Марсианин. Книга первая

— Ну, правильно. Взрослым мешать нельзя... — Согласился Антон.

Игорек посмотрел на него сердито и отвернулся. Видимо, ожидал сочувствия, но не получил.Сказал чуть слышно: "Это потому что я маленький, вот он меня и не боится. Когда вырасту я его убью". — Сказал так, что Антон поверил — убьет. Было в этом шкете столько решимости, что к словам его следовало относиться с полной серьезностью.

— За что? — Все-таки спросил Антон. — Что он тебе плохого сделал?

— А что он к нам пристал? Что ему надо? Дверь закрывает. Я жду-жду. — Он вдруг смерил Антона оценивающим взглядом и, словно озаренный внезапной мыслью, сказал, — я еще не скоро вырасту... А ты уже вон какой большой. И сильный.

— Ты мне его заказываешь? — спросил, стараясь сохранить серьезность, Антон.

Пацан помолчал, видимо обдумывая значение слова "заказываешь". Криминальной сути его он, конечно, не понял, однако смысл уловил правильно. Сказал:

— Ты его побей или прогони, а я тебя за это отведу в одно хорошее место. Бесплатно. Его никто не знает. Там можно поискать... Это хорошее место, там гуд стоит.

Вообще-то предложение Антону понравилось. И условия были хорошие. Только... Чтобы осуществить ее, нужен был повод, выходящий за рамки гендерных интересов. Да и драться с марсианиом...

— Ты не думай, — сказал Игорек, словно угадав его мысли. — Он не слабый. Он еще здоровей тебя. Из поселка. Тебе с ним драться не позорно.

— А за что его бить? — Начал уступать Антон и сам удивился этому. — Мне он вообще ничего плохого не сделал. И мамка твоя может на нас рассердиться, что, — он чуть запнулся, — что гостя ее побили.

— Не рассердится.

— Ладно, — сказал он. — Драться не обещаю, а в родные пенаты тебя верну. Стучи. — Он быстро поднялся, внезапно сообразив, что глупо выглядит, восседая возле двери. Хороший повод позубоскалить случайному прохожему.

— Зачем стучать? — Сказал Игорек. Он вынул из кармана и приложил к распознавателю кругляшек ключа. Дверь мягко открылась. Пацаненок замешкался на входе, видно, желая пропустить вперед счастливо приобретенного защитника, но тот легонько взял его за плечи и буквально вставил в комнату.

Глава десятая

Игорек было задержался на пороге, возможно, в последний момент засомневался в своих полномочиях. А может быть, в способностях своего нового товарища, но отступать было поздно, и Антон мягко втолкнул его вовнутрь. Дверь, ведущая из коридора на кухню, была приоткрыта.

— Ну и чего ты ломаешься? — донеслось оттуда. Голос был насмешливый, но уже и чуть раздраженный. — У тебя есть кто-то? Да мне пофигу. Ну. если бы муж, ладно... А так — сам отвалит. Все у нас будет нормалек. И пацана твоего не обижу. Не бойся.

— И кто ж это у нас в гостях, Мариночка? — голосом вернувшегося с работы мужа, спросил Антон. Вежливо, но как бы с некоторым удивлением, за которым скрывалось "я вроде бы никого не приглашал". Интонацию подобрал дурашливо-простодушную. Типа, мы целый день примус починяли, а нам докучают и законный наш вечерний досуг норовят ограничить несанкционированным гостевым присутствием.

Марина взглянула быстро, чуть удивленно. Но ответила с улыбкой — спокойным голосом и даже чуть насмешливо.

— Да тут вахтовик из поселка зашел, вроде как свататься... Ну и покушать заодно...

— Разве их плохо кормят? — Удивился Антон, и подтолкнул в спину собравшегося насладиться спектаклем Игорька, — быстро руки мыть! Ужинать будем. — И обращаясь к вахтовику, спросил участливо, — вы уже покушали? А то столик у нас небольшой...

