* * *
Великая Империя. Северная Армия.
— Привал! При-и-ива-а-ал... — стенал "младшенький" с трудом перенося тяготы походной жизни даже лёжа на животе в паланкине на тюфяке набитом сухой травой и сбившейся под ним, из-за чего ему казалось: он подпрыгивает на камнях. Стёр себе все бока.
Привал Лапий объявил не раньше, чем четыре легиона под его непосредственным командованием отмахали ровно два десятка лиг.
— Тараний... — не переставал стенать Иб-ба-Рих.
— Да, сир! — вырос тот перед ним, едва паланкин "младшенького" коснулся земли — носильщики опустили его, выбившись из сил сами.
— Готовь плаху-у-у...
— Угу, сир! Как прикажете! Кого будем казнить?
— Тебя-А-А...
— Меня, сир? За что?!
— Было бы за что — сразу убил! А так выпорю, чтоб почувствовал, каково мне теперь из-за тебя-А-А...
Тараний хлопнул себя полбу.
— Вот я дурак! Забыл вам сменить в дороге тюфяк, сир! Сей же час взобью и...
— Я сам тебя побью, декан!
— Вы же сами повысили меня до декуриона, сир? Али запамятовали?
— А теперь понизил — до легионера! Встать в строй, солдат!
— Есть, сир!
— Титаний! Ти-и-ита-а-аний...
Тот не сразу отозвался.
— Я здесь, сир.
— Почему я должен звать тебя два раза? Когда ты обязан сразу откликаться на мой призыв!
— На будущее учту, сир.
— Смотри, а то у тебя, может и не быть его, как у Тарания!
— То-то я смотрю: он встал в строй аки заправский легионер.
— Ах, тебе смешно, центурион!
— Понял, сир. Разрешите также встать в строй?
— Нет, постой, декурион!
— Как прикажете, сир.
— Ну, хорошо, легат, — остаёшься им!
— А как же Тараний?
— Дался тебе этот декан?
— Декурион, сир! В Армии так просто не наказывают!
— А я не просто, а за то, что он не тянет на декуриона при мне! Я лежать не могу из-за его глупой выходки с тюфяком!
— Не извольте беспокоиться, сир, я мигом поставлю вас на ноги и...
— Хочешь, чтобы я стоптал их себе ещё сего дня по самые уши, как мои легионеры — сандалии?
— Надо привыкать, сир, ежели хотите сами управлять Армией, чтобы она была послушна вам, как ручной зверь!
— Не учи меня, центурион, как приручать скотину! Я пробовал раз задабривать пряником и — вот! — продемонстрировал Иб-ба-Рих шрам на руке, закатав рукав. — А когда отходил кнутом, сразу стала ручной!
— С легионерами у вас показательная экзекуция не пройдёт. У нас, то есть, у вас, сир, в Северной Армии исключительно ветераны! Они к наградам привыкли за боевые заслуги, и не подведут, даже если что-то пойдёт не так, нам судьба уготовала проиграть битву!
— Я никогда не проигрываю! Слышишь меня, центурион!
— Так точно, сир! Разрешите приступить к своим непосредственным обязанностям?
— Мерзавцы! Вы все — мерзавцы! Я уничтожу вас! — разошёлся Иб-ба-Рих.
— И останетесь без Армии, сир, — вмешался Лапий.
— Молчи, лапоть! Иначе я и тебя превращу в декуриона!
— Не извольте беспокоиться на мой счёт, сир, то вам будет сделать не под силу, ибо я подчиняюсь Тирану!
— Но Он передал мне все права на свои четыре легиона! Или я не прав?
— На легионы — да, но не на меня, как полководца! И полководец здесь я, а вы, сир, балласт!
— Ах, так! Ах, вот ты, значит, как! Да я... тебя...
— Извольте следовать с Армией, сир! Мы выступаем! Привал окончен для всех без исключения особ!
Лапий наказал трубить общее построение с походным маршем, дабы не слышать больше надрывный голос капризного престолонаследника, потонувшего тотчас в грохоте сорока тысяч сандалий и лязга оружия о доспехи и щиты.
