— А в чем, собственно, дело? — Дамблдор, кивнув Гарри, Рону и Драко, привычно усевшимся на диване возле камина, повернулся к Люпину, успевшему трижды перемениться в лице.
— Мистер Блэк соизволил на банкете предать огласке то, что его никак не касалось, — сухим, официальным тоном сообщил Ремус.
— Чего-чего Сириус сделал? — переспросил Джеймс.
— На весь зал крикнул, что я оборотень!
— И это лучший из "Гвардии Грюма", — ехидно прокомментировала Лили.
— Я со своими подчиненными сам разберусь, Эванс, — отрезал Грюм. — Ладно, Альбус, пойду я — тут и без того дел хватает. С Блэком я еще поговорю — его сразу направьте ко мне. А за мелкими, — подходя к камину, он указал на рассевшихся на диване слизеринцев, — все равно надо в оба глаза смотреть!
— Да не мог Сириус проболтаться, — помотал головой Джеймс. — Раньше же он молчал... Скорее всего, ему просто Снейп какой-нибудь дряни подлил в кубок.
— Опять... — закатила глаза миссис Поттер.
— Я не знаю, кто его за язык дернул, — заметил Люпин, к которому вернулось его привычное спокойствие. — Однако, Альбус, я все-таки прошу вас подписать мое заявление. Вряд ли кто-то захочет, чтобы их детей учил оборотень.
— Так вы уходите, профессор Люпин? — изумился Рон.
— И за все "спасибо" Сириусу Блэку! — недовольно бросил Гарольд.
— Паршивая овца в семье — что с него взять, — пожал плечами Малфой.
Прежде чем Джеймс Поттер успел вступиться за своего друга и объяснить этому "Малфоевскому выродку", что рот надо держать на замке, Лили с вежливой улыбкой на лице подставила ему подножку и толкнула в камин, предварительно бросив туда горсть летучего пороха.
— Всю жизнь мечтала это сделать, — улыбнулась она. — Да вы не беспокойтесь, Альбус, помотает его немножко по каминам, вот и все. Может, мозги слегка прояснятся. Если, конечно, есть чему там проясняться. Так насчет моих отчетов... раз уж я больше не на службе у Грюма, их вам оставить?
— Там что-нибудь о Сивом есть? — встрепенулся Ремус.
На присутствие жадно вслушивавшихся в разговор слизеринцев-третьекурсников никто внимания не обращал.
— Прямо — нет, а вот косвенно — хоть отбавляй, — пожала плечами та. — Во всяком случае, о том, где он сейчас отлеживается, знает каждая собака, но все делают вид, что это большая тайна, потому что к Люциусу просто так не заглянешь с обыском. Из Лестранжей, если тебе интересно, осталась одна только Беллатрис, — покосившись на сына и его друзей, Лили продолжила: — Рудольфуса забрали в Азкабан на пару с МакНейром — в Министерстве по этому поводу такой хай подняли... но как всегда без толку. Питтегрю так и не нашли. Впрочем, его и не сильно-то искали, — на этих словах Дамблдор укоризненно покачал головой. — Помимо этого успели еще повязать Эйвери, но так, по мелочи — из-за черномагических артефактов. Да его уже и отпустили.
— Жаль, что ты ушла из авроров, Лили, — вздохнул директор Хогвартса. — Мне будет очень не хватать твоих отчетов.
Волшебница изумленно покосилась на Дамблдора, не зная как понимать тот факт, что он, мало того, разглашает в присутствие ее сына важную информацию, так и вообще...
— Ну, я буду у Морисы, а у нее тоже есть определенная информация, — замялась Лили.
— Очень на это надеюсь. Итак, я вас больше не задерживаю. Хотя нет, еще кое-что, касательно тех же отчетов. Ремус, ты буквально недавно высказывал свою версию того, как Грэйбек может превращаться в зверя в иные дни, кроме полнолуния. Будь так добр, повтори еще раз — тут есть заинтересованное лицо, — Дамблдор кивнул в сторону Гарри.
