Госпожа поневоле или раб на халяву

— Ничего, чертенок, все в прошлом, — мышка слегка порозовела, но была какая-то погасшая, как припорошенная своей серой пылью. — Ты просто в следующий раз предупреждай меня, когда уходишь. Ладно? А то однажды вернешься, а меня нет.

— А куда это ты исчезать собралась?! — строгим голосом спросил я, пытаясь натянуть на лицо улыбку.

Смотреть на вот такую мышку было абсолютно непривычно. Обычно же она была веселая, активная, деятельная. — И я уже три раза извинился. Так что понял. Учел. Был неправ. Исправлюсь. Давай пойдем пообедаем в кафе какое-нибудь? И... надо позвонить Анне Марковне, тоже извиниться... и куртка опять пропала, хаискорт! С очередными кроссовками и джинсами! Вот блин не везет, да? — я уставился на Алену, призывая ее в свидетели вселенской несправедливости.

— Гадство, — согласилась она и стала выбираться из горы подушек. — Блииин, а я вчера как бросила стенд на соседок, так даже не позвонила никому... вот курица. Звони, и я тоже этим займусь.

— Ты не увиливай от ответа! — тут же возмутился я, как будто сам секунду назад не переводил все стрелки в разные стороны. — Куда исчезать-то собралась?

Аленка уже выпуталась из пододеяльника, мимоходом погладила пальчиком по голове тут же счастливо зажмурившегося Пакость. Встала передо мной, посмотрела снизу вверх, улыбнулась. Провела ладонью по моей щеке:

— Чертенок, ты забыл? Я человек. Не Темная, не Светлая, у меня просто-напросто сердце на такие нагрузки не рассчитано. И регенерации вашей — нет. Зато тебе ее всю вернули, полностью?

— Да, — что-то я даже виноватым себя и за это почувствовал. Регенерирую. Живу в десять... в сто... Хаискорт!

— Давай не будем об этом, ладно? — Я найду решение, не может такого быть, чтобы не было никакого выхода. Неужели Высшие никогда не влюблялись в низших?

— Да, конечно не будем, — легко согласилась мышка. — Только надо с договором разобраться до конца, может и он, как градусник, больше не действует?

— Да, давай! — в принципе я и так чувствовал себя совершенно свободным. Но хотелось бы документального подтверждения.

Договор Алена вытащила чуть ли не из-под подушки. Спала она с ним, что ли? Развернула. Всмотрелась. Хмыкнула как-то странно. И протянула мне.

"Сия особь полностью в вашем распоряжении, пока вы оба испытываете к друг другу сильную, необъяснимую с логической точки зрения привязанность, или пока в силу не вступят форс-мажорные обстоятельства (смерть одного из участников договора). Так, молодые люди, не морочьте мне голову! Пока любит — он твой!"

Я покрутил этот документ, даже перевернул вверх ногами. Потряс. Посмотрел на Алену как-то... иначе. Значит, именно так любят? Странно. Никогда не задумывался. Хотя я и не любил никогда. Правда, там написано "оба". Нет, ну то, что она меня любит, это ежу понятно. Их. Блохастому. И тупому, наверное, потому что только у них тут такая вот присказка есть. А вот то, что я... Черти всех здесь...

— Да ладно, не говори вслух, — вдруг улыбнулась мышка. — Мне достаточно знать. Хотя, конечно, услышать было бы приятно. Я ведь люблю тебя, охламона рогатого.

— Я тебя тоже, — буркнул тихо и почему-то отвернулся. Странное какое-то чувство... вроде бы не стыдно, потому что не за что. А лицо все равно пылает. — Но рогатым меня называть не надо.

— Хорошо, не буду, — Алена пристроилась на диване, сзади, обняла меня, прижалась щекой к спине и вдруг хихикнула: — С одним условием!

— С каким это? — сразу напрягся я.

— Поцелуй, — снова хмыкнули мне прямо в спину и легонечко прикусили кожу. — Прямо сейчас.

Аленкины пальцы переплетались у меня на груди, я положил свои руки сверху и ощутил что-то странное.

