От ремня вдруг очень возбудился Сосед, ведь на флоте он во время институтских сборов успел побывать и видел парадные флотские ремни. Оказывается у нас ремень совсем иначе застёгивается. Левая приёмная часть ремня с овальной пряжкой имеет посредине вертикальную прорезь в которую вставляется правая часть со звездой и якорем, и поворачиваясь застёгивает ремень. В истории Соседа левая часть с бляхой была уже сплошная с крючком с внутренней стороны, а на правой просто скоба для зацепа за крючок, и цвет ткани ремня жёлтый с продольными полосами. И ещё он заметил, что кажется, в парадной форме, к которой на флоте положено носить палаши и кортики для женщин холодное оружие не предусмотрено. Да и с юбкой кортик или палаш действительно будут выглядеть несуразно, как ему кажется, с чем не могла не согласиться. И вообще, нельзя исключить, что я сейчас единственная женщина в ранге среднего командира на всём Красном флоте, так, что нам, возможно, и правил ещё не успели написать. Информацию про нелепость кортика и юбки я донесла до Митрича, на что, вот ведь упёртый, он сказал, что тогда он мне шитого краба для берета точно найдёт. Посмотрела на него и поняла, что этот раз сказал, значит, найдёт, а про звёздочку на берете, я как-то и забыла...

За это мне пришлось участвовать в процедуре обмывания нового звания в отделе, правда, удалось сместить фокус внимания на Ивана, который был просто счастлив, получить первые кубики в свои петлицы. А я смоталась на аэродром и привезла Верочку и Панкратова. Кстати, как бы мы с Верочкой не веселились по поводу слухов, вокруг, новых песен Марка Наумовича, но то, что мы имеем к этому отношение она молчала как партизан на допросе и,вполне понимала серьёзность этого требования. Оказывается с ней об этом ещё в Москве Ида поговорила, не знаю, какие она нашла слова, но сестрёнка прониклась. К середине празднества Митрич принёс мой любимый ксилофон, который хранил у себя и напомнил мне о моём обещании. Пришлось выполнять и к счастью Бернес уже спел свои песни, и я могла их спокойно исполнять, тем более, что и Верочка с удовольствием хотела попеть. Уже после первой песни никто больше не косился, типа, а что тут ребёнок делает? А её задор и очарование в комплекте с чистым звонким голосом были выше любых похвал.

Хоть я и посмеивалась, когда она пела "Брич-Муллу" и её голосом звучало: "... Я удвоил в пути небольшую семью...", но кроме меня этого никто не замечал. А голос и слух у ребёнка феноменальные, ведь она, мне кажется, сумела в песенке "о королевском бутерброде" не раздвоить некоторые буквы, как это делала Татьяна Никитина, она их кажется расчетверила, такое коротенькое стаккато пропела, что мурашки по коже. А после "бутерброда" как-то само собой получилось продолжить тему про трудную королевскую жизнь. Мы с Верочкой неплохо спели "Всё могут короли", которую у Соседа пела какая-то Пугачёва, а потом про отставного стрелка:

В королевстве где всё тихо и складно,

Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,

Появился дикий вепрь агромадный

То ли буйвол, то ли бык, то ли тур!

Сам король страдал желудком и астмой,

Только кашлем сильный страх наводил,

А тем временем зверюга ужасный,

Коих ел, а коих в плен волочил...

И король тотчас издал два декрета:

Зверя, надо, говорит, одолеть, наконец!

И отважится на это, на это,

Тот принцессу поведёт под венец!

А в отчаявшемся том государстве,

Как войдёшь, так сразу наискосок,

Бесшабашно жил в гульбе и гусарстве,

Бывший лучший, но опальный стрелок.

На полу лежали люди и шкуры,

Пели песни, пили мёды и тут...

Протрубили во дворе трубадуры,

Хвать стрелка, и во дворец волокут.

И король ему прокашлял: Не буду!

Я читать тебе морали! Юнец!

Но если завтра победишь Чуду-Юду,

То принцессу поведёшь под венец!

