— Сперва попробуем культурно зайти в гости, а там посмотрим, насколько это нам понравится.
— А как мы вниз спустимся? — шепнул приятель.
Я замер, пытаясь отдышаться, и стал разглядывать колодец двора. В темноте будет нелегко сделать вираж вниз, а суматошно хлопать крыльями означало созвать всех постояльцев на свое прибытие — охрана явно не будет в восторге от своего упущения. Нам же предпочтительнее побеседовать с хозяином, а не с вооруженными до самых своих страшенных зубов крокодилами. Пока мы топтались по карнизу, как парочка воркующих голубей, где-то сбоку в темноте скрипнула ставня, и нас осветил мягкий огонь свечей, льющийся из окна. Прикрыв глаза, я пытался рассмотреть, кто держит подсвечник в руках, но знакомый голос рассеял все сомнения:
— Что же вы как-то неловко приземлились? Так ведь и покалечиться можно. Прошу, заходите сюда, в окно. Во двор отсюда, если только камнем упасть можно...
Ничего не оставалось делать, как последовать совету, и мы с Шерманом, словно пойманные с поличным мальчишки, понурясь, поковыляли по откосу крыши к открытому окну.
— О-о! А Шерман, оказывается симпатичный мужчина! — подбодрил Девон моего бескрылого и бесхвостого напарника, ползущего впереди.
— Не зря столько прихорашивался да напомаживался, — буркнул я сзади, ехидно припомнив тому долгие сборы перед полетом.
Проделав короткую пробежку на четвереньках, мы влезли в окно и предстали перед все таким же молодым и вежливым ночным путешественником. Девон с самым невозмутимым видом сделал широкий жест и произнес:
— Гостиная уже готова для принятия гостей.
— А как... откуда Вы... — попытался я начать разговор, но никак не мог решить с какого вопроса это сделать.
— Не волнуйтесь, я вас почти ни в чем не обманывал, — улыбнулся хозяин. — Меня действительно зовут Девон: Девон Шираз. Правда, надо признать, что у меня еще с десяток имен найдется. И я, действительно, путешественник, только не на очень дальние дистанции.
— Угу, примерно от ворот замка до леса и обратно, — несколько обиделся я.
— Ну, в этот раз так уж получилось, не обессудьте! Но и вы многого о себе не рассказывали...
Пришлось признать, что и мне строить из себя ангела не с руки. Мы двинулись по узкой винтовой лестнице вниз внутри сторожевой башенки, ориентируясь на светильник в руках идущего впереди Девона. Я обратил внимание на внутреннюю отделку: она оказалась на высшем уровне дворцового искусства. Потолки были покрыты лепниной, а стены — гобеленами, сама лестница тоже была как будто из розового мрамора.
А когда мы очутились на относительно свободном пространстве внутренних переходов, передо мной предстала пышность, сравнимая только с императорскими дворцами. Как ни тяжело признавать, но у этого темного ангела был неплохой вкус: интерьеры настолько красивы и гармоничны, что роскошь не била в глаза вульгарностью, а представляла собой явное достижение искусства.
Мы шли, непринужденно болтая или, по крайней мере, делая вид, что непринужденно болтаем. Я под это дело выяснил-таки, что большинство украшений создано самим Ширазом без использования рабской силы, и это меня расположило к этому, в высшей степени странному темному коллеге. В конце концов, мы оказались у большого стола, великолепно сервированного на три персоны.
При виде этой роскоши мелькнула мысль: неплохо бы встать сейчас кренделем и заявить, мол, не буду ни есть, ни пить за одним столом с рабовладельцем, пока страдают в нищете его подданные. Но любопытство взяло верх — ужасно хотелось узнать, что тут и как, а если честно, еще ужасней хотелось есть. Поэтому, быстренько успокоив себя мыслью, что все это совсем на чуть-чуть и, конечно, "во благо" нашего предприятия, я не стал чваниться и плюхнулся на предложенный мне стул.