Широченная спина до сей минуты сохранявшая презрительное достоинство и никак не реагировавшая на нового посетителя, шевельнула толстыми валами мышц и не спеша развернулась, открывая для обозрения ранее скрытый плечами небольшой столик, заставленный едой, располагающейся вокруг небольшой темной бутылки. Еда была расфасована в стандартные упаковки, то есть, принесена она была ухажером, а не выставлена на стол хозяйкой. И вилки не было: ел гость с ножа.

Вахтовик, скользнув взглядом по Антону, с насмешливым удивлением и спросил у Марины с той интонацией, словно продолжал разговор:

— Этот? — И, обращаясь к Антону, хмыкнул:

— Ты у нас, что ли муж?

— У вас? Чья ты жена и кто у тебя муж меня не касается. Засиделся ты, гостюшка... До двери дойдешь?

Вахтовик Антону совсем не нравился и потому искать компромиссное решение щекотливой ситуации он не стал... Ну, напрашивается парень на колотушки... Ну чего ж ему мешать?

— Сейчас посмотрим, кто из нас баба. — Вахтовик неожиданным вторжением раздосадован, кажется, не был. Антон понял почему: ловить ему здесь было нечего. А хорохорился он для виду. Искал возможность для достойного выхода из ситуации, потому что облом был полный и дальше упорствовать было опасно. На Марсе уголовные дела решаются быстро. На Землю для следствия и суда не повезут. Или штрафом так рубль укоротят, что пожалеешь о вербовке. Или, если до серьезного дойдет, в накат выбросят. А это, считай, пожизненное. И разбираться не станут. Несчастный случай на производстве. И вот он выход. Драка — совсем другое дело, чем убийство или попытка изнасилования. Есть и на ком злость сорвать за пережитое унижение от бабы. И унизить счастливого соперника. Поквитаться таким образом... А какой же мужик заявлять о драке станет? Это же не нападение, а по согласию.

— Сейчас будем есть, — сказала Марина, вставая. Гость неспешно отодвинулся, выпуская ее из ловушки. Глупо было бы показывать при посторонних, как он удерживает возле себя женщину. Да это уже и опасно. При свидетелях.

— Ты еще здесь?! — Прикрикнул Антон по-свойски, медленно поворачиваясь к Игорьку, так что не сразу было понятно, кому обращена эта реплика. Тот послушно пошел к двери, злорадно косясь на поднимавшегося с места вахтовика. Антон ласково улыбнулся гостю и предложил тоном радушного хозяина:

— Ты не спеши. Докушай, что принес. Все равно же выкидывать.

— Проводи-ка меня, лунатик, — ответил тот, выходя в коридор.

Мужик был раза в полтора крупней Антона и дворик был ему тесноват...

— Сейчас я тебя мал-мала побью! — Сообщил он Антону, резко ухватив его за грудки, приподнял его от земли, но тут же получил хлесткий удар по ушам сложенными в лодочки ладонями. Отпустил ворот , покрутил головой и ударил. Хорошо ударил, но удар тот был не для Антона. Он уклонился и поймал его на встречный в корпус. Но сильный и точный удар вахтовика лишь остановил, хотя должен был уложить. Да что он в бронестекле, что ли? Похоже. Во всяком случае, отдача от удара была жесткой, словно не в тело. Хорошо, что неуклюж. Антон подцепил его на прием и приложил оземь, не страхуя. После такого удара встать он должен был нескоро, несмотря на половинную гравитацию. Однако при падении вахтовик умело самортизировав рукой, поднялся долгим взглядом, словно всматриваясь, уперся в Антона, и, вдруг не сказав ни слова, вышел из дворика, припадая на левую ногу.

— Как ты его! — Услышал он за спиной восторженный голосок. Пацаненок стоял в дверях и смотрел на Антона с восхищением. Почти восторгом.

— Ты руки помыл? — спросил Антон, довольный услышанным.

— На, смотри, — пацан с готовностью протянул ладони. — С мылом! И лицо.

— А уши? — Засмеялся Антон?

— Зачем еще уши? Что я ими есть буду? — Весело ответил пацаненок.

-Иди за стол.

— А вы больше драться не будете?

-Не будем. Дядя домой пошел. Ему завтра на работу.

