ит. — И потом, мы обязаны вернуться. Хотя бы ради Ири. Про все остальное я уже молчу.
— Это все правильно. — Скрипач кивнул. — Просто... я задумался, что будет дальше с нами — после всего этого. Мы столько времени тут тянули из себя жилы и... слушай, я как подумаю, что дома... мы вернемся, и что? Пустой дом, и веревка на косяке, которая там до сих пор висит? Я не хочу, понимаешь? Мне... да еще после всего, что тут было... мне не хочется обратно.
— Вот что. Ты это брось, пожалуйста, — строго сказал Ит. — "Хочу", "не хочу". Мы работаем. Мы обязаны, слышишь, обязаны сделать то, что начали. Довести до конца.
— Так и без нас доведут, — отмахнулся Скрипач.
— Кто? Роберта? — Ит нахмурился. — Ты предлагаешь, чтобы в портал, который неизвестно как сработает, вошла слабая женщина — вместо нас, двух здоровых мужиков? Рыжий, ты вообще что? Охренел совсем?
— Он нормально сработает, этот портал, — уверенно заявил Скрипач. — Я доверяю Ири...
— Который и сам до конца не уверен? — прищурился Ит. — Он вообще-то говорил, что для гарантии нужно активировать весь гекс. Нет уж, рыжий. Если эксперимент на ком и ставить, то только на кошках. То есть на нас. И никак иначе. Так что ты это дело брось, пожалуйста.
Скрипач слабо усмехнулся и посмотрел на Ита. Взгляд был странный — непередаваемая смесь печали, какого-то тайного знания, ласки и, удивительно, запоздалого раскаяния.
— Хорошо, — согласился он. — На нас, так на нас. Как скажешь.
— Поспать тебе надо, вот что, — решительно сказал Ит, хотя от этого взгляда ему стало немного не по себе. — Поспишь, отдохнешь, и все станет иначе. Сам увидишь.
— Наверное, — кивнул Скрипач.
* * *
Ит обратил внимание на странное обстоятельство — за делами он забывал о собственных проблемах практически полностью. Киста? Ах, ну да, киста... ну киста. И что с того? В прогнозы врачей он не особенно верил — оснований доверять здешним медикам у него не было. Взять хотя бы Ири, например. Сломанная спина, паралич? А вот фигушки — Бард уже может шевелить пальцами на ногах и, если все так же пойдет дальше, через полгода, глядишь, и встанет. Так что прогнозы о собственной скорой кончине он просто пропускал мимо ушей. Тем более, что было совершенно не до них.
За сутки перед выходом их обоих спешно вызвали на закрытое совещание в МИД. Оба понимали, о чем пойдет речь, и что идти, к сожалению, придется — хотя идти не хотелось, а хотелось спать.
Народу на совещании оказалось порядочно. Практически всех они уже знали — было много военных, трое дипломатов, временно отозванный из США посол, знакомый по работе, когда выручали Ири... Скрипач и Ит постоянно ловили на себе встревоженные взгляды и поняли — им, кажется, наконец-то поверили. Вернее, поверили в то, что они твердили все это время. До этого момента общая картина выглядела несколько иначе. Монополизация перевозок, вот что интересовало. Теперь — видимо, дошло.
— ...ситуация, которая выходит из-под нашего контроля. Ит, Скрипач, вся проделанная вами работа и собранная информация указывает на то, что вы, как мне ни жаль, были правы. По всей видимости, все действительно так, как вы показывали, — представитель МИДа, седовласый, дородный мужчина, тяжело смотрел на них. — Мы, увы, сориентировались слишком поздно. Мы не придавали значения проблеме гостей в той степени, на которой настаивали вы, и... и были неправы, вынужден это признать. После того, как немцы разделались с Александром Конашем, после того, что сейчас стало происходить на всех границах...
— Вот что. — Ит встал. — Давайте начистоту. Первое — я великолепно вас понимаю. Мы чужаки, и у вас, разумеется, нет и не может быть оснований доверять нам. Это вполне естественно, хотя бы потому, что мы не можем предоставить вам никаких гарантий, кроме честного слова. А верить словам... — Он усмехнулся, обвел взглядом притихший зал. — Да еще в вашей ситуации... Второе. Мы пытались доказать делом чистоту своих намерений, думаю, вы это заметили. — Чей-то смех, впрочем, быстро оборвавшийся. — Но, опять же, любой поступок можно истолковать двояко, согласитесь. Ведь вы не имеете возможности узнать, для чего мы это делаем, так? Вдруг это исключительно для того, чтобы спасти собственные шкуры? Может такое быть? Вполне. Поэтому вы снова вынуждены доверять нашим словам, а слова недорого стоят. Третье. Давайте возьмем за аксиому, что мы — на самом деле представители Официальной Службы и что мы все-таки говорим правду. Это снова слова, но я клянусь вам чем хотите, что мы приложим все усилия к тому, чтобы помочь вам. И России, и всей планете — настолько, насколько это будет возможно...
