Когда мой преследователь, дошел до дальней стены, я, сорвался с места, проскочил в дверь, захлопнул её за собой и, активировал "Аварийный сброс". Команда — не прошла. Открыть внешние створки ангара, когда корабль, в надпространстве — не возможно.
Чертыхнувшись, отключил гравитацию и активировал "Аварийную очистку" — пережиток тех далёких дней, когда человечество, сильно опасалось, что вместе с грузом, на корабль проникнет инопланетное, злое, "Нечто"!
Все, на целый час, температура в ангаре будет колебаться от +500 градусов, до -273! Пока цикл не закончится — хрен кто ангар откроет!
Коммуникатор, завибрировал, привлекая к себе внимание.
"Отбой учебной тревоги!"
Коридоры "Сигона", как по взмаху волшебной палочки, сменили освещение, на стандартное.
Матюгальник, откашлявшись, выдал: "Оставшуюся абордажную группу, с нетерпением жду в лазарете".
Петрович ехидно захихикал и добавил: "Когда остальных найдёте и освободите!"
Махнув рукой, отправился на камбуз — доставать десантуру. Надеюсь, они не сильно на меня в обиде? Хотя... Я бы очень обиделся.
Стив, довольной, но, почему то испачканной, собачонкой, ждал меня у помятых дверей камбуза. Рядом прохаживлся злой сержант Цыпанков, многозначительно хрустя пальцами, в лёгкой, полевой форме.
— А Вы, что, в этом балагане, участия не принимали? — Удивленно спросил я, поднимая забрало шлема.
— Пронесло! — Многозначительно замахал руками, сержант. — Мы, с Вашим капитаном, следили за событиями из дубль — рубки.
— И, как впечатления? — Я ввалился на камбуз и с помощью Стива, стал снимать свой ярко — красный, скафандр спасателя.
— Видно было плоховасто... — Пожаловался Цыпанков. — Но, того что я увидел — хватило... Ладно, пошёл я, пожалуй. Парни, завтра дверь поменяют, не переживай!
— Погоди, сержант! — Остановил я десантника. — Сейчас, Стив, Твоих принесет, сам их распакуешь, хорошо? А то, боюсь, я до завтра не доживу...
Сержант дёрнулся, словно получив нокаут.
— Стив, неси народ из морозилки! — Скомандовал я, подходя к стазис — камере.
На лице сержанта, при словах "из морозилки", появилось такое, особенное выражение, что я перестал завидовать замороженным и, стал их жалеть.
Хотя, с другой стороны — а кто их на камбуз, звал?!
Открыв стазис — камеру, уперся взглядом в серебристые пятки, торчащие из остатков продуктов и супов.
— Э-э-э-э, рядовой! Покиньте камеру, хватит продукты портить! — Тихонько сказал я, пнув по пяткам, ногой.
Пятки дернулись и подтянулись, не желая вылезать.
— Сержант, ну хоть ты, скажи, "захватчику", что... — Я обернулся и увидел изумительную картину:
Сержант Цыпанков, с выпученными глазами, присев на корточки, внимательно изучал два замороженных свёртка. Один в тесте, другой — в ещё не давно, белоснежных, полотенцах, покрытые корочкой льда и с кастрюлями, на верхней части.
— Это — мои?! — Недоверчиво потрогал пальцем свёртки, сержант. — И, кто это, интересно?
— Беспонятия! — Честно признался я. — Ты, третьего, забери, пожалуйста!
— Еще и третий, здесь?!! — Руки сержанта сжались в кулаки. — Показывай!
— Вон, в камере, спит. Кажется...
Сержант, метнулся к стазис — камере, крякнул, хватая десантника за пятки и вытащил на свежевымытый пол камбуза.
Запахло борщом и свежей сдобой.
— Всё, конец! — Вырвалось у меня. — Завтрака, точно — не будет!
Цыпанков, странно глядя на меня, вскрыл нагрудную панель скафандра и, набрав длинный код, отстегнул шлем десантника.
Десантник, сделав долгий вдох, открыл глаза.
— Рядовая Ли! Какого, длинного, красного, фаллоимитатора, Вы полезли на камбуз!!! — Рявкнул сержант.
Моя хорошая знакомая, по крайней мере, ещё не давно, бывшая ею, хлопнула ресницами и улыбнулась.
