Капкан для Империи

Достигнув наконец нужного места, молодые люди с ходу заскочили в большое тёмное пятно в непроглядной уже стене дождя.

"Медвежья пещера", так они называли её между собой, напоминала по форме горшок со слегка удлинённой горловиной. Выкопали её с умом, так, чтобы внутрь не заливалась вода, не задувал ветер и чтобы при этом в ней было светло в дневное время. В дальнем углу пещеры был сложен небольшой очаг, с выдолбленной наверх шахтой дымохода. Лира и Сапран в своё время потратили немало времени и сил, чтобы вычистить шахту от накопившейся за годы земли и камней.

Пещера встретила их полумраком, теплом и запахом дыма. Сапран ощутил неладное первым, отчего ловко выхватил из чехла на поясе боевой топорик и заслонив собой сестру, настороженно уставился в глубину убежища.

У стены, у сложенного из глины и камней горящего очага, на деревянной чурке сидел человек — мужчина. Одет он был для этих мест чудно. Плотный на меху кожаный плащ с воротом до самого подбородка; дорогие, да какой дорогие, баснословной стоимости сапоги с высоким голенищем. Зелёную, с замысловатым рисунком кожу сапог Сапран опознал сразу. Болотная виверна, не иначе. Материал почти волшебный — не мокнет, дышит, сохраняет тепло и невероятно крепок. (Дед их был кожевенных дел мастером, отчего молодой человек в подобных вещах разбирался)

Рост мужчина имел средний, волосы тёмные, собранные в хвост и заправленные за ворот плаща. Лицо приятное, слегка вытянутое. Глаза, как и положено обычно северянам — светлые, вероятно голубые, отсюда не разглядеть.

Что молодых людей удивило, оружия у мужчины не было.

"Ишь ты, словно дворянин какой", — изучая словно час назад выбритое лицо, настороженно изучал незнакомца Сапран.

Особого повода для волнений вроде бы не было: разбойники на Севере встречались редко, слишком сложно им здесь приходилось. Попробуй разбойничать, когда местные ополченцы равны по силе авантюристам бронзового и железного ранга. Но и расслабляться конечно не следовало. Наивные и доверчивые, как знает любой северянин, удобряют землю первыми.

— Эй, какого демона ты жжёшь наши дрова!? — чуть опомнившись и оценив незнакомца как неопасного, уверенно и с вызовом обратился к мужчине Сапран.

Стоит отметить, что Сапран в свои пятнадцать ростом и сложением не сильно отличался от взрослого мужчины. Пожалуй, в этом он был обязан своему отцу — настоящему великану, командиру деревенского ополчения. Владению топором и мечом отец кропотливо и жёстко обучал его с восьми лет, отчего в парне имелась сейчас вполне заслуженная уверенность.

Сестра его, более чуткая и взвешенная несмотря даже на младший возраст, понимая, что брат перегибает палку, возмущённо дёрнула его за низ куртки.

— Если лес мой, то и дрова, стало быть, мои, — изучая вторженцев цепко, но добродушно, неожиданно приятным голосом ответил мужчина.

На сказанное Сапран непонимающе захлопал глазами.

Тем временем незнакомец продолжил:

— Сумрачные белки спариваются зимой, так, чтобы ранней весной, то есть сейчас, родить потомство, которое уже к середине лета становится полностью самостоятельным. Отчего охота на них разрешена с середины лета до первого снега, хотя конечно лучший мех поздней осенью, когда появляется подшёрсток. Местному населению уже лет так сто разъяснено, отчего существует запрет, но для вас, так и быть, повторю. Если бить зверька круглый год, поголовье быстро сокращается и очень скоро придётся ходить за ним далеко, за многие мили, в опасные места. Это не только опасно и неудобно, но чревато проблемами, так как по следам охотников к деревням часто приходят монстры. Как итог, обычно запрет исполняют, а кто не исполняет и пойман, платит штраф в один серебряный за тушку. Вот только для вас серебряная монета многовато будет. Кто не способен заплатить серебром, платит собственной кожей, отчего у меня к тебе вопрос парень — десять или двадцать?

