— Что объяснять? — сразу спросил Николай, Алиса улыбнулась и покачала головой, показывая, что об этом рассказывать время ещё не пришло.
Тренажёрный, он же спортивный, зал был довольно большой, вообще-то это был не зал, а несколько просторных помещений, соединённых между собой не дверьми-люками, а большими проёмами. Кроме курсантов, понятно, что пришли не все, кто-то игнорировал это требование инструкции (Алиса тоже так поступила бы, если бы не её соседи по комнате), здесь разминалась группа морских пехотинцев. Морской пехотой почему-то назывались бойцы десанта, скорее всего, это была дань традиции. Пехотинцы заняли центр зала и на мягком покрытии, там расположенном, отрабатывали приёмы рукопашного боя. Если Алиса, Альберт и Курт отошли к тренажёрам и, заняв свободную беговую дорожку, устроили там бег наперегонки, то Николай заинтересовался тем, чем занимались морские пехотинцы. Через некоторое время там возник не то чтобы конфликт, а некоторая напряжённость. Один из пехотинцев, видно раздражённый то ли хмыканьем Николая, то ли его репликой, предложил показать, что может этот курсант. Когда второй пехотинец был уложен на мягкое покрытие, заменяющее ковёр, поединками заинтересовались все. Николай довольно легко справился ещё с тремя, с четвёртым немного повозился, но не долго. Победы Николая вызвали радостные возгласы курсантов, его земляков, угрюмое молчание морских пехотинцев. Молчание растерянных курсантов Академии Воздушно-космических сил, не знавших, как реагировать на эти поединки, было вполне понятно: с одной стороны — побеждал их коллега курсант, с другой — побеждали хоть и морских пехотинцев, но анариканцев же! И кого! Можно сказать — спецназ! Обученных и подготовленных бойцов!
— Алис, а ты сможешь с ним справиться? — спросил у Алисы Джок, нескольких курсантов тоже заинтересовал этот вопрос, и они его задали девушке, сделав это довольно громко, чем привлекли внимание Николая, тот удивлённо посмотрел на невысокого и худенького юношу. Алиса, пожав плечами, ответила, что сможет, и вышла на ковёр, встав напротив Николая, поинтересовалась, тот сам нападёт или это сделать ей? Атлетически сложенный парень даже растерялся от такого нахальства, а Алиса, предупредив, что нападает, сделала шаг вперёд. Что произошло, потом никто не понял, мелькнули руки-ноги, и Николай оказался лежащим на ковре, а Алиса сидела сверху. Николай был очень удивлён и потребовал реванша. Реванш повторился три раза, и каждый раз Алиса усаживалась на поверженного противника, последний раз даже поёрзав, словно стараясь поудобнее устроиться. Последние действия Алисы вызывали смешки зрителей (понятно, что только у анариканцев). Разгорячённый Николай (он взмок, словно в быстром темпе и с полной выкладкой пробежал несколько километров, а вот Алиса вроде как совсем не устала), поднявшись, снял футболку и буркнул, обращаясь к Курту:
— Пошли отсюда!
Алиса перестала улыбаться, она смотрела на левую руку Николая, вернее, на вытатуированную там голову зверя, скалящего клыки. Взяв парня за руку, девушка, заглянув ему в глаза, тихо произнесла на равалийском:
— Прости меня, Коля, прости, брат!
Николай, заглянув в эти большие зелёные глаза, ничего не сказал, просто пошёл к выходу из спортзала, за ним пошла Алиса. Альберт и Курт, переглянувшись, последовали за своими товарищами, файт при этом сказал:
— Думаю, траться они не путут.
— Говори на своём родном, я понимаю, а то уж очень забавно у тебя получается, — усмехнулся Альберт, на что Курт ответил:
— Мне неопходим практик, если я путу неправильно говориль, ты меня поправлять. Хорошо?
— Хорошо! — анариканец хлопнул по подставленной ладони.