— Проводила зачистку палубы, товарищ сержант!
— В стазис — камере?! А если б она — включилась?
— Вот, потому и лежала, без движения, чтоб не включилась! — Бодро отрапортовала, моя несостоявшаяся наставница по боевым рукомашествам.
— Найду "Хокку", пусть сам решает, как Вас наказать! — Решил сержант. — Двое — в морозилке, одна — в стазис — камере...
— И, один, в большом ангаре! — Добавил я. — Только там цикл, "Аварийная очистка", минут через 50, закончится...
Сержант, побледнел.
— Там же, +500!
— А не хрен, меня, на моём же корабле, "партизаном", называть! — Зло ответил я, наблюдая, как из под коконов, потекла струйки воды и жидкого теста, расплываясь по моей, чистенькой кухне. — И, вообще — убирай их отсюда — они мне весь пол уже изгваздали!
— Рядовая Ли! — Сержант, задумчиво чесал затылок. — Этих двоих — в санузел. Смыть, на фиг, и привести в чувство.
— Смыть — обоих? — Наивно хлопнула ресницами, Конни.
— Нет, можешь к ним присоединиться. — Разрешил Цыпанков. — А то, сама, вся в борще и повидле, сладенькая!
Стенная панель, разразилась жутким хохотом.
Оказывается, Катич, наблюдал всё это, и — помалкивал, прохвост, старый!
— Что, сержант, не повело Твоим, на камбузе? — Задыхаясь от смеха, Тимур пытался сделать "скорбное" лицо. — А ведь, Вас, предупреждали — не лезьте на камбуз! Ты, сколько поставил? Полтинник? Или пятихатку?
— Двести... — Мрачно буркнул сержант, наблюдая, как рядовая Ли, вызвав тележку, грузит на неё, недоотаявшие, тушки своих соратников.
Старпом шмыгнул носом и отключился.
— Ага, вы еще и ставки ставили! — Рассердился я. — А мне сказать?
Сержант махнул рукой и пошёл на выход.
— Эй, ты ничего не забыл? — Остановил я его. — Ты, "ангарскую отбивную", когда заберёшь?
— Почему отбивную? — Не понял сержант. — Ты ж, сказал "Аварийная очистка"?
— Ну, да. Только гравитацию, я раньше отключил!
— А-а-а, сержант! — На пороге появился Оберин. — Вы, там, перед входом в двигательный отсек, в предбаннике, своих уберите. И, когда лейтенант выйдет из лазарета, напомните ему о проигрыше. Только — тактично, сержант, тактично! Он, сейчас, конечно, не буйный, все — таки челюсть сломана и обе ноги, но... Мало ли... Может, он Вас пристрелить пожелает?!
— Это вы его, так? — Благоговейно выдохнул сержант.
— Э-э-э-э, боюсь — нет... Он, раньше с доком столкнулся. И очень сильно упал. Несколько раз. С большой высоты. Да, именно так! — Анастас, задумчиво изучал раскрытую стазис — камеру.
— Да, чувствую, мороженное — безвозвратно пропало... — Выдохнул он с чувством глубокого сожаления.
— Может, вы все таки займетесь жертвой "аварийной очистки"! — Не выдержал я. — Там ведь температура, +500!
— Фи, Данн! Ты — невежа! Нет у нас температурной "очистки". Это — вчерашний день! Все заливается специальной пеной и застывает. Потом, определенный магнитный импульс, пена лопается и рассыпается мелкой пылью. Почти как у меня, в предбаннике!
— Вы их что — Эмульсией залили?! — Поразился Цыпанков.
— Ну, эмульсией, это скорее всего — Данн, своего, залил. Я, с помощью его дроида, своих — монтажной пеной, успокоил. Так что, рекомендую поторопиться, если она хорошо схватится — вы мне предбанник, месяц чистить будете!
Сержант опустился в кресло, что — то считая на пальцах.
— Три — на камбузе. Один — в ангаре. У вас, товарищ инженер, сколько было?
— Трое.
— Семеро. Лейтенант — со сломанной челюстью — восемь. А где ещё двое?! Они хоть, живы?
— А вы, куда их послали? — Поинтересовался Анастас.
На лице сержанта Цыпанкова отобразилась Такая гамма чувств, что стало понятно, куда он их пошлёт, когда — найдет!
