— Фриссгейн Кегин — мой муж, — ответила Речница. — Ты знаешь его? В этом году ты с ним встречался?
— В списках Ордена есть описание, — ровным голосом отозвался "изумрудник". — Он знается с Некромантами так близко, что берёт их в дом... Жаль, он мог бы стать хорошим воином Ордена. Теперь же он лишён благосклонности Нуску — как и ты, Некромант-ученик. А вот ко мне Лучистый благосклонен — и он привёл меня к твоему укрытию. Ты пойдёшь со мной, Кесса Кегина, пособница Водяного Стрелка. Орден будет решать твою судьбу.
"Ай, Нуску и все боги мира! Он, кажется, не шутит..." — Кесса закусила губу, встревоженно глядя на "изумрудника". Он стоял в нескольких шагах от неё и за оружием не тянулся, но его рука со странно выгнутыми пальцами поднялась и остановилась у груди.
— Я никому не причинила вреда, Всадник Цэрин, — твёрдо сказала Речница, — и твой Орден не может ни в чём меня обвинить. Ничего дурного не сделал и Речник Фрисс. Я никуда с тобой не пойду.
— Фриссгейн — убийца и пособник убийцы, преступного чародея Нециса, — Цэрин недобро усмехнулся. — Ты немедленно должна была сообщить Наблюдателю Ордена о его делах. Раз ты не сделала этого, ты ответишь наравне с преступным Речником. Твоя участь будет менее печальной, если ты не заставишь меня тащить тебя волоком.
Жёлтая кошка, взлетев на плечо Кессы, громко зашипела и распушила хвост. Кесса сжала пальцы в кулаки.
— Фриссгейн — благородный Речник, и если он вынужден был защищаться — то виноват тот, кто напал! — почти выкрикнула она, не отводя взгляд. — Мне жаль, что погиб воин Ордена, и я не хочу, чтобы погиб ещё кто-то. Но я не признаю за собой вины — и я с тобой не пойду.
— Не с твоими познаниями в магии перечить Всаднику Изумруда, — скривился Цэрин, вскидывая руку. — Аарин-та-Макехс!
"Боги мои, боги... Это что же, мне теперь его убивать?!" — охнула про себя Кесса, распластываясь на полу. Жест "изумрудника" не сулил ей ничего хорошего — и она покатилась по шкурам, пропуская неведомую угрозу над собой. Койя с сердитым шипением взлетела в воздух — и камнем упала на пол, замотанная в сверкающую золотую паутину. Жар опалил Кессе плечо, она прикрыла лицо ладонью, судорожно вспоминая заклинания и ожидая второго удара. Но его не последовало.
— Хорош! — Речник Яцек стоял над Кессой, растянув над ней полупрозрачный подвижный купол. Но "изумруднику" было не до него — его, развернув к себе лицом, крепко держал за оба запястья Кытугьин, и на его меховой накидке виднелась выжженная прореха.
— Ты что решил?! Ты нападаешь на моих гостей под крышей Ильнайтота?! — цедил солмик сквозь зубы, сжимая руки Цэрина всё крепче. — Вождь Аскаган! Ты видел?!
— Пусти, жироед! — не своим голосом закричал "изумрудник", вырываясь из его цепкой хватки. — Препятствовать Ордену?!
Аскаган вскинул руку. Двое солмиков повисли на плечах Цэрина, не давая ему освободиться, третий осторожно сжал плечо Кытугьина.
— Койя! — Речница, вывернувшись из-под воздушного щита, подхватила на руки жёлтую кошку. Та шипела и махала лапами, и золотая паутина на её боках стремительно истончалась и рвалась.
— Вы целы? — Речник Яцек посмотрел в глаза Кессе, тронул Койю за загривок и кивнул сам себе. — "Изумрудники" как с цепи посрывались. Как вернёмся, скажу Астанену, чтобы дал им укорот!
— То, что я слышал — правильно? Он собирается убить тебя за то, что сделал твой муж? — голос Кытугьина дрожал. Солмик ощупывал прореху в одежде и морщился. Кесса охнула.
— Он... обычаи их Ордена очень странные, — пробормотала она. — Кытугьин, ты ранен?!
— Бок прижгло, — мотнул он головой. — Такие вот гости приходят в Ильнайтот... Воля Праматерей, но я о таких делах даже не слышал!