Северная Армия двигалась ускоренным маршем к внутренним рубежам Великой Империи, не покрыв и половины намеченного пути — до Северина оставалось три дня пути, а до башен смерти на один меньше. Там и намеревался сделать основательный привал перед вступлением в земли Окраин Пограничья Лапий, а до тех пор неукоснительно следовать согласно походному уставу легионов Армады.
* * *
Горы. Ущелье смерти.
Я не мог ошибиться насчёт пленников у горных йети, положившись не только на собственные глаза, но и на подзорную трубу с огнестрела в качестве оптического прицела — лишний раз убедился: моя догадка верна. Одновременно злился и радовался на себя, понимая: мы спасём бродяг, чего бы это нам не стоило.
Горные морфы не заметили нас, наёмников, и равнинных сородичей при нас. Я заставляю притаиться их, возле натоптанной тропы в ущелье, которое прежде сам завалил лавинами, погребя орду заклятого врага. А сейчас добавлю туда ещё кодлу — и не одну. На ораву эти йети, там внизу, не тянут, но их примерно столько же, сколько нас тут наверху.
— Устроим засаду, Чудак? — ворчит Яр-Гонн.
— И как ты догадался, брат?
— Без бомбард?
— Даже без применения огнестрелов! Шумиха нам ни к чему — застава под боком — обойдёмся арбалетами с луками. Ну и камнями при случае! А без завала нам никуда, — дал я понять: придётся им перекрыть доступ в горы этим йети внизу.
Сам по-прежнему лежу и не отсвечиваю, наблюдая сверху в подзорную трубу с огнестрела за тем, как идут "джигиты" и кого ведут.
— Наших, — признал я наёмников с воинами гарнизона вздорного старика.
Ни меня одного одолевают нехорошие предчувствия — и все относительно заставы. Неужто пала, а её защитники не все смертью храбрых? Вон, некоторых же повязали эти звери там при них, и гонят к шапке мира — не иначе, иначе и быть не может. Сам побывал там, и всё воочию видел.
Но это нам даже на руку — тремя кодлами у "джигитов" сейчас станет меньше, и тех, кто уже не надеялся на удачу, ещё заполучат хабар "пятаками" своих же надзирателей.
Подпускаем "джигитов" ближе, и я даю отмашку атаманам с вожаками. Одни держат наготове арбалеты, другие пока толком и не брались за луки — сталкивают камни вниз.
Обвал у нас получился на загляденье, и не скажешь, что кто-то сотворил его помимо природы. Десятка два "джигитов" на переднем крае оказались погребены под камнями, а там, насколько я понял, шествовали вожаки. Нам же лучше, а этим йети там, внизу под нами, только хуже. Столпились и не знают что делать. А мы тем временем устраиваем им очередной завал, отрезая путь к бегству в направлении заставы. Кто знает, на что хватит ума у этих йети. Нам лишние проблемы ни к чему.
Мы обнаруживаем себя для врага, и продолжаем вести обстрел с применением арбалетов и камней. До стрел со стороны наших морфов ещё не дошло — они не дошли своим умом, как стрелять из них.
Та ещё проблемка — придётся их учить уму-разуму — и показывать, как тянуть лук за тетиву, а не за палку, треская себя по носу.
Командую обрушиться на головы врагу врукопашную, пока "джигиты" от безысходности не побили пленников. Но они тоже не стоят и не ждут, когда мы освободим их — уже дерутся с ними.
Мы подоспели вовремя, валя "джигитов" налево и направо — побили их изрядно, ну и они кое-кого зацепили из нас. Да мне к потерям уже давно не привыкать. Воевать, так воевать, а бояться этих йети — в горы не ходить.
Теперь у нас оказались пленные. О чём мне радостно возвещает Удур-Аг.
Ну не дурак ли, а? А ещё принято считать им меня, Чудака.
— И на кой ляд они сдались нам? Что нам делать с ними? Куда денем этот балласт?
Вроде бы с ними надо также кончать, как и с теми, кого уже оприходовали оным образом при сшибке, но мы ж, наёмники, не звери, скорее полулюди, поскольку среди нас всё больше этих самых йети. А в конец озверели от крови и трупов.
— Да и пёс с ними... — решаю я кинуть их здесь без оружия.