— Профессор Дамблдор, так что все-таки мне со всем этим делать? — поспешил узнать Поттер, продемонстрировав забинтованную руку. — Снейп говорит, что ничего особенного и не случилось...
— Во-первых, Гарри — профессор Снейп. А во-вторых, я придерживаюсь того же мнения, — директор Хогвартса поправил очки, — оборотнем ты не станешь, Гарри, если ты это хотел узнать.
Лили и Ремус облегченно выдохнули. Снейп-снейпом, а слово Дамблдора, все-таки внушало уверенность.
— Впрочем, учитывая особую природу Фенрира Грэйбека, возможны некоторые отклонения... Х-мм... Ремус, прошу.
— Сивый — один из немногих оборотней, способных превращаться в зверя и в иные дни кроме полнолуния, причем, делать это произвольно. Как вы видели, он способен превратиться даже при свете дня. Способности к чему я, к сожалению, лишен начисто.
— Так тогда в Визжащей хижине ты пытался превратиться? — переспросил Гарольд.
— Я был уверен, что у меня тоже это выйдет, — Люпин развел руками. — Увы. Так все дело в том, что некоторые из оборотней способны договориться... вернее сказать, совладать со своим внутренним зверем. Однако стоит сказать, что свободно "менять шкуры" могут они только первые дни после полнолуния или же за несколько дней до него. На только что народившуюся или, соответственно старую луну превратиться они уже не могут. К счастью.... Что ж, естественно, эти оборотни занимают в кланах очень высокое положение. Как, например, тот же Грэйбек, являясь вожаком многочисленной стаи, уже не первый год претендует на звание Вождя Британских кланов. Природа подобных способностей до сих пор неизвестна, хотя Шаманы в Совете Вождей выдвигают множество гипотез...
— А случаев, когда оборотень оцарапывал кого-то, не было? — спросил Гарри. — Причем, чтобы этот "кто-то" потом выжил?
— В средние века, насколько я знаю, — осторожно начал Дамблдор, — подобным образом, точнее — вытяжкой из яда на когтях оборотня, лечили один магический недуг, распространенный в волшебных семьях.
Малфой-младший поморщился.
— Да он и сейчас существует... этот самый недуг.... — тихо произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Однако в том случае яд брался у оборотня именно в полнолуние за считанные минуты до обратной трансформации, что, как опять-таки известно из книг, придавало ему особую силу.
— И дикую кучу побочных эффектов, — заметил Драко.
— Мистер Малфой, если вы хорошо разбираетесь в данном вопросе, почему бы вам нас не просветить? — директор выжидательно на него уставился. — Не желаете? Что ж, тогда я продолжу. Действительно, в этом вопросе современная алхимия продвинулась не так уж далеко в сравнении с тем, что было открыто в Средние века, если даже не сказать, что не продвинулась вообще, поскольку часть знаний была утеряна. Так вот, при обычном ударе частиц ликантропного яда было слишком мало для того, чтобы сделать человека оборотнем. Яд же, содержащийся в слюне, напротив, обладал повышенной концентрацией, и применять его было еще опаснее, поэтому экспериментировать предпочитали с наименее опасным видом ликантропного яда. Результаты работы подчас приводили в полнейшее изумление: у кого-то повышался уровень магии, у кого-то появлялся иммунитет к некоторым видам ядов, иные же маги, например, и вовсе могли приручать опасных животных, — пристальный взгляд Дамблдора остановился на Гарольде. — Конечно, были и летальные случаи.... Но самым известным на данный момент удачным использованием ликантропного яда в качестве целебного отвара является случай Аделаиды Словер... Лили, ты же, насколько я знаю, рассказала Гарри о ваших общих родственниках?
Рон едва подавил смешок. М-да, умел директор Хогвартса подобрать наиболее деликатные выражения.