— Ильнайтот не слышал о таких делах, — хмуро посмотрел на него Аскаган и поднял руку, призывая к молчанию. Все солмики повернулись к нему. Цэрин Санг уже не дёргался — его держали четверо, пятый готовил ремни, чтобы связать его.
— Вы видели, что тут было? — громко спросил Аскаган. — Человек назвался тем, кому нужна помощь — и мы приняли его в своём доме и накормили его. Мы помогли ему в поисках — и что получилось? Он напал в нашем доме на наших гостей, обвиняя их в чужом преступлении. Цэрин Санг, ты хотел пролить чужую кровь в доме Ильнайтота? Ты хотел, чтобы о вожде Аскагане все говорили — в его доме убивают гостей?! В его доме даже его воины не могут отложить оружие?!
Кесса видела, что солмик дрожит от волнения. Она прижалась к Речнику Яцеку и смущённо опустила взгляд. Ей было очень неловко.
— Какие злые обычаи у этих людей, — покачала головой Аса, обнимая Кессу за плечи. — Правильно ты ответила ему! Знала бы я, что он пришёл убивать...
— Хоть с копьём ходи, — поморщился Кытугьин, приподнимая край накидки. На его боку расплылось красное пятно.
— Я прошу у тебя прощения, Кытугьин Иланка, — Аскаган тронул его плечо. — И у вас, воины Великой Реки. Всё это случилось не по моей воле. Этот южанин показал, что он не уважает тех, в чей дом явился. Я говорю вам, воины Ильнайтота, — ему следует вернуться на юг, и отныне в Ильнайтот он войдёт связанным или же мёртвым. Пусть к полудню подготовят повозку и припасы. Если на юге позволяют так поступать — пусть он там и живёт.
— Ты совершаешь большую ошибку, вождь Аскаган, — опомнился наконец Цэрин, и его глаза снова сверкнули сталью. — Тебе следовало бы искать расположения Ордена. Вы все стоите на пороге ледяного мрака — и вы помогаете омерзительному Некроманту, его пособнику?!
— Ты, видно, долго смотрел на лёд — и холод проник в твою голову, — нахмурился правитель Ильнайтота. — Каждый видит, что никто здесь не пособник Хелигнэй. Ты не понимаешь, что говоришь, а кого-то обидят твои слова. Иди к себе. Никто не навредит тебе, но в полдень ты покинешь Ильнайтот.
— А на рассвете уедем мы, — еле слышно сказал Хагван, дыша Кессе в ухо. — Каримас милосердный! До той поры — не встретить бы этого Всадника в узком коридоре...
— Не бойся, ты не Некромант, — вздохнула Кесса.
— А кто их знает, кто им Некромант, — скривился олданец. — Что-то мне кажется, они тебя от Фрисса не отличают.
"Пусть бы они все погнались за мной и пропали во льдах!" — Кесса на мгновение зажмурилась. "Пусть никто из них не найдёт Речника Фрисса, никто не помешает ему в пути..."
Глава 15. Синяя соль
Широкие террасы, прорезанные в каменистом склоне, огромными ступенями поднимались от пристани к желтовато-белесым надвратным башням Вачокози. По обочине дороги, истоптанной в пыль тысячами ног и лап, пробивалась из галечной россыпи жёсткая степная трава. Флона, взмахнув хвостами, сунула морду в пожелтевший куст и захрустела.
— Нецис, эта трава не ядовитая? — забеспокоился Фрисс, наматывая на руку поводья.
— Нет, просто невкусная, — вяло покачал головой Некромант. Он сидел на панцире, низко наклонив голову, и тяжело дышал, — бурное море доконало его, и с парома Фрисс нёс его на руках, только сейчас маг начал приходить в себя.
— Фррисс, — Алсаг ткнулся носом в плечо Речника, — смотрри, вон в том шатрре прродают уланзи...
Его усы трепетали, и кот так и норовил повернуться к разукрашенному, но сильно запылившемуся шатру. У входа на ветру болталась лёгкая фляга из высушенного плода Кими. Близился полдень, и под навесом у шатра уже расселись на циновках жители и гости-островитяне, передавая по кругу наполненные чаши. Кисловатый запах местного пойла висел в воздухе.
— Не сейчас, Алсаг, — нахмурился Речник. — Сделай вид, что ты Фагита...