— Поцелуй можно и без условий, — обернувшись, я мгновенно оказался сверху на лежащей подо мной мышке. — Только раскрой мне тайну, откуда у тебя на пальце новое кольцо, да еще такое... странное?

Мышка как-то нехорошо напряглась и быстро закрыла глаза, словно спрятала. Помолчала. Потом пожала плечами и расслабилась подо мной, приникла.

— На память от Равновесия. Они помогли мне тебя вытащить.

— То есть паладин мне не примерещился?

Я едва мог скрыть свой восторг. Они существуют! Действительно существуют! Единственное, как-то Алена опять потускнела. Они же должны добровольно помогать? Бороться за справедливость! Вот и кольцо подарили... на память.

— Думаю, не померещился, — мышка снова улыбнулась и потянулась ко мне. — Так, господин с выростами на голове, где мой обещанный поцелуй?

Алена:

Все хорошо. У нас все хорошо. Или нет, неправильно. У нас все ОТЛИЧНО! Волшебно, сказочно, феерично, какие там еще слова есть? Они все равно не могут в полной мере передать то, как мы теперь живем. И новый год скоро, я так люблю этот праздник, а в этот раз буду встречать его не в веселой компании, а вдвоем с чертенком. И потому жду праздника с еще большим нетерпением.

Я уже знаю, что подарить моему чисточертику! Дорогой выйдет подарок, ну да он того стоит.

Правда, в первую же ночь, когда я неожиданно проснулась рядом с вернувшимся свободным чертенком от ужасной, осенившей меня неожиданно мысли, успела перепугаться почти до смерти.

Я и так-то потом втихую пила таблетки и капли, а назавтра звонила Эмме Львовне и спрашивала, нет ли у нее хорошего кардиолога среди бывших учеников. Но это все фигня полная, тем более что кардиолог нашелся, лекарства выписал и успокоил — мол, ничего смертельного. Поберечься надо, и только. Да не вопрос.

Но тогда я подскочила среди ночи с дико колотящимся сердцем и одной мыслью: я — идиотка! Обрадовалась, курица, взаимной любви. И забыла главное — собственное небессмертие, еще и урезанное на десять лет. А с чертиком что, когда меня не станет? Пока любит — мой, да, а потом? Обратно к Светлым?! Еще форс-мажор какой-то...

Но паника оказалась напрасной. Вытянутый с полки договор недовольно шелестел и разворачивался с трудом, но таки соизволил сообщить мне, что я — дура, а чертенок свободен. В любом случае — разлюбим взаимно или поодиночке, или просто я кони двину. Уффф...

Разбуженный среди ночи Владис был почти так же недоволен, как договор. Дурой, правда, вслух не называл, хотя по лицу было видно — думал. Вот она, мужская любовь, самое железное доказательство.

— Чего тебе не спится-то?

— Смотри, чертенок, получается, ты совсем свободен! — обрадовала его я. — Если со мной что-то случится, или ты сам захочешь уйти, никакие светлюки, вообще никто тебя больше тронуть не сможет! Здорово, правда?!

— Ага... Я как-то примерно так и думал. А теперь давай спать, а? — меня обняли и подмяли под себя, закинув ногу сверху.

И я заснула без таблеток и снотворных. А кольцо... ну что кольцо. Не рычит — не бегает, есть не просит, работать не мешает. Нет, я помнила, что здорово задолжала какому-то Равновесию, но вот сию минуту никто с меня расплаты не требовал, и я почти забыла об этом. Как и о тех десяти годах. Ну, это вообще... непонятно когда будет. Да меня и до Равновесия в любой момент могло машиной переехать или вон, в подворотне гопниками застрелить. Чего теперь, не жить, что ли? Щаззз.

Вот сейчас и живем, каждый день, каждую минуту, уже почти месяц у нас это восхитительное сейчас живется все сейчаснее и сейчаснее.

Чертенок теперь при документах, так что чуть ли не на следующий день озаботился поисками работы. Примерно неделю вечерами хмуро хватался за половник и разделочную доску, бормоча, что ничего не нашел. Постепенно его отпускало, и он начинал улыбаться, болтать со мной, потом мы смотрели кино, тискали Градусника, который все время мерз и путешествовал по квартире от батареи к батарее. А на ночь пытался угнездиться в нашей постели.

Я, кстати, отнеслась к этому без восторга. Даже когда Владис, вообще чаще пинающий бедную зверушку, чем я, и называющий его исключительно Пакостью, неожиданно объявил, что ему Миадерпиан жалко и пусть дрыхнет в ногах. Он последнее время проникся уважением к меняющему цвет и сливающемуся с обстановкой Градуснику. "Оборотень-шпион высшего класса!" — почти с завистью шептал чертенок. Мол, он вспомнил, это какой-то зашибенно крутой разведчик в его мире, а бедного Градусника перекорежило на местный лад так, что смотреть больно и выгонять несчастного на мороз (на батарею, блин!!!) стыдно.

Тут я возмутилась окончательно. Нечего ему делать в постели, только чужих мужиков... оборотней мне в ней не хватало. А на робкий аргумент про девочку-оборотня еще категоричнее заявила — посторонних девочек мне не надо ТЕМ БОЛЕЕ.

Кончилось все там, что Владис купил какую-то хитрую греющую лампу и добыл коробку из-под детской обуви, в которую и загонял свой Миадериус каждый вечер. Хорошо хоть зубы не заставлял чистить перед сном.

Учитывая то, чем Градусник питался — помочь могло только промывание желудка. Много ли насекомых — обязательно живых! — можно найти в декабре? Ясное дело, только тараканов. Но тут я ушла в отказ сразу и резко. Я их боюсь до невменяемого визга, и при этом живых таракашечек было жалко... да, у меня противоречивая женская натура. А потому ловите по знакомым или покупайте в зоомагазине, но без меня!

Так что Владис занялся прокормом не только нас двоих, но и нашего общего питомца.

Глядя на то, как он мыкается с поисками работы, я попробовала помочь. Для начала стоило понять, что чертенок вообще умеет. Список составить.

Составили. Мда.

Владис умел драться. Всем, со всеми и везде. Здорово, но лучше не надо.

Когда он в очередной раз мыл тарелки и небрежным броском через плечо отправлял их прямо в сушилку, где те выстраивались по ранжиру, я вспомнила про цирковых жонглеров, фокусников и дрессировщиков.

На меня посмотрели, как на врага народа, и в балаганные шуты идти отказались. Пришлось тащить ноут и показывать, какие это крутые люди в нашем мире. И все равно Владис, посомневавшись, отверг эту возможность. Светиться не хотел — раз. Магия для фокусов не годится, потому что работает криво и через пень-колоду — дурацкий мирок — два. Издеваться над неразумными живыми на потеху публике гадко — три. Но вообще, конечно, в цирк сходить надо, посмотреть, это красиво — четыре.

Еще что-то про женскую логику говорят.

Я в отместку предложила не мучить неразумных, а организовать цирковое представление "Алена, хамелеон и их дрессированный хорек". Поржали. И стали искать другие варианты.

При всем при этом Чертенок продолжал каждое утро гулять со своими медведЯми. Мне он объяснил, что деньги хоть и не большие, но легкие и приятные, а стариков бросать бронтозавтрам в пасть нехорошо.

Кстати, цирк нам все же пригодился, но совсем не так, как я ожидала. Как-то вечером Владис перед сном затащил в постель ноут и весело хихикал, просматривая какую-то передачу о цирке на... арабском, похоже, языке. На мой резонный вопрос, чему он там смеется, это же не по-русски, язык другой, он удивленно вытаращился, и спросил меня, а какая разница.

Вот так и выяснилось, что этот чертов полиглот знает, похоже, ВООБЩЕ все языки этого мира. Блииин, и он искал работу!

Нет, конечно, золотые горы ниоткуда не образовались. И все было не так легко, как может показаться. Но первые заказы на переводы чертенок получил уже через два дня. Платили немного, работа оказалась довольно нудная, в этой области было мало знать язык. Чтобы хорошо зарабатывать, следовало обзавестись репутацией и связями. Но дело сдвинулось.

Утром побегать наперегонки с псинами, днем переводить, вечером, если я была занята, Владис просто гулял по направлению к моей работе, чтобы подгадать и встретить меня как раз на выходе с нее.

Обычно после этого мы шли гулять вдвоем, или просто пешком добирались до дома. Предновогодний город сверкал елочными украшениями, пах хвоей сильнее, чем бензином, прятал серость под свежим снежком и вообще, был прекрасен и весел.

Толпы народу шныряли по распродажам, и через пару дней я заметила, что и Владис как-то специфически прокладывает наш маршрут от одной шикарной витрины к другой. В первый вечер это были ювелирные магазины, бутики и даже отделы в больших торговых центрах.

Я искренне не врубилась в его интерес и, скользнув незаинтересованным взглядом по штампованному дорогущему ширпотребу, тянула чертика дальше. На следующий день мы пошли гулять в сторону мехового салона...

Правда, Владис сам вдруг потянул меня подальше, едва лишь лучше разглядел выставленные на продажу шапки, шубы и манто. В его взгляде читалось искреннее возмущение человека, встретившего индейские поделки из скальпов белых завоевателей:

— Норка — это же родственник фурии... то есть вашего хорька, да? — уточнил он, брезгливо подергивая плечом.

— Я вообще не люблю шубы, — успокоила я своего оборотня. — Тяжелые, ухода требуют, а пуховик все равно теплее. И потом, норка и правда родственник хорька, очень симпатичный зверек и мне его жалко. Пошли лучше кофе попьем? Там по дороге такой магазин есть... полюбуюсь на свою мечту.

— Пошли. А что за мечта, — заинтересовался чертенок.

Я радостно поволокла его в сторону фирменного магазина известной немецкой фирмы. Электрооборудования...

— Эх... — я уже минут десять пускала слюни на заветную витрину, только изредка ловя в ней отражение слегка ошарашенного черта.

— Ты хочешь ЭТО? — опасливо уточнил он, поглядывая на меня как на слегка спятившую.

— Конечно! Это же... — я сладострастно застонала, так, что чертенок вздрогнул и странно на меня покосился. — Владис, это токарный станок, представляешь!? Причем настольный, который можно поставить в мастерскую! А еще у него полно дополнительных функций, вплоть до горизонтальной трансформации, когда можно использовать крутящий момент как в центрифуге, для литья!!! Да там и съемные устройства есть, дремель, граверные насадки...

Обреченно вздохнув, чертенок перевел взгляд с меня на ценник, потом снова на меня... хмыкнул... нервно. Еще бы, мечта была не из дешевых.

— Я смотрела в сети китайские аналоги, — пожаловалась я, с некоторым трудом отлипая от витрины. — В разы, конечно, дешевле, но это близко не то. И по функциональности, и по мощности. Да и качество. И вообще, для такого количества операций надо несколько китайцев, а оно тогда на деш... — Тут я заметила, как стекленеют чертячьи глаза и резко притормозила. Так, мы гуляем, не надо доводить мужчину до коматозного состояния, я его потом не донесу!

— В общем, когда-нибудь накоплю, — резюмировала я поспешно и потянула Владиса дальше. — Пошли, кофе мы так и не выпили!

Пару дней после этого Владис ходил задумчивый и рассеянный, а потом позвонил мне, что сегодня задержится, нашел небольшую подработку. Ну нашел и нашел, я спокойно поужинала и села работать.

Чертенок вернулся глубоко за полночь, часа в три, наверное. Выжатый и сердитый, пах целым букетом незнакомой парфюмерии, и, светя невменяемой рожей на все окрестности, с ходу рыбкой нырнул в ванную.

Я не то чтобы заволновалась, но любопытство — это ж хуже средневековой пытки! Мучает и мучает. Так что мое коварство привело все остальное мое в боевую готовность и заняло пост у двери в душ.