— Ну тогда пойдем. А то мамка ругаться будет. Она строгая... Ну не то, чтобы строгая, — поправился он, сбившись, — а не любит, если еда остынет. И ты...Это... Когда поешь — похвали. Ей нравится. И вообще, не очень там. Ты ей понравься.

— Я уж постараюсь. — В этом намеренья Антона и Игорька совпадали.

Глава одиннадцатая

Марина взглянула на него с беспокойством, как бы определяя, как там сложилось за дверью: кто кого. Но ничего не спросила. Закрыв дверь на задвижку, сказала: "Руки мойте и к столу". Игорек хихикнул и показал матери ладошки. Он уже сидел за столом и выразительно хлопал ладонью по табурету возле себя.

Обедали они совершенно по-семейному.

— Поел? — Спросила Марина у Игорька, когда тот отставил чашку с недопитым компотом. — Чистить зубы и спать.

Пацан не стал протестовать. Поднялся и, по-взрослому пожав Антону руку, сказал вполголоса:

— Завтра приходи утром. Пойдем, куда обещал.

— А теперь подробней, — сказала Марина, когда за сыном закрылась дверь, — куда это вы собрались?

Она не выглядела ни растерянной, ни смущенной.

Антон встал, подошел к ней, притянул к себе и, сбиваясь, прошептал в ухо: "Военная тайна".

Марина не отстранилась, не напряглась, но и не потянулась. Они стояли молча до тех пор, пока в ванной не затихла вода. Тогда она мягко отстранилась. Сказала негромко, заглянув ему наконец в глаза:

— Подожди, я его сейчас уложу.

Некоторое время Антон сидел в одиночестве, с удивлением заметив, как горят у него щеки. Не получалось войти в роль бравого любовника-соблазнителя. Он ощутил вдруг душевное волнение, и нетерпение, и даже некоторую неуверенность. Неужели? Так вот сразу... А ухаживание-уламывание? Или уже все решено? Но почему?

Марина вошла тихо, села рядом. Совсем рядом, но не касаясь.

— Чаю хочешь?

— Нет, не чаю. — Он взял ее за плечи повернул к себе податливое тело. Они поцеловались. Антон ощутил, как дробно застучало сердце. Подхватил ее, усадил к себе на колени. И что-то задел. За спиной, на столе, грюкнула посуда.

— Пойдем, — сказала она, отрываясь через некоторое время от его губ. — Игорька разбудишь. Сначала туда. — Она подтолкнула его в сторону ванной комнаты.— А потом туда, — и указала на дверь рядом с той, за которой скрылся сын.

Он явился к ней, наспех вытершись с замотанными банным полотенцем чреслами, и сразу дал волю рукам.

— Нет, — остановила она его, придерживая воротник комбинезона, разошедшегося под распавшейся молнией — там ничего интересного. Никаких кружавчиков... Я сейчас...

Антон в постель не полез, а присел на краешек кровати. Прикрыл возбуждение полотенцем, машинально потянул с полки книгу. Стихи. Автор был ему не знаком и это немного задело. Стихов он не любил. Стихов в смысле модных теперь поэтических изысков. Но самых раскрученных современных авторов знал пофамильно. О классике и говорить нечего. Офицер должен не только профессионально разбираться в вопросах, касающихся его специальности, но и быть на высоте в вопросах, рассуждать о которых гражданские считают своей привилегией. Если не начитан, то хотя бы наслышан. Не хватает времени читать художественную литературу — читай литературную энциклопедию. И толковые словари. Так их учили. Потянул вторую книгу. Тоже стихи. Но на этот раз фамилия автора была знакома. Он даже помнил несколько стихов. И это немного уняло шевельнувшегося в нем червячка неудовлетворенности. За третьей книгой он лишь потянулся, но взять ее не успел — вернулась Марина. Она была в длинной мягко облегающей тело ажурной ночнушке. И заметно стеснялась этого. Лампа у двери осветила ее, и вырисовала сквозь полупрозрачную ткань тело. До чтения ли тут? Антон поднялся ей навстречу, потеряв полотенце, и, чтобы скрыть то, что и определяет состояние наготы, шагнул вперед, прижимая ее к себе, словно прикрываясь.

