Спасти Ссср ч2

— Стреляете?

— Что, простите?

— Говорю, стреляете?

Буров стрелял в молодости. В Динамо. Стреляла его жена, ей в отличие от него удалось продвинуться гораздо дальше — мастер спорта.

— Жена занимается.

— Супругу как зовут?

— Марина. Марина Глазкова...

— В семьдесят седьмом, первенство...

— Надо же... — удивился Буров — помните

Первенство ей взять не дали. Как потом сказали на ушко — там свои блатные есть.

— Как она?

— Живет — Буров пожал плечами — она театральный закончила. Играет...

— Надо же... а вы собственно ко мне...

— Сергеев. Иосиф Сергеев.

...

— И не говорите мне, Витольд Александрович, что не помните такого. Не оскорбляйте свою память, особенно после того как вспомнили Марину.

Тренер недоверчиво посмотрел на полковника

— А что случилось?

— Да вот история странная. Слышал я, что Сергеев в свое время надежды подавал. А потом что-то случилось.

— Что случилось?

— Это я хотел бы узнать у вас, Витольд Александрович.

— Там ничего такого не было. А что случилось, что целый полковник милиции этим занимается.

Гуров был готов к ответу

— Оружие пропало, расследуем.

По правилам того времени — даже один пропавший ствол считался ЧП

— Там ничего такого не было.

— И все же.

Тренер проницательно посмотрел на Бурова

— Сергеев и в самом деле надежды подавал большие. До мастера спорта он дошел еще считай подростком. Но потом — вы же понимаете, сборная это выезды. А ему выезды запретили.

Буров понял — скорее всего, семья пыталась выехать в Израиль. Это сразу огромное пятно — отказники! Сына отказников — в сборную не возьмут, это без вариантов.

Быть отказником — гражданская смерть.

— А он что говорил? Как его родители не подумали?

— У них не было выхода. Его отца там могли спасти

— А здесь что — нет?

— Грузия есть Грузия. Там за каждый чих — деньги.

— И что? А почему спорткомитет не помог?

— Я писал, доказывал. Кому это надо?

...

— Иосиф... если бы он сказал заранее... ох...

— И что потом?

— Потом — ничего. Ушли из сборной. Хотели мастера спорта лишить, но тут уже тренерский совет встал на дыбы.

Отказник. Только этого...

— Давно его видели?

Тренер покачал головой

— Мы не поддерживаем с ним связь.

— Знаете что-то о нем?

— Слышал, он на севера уехал.

— Уже приехал — Буров достал блокнот, написал телефон, вырвал.

— Если он свяжется с вами, звоните по этому номеру.

...

— Витольд Александрович, это крайне важно. Если Сергеев позвонит или напишет или найдет вас — позвоните по этому номеру.

Тренер молча забрал листок

— Где он сейчас может быть, не знаете?

— Нет.

— Друзья, может по спорту?

— Я ничего не знаю.

Из тренерской Буров вышел еще более расстроенным, чем был до этого. Теперь он примерно понимал и мотив... но как оказалось, злоключения этого дня еще только начинались...

Выйдя из тренерской они попрощались — при этом у Бурова возникло ощущение, что старый тренер сказал ему явно не всё — но и сделать с этим он пока ничего не мог. Тренер пошел по ступенькам, отомкнул тяжелую стальную дверь.

Негромко хлопнуло.

— Назад!

У всех троих было оружие

— Назад!

Гуров заскочил первый, огляделся. Знакомая атмосфера типа — стрелковые дорожки, полумрак, трубы на стрелковых местах. В углу — скорчившийся человек

— Скорую

Кто-то из ленинградцев побежал звонить. Буров подошел, осторожно поднял руку лежащего.

Пульса не было.

Тренер стоял на коленях перед своим учеником — и молчал

Молчал и Буров...