Душевая кабина была одна, поэтому мылись по очереди, последней это делала Алиса. Делала так долго, что Николай, раздражённо произнеся: — Он что там, заснул? Или сознание потерял? Распахнул дверь санузла. Душевая кабина была раскрыта, мывшийся там только что вышел и стоял на пороге, ещё ничего не успев надеть. Но это был не парень, это была девушка! Вернее девочка! Её тело почти ничем не отличалось от мальчишеского: узкие плечи, лишь немного шире бёдер, поджарый живот, небольшие мускулы на руках, плоская грудь, разве, что соски были темнее и больше, чем у ребят. Она не только ничего не успела надеть, но и вытереться не успела, и капельки воды стекали по её животу вниз, туда, где... А там ничего не было! Вернее было, но совсем не то, что должно быть у парня! Реакция мужчин, увидевших голую девушку (пусть она ещё девочка), была вполне ожидаема: если не отвисшие челюсти, то вытаращенные глаза, которыми они поедали Алису. А вот она... Девушка, оказавшись в таком виде под нескромными взглядами, должна если не завизжать, то хотя бы попытаться прикрыться руками. Алиса показала язык и стала спокойно вытираться, ещё и немного повертевшись. Альберт и Курт стыдливо отвернулись, а Николай неотрывно смотрел, но не на худые прелести Алисы, а на татуировку на её левой руке. Девушка, перехватив его взгляд, натянула свои семейные трусы (поверх обычных) и вышла из помещения санузла, посмотрев на парня, сообщила:
— Меня Алиса зовут, вот потому-то такое странное мужское имя я выбрала. А фамилия, как ты уже знаешь — Таволич.
— Таволич, — тихо, почти на грани слышимости произнёс Николай и громче добавил: — Алиса Таволич, это имя навечно занесено в списки нашего подразделения! Она погибла...
— Она не погибла на острове Салас-Фалл, ей удалось уйти, — прервала Николая Алиса. Натянув футболку и забравшись на свою койку, девушка продолжила рассказывать, внимательно слушавшим её парням: — Она осталась прикрывать отход своих товарищей, увозивших детей, а когда кончились патроны, те, кто остался жив, взорвали секретную лабораторию. Алисе повезло, во время взрыва она была в той пещере, что не обрушилась, её только завалило. Только вход, он же выход завалило камнями. Но Алисе снова повезло, в скале образовалась трещина, по которой она выбралась. Потом захватила вражеский катер и ушла. Попала в лапы безопасников и от них ушла...
— Ушла в Анарику, — понимающе кивнул Николай и, внимательно глядя на Алису, продолжил, сделав тот же самый вывод, что и генерал Потапов: — А ты её праправнучка, да? Ты очень на неё похожа, только моложе, её портрет у нас в зале славы подразделения. Она сохранила наши традиции и научила своих детей тому, что знала и умела сама, а они своих... Так? Характер... или целеустремлённость у тебя... фамильные. Как ты только решилась на такую авантюру? А? Тебя же рано или поздно разоблачат! Увидят и...
— До сих пор же не разоблачили, — улыбнулась Алиса и, похлопав своим большущими ресницами, лукаво глянув на слушавших её парней, сказала:
— А увидеть... Вы первые, кому это удалось, но я очень надеюсь на вашу скромность. Вы же никому не расскажите, что подглядываете за девушкой, когда она моется.
Альберт и Курт покраснели, а Николай спросил:
— Алиса, что я могу для тебя сделать?
— Ничего, Коля, разве что... Не называй меня Алисой, только Алис, и обращайся как к парню, даже когда мы наедине. Если будешь обращаться как к Алисе, то можешь при ком-нибудь оговориться, или подслушает кто. Ну, не подслушает, просто, услышит. Появятся ненужные вопросы, придётся изворачиваться, оправдываться, так что лучше перестраховаться, согласен? Кстати, какое у тебя звание, не поверю, что "бойцовый кот", решивший стать пилотом, не имеет выслуги. Так какое?