Если выживут, и не из ума, возвращаться назад к нам на заставу не заходят, в курсе, что их ждёт тогда — я и моя ватага. Стреляю из огнестрела, пугая безоружных "джигитов", они разбегаются, куда глаза глядят на свою погибель. Не я им судья, а тот, кто постоянно следит не только за мной, а всеми в этом мире.
— Чудак... — сделал мне очередное замечание Яр-Гонн.
А что ещё он мог сказать мне? Ведь я прав! На то и вожак-главарь — у меня здесь больше, чем у кого-либо прав!
Тех, кого я узнал, сразу же признали меня, а вот тех, кого не очень — из гарнизона заставы — отреагировали на меня при озвучении моего имени гномом-гидом.
Новость для всех них, пленников, неожиданная.
— Ёр-Унн! Эй'Грр! Братья! — приметил я их. — Ха-ха...
Мы обнимаемся — братаемся. Недолго — долго нам некогда. Новость, удручающая для нас, как бы нам весело не было при новой встрече — застава не устояла. Нет, там держалась часть гарнизона с трибунами, но они предали вздорного старика.
Я отвлекаюсь на Клавия.
— Что ты сказал?
Его уже допрашивает, а не опрашивает Желанна. Ещё бы — всё-таки дядька родной.
— Бал-да-Рас, больше не с нами, — заключает Клав.
— Кто-кто? Какой ещё Бал-да-Рас?! — изумляет меня его верный слуга.
Как тут же выясняется во всех подробностях: дорн Балдрик нарочно взял себе имя и звание графа, тогда как приходился кровным братом Тирану Империи и даже Деспоту. У них, у всех, оказывается, отец был прежним императором-узурпатором, а вот матери разные. У того, что нынче тиранил — Рих-да-Рас — мать Тиранэ, законная жена, а вот у Хир-да-Раса — наложница, тогда как родила двойню — деспота и командора с заставы.
Вот так новости — и поразили меня до глубины души. Выходит, я породнился с роднёй здешних властителей благодаря Желанне? Если вдруг донна забеременеет, то у нас с ней родится едва ли не престолонаследник?
М-да, Чудак! Начудил ты так, что и сам не ведал до сих пор, как именно! И эта новость будет покруче той, которая имелась у нас относительно известия о разгроме шапки мира — столицы горных "джигитов".
Меня еле вернули в этот грешный мир чудовищных реалий.
— Эй, вожак! Главарь! Чудак! — понеслось с разных сторон.
Спасённые моей чудаковатой дружиной, желали вновь стать под моё знамя, как и Клав, заявив: является гранд-ветераном, и к тому же гвардейцем!
Ну вот, ещё одной проблемой в его лице у меня стало больше. А оно мне надо всё?
Хочется застрелиться — всё больше, и эта мысль становиться настойчивее, но пока не является назойливой или навящевой до неприличия. Как и иная такая: сдался тебе этот мир? Что мне делать с ним? Зачем менять то, что не изменить, не уничтожив! А новое ещё попробуй создать! И вряд ли получиться! Нет, я не Создатель! И эта роль не для меня, Чудака! М-да, история! А начинает обретать реальные очертания. Если так дальше дело пойдёт, то я и впрямь стану сэром и не надуманным, а самым что ни на есть взаправдашним здесь!
Лады, уговорили, бродяги! Куда я без вас, а вы без меня! Будем дальше разбираться с теми, кто пожелал с аналогичным успехом с нами!
— К заставе! — изрёк я избитый уже клич.
Долго бродить нам туда окольными путями не пришлось. Застава предстала перед нами, как на ладони. Плато насколько хорошо просматривалось в подзорную трубу огнестрела, настолько же прекрасно простреливалось. Из луков уж наверняка.
— Значит так, — командую я. — Всем слушать меня!
Четыре сотни вояк — это уже не хухры-мухры, а сила при наличии тех, кто способен держать в руках огнестрелы и громобои. Бомбардиры у нас владеют исключительно гномы. Наёмники же из числа людей — стрелки, а вот нелюдь или морфы — лучники. Мы все вооружены тем или иным стрелковым оружием. Его остаётся применить, а тактику боя я давным-давно выработал. И в горах она куда более действенна, чем на открытой местности. Хотя маневренность будет похуже, но если правильно расположить отряды стрелков, никто и близко к нам не подойдёт, а мы можем спокойно вести перекрестный огонь, прикрывая друг друга, и валить этих самых "джигитов" если не ордами, то уж кодлами и оравами без проблем.