Хозяин с ходу предложил выпить за знакомство и, надо признать, вино у него было просто отменным. Быстренько закусив так, чтобы желудок больше не мешал выяснению отношений, я спросил, что же, в конце концов, знает о нас Шираз? Он потребовал откровенность за откровенность и поведал, что узнал о гостях, когда на его плантациях началось брожение народа. На данный момент ему было почти все ясно на счет Шермана — поднимающейся снизу души, а вот на счет меня князь терялся в догадках. Понимая, что мы с ним одного поля ягоды, Девон расценил мою деятельность, как явно противоестественную, если только не предположить, что я вознамерился захватить его замок и обмануть всех рабов.
После изложения всех соображений на этот счет, он добавил, что о себе ему особо нечего рассказать, кроме того, что он темный ангел, контролирующий свою часть этого мира преисподней. Затем замолчал, внимательно смотря мне в глаза, и напомнил, что теперь моя очередь поведать, почему мутил народ и почему превращаюсь по ночам в темного ангела.
Я молчал, выдерживая паузу, и думал, что мог бы сделать для тех несчастных душ, которые остались за стенами замка? Убить Шираза и взять на себя правление? Но я светлый ангел и долго в инферно даже со всей своей защитой не протяну. К тому же, местные "верхи" явно не одобрят мою деятельность и рано или поздно прикроют всю лавочку. Я все-таки решил не скрывать, кем являюсь, и высказать князю все, что о нем думаю:
— Я светлый ангел, случайно оказавшийся в мире, примерно на один уровень ниже этого.
— Но позвольте? — по вдернутым бровям было видно, что Девон сильно изумлен. — Это же невозможно! Вы же должны мгновенно среагировать с нашей энергетикой. Даже боюсь предположить, что тут будет, если это произойдет!
— Лучше предположить, чего тут не будет после такой аннигиляции, — с усмешкой кивнул я. — Но не беспокойтесь, меня прикрывает надежная зеркальная защита, из-за которой я и провалился в такую глубь. Из-за нее же и выгляжу серым и пушистым, отражая образ, гармонирующий с инферно.
— Да, честно признаться, белые и пушистые как-то инфантильно выглядят... — не мог сдержать легкой брезгливости князь. — Теперь мне ясно, отчего вы, Буль не можете вполне контролировать свои превращения.
— Не могу, но силы отстаивать свои убеждения найдутся, — я попытался придать своему голосу уверенный и спокойный тон. Хотя не был уверен ни в своих силах, ни в возможностях князя.
— Неужели вы, ангел, предполагаете, что я буду биться с вами за влияние? Как бы то ни было, но самоубийцей отродясь не являлся. Не хватало еще, чтобы мы с вами уничтожили друг друга при чересчур тесном контакте.
Сообразив, что боя насмерть, скорее всего, не будет, я попытался вызвать князя на откровенный разговор:
— Хорошо, Девон, раз драка у нас пока не получается, то не прояснить ли нам свои взгляды на жизнь? Меня интересует, что движет вами и вашими коллегами в этих мирах? Ведь не любовь же к ближнему?
— Ну почему? Любовь к ближнему не исключается, но заметьте: к ближнему, а не дальнему! — охотно пошел на возможность пофилософствовать мой коллега-антипод. — Мы считаем, что инферно, это единственная жизнеспособная система, отражающая реальное взаимодействие душ в процессе выживания. Все эти ваши сюсюканья о сочувствии или взаимопонимании яйца выеденного не стоят, когда наступает критический момент. Есть только два настоящих движителя душ: борьба за выживание и борьба за власть. Все остальное только детский лепет. В этой борьбе каждый приобретает себе сторонников и врагов. Сторонников может объединять любовь, дружба, ревность и так далее, но самым надежным объединением является выгода и расчет. Если душа или ангел сильны, то они правят миром, как я, например. Такие личности реализуют себя, формируя окружающую среду под свои потребности и вкус. Так что не обессудьте, ваши наивные мечты о равенстве, любви и свободе, не более чем выдумки небожителей.