— Старший лейтенант, — улыбнулся Николай и добавил: — Но здесь и сейчас это не имеет никакого значения, а вот тебе сколько лет? Дерёшься ты хорошо, да и силёнка у тебя есть, но с виду ты совсем малолетка, маленькая, худенькая, да и волосы у тебя там ещё совсем маленькие, вроде только расти начинают.
— Восемнадцать, — басом ответила Алиса и, сделав вид, что надулась, обиженно сказала: — Я-то думал, что ты моей фигурой любуешься, а ты хрен знает куда смотрел!
Фраза была сказана на равалийском, Николай улыбнулся — эта девочка, по его мнению, выросшая в Анарике, в совершенстве владела языком далёкой страны, родины её прапрабабушки, значит, у неё в семье чтили и выполняли заветы той Алисы! Да и искусство драться тоже передавалось... Николай наморщил лоб, видно, в голову ему пришла какая-то мысль, и он спросил:
— А стрелять ты умеешь?
Алиса снова показала язык, подтвердив этим сложившееся мнение Санина, что она ещё совсем малолетка, предложила:
— А давай проверим — кто из нас лучше стреляет? Если выиграешь ты, то я отвечу на все твои вопросы, а если я, ты выполнишь моё желание. Идёт?
На следующий день, вечером, майор Зиберт поинтересовался у курсантов Панирса и Мюллера, где их соседи по каюте. Почему они пропустили обед и ужин? Может, что-то случилось? Ответ очень удивил Зиберта и других офицеров, удивил всех, кроме Потапова. Альберт сообщил, что курсанты Алис Таволич и Николай Санин сразу после завтрака пошли в тир, где и пребывают до сих пор. На вопрос — что там так долго можно делать, Панирс ответил:
— Стреляют, сэр!
— Очень похвально, что эти курсанты совершенствуются в стрелковой подготовке, но почему так долго?
— Они стреляют до первого промаха, сэр! У них пари — кто первый промахнётся, тот и проиграл, а проигравший выполняет желание выигравшего. Вот они и стреляют, как утром начали, так до сих пор и стреляют, сэр! Дистанция до мишеней максимальная, а их размер — минимальный!
— Насколько я их знаю, не их конкретно, а отмеченных такой интересной татуировкой, так стрелять они могут неделю, — улыбнулся генерал Потапов и, нахмурившись, добавил: — Надо прекратить это безобразие, скоро отбой! Завтра занятия начинаются!
Два дня, данные курсантам на адаптацию и знакомство, прошли быстро, и начались обычные занятия. Несколько недель шло ознакомление, как сказал Санин, с материальной частью, но это было не ознакомление, а, скорее, повторение ранее пройденного. Потом ещё четыре недели курсантов гоняли на тренажерах, имитирующих реальные полёты (Алиса показала отличные результаты, самые лучшие), а уже потом допустили к полётам. Курсантов разделили на группы по двадцать человек (пять четвёрок) и развели по разным ангарам. Как объяснил Панирс (как оказалось, он уже бывал на подобных станциях), количество учебных машин ограничено, а в боевую сразу курсанта не посадят. Могут вообще не допустить к полётам на истребителе, если решат, что курсант по каким-то параметрам не подходит. Правоту Альберта подтвердило то, что несколько десятков курсантов, после занятий на тренажёрах, отправили на Землю.