А стрелок: Да это, что за награда?

Мне бы выкатить портвейна бадью!

А принцессу мне и даром не надо!

Чуду-Юду, я и так победю!

А король: Возьмёшь принцессу и точка!

А не то, тебя раз, два, и в тюрьму!

Ведь это всё же королевская дочка!

А стрелок: Да хоть убей! Не возьму!

И пока король с ним так препирался,

Съел уже почти всех женщин и кур,

И возле самого дворца ошивался,

Этот самый, то ли бык, то ли тур...

Делать нечего, портвейн он отспорил,

Чуду-Юду победил и убёг...

Вот так принцессу с королём опозорил,

Бывший лучший, но опальный стрелок!

(В. С. Высоцкий, думаю, можно не пояснять.)

Теперь Бернесовские "Дорогу" и "Тётю" спели почти хором, в общем, все остались очень довольны. Вот только Николаев озадачил, что перед ноябрьскими праздниками пятого числа будет годовщина со дня образования или рождения военной разведки Красной Армии и если я к этому приготовлю небольшое выступление, будет здорово. Я тут же решила уточнить требуемый формат, на что Сергей Николаевич дал добро на весёлое что-нибудь и даже лучше, если не по теме праздника, что вон как люди сегодня радовались, устали все уже на этой войне...

Под шумок, ведь в связном полку самолётов не хватает катастрофически и появления нового техника никто особенно не ждёт, Панкратов не стал сильно афишировать себя и смотался со мной обратно в бомбардировочный полк. Объяснил это тем, что он почти уверен, что долго я безлошадной не просижу, а его к тому времени могут уже куда-нибудь запрячь и выцыганить его обратно может оказаться сложно, тем более, что в полку самолётов не хватает и его руки там сейчас сильно не нужны. В его словах был резон, да и терять такого замечательного техника как Николай Евграфович, я — что совсем дурочка...

От безнадёги безлошадья, я даже попросилась у Николаева сесть на смены радистом, вот ей Богу, кто бы мне сказал, что буду слоняться из угла в угол и дуреть от факта, что мне летать не на чём. А ведь уже была как-то почти неделя непогоды, когда никто не летал, такой ветер и грозовые дожди, что никто не рисковал вылетать, тем более, что временами видимость падала меньше пяти десятков метров. Ну, закрепили мы тогда с Панкратовым растяжками к кольям дополнительно Барбосика и куча дел нашлась. Да и восстановить навыки радоприёма мне показалось совсем не лишним. Правда из всех корреспондентов только один работал быстро и качественно, чувствуется хорошая школа. Остальные передавали и принимали очень медленно, и явно на севших батареях работали, слышимость была едва на троечку. Если в первую смену меня ещё подстраховывал Витюша, то во вторую я уже вышла полностью сама.

Кстати, наш отдел — это не вся разведка фронта, а только оперативный отдел разведуправления фронта, хотя фактически он тянет на себе всю основную работу, но есть ещё само управление в штабе, где на генеральской должности сидит наш бывший начальник, у которого Николаев был замом. Вообще, разведка — это не ребята в плащах и с кинжалами из дешёвых детективов, это огромная куча аналитической работы, переводов, опросов, допросов, сведение разных разведывательных действий в интересах разных родов войск и подразделений, и ещё вагон и маленькая тележка решаемых задач. И если разведка вовремя и правильно обеспечила сведения, то это словно само собой получилось, а вот если наоборот, то хоть яловая, а телись! И начинаются проблемы, крики, гонка и прочее, что, к слову, совсем не увеличивает эффективность действий.