Я не прерывал Девона. Мне было интересно, насколько искренне верил в свою правоту князь. С другой стороны, его можно было понять — что он здесь видел, кроме коварства, заискивания и жестокости? Как объяснить ему великолепие астрала, которое породила именно та свобода мысли и любовь, которые он презирал? Но хоть что-то возразить я был просто обязан:
— Вы Девон правы со своей, весьма ограниченной точки зрения. Возьмите хотя бы власть: ведь она по своей сути противоположна свободе, а без свободы невозможно творчество, без творчества невозможно развитие, прогресс, эволюция. Назовите это как хотите, но что я увидел в ваших мирах? Уродливых и ленивых демонов. Ограниченных и надменных деспотов. Вы, князь, являетесь исключением. По неизвестной мне причине, вы не удовлетворились слепым упоением властью, а решили создать этот великолепный образчик дворцового искусства. Но что вас окружает? Я второй день в этом мире и, поверьте, ничего радостного еще не встретил. И самое последнее: вы же должны прекрасно знать, что власть не приносит настоящего счастья. Для развитой личности она — ничто, для мелкой — наркотик, которого никогда не будет достаточно. И потому такая душа будет всегда несчастна, как алчущий наркоман.
Девон, ничего не говоря, опрокинул в себя изрядный бокал вина, поставил его на стол и спросил:
— И чего же вы, Буль, от меня хотите?
— Собственно, ничего. Признаться, я шел сюда с требованием смягчить угнетение рабов и даже организовать общину, это было бы гораздо выгоднее для вас...
— Вы смеетесь? — воскликнул князь Шираз. — Думаете, производительность их труда здесь кому-нибудь нужна? Инферно и мне в частности нужна энергия подавления, энергия власти. Чем больше они будут ощущать эту власть, чем больше будут изворачиваться, пакостить и унижать друг друга, тем прочнее будет стоять этот мир, и не мне менять его законы.
— Жаль, — вздохнул я.
Глупо было что-нибудь менять внутри инферно. Единственно, чего я не понимал: почему душам почти не давали шансов выбраться отсюда? Я прямо спросил об этом Шираза, но он с удивлением ответил, что у тех было полно шансов в верхних мирах, и если они упрямо себя топили глубже, то значит туда им и дорога. На это я не нашелся, что возразить. Ночь шла своим чередом, Шерман налегал на напитки и закуски, а я все не знал, как мне поступить. Наконец решился и прямо заявил князю:
— Несмотря на все мое расположение к вам, уважаемый князь, я вынужден заявить, что не намерен оставаться в этом мире надолго, поэтому готов принять сражение и смерть от вашей руки, лишь бы выйти в верхние миры.
— А я? — прервало мою величественную речь икание Шермана. — Я тоже с тобой! К тому же, меч пока у меня.
Я запоздало вспомнил, что мне даже нечем сражаться с нашим милым и гостеприимным хозяином.
— И все же, забавный вы народ, белые и пушистые. Сущие дети! — усмехнулся Шираз. — Неужели вы думаете, что я стал бы долго терпеть здесь ваше присутствие и вашего, простите за правду, кобеля? И неужели думаете, у меня не найдется средств от вас избавиться?
— Неужели найдется? — обрадовался я. — Это же меняет дело! Признаться, мне было жутко неудобно вызывать вас на бой после того теплого приема, который вы нам оказали.
— Есть способ, и не один. Можно вызвать снуфов, но они мне неприятны, да и издеваться над гостями не в моих правилах. Можно просто вас убить, и вы окажетесь выше или ниже — то есть там, куда вас занесет. Но за вашу откровенность, я думаю, позволю себе немного потрудиться и выкину вас наверх. Насколько, предугадать не могу. Если повезет, то до чистилища дотянете, а там уже и на волю выйти можно попробовать.
— А Шерман за мной наверх пойдет?
— Не знаю. Решайте сами. Светлого ангела может выбросить как поплавок хоть на самый верх. Душу Шермана не мне взвешивать — от него самого зависит, куда пойдет. Но если будете держаться вместе, то куда сможете — туда и дойдете.
