Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Да... — колдун помассировал виски, соображая, что он вообще намеревался сказать. — Я уточню у Лотты, но, скорей всего, за детьми пойду через два-три дня.
— Кстати, как они?
— В норме. Я каждый вечер с ними говорю... Так вот, со мной в Клан и переправишься. А что там для официального твоего принятия делать надо, я еще у Целесины уточню.
На этом разговор затих, мужчины сидели, перебрасываясь незначительными фразами. Может быть, потому, что оба не спали ночь и поели-то нормально впервые — аж со вчерашнего обеда. А тут еще красное вино — видимо, Ларсен постарался, чтобы Жороту кровопотерю возместить — хоть и не крепкое, но все же.
Дождавшись, пока мальчишка уберет со стола, оставив вино и фрукты, и исчезнет, целитель ехидно спросил:
— Слушай, а ты вообще, может, только притворяешься "нестандартно ориентированным"?
— Я не пойму, ты доказательств ждешь? — с нехорошей ноткой поинтересовался колдун. Что-то Ларсен вконец охамел. Наглядная демонстрация из головы выветрилась, что ли?
— Не-ет, — целитель подался назад и торопливо объяснил. — На ужине у Змея, помнишь? Мальчик очень даже старался обратить на себя твое внимание, а ты его упорно игнорировал.
— Боги... Вот так и порадуешься, что свидетелей этого безобразия почти не осталось, — проворчал Жорот.
— А все-таки, ты делал вид или действительно не обратил?
— Действительно не обратил, — сухо отозвался колдун. — Я наблюдал за Лоттой — меня далеко посадили, неудобно. И смотрел только на тех слуг, которые были в непосредственной близости от королевы. Как на потенциальную опасность.
Вспомнив развлекающегося Регьена, Жорот раздраженно добавил:
— И не надо делать из меня идиота — не слишком-то мальчишка и активничал!
— Ну, правил приличий он не преступал, конечно, — признал Ларсен. — Но в их пределах старался, как мог.
— Тогда ему повезло, что у вас достаточно строгие правила приличия, — проворчал колдун. — Иначе точно по шее бы схлопотал.
— Даже так? — иронично хмыкнул целитель. И поперхнулся, увидев выражение лица Жорота. Впрочем, колдун тут же напомнил себе, что Ларсен не знает, что подобное предположение для клановца является серьезным оскорблением. И постарался успокоиться — хотя бы внешне. Заодно подумал, что желательно целителя просветить — а то ведь вляпается. И неохотно сообщил:
— Коль уж ты собираешься эмигрировать в Клан... Видишь ли, у нас слуги не рассматриваются как объекты сексуального внимания. Никогда.
— Ну, здесь это тоже не принято...
— Речь не о "не принято", это табу. Которое разумный маг нарушать не станет. Если, конечно, и дальше хочет оставаться разумным, адекватным, вменяемым... И так далее.
— Извини, я не понимаю.
Колдун помолчал, собираясь с мыслями.
— В Клане об этом обычно не говорят. Но все знают некоторые непреложные истины. Например, если маг слишком часто поступает против своей совести, у него начинаются неприятности. Ну, там, хроническое невезение — скажем, ломает на ровном месте ноги-руки. Или резко уменьшаются магические способности. Или он проигрывает на дуэли магу, который слабее его — однозначно! Ну и так далее. Это значит, что маг попал в немилость Сил. Со временем все придет в норму... Если он, конечно, не станет продолжать ломать себя дальше, понимаешь?
При этом имей ввиду — речь идет именно о столь неоднозначном критерии — как предательство себя. То есть, если маг уверен, что ему, скажем, необходимо убить кого-то и это оправданно, как меньшее зло — причем уверен искренне — за подобное убийство никакого отката у него не будет.
— Немилость Сил? — переспросил Ларсен.
— Если тебе так удобней, обозначь это для себя как нарушение законов, которые определяют правила жизни в Клане. Или Богов... В общем, называй, как хочешь. Их нельзя увидеть, но ощутить их действие очень даже реально.