Начальнику ГУУР МВД СССР

Генерал-лейтенанту милиции

Еркину О.А

Совершенно секретно

Спецсообщение

Довожу до Вашего сведения, что сегодня, 05 июня 1985 года на территории базы Олимпийского резерва в Новогорске оперативной группой МВД СССР был обнаружен находящийся в розыске Сергеев Иосиф Ильич, уроженец г. Зугдиди, подозреваемый в убийстве члена Политбюро ЦК КПСС т. Шеварднадзе Э.А. Поняв, что он обнаружен, Сергеев покончил с собой выстрелом из пистолета Марголина. На трупе Сергеева была обнаружена предсмертная записка антисоветского содержания, которая изъята.

Прошу дальнейших указаний по делу

Начальник первой бригады МУР*

Полковник милиции

Буров.

* На тот момент были созданы бригады из особо опытных оперативников для расследования резонансных преступлений

07 июня 1985 года

СССР, Москва

Председатель Президиума Верховного совета СССР, товарищ Громыко Андрей Андреевич — ехал домой из ЦК. В ЦК он не был три дня, приболелось, и то, что он увидел и услышал, вернувшись, ему сильно не понравилось.

Копали под Горбачева.

Почему — он, опытный царедворец — понял сразу. Два момента, две ошибки. Первая — о смерти Шеварднадзе объявили открыто, причем объявили и то, что Шеварднадзе убит. Это вопиющее нарушение негласного правила ЦК — все заметать под ковер. В стране тонули подводные лодки, падали самолеты, сходили с рельс поезда, гремели взрывы в метро, вешали милиционеров, жгли милицейские участки — обо всем об этом надо было молчать. Принимать меры — но молча. Погиб при подозрительных обстоятельствах Машеров, застрелился Кулаков, найден убитым после визита в Афганистан Папутин, застрелился Щелоков — рот на замок. Сказать правду о смерти Шеварднадзе — это как без штанов на Мавзолей выйти.

Второе — то, что он отмочил в Одессе — вступился за евреев. Антисемитизм был не то чтобы официальной линией — но он разделялся очень и очень многими. В Москве, в ВЛКСМ, в ЦК, в издательствах была влиятельная "русская линия", ей покровительствовал до самой своей смерти Суслов — ей был свойственен дикий антисемитизм. Ну а на Украине антисемитизм — это вообще норма жизни, про это никто не говорит, но это есть. Только и разговоров, кто "на пятую ногу хромает" и у кого какая настоящая фамилия. Потому, когда Горбачев их разнес — у них волосы дыбом встали.

Понятно что эти два промаха не прошли мимо — зашевелилась помойка.

Горбачев совершил и умный поступок — привлек на свою сторону Алиева. Тем самым он обезопасил себя хотя бы на время — исходя из разговоров, Громыко понял, что Алиев будет цепляться за Горбачева и все кавказские (кроме Грузии понятно) и среднеазиатские элиты — как он обработал узбеков! — за него. Но против него важнейшие в раскладе украинцы и часть русских кланов во главе с Романовым. Романов и Щербицкий никогда не договорятся — но и тот и другой могут создать тактический союз с большей частью русских областных секретарей, что-то им пообещав. Романов вернее — хохлу Щербицкому многие не поверят, второй Брежнев не нужен никому. Тогда будет кисло — Хрущева так и сняли. А потом и он полетит — место Председателя Президиума Верховного совета хоть и церемониальное, но козырное. Мимо не пройдут, если с кем-то расплачиваться надо будет.

Он потому и сделал преемником Черненко молодого Горбачева — сам не смог бы, а так получил важную должность и может играть своего рода наставника при молодом и неопытном Генеральном. Но такая позиция опасна — полетит Горбачев, съедят и его.

Инстинктом Громыко понимал, что многое упирается в экономику. Многое — если не всё.