Четвёрка курсантов, в которой была Алиса, вошла в ангар, где напротив пусковых шахт стояли большие серебристые птицы. Перед ангаром была раздевалка, где курсанты надели полётные костюмы, больше похожие на лёгкие скафандры. Надевали их на толстое термобельё, выданное ранее и теперь хранящееся в шкафах, в каюте, где курсанты жили. В тех же больших шкафах лежало и висело много разных вещей, в том числе и лёгкие скафандры, которые следовало надеть в случае нештатной ситуации. Как узнала Алиса, если ситуация будет настолько нештатной, что придётся надевать эти скафандры, то они вряд ли помогут. Боевая станция имела столько степеней защиты, которые можно было преодолеть, только полностью разрушив станцию, понятно, что в этом случае лёгкий скафандр уже не поможет. Увидев истребители, Панирс презрительно скривился, сообщив, что это "Громовые птицы", устаревшая модель, на что инструктор ответил, что прежде чем курсантам разрешат сесть на более современные машины, учиться они будут на этих, тем более что это двухместные учебные модели. Первое задание было очень простым: после выхода из шахты-катапульты сориентироваться в пространстве, облететь вокруг станции и вернуться обратно. Всё это будет происходить под присмотром инструктора, который, если курсант допустит ошибку, возьмёт управление на себя, но в этом случае неудачнику насчитываются штрафные балы. Определенное их количество было билетом на Землю. Алиса, выслушав инструктаж, спросила у главного инструктора, что считать ошибкой и кто определяет насколько она серьёзна? Как оказалось, то, насколько ошибся курсант, определяет пилот-инструктор, а они достаточно строгие. Алиса и её друзья это первое упражнение выполнили, хотя все, кроме неё, штрафные балы получили, но судя по тому, как улыбался майор Зиберт, результат ребят был более чем хорошим, а Алиса удостоилась отдельной похвалы. А вот в других четвёрках не всё было так гладко, там появились кандидаты на отстранение от дальнейших полётов. Подобное упражнение было повторено с десяток раз, пока курсантом не доверили самостоятельный полёт (относительно самостоятельный, так как летели они на тех же "Громовых птицах" и с инструктором), надо было пролететь вдоль пояса астероидов до маяка и после разворота, вернуться обратно. Инструктор в этот раз не вмешивался, только контролировал действия курсанта, а скорость и траекторию полёта тот выбирал сам. Хоть лететь надо было вдоль пояса астероидов, но никакой опасности столкновениями с обломками скал не было, до них было довольно далеко. Вообще-то, станция, называвшаяся "Каменный пояс", была не в самом поясе, а как бы сбоку, когда-то она прикрывала это направление, но с тех пор как граница боевых действий необъявленной войны была отодвинута, эта станция оказалась в тылу. В космосе понятие "тыл" очень условно, но до того района, где происходили стычки с мерианцами было достаточно далеко, поэтому эту грозную боевую станцию использовали для обучения курсантов, будущих пилотов.
Перед строем вытянувшихся курсантов стоял руководитель полётов, проводя последний инструктаж. Ничего нового он не сказал, всё было как и прежде — истребитель-спарка, выброшенный катапультой, на некоторое время зависал, чтоб пилот мог сориентироваться в пространстве и выровнять свою машину, подрабатывая маневровыми двигателями, а потом уже запускать основной. Полёт по относительной прямой с выполнением разворотов, переворотов и других фигур. Разворот и возвращение на базу, где, зависнув у приёмного причала, дождаться, когда истребитель втянут в ангар. Курсанты внимательно выслушали инструктора. И на его традиционную реплику (на которую ответ и не подразумевался) "Есть ли вопросы?" вопрос задала Алиса, поинтересовавшись — почему нельзя сразу стартовать, когда истребитель выброшен катапультой? На что инструктор немного снисходительно ответил, что выброшенная катапультой машина может как угодно вращаться, здесь же нет атмосферы. Если сразу запустить маршевый двигатель, то можно врезаться в станцию. Алиса попыталась возразить:
— Но неподвижно висящий истребитель, относительно неподвижный, то, что он вертится, можно во внимание не принимать, является отличной мишенью! Если в этот момент станцию атакуют. То уничтожат все истребители, приготовившиеся к вылету!
— Артиллерия станции не позволит врагу приблизиться на расстояние ведения эффективного огня, — ответил инструктор, Алиса продолжила возражать:
— Но и ведя неэффективный огонь, можно попасть в цель, тогда истребитель будет уничтожен. А если стартовать надо с авианосца или с корабля ведущего бой? Тогда ни о какой защите орудиями корабля-матки говорить не приходится, у артиллеристов совсем другие задачи. А выпуская палубную авиацию заранее, линкор или крейсер ограничивают свободу своего манёвра!