— Подожди. Но это значит, что подлец... будет совершать подлости и при этом оставаться безнаказанным?
— Угу, — спокойно кивнул колдун. — Со стороны Сил. Согласись, те, кому он делает подлости, в конце концов ответят тем же. И, так как сделают это искренне, то Силами наказаны не будут — возможно, даже за убийство.
— Так у вас вообще нет системы правосудия?
— Ну, почему... Во-первых, она хорошо развита по отношению к неклановцам — на них правило Сил не действует. И вообще, смотрится по ситуации. Но в основном, да. Даже если дело доходит до разбирательства, судьи частенько отдают все на откуп Силам. Мол, что они сделают с преступником, так тому и быть.
— Это я как-то еще понял. А слуги при чем?
— Да. Теперь о слугах. Наряду с понятием "предательство себя" существуют табу, нарушение которых грозит очень большой отдачей. Первое и основное — несовершеннолетние неприкосновенны. Никогда, никак ни при каких обстоятельствах. Правда, тоже с одним уточнением... Родители — при их отсутствии бабушки-дедушки, дальше зависимость не идет — могут поступать со своими детьми как угодно. Отката не будет. И, кстати, вступление в совершеннолетие здесь роли не играет.
— Вообще как угодно? Совсем?
— Ну, теоретически, опять вступает в силу "предательство себя". А так — без ограничений. Считается, что дети обязаны своим родителям жизнью — такой своеобразный вечный долг... К счастью, редко кто из родителей этим пользуется... Но это так, отступление. Второе табу — это запрет на физическое насилие в любой форме и сюда же входит запрет на сексуальную связь со слугами или подчиненными. Впрочем, — колдун усмехнулся, — последнее уже почти не срабатывает... Слишком уж подчиненные стали по-наглому этим пользоваться... Собственно, в основном все. Кстати, имей ввиду, за пределами Клана распространение информации о Силах и тому подобном не приветствуется.
— Значит, тебе может быть откат?
— Нет, что ты, — вновь усмехнулся Жорот. — Я же сейчас не в Клане. Да и — в свете твоей эмиграции — скорее непредоставление тебе этих сведений могло бы мне дать откат. Так как не соответствовало бы моему "осознанию себя".
— Как у вас сложно все...
— Отнюдь. Просто надо немножко прожить с этим, и сроднишься, как с кожей. А ты спрашиваешь, почему я на мальчика внимания не обратил. В Клане у меня слуги почти два века были. И хотя сейчас мне подобная связь ничем не грозит, так как я нахожусь за пределами Клана, но... привычка — вторая натура.
Целитель принялся вновь расспрашивать о законах и обычаях Клана, Жорот охотно отвечал. Время летело незаметно, наступил вечер. Мужчины, хоть и увлеченные разговором, вдруг оба одновременно ощутили присутствие постороннего и синхронно повернули головы. В дверном проеме стояла молчаливая Саура.
— Добрый вечер, — приветливо кивнул Жорот, окинувший кошану внимательным взглядом и посчитавший, что она вполне пришла в себя. — Присаживайтесь.
Кошана бросила на колдуна виноватый взгляд:
— Простите, пожалуйста. Я не должна была так с вами поступать.
— Забудьте, — равнодушно пожал плечами колдун. — Садитесь, пожалуйста.
Третье кресло мужчины заблаговременно освободили и поставили все к тому же столу.
— Как самочувствие? — Ларсен тоже внимательно вгляделся в усевшуюся кошану и, судя по кивку, остался доволен. — Ох. Вы ж голодны, я не подумал...
— Я подумал, — колдун выставил на стол две тарелки, доверху нагруженные едой. И добавил, обращаясь к кошане: — Не знаю, что вы едите, а что нет, поэтому оставил всего понемногу.
Ларсен хмыкнул — когда только успел...
— Спасибо, — Саура села, подтянула к себе тарелку и принялась в ней ковыряться. — А вы?
— Уже, вас не дождались, — мягко отозвался Жорот.
— Слишком оголодали, надеюсь, вы нас простите, — то ли насмешливо, то ли серьезно объяснил целитель. — Вино?