— Мрряу, — обиженно сощурился огромный кот.
— Едем, — Нецис выпрямился, посмотрел на опустевшую пристань и постучал по панцирю Флоны. — Солнце высоко, в полдень нам лучше уйти в тень.
Приземистый, серый от пыли город широко раскинулся вдоль обрывистого берега. Среди прилепившихся друг к другу круглобоких хижин из травы и глины кое-где виднелись остатки крепостных стен и шестигранных башен, сложенных аккуратно и на совесть. В них кто-то жил — Фрисс видел завесы в бойницах и дверных проёмах. В стене, как видно, не было уже надобности — если бы кто-то надумал напасть на Вачокози, он навсегда завяз бы в лабиринте глинобитных оград, стен, лиственных навесов...
Речник встал на панцирь Двухвостки и огляделся. Увидел невысокие, почти до голых стволов ободранные пальмы, крохотные огороды и загоны для ящеров, притихший рынок — и высокие каменные стены круглой башни. К башне лепились дома поменьше, также выстроенные из белесого местного камня. Над ними трепетали узкие синевато-серые знамёна.
Ветер не стихал ни на миг, но он не в силах был пригнать на иссохшее побережье облака, — солнце беспощадно жгло улицы, и малочисленные прохожие прижимались к стенам, забиваясь в тень навесов. Фрисс утёр со лба пот и покосился на Нециса. Маг смотрел на белое небо и хмурился.
— Красный венец, — прошептал Некромант, оглянувшись на Речника. — Кровавое Солнце прямо над нами. Местные жители очень умны, Фрисс. В полдень они по улицам не бегают.
Прямых путей здесь не было, и сами южане-йонгелы путались в переулках Вачокози. Фрисс спрашивал дорогу четырежды, прежде чем увидел впереди две большие хижины, соединённые в одну, и пустую флягу, подвешенную над дверью. Одна из стен постоялого двора была некогда куском крепостной стены, вытянувшейся вдоль обрыва. Пролом в ней выводил наружу, на террасу над берегом, прикрытую широким навесом из пальмовых листьев. Эта терраса и была общим залом, и циновки, постеленные прямо на сухую землю, отнюдь не пустовали, но Нецис нашёл-таки место — и для себя, и для Алсага, и для Фрисса, замешкавшегося в загоне — он искал, куда привязать Двухвостку, чтобы она не придавила ящеров-куманов. Здоровенные полосатые ящерицы сердито разевали пасти друг на друга — по жаре на них напала неестественная бодрость, и Речник опасался даже, что они искусают Флону — или она кого-нибудь загрызёт.
— Ничего плохого, путник. Куманы до крови не дерутся, — утешил Фрисса сторож. Речник с завистью смотрел на его белую накидку, наброшенную на голые плечи, и босые ноги. И сам Фрисс, едва добравшись до циновки, с наслаждением стянул сапоги и сбросил тяжёлую жаркую броню. Нецис покачал головой.
— А тебе не жарко? — тихо спросил Речник, разглядывая тёмно-серые, истрёпанные на вид одеяния колдуна. Морок спрятал костяные щитки и наплечники-черепа, кольчуга вновь прикинулась рубахой, но переодеться в белое маг не решился.
— Я привык, Фрисс, — отозвался Некромант и поднял чашу. — Да не оставят нас боги...
Алсаг урчал на краю циновки, уткнувшись мордой в большую миску. Фрисс нахмурился и выразительно посмотрел на Нециса. Тот пожал плечами.
— Задерживаться тут незачем, — негромко сказал маг, вычерчивая что-то в пыли. — Но и нам, и Флоне нужна еда, и к тому же, Фрисс, тут нужно очень хорошо запасаться водой. Колодцы есть не везде, а время дождей давно миновало.
— Как минует полдень, загляну на рынок, — сказал Речник, подсчитывая в уме, сколько и чего нужно купить. Флона всю дорогу только и делала, что жевала — её на море не укачивало, и челюсти её не останавливались ни на мгновение. Все листья, нарезанные Фриссом и Нецисом на Коуцате, кончились к середине пути, и дальше Флоне доставались только водоросли. Фрисс боялся, что во всём Вачокози не хватит деревьев, чтобы её прокормить. Нецис только усмехался — местные пастбища кормили тысячу куманов и сотню анкехьо, а по жаре все ящеры прожорливы...