— В таком случае он уже знает, что именно благодаря привитому ей ликантропному яду мисс Словер осталась жива, поскольку яд Дельва Гонта на нее не подействовал. Более того, часть своих способностей она передала и своим потомкам.... Откровенно говоря, Гарри, я понятия не имею, что можно сделать в твоем случае и чего стоит ожидать — полученная тобой доза яда мала, но кто знает, к чему это может привести. В конце концов, если кровь Аделаиды проявила себя таким образом... По крайней мере, Северус уже работает над сывороткой, способной притупить действие яда. А заодно, я думаю, Ремусу и Лили стоит к вам заглядывать летом и справляться относительно того, как идут дела. Уверен, никто против не будет. Вроде бы все.
Лили Поттер тяжело вздохнула. За этим "вроде бы все" скрывалось очередное поручение для нее, приступать к которому, желательно, надо было бы уже сейчас. Первое лето, которое она собиралась провести по-человечески со своими старыми подругами, чувствуется, пойдет насмарку. И вот после всего этого кому тяжелей приходится — незабвенному и вездесущему Снейпу или все-таки ей? А что поделать, ведь Альбусу Дамблдору просто так "нет" не скажешь.
Глава 16. Начало каникул
Драко Малфой оглядел не внушающий никакого доверия пейзаж и презрительно сморщил нос. От буквально-таки легендарного в рядах Пожирателей своей неприступностью места обитания Северуса Снейпа он ожидал гораздо большего. И уж тем более он никак не думал, что настроенный лично Снейпом портал приведет всю их разношерстную компанию к замусоренному берегу грязной и полузасохшей речки.
— А мы... э-мм... туда попали? — осторожно осведомился он, оглядываясь с еще большей брезгливостью.
— Туда, — коротко бросил зельевар и двинулся в сторону ветхого моста, перекинутого одной Моргане известно в каком году через эту самую речку. — Магию не применять, сундуки нести самим.
Вслух возразить ему не посмели, однако и покориться безрадостной перспективе никто не собирался. Рон пытался при помощи магии как можно незаметнее если уж не поднять в воздух их чемоданы (чем Мерлин не шутит — магглы же вокруг), то хотя бы облегчить их вес. Ему досталось "нести" помимо собственных вещей еще и сундук Гарри Поттера, которому мадам Помфри строго настрого запретила таскать тяжести в ближайшие несколько недель (и еще успела отчитать за самовольные разгуливания по школе). Так что для Рональда вопрос веса всех вещей являлся едва ли не жизненно важным. Драко в этом плане повезло больше — из поттеровского добра ему досталась клетка с кейнерилом Ракшасом, хотя, учитывая милейший характер магической птички и ее непомерную глотку, распахивающуюся по каждому поводу, еще не известно, кому судьба благоволила больше. Сам же Гарольд смиренно тащился вслед за Снейпом по узенькой улочке, вымощенной булыжником, и уже битый час выслушивал список всего того, что ему не позволялось делать в его теперешнем состоянии. В общем-то, он сам на это "состояние" плевал с Астрономической башни и всех остальных призывал делать то же самое, только вот почему-то его призывам никто не внял — ни Люпин, ни мать (про школьную медсестру вообще и речи не было), ни — о, ужас! — Дамблдор. Мало того, обеспокоенные возможными последствиями "близкого знакомства с Грэйбеком", старшие маги учинили излишнюю суету, и дело чуть не дошло до того, чтобы волшебные палочки всех троих неугомонных слизеринцев находились до начала учебного года в кабинете директора. Декан Слизерина, с огромным трудом согласившийся на лето взять на себя заботу о Роне, Драко и Гарри, был этому решению только рад, но родители "Главного Стихийного Бедствия Хогвартса" (сиречь — трех этих мальцов) единым фронтом выступили против. Теперь же Северус Снейп битый час пытался объяснить отпрыску Лили Поттер, что, во избежание применения особо жестоких методов лечения, ему не стоит особенно усердно размахивать во время каникул волшебной палочкой — может, раны успеют более или менее затянуться. Или же, в качестве альтернативного варианта, зельевар предлагал Гарольду научиться колдовать левой рукой, коль скоро правая нуждалась в иммобилизации и покое.