— Что десять или двадцать? — не понял Сапран.

— Десять или двадцать ударов плетью... Вас двое, вы браконьеры, отчего каждому по десять ударов. Но сестра твоя и пяти не выдержит, отчего, думаю, тебе стоит взять её долю на себя.

— Мы, мы... — растерялся молодой человек, так как претензия, собственно, была обоснована и справедлива.

"А может мне его поколотить, чтобы он права не качал?" — слегка придя в себя, подумал Сапран.

Вариант решения проблемы мальчишеским способом показался вдруг неожиданно привлекательным.

— Мы знаем о запрете, — делая шаг вперёд, заговорила Лира, — отчего и пошли за белками так далеко, — шикнула она на брата. — Мать хочет сладить отцу тёплую куртку, вот мы и решили добыть меха. В Северном своде есть поправка, что, когда дичь бьётся для выживания, запрет не действует, — показав неожиданную для своего возраста грамотность, заключила девочка.

— Когда это новая куртка стала "выживанием"? — словно стремясь разглядеть знакомые черты, прищурился на молодых людей мужчина. — И что-то я сомневаюсь, что ваша мать дозволила вам нарушать запрет, как и сомневаюсь, что твой отец позволил тебе взять предмет из снаряжения ополчения, — кивнул мужчина на топорик в руках Сапрана.

Этим незнакомец добил молодого человека окончательно. Удар был, как говорится, не в бровь, а в глаз. Легкий, острый как бритва топор с мифриловым лезвием, зачарованным к тому-же на прочность, принадлежал к снаряжению ополчения. Это снаряжение — высококлассное и дорогое, в деревни распределяли из административных центров. Далее оно распределялось среди ополченцев и использовалось исключительно для защиты поселения. Правило это соблюдали строго, ведь в случае его нарушения деревню могли надолго снять с графика снабжения, что было чревато многими трудностями.

— Ну ладно, так и быть, как местным жителям сокращу наказание до пяти ударов плетью на каждого, а топор, будем считать, я не видел. Хотя конечно, по пути я загляну к твоему отцу и попрошу его всыпать тебе по первое число, заодно поем рулетов с крольчатиной...

"Откуда он знает про рулеты?" — окончательно растерял уверенность Сапран, отчего невольно опустил сжимаемый в руке топор.

Запечённая в листьях лангира крольчатина, являлась фирменным блюдом их матери.

В пещере посветлело. Дождь потерял силу и больше не пытался смыть этот мир в преисподню.

— Да вы проходите, на вас же сухой нитки нет, — обратился мужчина к застывшим на входе молодым людям. — Коли мы определились с наказанием, то можно и чаем вас напоить, — похлопал он по висящей на боку сумке, вероятно магической. — Только это, — указал он пальцем на топор Сапрана. — Я вообще-то человек спокойный, возможно даже слишком, но всё же подростки с топором наголо лишают меня некоторой доли душевного равновесия.

— Откуда вы знаете наших родителей? — неспеша, однако, убирать топор, поинтересовался молодой человек.

В этот момент глаза мужчины потеряли пристальность, словно взгляд его обратился внутрь себя. Подняв руку и опять указав пальцем, но на этот раз не на топор, а на молодых людей, он строго произнёс:

— Помолчите, у меня важный сеанс магической связи.

Здесь Сапран с ужасом обнаружил, что не может пошевелиться, ведь тело его накрепко сковало параличом. Странный мужчина тем временем начал говорить вслух, обращаясь то ли к невидимому, то ли к очень далёкому собеседнику.

* * *

Кристаллы связи назывались кристаллами не совсем верно. Более правильное название "футляры связи", но всё же в обиходе отчего-то прижилось именно определение "кристаллы".