— Не забудь про соль, — Некромант махнул рукой в сторону моря. — Тут, у солеварен, она недорога.
Речник кивнул и подошёл к ограде на краю обрыва. Шум моря долетал и до высокой террасы, но мало что видно было с циновки, а Фриссу хотелось взглянуть на солеварни.
Весь берег был перед ним, как на ладони, — стёсанные обрывы, известняковые осыпи и цепочка мелководных луж на краю моря. Соляные пруды, выдолбленные в камне, наполняла густеющая полупрозрачная жижа. Вода, вздыхая, захлёстывала их и медленно отступала, едва потревожив испаряющийся раствор. На желтоватых бортиках белела соляная корка. Пруды тянулись вдоль всего обрыва, и малые промежутки между ними отмечены были отяжелевшими от солёных брызг узкими флагами. К самому обрыву, как бы стремясь вжаться в стену, лепились грубо сложенные каменные строения, и невысокие трубы поднимались над ними. Широкие глиняные желоба, белые от соли, вели от зданий к морю. "Варницы," — усмехнулся Речник. Облик этих зданий был ему знаком по Островам — там, где Река не успевала разбавить солёную воду, хелы построили пару варниц и вырыли запруды, и оттуда уэкины везли на север мешки с солью — и для Реки, и для её соседей.
— Дыма не видно, — заметил вполголоса Нецис, и Речник вздрогнул — он не заметил, как Некромант подошёл. Он оглянулся — Алсаг уже задремал, привалившись щекой к опустевшей чаше, и даже йонгелы перестали глазеть на слишком бледнокожих чужеземцев...
— Печи не горят, — сказал Некромант и покосился на Речника — слышит ли он? Фрисс пожал плечами.
— Кто будет жечь дрова в такую жару?! Солнце без лишнего дыма выпарит воду, — отмахнулся он. — Варницы топят, когда солнце за тучами.
Никого не было на берегу, солнце захватило его, и вязкая влага в каменных "чашах" едва ли не дымилась от жара. Соль застывала, выходя из-под тонкого слоя воды, те пруды, что были дальше всего от моря, уже пересохли и побелели. Речник думал, глядя на соляную россыпь, не запастись ли сразу на всю зиму, потом бросил взгляд на солнце — и горько усмехнулся. Зимы не будет, а будет — так они с Нецисом точно её не увидят.
— Фрисс, посмотри на соляную корку, — прошептал Некромант и вцепился бледными пальцами в ограду. — Посмотри на воду там, где она прозрачна. Видишь?
Речник мигнул.
— Плёнка, — неуверенно сказал он. — Какая-то водяная муть. Обычное дело — в береговой соли всегда полно песка и прочей дряни. Ничего страшного, Нецис. Ты же не ждал, что йонгелы процедят всё море сквозь пух?
Некромант посмотрел на него в упор, и усмешка Фрисса увяла.
— Вон на тех комьях соли видно лучше, — прошептал Нецис. — Их цвет...
Речник вгляделся и снова мигнул — солнце било по глазам... но и так было видно, что белоснежная корка будто усеяна мельчайшими синими точками. Синевой отливала и муть на ленивых прибрежных волнах — будто в море сыпнули тёмно-синей краски, а размешать забыли.
— То же, что на островах, — кивнул Фрисс. — Сапфировая пыль?
Кто-то из сидящих неподалёку южан вздрогнул и недобро посмотрел на чужаков.
— Её всегда было много в Зелёном Море, — покачал головой Некромант, — каждое лето вода там синеет. Но вот о Море Лилий я такого не слышал. Здесь ближе океан, вода холоднее, а эта пакость любит жару.
— То-то ей сейчас хорошо, — хмыкнул Речник. — А чем она тебе не угодила?
В проломе бывшей крепостной стены громко и нестройно затрещали тростниковые трещотки. Фрисс дёрнулся, но Некромант сжал его руку и кивнул на циновку. Между рассевшимися на земле гостями пробирались служители. Один из них нёс огромное блюдо в руках и второе такое же — на голове, другой склонялся над подстилками и расставлял на них чашки с едой. Учуяв что-то, Алсаг встрепенулся и подобрал лапы, но тут же зарычал — служитель уволок у него из-под носа опустевшую миску.