На прошлой неделе поговорила с Идой, которая попросила комиссара дать ей такую возможность. На удивление, было безумно приятно услышать её живой голос, действительно что-то родственное в душе шевельнулось. Оказалось, что нам с Верочкой передают приветы огромное количество людей, которые о нас помнят, даже удивительно! Она же посетовала, что Сашенька сейчас так загружен работой в Москве, что даже ночевать домой не всегда приезжает. Я подумала, что не исключено, это из-за будущего наградного кодекса. Бывший лейтенант учится и не исключено, что его могут направить к нам на практику, что меня как-то не особо обрадовало. А вот приветы от комиссара, Софьи, Веры Николаевны, Машеньки, Марка Наумовича и ещё какие-то имена, владельцев которых я к своему стыду совсем не запомнила, искренне порадовали. Вторая порция искренней искромётной радости была дома, когда я пересказывала наш разговор Верочке, которая почти всех неизвестных мне людей прекрасно помнила и мне их описывала, а я с трудом вспоминала о ком идёт речь. Но главнее была радость сестрёнки, вот уж я рядом с ней точно бука-букой...

Папа пишет, что вернулся в свой батальон, что воюет и очень радуется, что у него такие замечательные дочери. Пришло письмо и от бабушки, которая посетовала, что один из маминых братьев — наш дядя вернулся после ранения из госпиталя, очень слабым и едва ходит. Но она очень надеется его выходить. Вообще, даже сквозь врождённый оптимизм бабушки, сквозят нотки, из которых ясно, что к деревне жизнь сейчас очень тяжёлая и не простая, что план по колхозу не смотря на уход почти всех мужчин не уменьшили, и что люди буквально жилы рвут на полях, что старшие подростки не могут дождаться, когда им придёт срок идти служить, ведь на фронте во многом легче, чем горбатиться сейчас в тылу...

Мне пошили тужурку... Вы помните присказку про седло на корове? Вот именно про неё я и вспомнила едва это уёжище на себя надела. Наверно мне высшие силы нашептали, когда попросила мастера не приталивать мне китель. Если он в таком свободном варианте умудрился меня изуродовать, что бы вышло, будь у него желание подогнать мне китель по фигуре, я даже представлять боюсь. В общем, я обзавелась новеньким крабом на берете, и получила почти официальное разрешение ходить в лётном комбинезоне, благо, у меня остался почти новый радикально чёрного цвета и с чёрным ремнём, сапогами и тельняшкой в распахнутом вырезе выглядит достаточно стильно. Можете представить, себе это чудо портновского гения, если даже моё начальство прониклось. Сосед сказал, что у меня сейчас почти форма морской пехоты из его времени. Благодаря тому, что я приноровилась надевать под комбинезон хорошее бельё, чулки и тельняшку, он мне не натирает, а температура воздуха вполне допускает такую многослойность в одежде. Панкратов вместе с самым якутским техником Ленфронта Саввой на пару вылизали самолёт Ивана, что он клянётся, что он наверно и новый так не летал.

На Ивана нагрузка выросла почти вдвое, и он от усталости ходит сероватый. Уже была мысль меняться за штурвалом на его самолёте, но Евграфович выступил резко против, что техника, тем более такая сложная привыкает к определённым рукам и менять их не лучшее решение, тем более, что мы не особенно выиграем, ведь сам самолёт далеко не молод и может не выдержать такую усиленную эксплуатацию. К моему удивлению, его очень энергично поддержал Иван, так, что всё осталось по-прежнему.

В отделе мою безлошадность воспринимают, как мне кажется каким-то личным укором. Уже была идея посадить меня на самолёт Ивана, а его перевести в разведэскадрилью на эР-пятый, Ваня не против, но после проработки вопроса оказалось, что там возникли какие-то свои трудности и вопрос тихо увял. Были не менее фантастические варианты, но результатов они не принесли, в частности забрать один из положенных каждому линейному полку разъездной У-двас, но какой-же командир полка согласится отдать нужный ему самому самолёт. Были предприняты две попытки, но едва приказ о передаче приходил в полк, как самолёт оказывался сломанным, раскапотированным или вообще без крыльев, вы бы видели, как гениально майор истребителей сыграл изумление, когда мы приехали в полк и он повёл нас показывать нам "этот никуда не годный аппарат". Что часть увиденного и для него стало сюрпризом, подтверждало его бормотание: "Вот же черти! Только бы крылья не пропили!..."