Потом... Она была ласковой и горячей. Чувствовалось, что наголодалась, но отдалась с удивительной деликатностью. И он чувствовал себя так, будто бы не чужой ей, а словно вернулся после долгого отсутствия. Они долго шептались на подушке. Это было необычно и по-домашнему грело душу. И Антон вдруг подумал, что с женой он не шептался. Разговаривали, решая всякие бытовые вопросы, иногда переругивались. Он и представить себе не мог, что с Катериной можно было шептаться. Вот так, подставляя под щекотящее дыхание ухо. Иногда он нарочно говорил совсем уж тихо, и когда Марина тянулась к нему, чтобы расслышать, покусывал ее за мочку. И получал шлепок по лбу или ласковое подергивание за вихры. И тогда оба вновь возбуждались.

— Ну хватит уже, — сдалась она, наконец. — Мне завтра на работу.

— Еще разок. — Попросил он. Однако уже другим тоном, не так как в прошлый раз. Она засмеялась в ответ: "Хватит! Пресытишься, чем я тебя тогда привлеку?"

Он промолчал в ответ на эту женскую хитрость. Спешить с выяснением отношений в любом случае не стоило. И уступил, потому что понял, действительно на сегодня хватит.

Вот так и попадают в зависимость от женщины, подумал про себя. И вдруг поймал себя на том, что сначала вместо "женщины" влезло "жены", однако подсознательно он выправил фразу, даже не отдавая себе в том отчет. Сработал внутренний корректор. Стилистику выправил или логику? Эта мысль его заинтересовала. Что-то такое было в Марине, чего не было в бывшей жене. Какая-то особая притягивающая теплота. Интерес в первую очередь именно к нему, а не к мужчине в нем. Он это явно почувствовал. Но почему? Первая, ну пусть бы вторая, встреча. И не говорили до этого почти. Общение тел, а не общение душ. Но он уже почувствовал в ней что-то такое, особое, способное захватить и крепко привязать к себе. И пока никак явно не обозначаясь, стала беспокоить мысль, и что дальше? Марина... Земля... Марс... Засыпая, он вдруг вспомнил вахтовика и вновь забеспокоился.

— Признавайся, — прошептал дурашливым голосом, чтобы вопрос показался шуточным, — что он хотел от тебя?

Она ответила сонным голосом:

— То же что и ты! Что вы хотите от еще молодой и привлекательной женщины?

— Но ты не уступила? Устояла перед соблазном? — продолжал он, не меняя интонации, но почему-то встревожившись...

— Ну как я могла соблазниться? Я же тебя ждала. — Она сказала это совершенно серьезно. И добавила просительно, — не будь занудой. У нас в запасе еще два года. За это время мы все выясним.

Странно, однако он не услышал, как она проснулась, как встала. И пробудился лишь от ласкового прикосновения и поцелуя. Впрочем, хотя и нежного, но быстрого, ускользающего.

— Нет, нет, — ответила она на движение его рук.

— Это было так приятно проснуться в своей постели. Не в казенной, не в случайной, что тоже бывало, а в своей. Согретой двумя телами, но одним теплом. Он мельком подумал, что раньше такого ощущения не испытывал никогда.

Марина появилась на пороге комнаты и, на секунду задумавшись, спросила тихим напряженным голосом.

— Ты сегодня придешь?

— Я не уйду, — ответил он, вкладывая в свои слова более глубокий смысл, чем содержался в вопросе, и, словно бы отвечая сразу на все то, что будет спрошено позже, и было обозначено ею во вчерашней шутке, сказанной на подушке.

Она кивнула в ответ понимающе. Сдержано кивнула, однако взгляд ее засиял.

— Ну тогда до вечера. Игорек тебя покормит... И смотрите там осторожней. Ну, куда идете.

-Все будет хорошо...— Начал было он.

Но она продолжила вдруг неожиданно:

-Ты его слушайся.

— Марина! Ты не оговорилась?

— Нет, — улыбнулась она. — Сам поймешь. Ты еще здесь новичок. И, не обижайся на него, ладно?