Кошана отрицательно покачала головой.
Целитель с колдуном все так же продолжали разговаривать. Саура сосредоточенно ела — похоже, она действительно приходила в себя. Ларсен наконец встал и заметил:
— Я домой. Определишься с днем отъезда, скажешь. До свидания.
Кошана молча кивнула.
— Счастливо, — колдун проводил взглядом парня, как только дверь захлопнулась, негромко сообщил: — О том, что здесь произошло, знаем только мы трое. Ларсен завтра или послезавтра уедет в Клан. Навсегда.
Помолчав, он усмехнулся и добавил:
— Надеюсь, вы не станете портить мне репутацию, распространяясь о том, как глупо я подставился?
Кошана уставилась на колдуна своим немигающим взглядом.
— Что вы от меня хотите?
Он покачал головой.
— Не станете же вы уверять, что выгораживаете меня просто так! Тем более, после того, как я вас чуть не прикончила.
Жорот вдруг ощутил, как резко навалилась усталость. Ну да, почти двое суток без сна... Потеря крови, да еще вино... И опять доказывать что-то, боги...
— Вы, наверное, при дворе уже давно, — машинально потер отяжелевшие веки, — настолько, что мыслить иными категориями, нежели многоходовые интриги и личная выгода, уже не в состоянии.
Саура зашипела. Негромко, но явно агрессивно. Колдун спокойно закончил:
— Ну а мне, как недавнему провинциалу, более чем достаточно смерти Кецетина. И совсем не хочется, чтобы еще и вы попали под милостивое внимание ее величества. Считайте это прихотью, блажью... чем угодно.
Раздраженное движение ушами, по-видимому, обозначающее презрительно отрицание.
— Королева бы мне ничего не сделала. Разве протянула бы еще одну веревочку, чтоб привязать прочнее.
Жорот, прищурившись, смотрел на кошану. Даже так.
— Хочешь знать, чем она меня держит? — по-своему интерпретировала его молчание Саура, перейдя на "ты".
Он покачал головой. И честно ответил:
— Я хочу спать. Устал, ничего уже не соображаю. Спокойной ночи.
До ночи еще было далеко, конечно — даже семи не было, но Жороту было как-то все равно. Спать, спать, спать... Встав, он предусмотрительно замер на несколько мгновений — резкое движение отозвалось головокружением. И добавил, чтобы скрыть паузу:
— Ларсен, кажется, забыл предупредить — еще часов двенадцать у вас будут замедлены реакции — результат успокаивающих. Имейте ввиду.
— Подождите, — голос Сауры остановил его в дверях. — Давайте я вам хоть постель сменю... — раздалось откуда-то из соседней комнаты.
Колдун несколько секунд недоуменно соображал — зачем, потом до него дошло. Он хмыкнул и громко сообщил:
— Бросьте. Аллергии на шерсть у меня нет, а все остальное — предрассудки.
Услышала кошана его или нет, он так и не понял. Поскольку заснул почти мгновенно, как только голова коснулась подушки.
Пробуждение было закономерно ранним. Впрочем, рассвело явно давно — значит, уже не пять и не шесть. Жорот потянулся, потихоньку приводя свое тело в рабочее состояние. И ощутил боком... мех? Стремительно повернул голову и оторопело хмыкнул — зрелище Сауры, свернувшейся клубком и дрыхнувшей, прикрыв нос собственным хвостом — можно сказать, в лучших традициях кошачьих — было весьма... неожиданным. Колдун задумчиво провел рукой по серо-металлическому боку. Кошана, не открывая глаз, замурчала. Н-да... Иначе, чем предложение, подобное соседство воспринять было невозможно. Было над чем задуматься, честное слово. До сих пор у Жорота не было партнеров, не принадлежащих к человеческой расе... Ну, оборотни не в счет...
Саура тем временем, потянулась, распрямляясь, зевнула, продемонстрировав весьма острый набор клыков. И уставилась на человека круглыми немигающими глазами.