Громыко отличался от всех других кремлевских царедворцев тем, что он — поездил. Поездил, посмотрел мир — а как еще, если министр иностранных дел? В отличие от Хрущева — Брежнев был не слишком-то легким на подъем. Далеко ездить не любил — а он помотался. И мог сравнивать. И если в шестидесятые СССР не слишком-то отставал — то к концу семидесятых отставание СССР от ведущих стран Запада стало уже ощутимым. Он бывал в Нью-Йорке, много раз был в Чикаго — родном городе Форда. И прекрасно понимал, что американский рабочий уже сейчас может многое позволить, что не может советский.

Почему так? Сложно сказать. Им не пришлось поднимать страну из руин.

А западным немцам тоже не пришлось?

Он испуганно обернулся — но за спиной никого не было, только теплый летний вечер за задним стеклом ЗИЛа.

Сложно то сложно, но...

Кто они? Они выстояли в ВОВ, они проводили индустриализацию и восстанавливали страну из руин. Брежнев работал кочегаром, и в то же время учился в вечерке. Виктория Петровна вспоминала — приходил черный как угольщик, его отмывали, он надевал единственный костюм и шел учиться. К знаниям была тяга, а не к вещам.

А сейчас не так. И машину надо каждому. И квартиру. Скрыть то что на Западе невозможно, там это уже есть. И если этого нет у нас, то сразу возникает вопрос — а наше учение действительно самое прогрессивное?

Воспитали поколение.

Но Громыко понимал — врать, скрывать — не получится. Жить как в Китае — там лишней чашке риса рады — тоже не получится. Или мы сможем обеспечить народ как там, не хуже — или будет плохо.

Леонид Ильич это понимал нутром. Он малограмотный был если так, марксизм плохо понимал — но всегда расстраивался, когда понимал что у советских людей нет чего-то, что есть там. Он под конец жизни начал эксперименты с хозрасчетом, самоокупаемостью в масштабе целых министерств — чтобы найти выход из тупика, повысить производительность.

У них как? Плохо работаешь — уволят. Будешь безработным. А там хоть с голоду сдохни. А у нас? Все на сознательности держится, не на дядю работаешь, на себя. Бесплатная медицина, учеба, жилье предприятия строят. Путевку в санаторий дадут. А есть ли сознательность? У кого есть, а у кого и нет. Всякие люди есть.

Вот потому-то он Горбачева и поддержал. И поэтому тоже — молодой, поездил, видел, свежий взгляд на экономику. Он ведь во главе комиссии по реформе и был еще при Андропове.

Дома — он отмахнулся от жены, что-то наскоро поел. Вышел на дорожку — ждать сына, он позвонил ему из машины. Попросил приехать.

Посмотрел в темнеющее небо... хорошо то как. Сверчки слышны, тепло. Молочно-белые шары фонарей в сгущающейся тьме. Лето... он любил лето, крестьянский инстинкт подсказывал ему — летом никогда голодным не будешь. Дни долгие...

На дорожке сверкнули фары Мерседеса. Сына он устроил, Горбачев свое обещание выполнил. Начальник отдела во Внешторге, плюс входит в комиссию по экономической реформе профессора Валового, отвечает за разработку мер поддержки советского экспорта. Чтобы с ним не случилось — сын на плаву удержится

— Отец... что?

— Пройдемся. Не здесь.

Они пошли в темноту.

— Значит, считаешь, что Горбачев дело делает? — спросил он сына, когда тот закончил рассказывать о работе комиссии

— Без сомнений.

...

— Мы разрабатываем не просто меры поддержки экспорта — мы увязываем экспорт и расширенное производство, создаем новые механизмы конвертации инвалютного рубля. Ты же понимаешь, чем больше произведено одного наименования товара, тем меньше цена каждого экземпляра.

— Да, да... понимаю.

— У нас складывается порочная практика. Мы экспортируем либо необработанное сырье. Либо технически сложные изделия. Большая часть предприятий вообще не рассчитывает на экспорт — им бы план выполнить, с теми фондами какие выделены. Ни туда, ни сюда. Если у них и есть заинтересованность — возможности нет.

— И что вы придумали?

— Биржу!

— Биржу*... — с сомнением в голосе проговорил Громыко — ну это уж вы далеко зашли...