Ох, и попрыгают же они у нас!
Пока я раздавал указания бродягам при мне, и они проходили короткий инструктаж у Ёр-Унна в овладении огнестрелами — как их правильно заряжать, стрелять из них и чистить их, а затем снова заряжать и стрелять — несколько гномов Яр-Гонна отправились в разведку с целью приблизительно подсчёта "джигитов" у заставы.
Там осталось где-то две или три орды. Не две или три сотни орд, как прежде, но тоже что-то порядка двадцати и более тысяч рыл.
— Сдюжим, — уверил я.
Ещё бы — у нас две сотни стрелков с огнестрелами и столько же морфов Удур-Ага с луками. Да гномы с бомбардами — дюжина и пушка. Так чем не батарея? Этим йети у заставы нас хватит за глаза, а близко не подпустим.
Время уходит, и на подготовку стрелковых позиций. Устраиваем там завалы, если что, а также учитываем пути отхода, и новый, уже всеобщий, сборный пункт.
— Пора, — замечаю я на сходке вожаков и атаманов.
Деваться нам некуда — позади бушует огненная стихия, вырвавшаяся наружу из недр земли, а впереди ещё один чудовищный океан, состоящий из злобных йети. Но и мои при мне не пальцем деланы и не лыком шиты, а тоже кое-чем подпоясаны.
У нас, бродяг, вышло четыре застрельно-расстрельных отряда в сотню каждый, и обозвали с подачи ветерана — колоннами. Пусть так, по-военному, я не против, напротив "за". В каждой такой колонне полсотни стрелков из числа людей, и столько же морфов лучниками, что всё меньше мне кажутся нелюдями. Стрелять из луков научились — поняли, с какой стороны надо тянуть, и что именно тетиву, а не древко на себя.
Беру общее командование на себя, забравшись на самый высокий шпиль близ заставы. Подле меня Желанна, да заморыш по имени Вжих. Будет при мне посыльным, типа Вжика — одна пара лап тут подле меня, Чудака, а иная там, где будет нужнее всего.
Первый выстрел за мной. Выискиваю цель в "оптический" прицел, припав к подзорной трубе на огнестреле. Разукрашенных морд у заставы, навалом, но они все ко мне спиной. По затылкам не разглядишь: вожаки они или просто нелюдь. А по иным признакам — ниже — понятия не имею. Они все тем местом как на одно "оно".
— Дерьмо, — ругаюсь я про себя.
Пора стрелять. Промазать не боюсь, как и попасть, поскольку я этих злобный йети сюда не звал, сами явились нашествием к заставе. Вот и получите!
Я наконец-то произвёл долгожданный выстрел, и перезаряжать огнестрел не тороплюсь, взирая сквозь призму подзорной трубы, как йети подле заставы начали падать, точно подкошенные — десятками.
С тыла на них обрушился свинцовый град, а сверху дождём пролились стрелы.
Врагов полегла кодла, а пока до этих там йети дошло, что к чему, и они попытались перестроиться в задних рядах для отражения атаки с тыла, мои бродяги положили ещё почти столько же их.
Итого уже две сотни. А их там тысячи — десятки тысяч — и начинают поворачивать оравами вспять.
Гномы ждут. Бомбарды применять слишком рано. Вот когда эти йети попрут на нас оравами, тогда и пошумим из них.
К нам двинуло около тысячи тамошних морд или рыл, но мы быстро охладили их воинствующий пыл. Десяток взрывов, прокатившихся по нестройным рядам "джигитов", рассеял их вместе с дымом.
Мы положили ещё что-то около полторы кодлы. И новый дождь из стрел с градом пуль, завернул остатки оравы к заставе.
Горные "джигиты" только теперь осознали: с наскока нас не выбить в горах; принялись искать обходные пути, выставив заградительный щит в лице очередной оравы, которую мои бродяг не переставали истреблять кодла за кодлой.