Рука сама собой провела вдоль тела, по мягкой, длинной шерсти. Кошана выгнулась, вытянулась еще сильнее, подставляясь под ласку. Не-ет... Упускать подобный случай просто глупо.
То ли слухи о темпераменте кошан были преувеличены, то ли Саура была не совсем типичной представительницей, то ли еще почему, но довольны, кажется, остались оба.
Кошана, вывернувшись наконец из объятий — Жорот отпустил гибкое, пушистое тело очень неохотно — провела шершавым языком по плечам и груди, мурлыкнула, мягким движением перекатила мужчину на живот и проделала то же самое со спиной. Колдун слегка напрягся — было и приятно и больновато одновременно — Саура вылизывала царапины, оставшиеся от ее когтей.
— Из-звини, увлеклась...
— Да ладно, — Жорот, усмехнувшись, перевернулся обратно, притянул к себе кошану и поцеловал. Нет, ощущения при поцелуе — когда вместо зубов царапающиеся клыки, а язык как маленькая терка, очень даже возбуждающие. — Специально же, небось, пометила.
— Мр-р... Чтоб придворные вертихвостки на тебя даже не смотрели! — она зашипела, не поймешь — то ли шутливо, то ли не совсем...
— А не придворные? — поднял бровь колдун, который не смог удержаться и не поддразнить хищную воительницу.
Саура вдруг как-то странно вздрогнула, одним движением отвернулась и встала, потягиваясь. Жорот нахмурился:
— Ты обиделась?
— Нет.
Колдун соскользнул с кровати, обнял кошану за плечи, прижался к ней.
— Извини, пожалуйста. Я пошутил...
— Вы... с ним похожи. Он смеялся точно так же...
Жорот крепче обнял кошану, прижался щекой к ее лицу. Лучше б обиделась. Кто ж знал.
— Неприятно со мной иметь дело? Потому что мы так похожи?
Безнадежный тон кошаны резанул по нервам:
— Я ему говорила... Она опасна... А он не слушал... глупый мужчина...
У Жорота сам собой вырвался вопрос, который вертелся на языке еще со вчерашнего вечера:
— Ты ведь не станешь с ней связываться, верно?
— Я? — кошана повернулась в объятиях, уставилась колдуну глаза в глаза. — Она — глава прайда, я — лишь воин, расходный материал. Я не имею права покушаться на главу, так как не в состоянии ее заменить. А глава может убить любого из прайда, это в ее праве, пойми.
— Матриархат?
— Главой может быть мужчина, женщина, неважно. — Кошана вдруг яростно вцепилась в Жорота. — Но если еще и ты будешь настолько глуп, что подставишься... Я тебя убью раньше, чем она, понял?
— Т-ш... — Он осторожно отвел ее руки — опять новые царапины. — Знаешь, я не считаю себя трусом, но связываться с Лоттой — это уже из области безрассудства при полном отключении мозговой деятельности.
Внимательный взгляд, видимо, удовлетворил кошану. Она выскользнула из объятий мужчины, принялась перевиваться своими ремнями. И исчезла, поцеловав любовника на прощание.
Жорот тоже оделся, послав одновременно вызов-просьбу Целесине о встрече. И получил приглашение на завтрак, на фоне ворчания о том, что нехорошо будить старую женщину в такую рань.
По дороге колдун уточнил — было почти полдевятого. Так что вид недовольной Целесины, одетой в экстравагантный утренний наряд — темно-зеленое кимоно до пола, отнюдь не вызвал у него приступ совестливости, на что старуха, возможно, рассчитывала.
— Доброе утро.
— Доброе, — проворчала магичка, жестом указывая колдуну на низенькую табуретку. Еще и не сильно устойчивую к тому же, хотя и не настолько, чтоб это создавало проблемы. Впрочем, Целесина использовала такую же.
Почти сразу появилась служанка с подносом и принялась сервировать стол для завтрака. Трапеза началась в молчании — колдун не торопился приступать к делу. Наконец, после того, как Целесина прикончила первую чашку кофе, настроение у нее, похоже, поднялось, и она соблаговолила поинтересоваться:
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |