Они закрылись даже от него.
— Э, я не понял! Вы чё — обособились от меня?
— Обана! — не растерялся Чёрт. — А это чё за баба такая? Откуда она у нас взялась? И много ли там таких, где вы были?
— Да с нас и одной такой вполне хватит... — ляпнул Зуб не подумавши, а Чёрт и не понял его, точнее так, как было выгодно ему.
— Чё всам деле безотказная она?
— Ага... — проступила ухмылка ехидства на лице Зуба. — Она такая — только будь с ней более настырным — напористым! Ну, понял?
— Я не понял — ты чё думаешь: я — дурак!?
— Нет, Чёрт тебя дери, аки сидорову козу! Ты — чудак на букву "Му"! Угу?
— С дороги... — кинулся Чёрт мимо него к незнакомке.
Мих не видел препода — вообще ничего — кроме той, кто овладела его мыслями. Вдруг отторгла его, как до этого друга и... переключилась на препода.
Мих не успел его сдержать, да и Астру. Та сама остановила негативную энергию, направленную на неё, блокировав поднятием руки и выставленной перед собой ладонью.
Чёрт остолбенел. Ему показалось: его парализовало. Но язык работал в прежнем режиме.
— Кто меня держит? Отпустите! Сейчас же, иначе я не ручаюсь за себя!
— Это я за Астру, — уяснил Мих: если не вмешается, а не влезет меж ними — преподу достанется — и неслабо.
Сам угодил под каток, но вскользь. У него обледенела рука, а вот Чёрт обледенел, как в прямом, так и переносном смысле, покрывшись толстой коркой наледи. И это в самую жару.
— А ну разойдись... — разошёлся в свою очередь Зуб, подхватив дубинку дикаря и вломил ей по ледяному изваянию препода. — Эй, там... Кто-нибудь слышит меня? Ау-у-у...
Зуб орал Чёрту в ухо. А тому хоть бы хны. Практикантропу пришлось повалить препода на землю и добить — ногами... обивая лёд с тела.
— А может нам его с тобой, Мих, отправить в костёр? Быстрее оттает и отойдёт...
— Если только в мир иной...
Чёрт подскочил без посторонней помощи и прямым ходом кинулся в барак — закрылся.
— Лады, чуть опосля побеспокоим — и войдём через окно, — отпустил его Зуб на время, дав придти в себя, понимая: тема похода — не обсуждается. На повестке вопрос с ним обстоит несколько иначе, а именно: кто отправится с ними отбивать сокурсник и класук?
Про последних практикантропы любезно умолчали, зато напомнили про первых.
— Мужики мы или кто? — вторил Зуб, помогая другу. — Нас задело, а вас, похоже, не очень то, что дикари из числа людоедов похозяйничали тут у нас! Думаете не вернуться? Так ошибаетесь! Когда употребят наших баб — и кто знает — как, затем захотят ещё отыметь и нас! Но я и Мих не намерены подставлять им свой тыл! Мы тоже не лыком шиты, и кое-чем подпоясаны! А лозунг на всех один — практикантропов: кто не с нами, тот против нас! Всё или ничего! Сейчас или никогда!..
Зуб иной раз поражал, а всегда говорил прямо и открыто, что думает. Но тут... как непревзойдённый оратор. Уж чего не отнять у него, так это смелости. На то и кличка — Зуб, а фамилия — Зубченко. Частенько показывал зубы, а здесь у него и "клык" был. И даже спать с ним ложился, как с любимой женщиной. Иначе и быть не могло.
Варвар естественно первым среди всех заявил о желании принять непосредственное участие в погроме... людоедов, а не еврейском, хотя вспомнил про одного жида среди дикарей. Лапоть не был отмщён им перед Беккером. Так что это был его долг перед ним, а не преподом. И требовалось оплатить сполна. Жаждал крови.
Да и иные практикантропы колебаться не стали. Они видели: при наличии зверюги и монстра, а странной и необычной незнакомки со сверхспособностями, поход не окажется им таким уж убийственным или смертельно-опасным. Станут позади своих лидеров и... как-нибудь отобьются — и не от жизни. А ставить людоедов на место давно было пора, тут и случай подвернулся — неприятный, но всё же — когда-то надо было делать и им вылазку в стан противника после той первой при потере Лаптя.
За пятёркой практикантропов в виду излечения не только Миколы при извлечении у него стрелы из срамного места, а и тяжёлой раны Ишака залеченной рукой Астры при одном лишь прикосновении, к походу изъявили желание примкнуть ещё четыре сокурсника — Ходок, Боров, Кура и Кислый. А куда Шавель без баб — ему некуда деваться — край. Обслуживать себя не был приучен. Да и Павлик, что Морозова — она же Алёна, и Лёлик — также в плену у людоедов. Очень на это надеялся — и не сожрали их, употребив иным образом, как сам любил... и их за это самое.
Ну и Вежновец с Соском согласились пойти, а всем вместе всё сподручнее. По такому случаю даже наведались в барак к Чёрту. Тот послал их к тому, кем самого прозвали, а, похоже, допился до чёртиков. Но вот Лабуха с Молдовой они забрали у него — вместе с пойлом.
Зуб и тут умудрился проявить незаурядную смекалку.
— Их пойло горит, Мих! Слышь, дружище! У нас снова имеется оружие массового поражения! Ха-ха... Не гранаты, да против дикарей самое оно в пещере-то! Ну и устроим там светопреставление им! Шкуры точно попалим!.. Живём, мужики!..
Алкозавры не особенно обрадовались данному заявлению. Не для того они переводили дурман-плоды на плодово-выгодный напиток, чтобы вот так запросто расстаться с ним, да ещё в противоестественной для них форме. Это был верх кощунства — жечь бутылки сивухи и бить о головы дикарей, пусть даже таких коими являлись людоеды.
— Придёт время — ещё сами попируем, — уверил Зуб алкозавров. — И на костях пожирателей!
И вновь сборы много времени не заняли, однако торопиться мстители из числа истребителей пожирателей всех мастей не стали, следовало учесть всё, поскольку отправлялись на вражескую территорию и перевес — численный — был многократно на стороне людоедов. Сами убедились в этом и не раз. Так что уповать на авось, а тем более небось, и пронесёт — явно не стоило, и было чревато. А чем — пример на лицо. В лагере у чужаков появились кресты, и ямки в качестве могил пригодились. Под ними и похоронили тех сокурсников из 358-й группы, кто сложил свои головы в неведомом им всем крае.
И живые, а выжившие практикантропы, позавидовали им. Поскольку ещё предстояло помучиться здесь какое-то время. И кто знает, чем закончится их поход к стойбищу людоедов. Надеялись, конечно, все на лучшее, но помнили и о худшем, а везти им не может всегда. Это и была суровая правда жизни. Выживает сильнейший, хотя и не всегда, а соответственно хитрейший, либо умнейший. А хитрее, либо умнее, чем то, каким образом затеяли чужаки поступить в отношении людоедов было нельзя.
Чёрт не сразу и уяснил, что остался практически один — напился до чёртиков. И Астра замешкалась. Поначалу она немного постояла у поверженного порождения.
"Крон..." — услышал Мих только одно слово от неё. А затем испугался за неё, когда она при виде пролома в земле, обозвала его на родном наречии: "Гибь".
Что это означало — не стал вникать, а стоило бы и выслушать довод той, в ком не чаял души. Но забот у него хватало и без того, какие ещё пыталась создать ему незнакомка, прозванная им про себя амазонкой. Да была безоружна, хотя и вооружена так, как никто не мог вооружиться среди чужаков и аборигенов вместе взятых. Магия — она везде магия, а нечеловеческие сверхспособности как не обзови, всё оружие, если с умом применить. На практике — и подавно.
Прямо как в пословице: знание — сила. Но тут же на ум приходила иная: а сила есть — ума не надо! Кому-то и не было дано — например людоедам, да и практикантропам не всем, а постичь то, что готова была открыть Астра одному из практикантропов...
"Не сейчас, родная! Давай потом!"
"Потом — это когда?"
"После похода!"
"Будет слишком поздно! И уже ничто не изменить!"
"Знать: чему быть — того не миновать!"
"Ты не прав, чужак!"
"Не тебе судить нас!"
"И снова не прав!"
"Может хватить качать права? Лучше б помогла, родная!"
"Вот тут ты прав — вам никуда без меня — и нет хода!"
— Я чё-то слышал или мне показалось?! — округлились глаза у Зуба.
— Скорее всего, что и очевидно! Ты тронулся умом, Андр...талец! — озадачил Мих.
— Мне не гони, дружище!
— Тогда забудь, словно ничего не было! А я уже — и сразу!
— Не ну... так дела не делаются, Мих! А ещё друг... называется... И потом нам никак без знамени... боевого!
— После разгрома людоедов что-нибудь обязательно придумаем с тобой на пару — угу?
— Обещаешь?
— Слово даю!
— Лучше зуб...
— Как скажешь, Зуб — клянусь!..
Глава 18
ПОХОД
"Наше дело правое, а врага найдём!"
(девиз практикантропа)
Собрав силы в кулак — парней способных противостоять не только людоедам, но и прочим пренеприятным жизненным обстоятельствам — Мих на пару с Зубом возглавил увеличившийся в разы отряд практикантропов. И всё равно их была капля в море. По их прикидкам — дикари в живой силе превосходили их десятикратно — и это минимум. Да деваться некуда — без девчонок в этом мире никак. А похоже, что придётся остаться навечно, как и тем из сокурсников, кто уже сложил здесь свои головы. Так что месть в их случае была не такая уж бездумная, и вообще о ней старался никто не думать. Они просто обязаны спасти тех, с кем и дальше предстоить здесь жить, а выживать каждый день и ночь, даже если придётся из ума. А лиха беда начала — неделю не простояли лагерем в неведомом крае и на тебе — потерпели сокрушительное поражение. Даже скорее разгром, хотя с какой стороны посмотреть — если с позиции вернувшихся лидеров, то они как раз ничего ещё и никому не проиграли, поэтому те, кто вновь примкнул к ним, а не наоборот — забыли разногласия, какие меж ними возникали уже тут, а про былые обиды из студенческой жизни — и вовсе никто не вспоминал. Цивилизованный мир отныне казался им чем-то несуществующим, точно сладкий сон, будораживший их сознание, из-за чего пробуждаться всякий раз было неимоверно тяжело.
Однако не тяжелее, чем давался им нынче этот поход в преддверии сгущающихся сумерек. Держаться приходилось компактно — шли в две шеренги. Основу составляли трио лидеров с незнакомкой-амазонкой и двумя зверюгами. Да чуть впереди них дикарь с дикаркой суетились, как следопыты, предупреждая отряд практикантропов о малейшем подозрительном шорохе, не то что встречающимся следам.
Иные практикантропы следовавшие за ними, а таковых было чёртова дюжина, озирались в страхе по сторонам. Давно они не забредали столь далеко от лагеря — с той самой вылазки, когда потеряли единственно-нормального препода. О чём неустанно твердил Варвар.
— Да прекрати уже — сколько можно... — надоело Зубу выслушивать его бредни сродни нытья. — Тоже мне, блин, тошнотик! Я не узнаю тя, братан!
— Я сам себя... — был обозлён на всех и сразу, а свою собственную судьбу Ясюлюнец.
Ему и раньше не везло — по жизни — и с сокурсниками. На то и Фашист — был, а нынче и вовсе стал Варваром — недалеко ушёл от дикарей. Благо человечину не употреблял, как здешние аборигены. Но во всём остальном — одичал, как и людоеды.
Вот и Зуб опасался того же, как впрочем, и Мих. Да только у него появилась маленькая надежда, хотя и тут ещё бабушка надвое сказала — незнакомка та же дикарка, пусть и не вела себя подстать людоедам, но то, что она в своём мире — очевидно. Как и то: природа не обделила её статью.