— По условиям, четверо — машинное отделение, четверо — рубка, двое — зачистка. — Открыл "военную тайну", Цыпанков. — На связь, до сих пор, не вышел, ни один.
— Значит, двое последних, попались Элизабет! — Задумавшись, на мгновенье, решил Оберин.
— А почему, именно — ей? — Не понял я, хода его мыслей.
— Вот смотри: Капитан и сержант — наблюдатели. Значит, десять против шести. Ты, я и док, своих, — Анастас сделал многозначительный жест, чиркнув большим пальцем, по шее. Осталось — Двое против троих. На вахте, в рубке, были Алекс и Тим. Я, позвал на помощь — тебя. Эти двое, я уверен, позвали — Элизабет. Учитывая, что наша навигатор, уже неделю балуется с новым типом программирования, а сигнала, от десантников, до сих пор нет — все следы её работы!
— А, как мне их найти? — Не выдержал Цыпанков.
— Если они живы, думаю, проще набрать Элизабет. — Веско заметил "контрик" и подошёл к панели.
— Да здесь я, здесь! — Отозвалась Элизабет, входя на камбуз. За ней, высоко поднимая ноги, промаршировали, двое десантников, в тяжёлых боевых скафандрах, со взятым, "на караул", оружием. — Всегда поражалась, как Тебе, Анастас, поставили зачёт по логике, в Академии? Кстати, Данн, дашь свой скаф поюзать — никак не могу понять, почему тяжи тебя в упор не видели!
Я вздохнул. На камбузе стало тесно. Пятна жидкого теста, разнесенного и растоптанного по всему камбузу, марали мой стерильно чистый, пол.
— Всё, сержант! Передаю их Вам! — Элизабет набрала на коммуникаторе короткую команду и марширующие на месте, десантники, замерли. Откинулись забрала, открывая усталые и потные лица.
— Сержант! — Жалобно сказал один. — Она над нами — издевалась!
— Мы, "КАД", девять раз, с места на место переносили! — Выпалил другой. — Вручную!
Элизабет расцвела.
— И, двенадцать километров, "бег на месте"!!! — Дуэтом.
Элизабет расплылась в счастливой улыбке.
Цыпанков, не зная, смеяться или плакать, спрятал лицо в ладонях.
— Вы же сами поставили условие: "Отражение абордажа — подручными средствами"! — Оберин, присел на край стола. — Вот и получили! На кухне — по кастрюле, на голову. У дока — сломанную челюсть. А от программиста — марш бросок. Все честно!
— В следующий раз, турели активируем, может тогда у вас получится, с меньшими жертвами? — Предположила, довольная, Элизабет. — Ну, и Данна, запрём, что б статистику, не портил!
Переглянувшись, мой экипаж, откровенно заржал, издеваясь над десантом.
— Всё! Хватит! — Попросил я, складываясь от хохота, вдвое. — Убирайтесь с моего камбуза! Сержант, там ваши, уже оттаяли, наверно! И, заберите ангарского, он же там, скоро с катушек съедет!
— Да, твой ангарский — это нечто! — Спохватилась Элизабет. — Ты знаешь, что у него, с собой был дополнительный ствол? Пистолет, с "Лох — Несса"?
— "ТТ", что ли? — Улыбнулся я.
— Во — во! — Элизабет аж покраснела, от удовольствия. — Этот, "чебурашка", как ты их называешь, видя, что за тобой закрылась дверь ангара, не придумал ничего умнее, чем достать его и выстрелить тебе в след!
— Убить же мог! — Вырвалось у меня.
— Данн, тревога — учебная! — Напомнила мне Элизабет. — Патроны — маркерные, максимум — синяк! Но, дело не в этом. В момент выстрела, некий кок, отключил гравитацию.
Представив себе отдачу "тётушки", мне поплохело.
— Ага! Проняло! — Рассмеялась Элизабет. — А представляешь, как его проняло, когда от отдачи он стал летать по ангару, отскакивая от стен. И, тут, пена! Вобщем, он уже минут двадцать, под потолком висит. Вниз головой!
Сержант, махнув рукой своим людям, вымелся с камбуза.
Элизабет, подхватив Анастаса, под локоток, чинно выплыла в коридор, оставив нас, со Стивом, наводить порядок.