Футляры связи делились, строго говоря, на два типа — парные и одиночные. Парные футляры представляли собой две изначально настроенные друг на друга части одного артефакта, и чтобы связаться со второй стороной, требовалось чтобы у вызывающего и принимающего имелось при себе по одной.

С одиночными футлярами дело обстояло проще. Вложив в такой футляр заряженный магической энергией кристалл, можно было связаться с любым человеком, четкий образ которого имелся в голове вызывающего.

За универсальность и удобство приходилось дорого платить: одиночные футляры потребляли очень большое количество магической энергии. На практике, чтобы связаться с человеком находящимся даже в нескольких километрах от вызывающего, требовался кристалл, в который маг среднего уровня "слил" всю свою магическую энергию. А так как при зарядке артефактов и кристаллов особенно сильно проявлялся феномен ментального утомления, стоили магические кристаллы дорого.

Парные футляры требовали на порядок меньше энергии и при этом позволяли поддерживать куда более продолжительные и удалённые сеансы связи. Немалую роль при использовании что одиночных, что парных футляров, играл магический потенциал собеседников. Так, используя кристаллы магической силы высокого уровня, сильные маги могли общаться друг с другом находясь за десятки тысяч километров. Не владеющие же магией люди не всегда оказывались способны связаться, находясь друг от друга всего в дне пути.

И сейчас, стоя у окна неприметной мансарды, Глен, порывшись в висевшей на его боку магической сумке, достал из неё часть парного футляра связи. Вложив в него подготовленный заранее магический кристалл высокого уровня, мужчина закрыл крышку похожего на небольшой цилиндр артефакта, после чего сжал его в ладони.

"Лишь бы Аластор не решил вздремнуть, в вопросе поспать он непредсказуем", — подумал он и, пожелав себе удачи, начал сеанс магической связи.

Увы, в случае неудачи вложенный в футляр кристалл разряжался. Вот такой вот "замечательный" способ слить в никуда кучу денег.

К счастью, магическое соединение установилось:

— "Ал? Как ты меня слышишь?" — мысленно поинтересовался Глен.

<<Я слышу тебя хорошо, однако если учесть, что сейчас разговаривают два пробуждённых мага высшего уровня, связь отвратительная. Чем ты занимался? Неделю подряд заряжал артефакты или, хуже того, напивался в столичной таверне?>>

— "Да, да, я тоже рад тебя слышать. Всего пятнадцать лет не виделись, — хмыкнул Глен. — Ал, я облажался и похоже, что операция частично провалилась".

На это с той стороны ответили:

<<Два дня назад я беседовал со Стиларом (Хайнц), отчего услышав тебя, настроился на массу хороших новостей, как минимум, что Апостол оставил нам "маленький подарок">>

— "Здесь всё удачно, наши союзники сработали как надо. Кровь у меня, с этим проблем нет. Я даже не буду жаловаться тебе, каково это, будучи разрубленным пополам, удерживать две "Гравитационные удавки". Однако проблема действительно в Апостоле: я убил его затянув в другое измерение и, как ты и предсказывал когда-то, кровь была им отвергнута и выплеснулась обратно. Да вот беда, теперь я не могу найти расположение Сферы лабиринта. Есть подозрение, что Апостол держал её при себе и что она сгинула вместе с ним".

<<Что говорит Гамма?>> — поинтересовался собеседник.

— "Твоя вечно недовольная помощница просмотрела наш "Каталог" после чего ответила, что сейчас на материке лишь одна Сфера лабиринта и она находится в Эртостате. То есть, очень и очень далеко от меня. Похоже, что открытие лабиринта посреди имперской столицы отменяется...".

<<Что поделать, не всегда выходит так, как нам хочется... — вздохнул Аластор. — Осталось только решить, кто сообщит Фарго, что он потратил одиннадцать лет впустую...>>

"Чтоб меня! Фарго... Он так ответственно относился к своему заданию", — скривился про себя Глен.

<<Что с иномирцем?>> — поинтересовался Аластор.