Зуб до сих пор искоса поглядывал на изумительно-обворожительную фигуру амазонки. Стриптизёрши частенько наведывающиеся в спортклуб и те в сравнении с ней не шли, а рядом на подиуме не стояли и прочие красотки со званиями мисс-мира. Да, невысока, где-то 160 с копейкой — не более того, но как сложена — стройна и грациозна точно лань. А уж округлые формы бёдер, как у молодой сексуальной латиночки, да спина, грудь и шея такие — закачаешься. Мужики — да поймут, а бабы — обзавидуются. Осанка изумительная — и подчёркивала: она — дитя природы. Ей были чужды любые излишки, и она брала от жизни столько, сколько ей было необходимо. А пока что ни разу не завела речи о еде.
"Интересно, она вообще-то ест или как? И спит ли? А не похоже, что вообще устаёт?"
И впрямь не знала устали. Практикантропы уж на что студенты, а по жизни аки волки и учились на геодезистов, а там слабаки долго не задерживались, поскольку на себе во время практики, даже по городу приходилось иной раз таскать такие веса, что мама не горюй — килограмм по 25 — не меньше. И девки также впрягались. Филонить никому не приходилось. Да и потом не зря же в учреждении обычно геодезисты и выигрывали с завидным, а за явным преимуществом, все состязания, как внутри, так и вне его стен, при проведении городских чемпионатов. Но даже им иной раз было не угнаться за Астрой. Та пару раз отходила от них, стараясь даже где-то опередить или упредить Йоё и Ёйо. Казалось: не они ведут практикантропов, а она их, указывая им мысленно верную дорогу.
— Я всё думаю, Мих...
— О чём, если не секрет, Зуб... — упредил тот друга с вопросом. — О том же чём и я, а все в отряде? Вон... даже Варвар на Астру глаз положил!
— Да я бы ща и от Примы не отказался, — вспомнились Ясюлюнцу дикие отечественные сигареты.
— Ну-ну... — соскалился Зуб. — Я тя понимаю...
— Что ты понимаешь! Ты когда-нибудь курил?
— Да, но ещё в детстве бросил!
— Будет заливать...
— Во — это как раз по мне вид отдыха — и спорт — литрбол! Ща бы взял на грудь сто грамм, а лучше килограмм того, что несём в бутылках! Аж у самого сердце кровью обливается, как подумаю: придётся не только жечь, а и тару бить у дикарей! Начинаю понимать... твою... Лабуха с Молдовой!
Но те не унывали, они сейчас как раз чем занимались — смалили, раскурив свои самокрутки подобно на трубки мира.
— И нафиг они нам сдались, Мих?
— Для массовости, Зуб... — предположил Варвар.
И где-то был прав.
— Нет, пускай привыкают: им не выжить без нас, а и дня не продержаться...
— Да им пофиг всё, дружище! Поэтому и ведут убийственный образ жизни по принципу: если не дикари доконают их, то сами себя — рано или поздно! Хотя конечно всегда лучше поздно, а в нашем случае и вовсе — никогда! Но ведь так не бывает — верно?
— Чё вы у меня об этом спрашиваете? Я ведь знаю не больше вашего!
— Хм, а у кого тогда спросить, Мих?
— Да хоть у неё... — обрадовался он возвращению Астры.
Та сразу уловила исходящее от партнёра мысленное недовольство.
"Ты где была? А столько времени пропадала? Я уже места себе не находил? Мог ведь и дров наломать!"
В ответ обезоруживающая улыбка от амазонки, и также оправдательная речь мысленно.
"Не мужское это дело интересоваться у женщины причиной её отсутствия! Что если я по нужде отошла?"
"И что же за нужда такая, а тебя заставила покинуть нас? Или может быть, мы чем-то тебе не угодили?"
Общение со стороны сердобольного практикантропа больше походило на семейную склоку. Амазонка в очередной раз улыбнулась и...
"Прости, я не то хотел сказать! И вообще ничего такого плохого не думал в отношении тебя! Просто... всё непросто... вырвалось! Слетело... и даже не с языка!.. Хотя... Ну как те сказать, а правильно подумать? Не знаю!.."
"Я знаю — и всё, что у тебя делается на душе! Мне тоже не по себе!"