Вот так вся эта процессия медленно, печально и с периодически раздающейся руганью Рона Уизли, у которого ничего не вышло, а так же со скорбным чихом Драко Малфоя, у которого вскрылась неизвестная магической науке аллергия на опять-таки неизвестно что, петляла по полутемным улицам, схожим друг с другом практически до мелочей. Впереди грозно нависала давно уже не коптящая небо труба заброшенного завода, служившая, похоже, своеобразным ориентиром — некой вариацией на полярную звезду, всегда выводящую в нужном направлении. Большая часть полуразрушенных кирпичных домов, мимо которых проходили волшебники, одним только своим внешним видом могли кому угодно показать и доказать, что нормальные люди (да и люди вообще) здесь не живут аж с незапамятных времен. Поэтому ничего странного не было в том, что за все время пути никто "подопечным" Снейпа не встретился — ни одного маггла, что уж говорить о волшебниках.
Вскоре четверо магов оказались перед обветшавшим и древним на вид домом, в который вела на удивление прочная и как-то даже угрожающе поблескивающая впотьмах дверь из лакированного черного дерева. Конечно же, сложно было упустить из виду ее обшарпанность, но впечатления от этого ничуть не тускнели. Под оглушительный чих Малфоя-младшего, за которым последовал шмыг с явной интонацией облегчения, Снейп несколькими пассами волшебной палочки снял с дверь защитные чары и первым вошел в дом. Для остальных это послужило негласным знаком следовать за ним. Вслед за мальчиками в дверь влетели и их чемоданы, которые, повинуясь палочке Рона, выделывали на полном ходу невероятнейшие кульбиты, дабы протиснуться в узенький дверной косяк.
— Я, кажется, говорил, что магию за пределами дома применять не стоит, — заметил зельевар, зажигая огни на висевшей под потолком и успевшей покрыться пылью люстре.
Мальчики, уже морально настроившиеся на то, что магией им пользоваться не дадут вообще, вздохнули с облегчением — хоть в доме можно будет колдовать. Ну и поскольку главный вопрос был решен, можно было немного расслабиться и осмотреться. Общая концепция "книги — самое важное в интерьере" здесь присутствовала, как и в хогвартских комнатах декана Слизерина. Только вот апартаменты Мастера зелий в замке хоть и были несколько аскетичны на вкус его редких "гостей", но производили впечатление в целом очень благоприятное, оставляя ощущение ухоженности и обжитости. Здесь же все было наоборот. Первой мыслью было, что в доме вообще никогда никто не жил, а полки с книгами в кожаных переплетах выросли сами, как этакая разновидность плесени. На те же размышления наводила и куцая обстановка — старые, если не сказать дряхлые, диван и кресло, ютящиеся где-то глубоко в плохо освещенных углах, низенький столик и неизменный атрибут любого дома волшебников — камин, но тоже какой-то весь закопченный и ветхий. Другие этажи вела старенькая лесенка, наверняка немилосердно скрипящая под ногами, впотьмах уходящая куда-то уж совсем наверх, куда именно опять-таки было не видно из-за тусклого света люстры.
Малфою хватило одного лишь взгляда на всю эту разруху, чтобы впасть в предобморочное состояние. Ему, всю жизнь (или большую ее часть) проведшему в роскошном семейном особняке, где за ним толпами шатались домовые эльфы, с вопросами, не надо ли чего младшему хозяину, теперь придется жить здесь? На этом фоне Драко припомнил дом семейства Дурслей, куда он заглядывал года четыре назад, и даже тот ему показался райским уголком. Рональд Уизли ко всем отнесся с извечной долей оптимизма: пыльно и ветхо? Зато народу мало, и не надо ютиться по всяким коморкам из-за того, что кому-то может не хватить места. Тезис "в тесноте да не в обиде" он не воспринимал вообще, ни в каком виде, несмотря на весь свой оптимизм, и был готов принять общую запущенность дома как неотъемлемый элемент их "отдыха". Гарольда такие бытовые мелочи как пыль вообще в последнее время мало интересовали. Что его в это самое последнее время конкретно беспокоило, не знал никто.