Можете представить себе степень моего отчаяния, если у меня даже возникла идея, а не слетать ли в Москву и не попросить ли самолёт у Александра Феофановича? И что смешно, я уверена, что он бы нашёл мне самолёт, скорее всего я бы получила новенький прямо с завода, где их понемногу продолжают выпускать, но потери настолько велики, что восполнить их один завод физически не может. Но вот просто стыдно так блатовать и пользоваться знакомствами. И вообще, дружба и любовь категорически не допускают извлечение материальной прибыли, она в состоянии убить самые добрые и светлые чувства и многолетние отношения...

На наш фронт приехала по каким-то делам герой Советского Союза довоенная легенда и мой кумир Марина Михайловна Раскова, может благодаря ей я решилась проситься в небо. Она уже забрала в женский полк всех девочек из связного полка. И тут узнала, что я тут есть. Тем более, что она очень плотно взаимодействует с политуправлением, и её приезд решили совместить с награждением, а Николаев, оказывается, подал на меня наградные документы. Поясню, что тут дело даже не в уничтоженном немце, тем более, что сбитых считают истребителям и бортстрелкам, а в том, что есть положение по ВВС о представлении к госнаградам. И хоть боевых вылетов у меня всего три, но суммарный налёт в прифротновой полосе уже набежал за сотню вылетов, а это по введённому коэффициенту больше десяти боевых вылетов для линейных частей и подлежит награждению. Тем более, что Николаев приплюсовал сюда боевые и немца и подал на Орден Красной Звезды, ведь его до сих пор совесть мучает, что я получила медаль, когда вся группа получила ордена. Но в результате каких-то штабных течений, Марина Михайловна вручила мне вторую медаль "За боевые заслуги". Любит меня именно эта награда, как я понимаю, и в отличие от начальника я практически не расстроилась. Само собой, что Раскова сделала стойку, тем более прочитав мой наградной лист и надо полагать ещё и личное дело. Разговор со мной она начала, видимо приложив мою ситуацию к себе. Фактически у меня в личном деле два орденских представления, на "Большой концертный зал" (орден Боевого Красного Знамени) и "Красную Звезду", но получила только две самые маленькие медали, если размером выразить их авторитет в иерархии наград. Её, как любого профессионального военного такое положение дел расстроило бы очень сильно, вот и со мной она начала с возмущения и обещания, что если я буду в женском коллективе, то там такие подставы не возможны. Сосед ехидно хмыкнул, что в женском коллективе иногда подставы такие, что медаль вместо ордена за счастье покажутся...

Мне было ужасно интересно вблизи увидеть и пообщаться с кумиром моего детства, но соглашаться переводится в женский полк в мои планы совершенно не входило. И не потому, что я боюсь, а из-за Верочки, которую здесь я уже устроила, и как-то организовалось всё, а вот что и как будет в новом полку у меня никаких гарантий нет. И это сейчас, пока уговаривает Марина Михайловна такая мягкая и пушистая, а стоит моему статусу измениться, моментально узнаю, что такое командный рык в её исполнении. И это не в претензию ей, доля командирская такая, что нужно командовать и порой людей на верную смерть посылать. Поэтому свой ей ответ, я начала с того, что меня совершенно не обидело то, что получила медали вместо орденов, ведь награда — это не заработанная сдельная оплата, где можно поторговаться и цену себе набить, раз государство дало медаль, значит, так оно меня оценило, и я благодарна уже за то, что отмечена! И с моей стороны было бы верхом наглости и неблагодарности выражать в такой ситуации своё недовольство! Буду работать над собой и служить дальше, ведь не за награды служим, а Родине! Ведь кроме всего прочего мне совсем не нужно было получить в её лице себе недруга, вот потому и пафос очень в тему пошёл. И очень кстати, пришлось то, что флот меня отдавать ни за что не хочет и я пока здесь летаю только потому, что у моего начальника хорошие личные отношения с командованием Ладожской флотилии, где я официально числюсь.