"Ну ты же знаешь, мы все настолько боимся твоего гнева, что я банально не решался связаться с тобой без хороших новостей", — пошутил Глен.

(Аластор был почти легендарен в своем фатализме и здоровом пофигизме, отчего всегда принимал неудачи предельно спокойно).

— "Я связался с тобой сразу после того, как почувствовал "вспышку". Всё получилось и при том в куда большем масштабе чем нам представлялось. Настолько большем, что, находясь за два километра от комплекса, я чуть под неё не попал".

<<Ну что-же, это более чем достойный аналог Лабиринту. Хватайте детей Арингтона и тащите их на Север. Кому ты собираешься помочь? Стилару или "Принцессе"? Ах да, я забыл, ваше гравитационное величество подавилось чахлым Апостолом. Ладно, пожелаем им удачи. Это всё?>>

— "Не совсем, Стил говорил тебе, что Орден хочет иномирца?"

Аластор на это ответил:

<<Орден вообще много чего хочет, они по хотению первые на континенте. Вот только пять десятых, что иномирец уже мёртв, четыре десятых, что в ближайшие несколько часов его грохнут имперские власти и лишь одна десятая, что люди культа смогут вытащить его из столицы. Мы же связываться с ним не будем, слишком большая обуза. Но да, если он попадёт в руки Ордену, Фарго будет чем заняться>>

— "Я понял, что ты меня понял", — кивнул про себя Глен.

<<Удачи вам там>>, — ответил Аластор, после чего разорвал ментальное соединение.

"Как всегда в своём репертуаре, — покачал головой Глен. — Готов поспорить, что он слинял так быстро из-за закипевшего чайника или неоконченного разговора о погоде.

* * *

Сковывающий тело паралич исчез, однако теперь Сапран не мог пошевелиться по другой причине, его сковывал ужас. Не тот ужас, с каким боятся чего-то страшного и разрушительного, то был ужас непочтения. Ведь молодой человек запоздало понял, кто именно занял "их" пещеру.

Аластора чтили на севере. Он изменил его, сделал лучше, сильнее, самостоятельнее. Он был тем случаем, когда споры о роли отдельной личности в истории были излишними. Ведь когда Аластор говорил: "Мой север", он говорил это буквально.

— Да вы проходите, не стойте столбами. А юная леди может встать с колен, пол здесь не настолько грязный, чтобы вытирать его подобным способом, — обращаясь к молодым людям, хмыкнул сидящий у стены мужчина.

Медленно, словно боясь сделать неосторожное движение, Сапран вернул топор на пояс. В голове его всё ещё крутился большей частью непонятный "монолог" Аластора.

Немедленно вспомнились слова отца:

"Каждые десять — пятнадцать лет Аластор лично обходит свои владения, не раз заходил он и в нашу деревню".

А ещё он вспомнил всё, что отец рассказывал ему об этом человеке. От этих воспоминаний немедленно отступили страх и нерешительность, уступив место юношеской восторженности.

— Скажите, а правда, что в битве при Ортомире вы в одиночку разбили шестидесятитысячную армию? — делая неуверенный шаг вперёд, поинтересовался юноша.

Мужчина на это неодобрительно покачал головой.

— Приятно порой слышать легенды о самом себе, — заговорил он, — но, когда эти легенды настолько преувеличены, признаться становится даже страшно. Перейдя Быстротечную имперские силы разделились, отчего к Ортомиру подошла лишь часть их экспедиционных сил. Шестьдесят тысяч? Боги, да за кого меня принимают!? Их было всего пятнадцать...

* * *

Как-то читал статью, что смерть выглядит как белый тоннель, через который мы уходим в таинственное "туда". В конце этой статьи, в виде дополнения, дяденька-ученый доступно всем разъяснил, что никакого тоннеля, как и жизни после смерти, конечно же нет, а то что "вернувшиеся" видели, не более чем затухание главного зрительного нерва.