— Сержант! — Голос дока, с настенной панели, привлёк моё внимание, когда уборка подошла к концу, а я, занимался лёгким завтраком, на всю "гоп — компанию". — Сделай, пожалуйста, для лейтенанта, бульон, свой, особый! И кашу, только жидкую. Он, пару дней, не в форме будет, надо уважить человека.
Изображение док не включал.
— Хорошо, Иннокентий Владович! Через часик — занесу кашу.
— Спасибо! И — никому не слова!
— Поздно, Док. Все уже знают. — Честно предупредил я. — Вам, лично, может тоже, что — то надо?
— Нет, Данн. Спасибо. — Док отключился.
— Стив! Говядину, два кило, с косточкой, большую морковку, луковицу. Будем, товарищу лейтенанту, бульон готовить!
— "Гав"!
Секрет хорошего бульона — прост. Надо правильно выбирать мясо! Лучше всего — с косточкой, мозговой. Хорошо его промыть и, самое главное — не упустить пену!
Считается, что лучший бульон — куриный. Это — глубокое заблуждение! Куриный — проще, быстрее — не более того. Бараний и свиной, на мой вкус, излишне жирные. А вот говяжий, хм, при правильной варке, да со специями — ум-м-м, мням!
Руки, снова занялись полезным делом, давая отдых голове.
Сколько раз, вот так, занимаясь готовкой, я придумывал сотни каверз и сложных дел. Отдавая готовку, на волю рук, изредка задерживая взгляд на стоящие, на плите кастрюли и сковороды, на парящую, мантоварку и освещённое окно, духовки, ловлю себя на мысли, что мне нравится. Мне нравится видеть довольные и сытые лица людей. Улыбчивые и масленые. Нравится, так же сильно, как и летать, на "Терьке", и, заставь меня сделать выбор — я все оставлю, как есть!
Ведь это самое, "как есть", связано, для меня, еще с одной любовью — с "Сигоном". С моим первейшим кораблем. С моим, ставшим безумно родным, экипажем. С моей каютой, в которой есть место, всему, что мне дорого.
Жаль, только, что нет на "Сигоне", всего одного человека, с которым, как то уж странно повязала меня судьба.
Даже и не знаю, может быть, я всё напридумывал, но... Если нет фантазии, если душа не летит — нет тебе места. Нигде. Ни на Земле, ни в космосе. Пока человек завязан, на себя, единственного и любимого, хоть ты голову ему разбей, хоть второе пришествие устрой — всё едино, пустышка будет, а не человек...
— Шеф! Каша готова! — Доложился Стив.
— Так, Стив! Всё посолено, специи — заготовлены. Я — к доку. Будут искать — я у него.
Стив, отсалютовав, манипулятором, развернулся и отправился доставать из духовки, противень, с булочками.
Конечно, Конни Ли — девушка миниатюрная, но... Скафандр, даже легкий, чертовский — тяжёлый. Так что вред, нанесённый моим запасам, надо устранять. А страдать от отсутствия сдобы, себе, экипажу и, даже — десантникам, я не позволю!
Подхватив судок с кашей, отправился к доку, в лазарет.
В лазарете было шумно.
Капитан, распекала дока, Оберин, громко фыркал, а лейтенант Хару, страдальчески водил глазами.
Глядя на него, сразу приходила народная мудрость, о собаках — всё понимает, только сказать — не может!
Замерев, я внимательно осмотрелся.
— Матильда, ну не рассчитал я, не рассчитал! Кто же знал, что их навороченные скафандры — такие не навороченные!
— Ага, заехать в челюсть — ты рассчитал! А то, что юношу вынесет, с пандуса — не рассчитал?! Ты что, совсем, в маразм, впал?! У тебя — бронедоспех! Скафандр ПРОРЫВА!!! А ты — тяжу, в челюсть! — Капитан поморщилась.
— Да, старый добрый, "Илюша", показал свои достоинства, перед новоделом... — Покачал головой, Анастас и засмеялся. — Четыре тонны, на удар, против полутора! Юноше сильно повезло, что отделался только сломанной челюстью. Мог и шею свернуть!
Лейтенант, блеснул глазами, вскинулся что — то сказать, но поморщившись — махнул рукой.
— Обед больному! — Провозгласил я, обращая на себя внимание.