— Мы доверяем вам, — представитель МИДа глянул ему в глаза. — И со своей стороны обещаем оказывать всяческое содействие.
— Спасибо, — кивнул Ит. — Далее. Давайте оговорим этот момент сразу. В условиях изменившейся ситуации мы имеем реальный шанс просто не вернуться. В этом случае вам нужно заранее сформировать группу, которая войдет в портал и вернется с помощью. Кто войдет в эту группу, решите сами. Но сделать это будет необходимо в любом случае.
— Сделаем, — согласился представитель МИДа. — После того, что сотворили американцы и немцы...
— Американцы и немцы? — прищурился Ит. — А вы не спешите с выводами? Очень прошу вас, не судите о народе по его отдельным представителям. Те же немецкие рыбаки, которые подобрали тело Конаша — разве они в чем-то виноваты? Они делали что-то плохое? Нет. Когда мы забирали Сон Дэ Ири из США, три благотворительные организации пришли на помощь русской колонне — отличная койка, лекарства, кондиционер, который они установили в кузове. Эти люди — не американцы? Американцы. Всегда помните о том, что добрых людей — больше. В разы больше, чем мрази. Знаете, просто для справки хочу рассказать вам одну вещь о нашей организации. Да, мы агенты, мы можем и убить, и искалечить, и взять под воздействие человека, все так. Но в основе нашей деятельности лежит вовсе не это. Это, увы, необходимый навык именно для такой работы. А основа — она другая.
— Какая же? — спросили из зала.
— Любовь к людям, — улыбнулся Ит. — Цель любой отработки — улучшение жизни большого числа людей. Да, за счет искоренения какой-то заразы. Да, иногда с помощью радикальных средств. Да, порой и ценой собственной жизни. Но суть все равно в том, чтобы люди жили в итоге лучше.
Скрипач задумчиво кивал в такт его словам.
— Официал, к примеру, даже в условиях боевой обстановки практически никогда не убивает в целях самообороны, — продолжил Ит. — Убьет, если человек... ну или не человек, не суть важно... является настоящим объектом, который он работает, или непосредственно угрожает его собственной жизни, а тем самым — мешает выполнению поставленной задачи. Находясь здесь мы убивали только в случае крайней необходимости — мы занимались преимущественно сбором информации и поиском решения. К сожалению, убивать приходилось — сами знаете, что такое "санди", да и турецкие корсары от них недалеко ушли...
— Ит, а почему вы не убрали Теодуло? — вдруг спросил представитель вооруженных сил, сидящий неподалеку. — Вы ведь находились рядом и вполне могли это сделать.
— Вы уверены, что именно он — ключевой объект и создатель ситуации? — вопросом на вопрос ответил Ит. — Я нет. Убирать кого-то можно только после того, как будет проведен глобальный анализ происходящего, причем не агентами, которые смотрят на это изнутри, а специалистами, которые видят ситуацию в целом.
— Логично, — покивал представитель МИДа. — Возразить и в самом деле нечего.
— Существует тончайшая грань, которую ни в коем случае нельзя переходить, если ты работаешь в такой структуре, как наша, — пояснил Ит. — В Официальную Службу многие хотели бы попасть на работу, поверьте. Очень многие. А проходят отбор единицы. В данной ситуации, как видите, я ничего не скрываю; я, пожалуй, говорю даже излишне много. И делаю это с единственной целью — максимально успокоить вас, дать вам понять, что мы не враги, что мы действительно искренне хотим вам помочь.
— А почему проходят единицы? — поинтересовался кто-то.
— Потому что есть вид людей... — Ит замялся. — Романтики смерти, назовем их так. Которые упиваются собственной значимостью, возможностями, умением убивать, исключительностью, смелостью. Которые не думают о последствиях. Которым наплевать на чужую боль. Они не задумываются об истинных причинах, по которым вообще требуется подобная работа. Таким путь в Официальную Службу закрыт. Злоба, бахвальство, ощущение превосходства, ожидание награды, признания за то, что делаешь — неуместны. Мы просто делаем свое дело... — Он вздохнул. — Делаем то, что в наших силах. Вот и все.