— А иначе никак, пап. Иначе никак не добиться работы экономических механизмов, а не механизмов административно-командной экономики.

Громыко что такое биржа знал. В Нью-Йорке их водили на нью-йоркскую фондовую, а в Чикаго — на чикагскую товарно-сырьевую. Ничего не запомнилось кроме шума, гвалта, криков и суетливо бегающих людей.

— Это вряд ли одобрят.

— А почему нет то? При каждом профильном министерстве организуется товарно-сырьевая биржа, а при Внешторге — товарная на экспорт. Большая часть работы, конечно, идет как раньше — план, выполнение. Но любое предприятие имеет право часть ресурсов на бирже купить, если есть ненужные — продать, и товар свой — тоже предложить на бирже. Хотя бы и иностранцам**.

Громыко задумался. Он понимал, как работает советская макроэкономика — и планом и ресурсами бесстыдно манипулируют. Опытный директор знает, как сделать, чтобы план дали поменьше, чтобы за перевыполнение — премию. Со всех концов необъятной страны в Москву идут ходоки — с дипломатами, с сумками с подарками. Кто икру везет, кто мед, кто еще чего. Это все битва за ресурсы. За фонды. Опытный снабженец для предприятия значит больше чем директор, от него зависит, будет предприятие работать или стоять. Записная книжка с телефонами — главный капитал. У некоторых снабженцев есть списки людей в министерствах и ведомствах, от которых реально зависит распределение ресурсов. Понятно, что все не бесплатно если и не деньгами — то борзыми щенками. Ресторан, детей куда-то устроить...

По сравнению с этим биржа... смех и грех.

Но если это озвучить — опять все встанут на дыбы.

— Доиграетесь вы, сын

— А как?

И Громыко вдруг понял, что не знает — как. И раньше не знал.

Вот как отстаивать интересы страны в дипломатических битвах — он знает. А как сделать, чтобы экономика работала — нет. Хотя сколько раз там был, видел как у других.

— Биржа — слово неподходящее. Подумайте, как назвать без этого слова

* * *

.

— Так тут...

— Цыц!

...

— Вам за биржу голову снимут. Расчетный центр... хоть как.

...

— Потом — все что наработали, даешь мне.

— Нехорошо как то.

— Хорошо! Нехорошо будет, когда вам шеи свернут.

Громыко подумал — а если не удастся, если все останется как есть — будет еще хуже.

Дома — он заварил британский чай... прислали из посольства. Надо бы сына убрать подальше — но теперь поздно уже.

Вспомнилось: Косыгин. Алексей Николаевич. Реформы ведь должны были быть еще тогда. И мало кто знает, что их сорвали не события в Чехословакии. Никсон, самый циничный и самый умный президент США за последние сто лет — шел на прекращение Холодной войны и общую разрядку. Ключом должны были стать новые торговые соглашения — с Китаем и с СССР

* * *

. Киссинджер готовился ехать к нам послом.

Убрали сначала Никсона, затем сорвали и разрядку. Сорвали просто — два сенатора, Джексон и Вэник протолкнули поправку о запрете экономического сотрудничества, пока СССР не выпустит евреев из страны. Но евреи — были просто предлогом.

А он ведь предлагал — выпустить. И почти уговорил Брежнева. Воспротивился Суслов... педант проклятый. А потом...

Потом — Брежнев был уже не в себе, на препаратах. Деньги валились валом — цена на нефть после семьдесят второго взлетела. А американцы тогда вроде как разваливались, как сняли Никсона у них кавардак настоящий пошел. Создалось впечатление что выгребем и так. Леонид Ильич надо отдать ему должное даже в последние годы чувствовал, что так нельзя, требовал провести пленум по научно-техническому прогрессу — так, кстати, и не провели до сих пор. Создал в ЦК экономический отдел, настоял на проведении масштабного экономического эксперимента по внедрению элементов хозрасчета — на целой отрасли, электротехнической. Но настоять сил уже не было — силы были не те.