Я заметил, как Шерман, ничего не говоря, умоляюще смотрит на меня, и твердо ответил:
— Спасибо Девон, мы пойдем вместе, а там уж как повезет! А не секрет, как вы это проделаете?
— Секрет, — просто ответил князь и одарил нас одобряющей улыбкой.
— И все-таки, не могу поверить, что вы, Девон, настоящий темный ангел!
— А и не верьте. В семье не без урода... Ну что, готовы?
— Готовы! — хором ответили мы с Шерманом.
— Тогда пошли в башню, там у меня особая зона для таких фокусов.
Мы пошли не в ту башенку, через которую проникли в замок, а в гораздо большую по диаметру. Поднимаясь в темноте по лестнице, мы как-то незаметно для себя ощутили, что идем уже непонятно где или вообще нигде. Шерман испуганно схватил мою руку, а я окликнул идущего сзади Шираза, но никакого ответа не последовало.
— Он нас обманул! — воскликнул мой попутчик.
— Не думаю, — попытался я успокоить его. — Князю не было особого резона нас обманывать.
— Ты просто плохо знаешь чертей.
— Слушай, хватит скулить, лучше попытаемся идти дальше! — с этими словами я сделал решительный шаг вперед, и меня подхватила какая-то карусель. Нас несло и крутило в темной, темной... не знаю какой дряни, я только пытался удерживать Шермана возле себя. Он, понятно, тоже всеми силами этому способствовал...
ГЛАВА 13. НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ
Изрядный удар под зад привел меня в себя из состояния полета по закромам преисподней. Ударом оказался пинок матушки земли, в которую я приземлился прямо из этого ниоткуда.
Спросите: почему в землю, а не на землю? — так я тоже хотел бы это знать. При первом же осмотре выяснилось две новости: приятная — Шерман во вполне человеческом обличии сидел рядом, и неприятная — мы оказались в какой-то длинной земляной яме глубиной почти в человеческий рост.
Но это мне только показалось, что была одна приятная и одна неприятная новости. В том смысле, что приятная-то была одна, а вот неприятные стали вываливаться одна за другой на наши головы, как навоз из самосвала. Стоило нашим чувствам вслед за зрением начать возвращаться к своим хозяевам, как обоняние принесло отвратительный запах гари, а слух возвестил о страшном грохоте вокруг.
— Куда это нас занесло? — спросил Шерман, пытаясь встать и осторожно выглянуть из-за земляного отвала.
Тут в воздухе раздался особо противный визг, а в противоположный скат траншеи врезалась какая-то штуковина и сильно зашипела. Я успел с любопытством вытянуть шею, но Шерман заорал:
— Ложись! — и кинулся на меня сверху.
Однако ничего не произошло. Я попытался слегка пошевелиться и предложил приятелю:
— Понимаю, что ты, возможно, горишь желанием отблагодарить меня за помощь в восхождении из инферно, но не до такой же степени обниманий.
— Дурак! — возмущенно крикнул приятель. — Это фугас! Мы с тобой прямой наводкой угодили на какую-то войну.
— Наверно дурак, — не стал я возражать. — Если исходить из истины, что дуракам везет, то невзорвавшийся фугас, определенно указывает на такое мое восхитительное свойство.
Шерман почему-то расстроенно посмотрел на меня, и в его глазах бегущей строкой читалось, какой же я идиот. Я и не возражал, мне было не привыкать к подобным сентенциям моих знакомых. Главное сейчас стараться соблюдать спокойствие, ведь ожидать от этих миров снисхождения, было бы еще большей глупостью. Так что война так война — будем разбираться, как отсюда выбраться наверх. Я все еще лелеял совершенно сумасшедшую надежду, что сумею вернуться в заброшенное Женькино тело. Лишь бы оно спало, а не умерло за эти дни. Если время совпадает, то я должен был провести тут трое суток, в любом случае нужно спешить. Вот только сориентироваться на местности и решить, что делать дальше.
