Гром и Молния

Фока, на которую я метил, не приняла боя. Перейдя в пологое снижение, фашист, на всех газах драпал. Черт с тобой — гоняться за ним некогда.

— Де-е-д! Вираж! Вираж! Заход! — вдруг заорал Вася. Ни секунды не раздумывая, на пределе выносливости, я заложил правый вираж. Так немцам будет труднее целиться — вправо стрелять всегда сложнее... Перегрузка страшной тяжестью размазала меня по спинке сиденья, в глазах потемнело — я практически не видел. Так — чуть-чуть свет пробивался через почти склеивающиеся веки. Ломило позвоночник. Больно-то как! На пределе слышимости я почуял грохот очередей, выпущенных по мне. Мимо... Успел...

Набирая высоту, мой "Як" снизил скорость. Тьма ушла из глаз, опять, но уже распрямляясь, хрустнул позвоночник. Стало полегче... Где они?

"Фокке-Вульфы", промазав по мне, но набрав в пикировании бешеную скорость, снова лезли вверх, на солнце. Мог бы об этом и не говорить, и так понятно...

Я поискал глазами "Дуглас". Он медленно тянулся к складам. Взгляд на немцев — игнорируя меня, они снова строили заход на транспортник. Да что они к нему пристали? Думают — в нем Сталин? Иосиф или Василий? Или первый Маршал Союза Ворошилов с девочками? Хотя, пассажирский самолет, под прикрытием истребителей... Я бы, наверное, тоже старался такой сбить...

Я метнулся к "Дугласу". Выйти в атаку на фок я уже не успевал. Будем крутиться.

— Вася, вниз! Готовься отбивать атаку — только в лоб не ходи...

Мой самолет стал выписывать "восьмерку" позади транспортника. Я все время был на его флангах, угрожая фокам атакой и не позволяя им зайти "Дугласу" в хвост. А тут на них свалился Вася...

И удачно так свалился! Я увидел длинную трассу, и ведомый "Фокке-Вульф" задымил, стал плавно снижаться, не меняя курса, а потом сквозь густой черный дым пробились языки огня. Молодец, Вася! Не лунь — орел просто!

И тут все это и случилось...

После атаки истребитель моего ведомого провалился вниз, а оставшийся "Фокке-Вульф" с километра, наверное, начал, в последней надежде хоть зацепить, хоть повредить, бить длинными очередями по "Дугласу".

Я заледенел. Я ничего не могу сделать — фока слишком далеко. Вася только-только пошел вверх. Трассы "Фокке-Вульфа" проходили все ближе и ближе к транспортнику. Немец его настигал...

— "Роща"! Кричи "Дугласу", чтоб дал скольжение! Быстро!

Вот очередь фоки зацепила хвост транспортника. Он судорожно дернулся и дал скольжение вправо. Еще очередь — мимо. Но следующей очередью "Фока" попадет.

И тогда я крикнул: "Вася! Убей его!", а сам встал под очередь немца...

Дети и женщины...

...Глаза я не закрыл, наоборот, как будто это была игра, спокойно и равнодушно смотрел на "ФВ-190", который, прицеливаясь, легонько водил капотом. Вот его нос и крылья вспыхнули пламенем выстрелов. Красиво... и мощно. Мой истребитель задрожал под ударами снарядов, шквалистым градом прогремело в кабине, вырываясь из руки, дернулась ручка управления. Болью обожгло правую руку, в лицо полетели осколки стекла с приборной доски, и — сразу же — удар по ноге.

"Не соврал Воронов насчет оторванной ноги...", — подумал я, и несколько раз ударил себя левой рукой по лицу, чтобы не потерять сознание.

Рядом проревела мотором "Фока", идя после атаки в набор высоты... В наушниках жужжал чей-то голос... Слов я разобрать не мог... В голове все гудело, удары сердца тупо били в виски. Из-под правого колена толчками хлестала кровь. Надо порвать ремешок планшета и перетянуть ногу... Зачем? С таким ранением я вот-вот потеряю сознание... и — вниз. В землю... Все, отлетался, крылатый...

"И тот, который во мне сидел, вдруг ткнулся лицом в стекло..." почти беззвучно прошептал я. Так и не спел я Высоцкого... И уже не спою...

— Виктор, держись... — слабо прожужжало в наушниках. Я не Виктор, я — Тур. Я — Тур! Часы... часы с секретом... Вернуть время...

Преодолевая слабость, я взглянул вверх.

"Як" Васи, полыхая пламенем пушечных очередей, стрелой нагонял убившую меня "фоку". От нее летели клочья. В наушниках бился дикий Васин вопль: "А-а-а-а-а!" Вот "Як" настиг ее, удар! И взрыв от столкновения двух самолетов полыхнул в бледном небе...

Вася погиб... Зачем... Я умираю... Часы, кнопка... утопить, и влево... Ну, давай! Жми!

Все...

Тьма...

* * *

...оставшийся "Фокке-Вульф" с километра, наверное, начал, в последней надежде, бить длинными очередями по "Дугласу".

Я заледенел. Я ничего не могу сделать — фока слишком далеко. Вася только-только пошел вверх. Трассы "Фокке-Вульфа" проходили все ближе и ближе к транспортнику. Если я сейчас пойду на фоку в лоб, и не смогу его сразу сбить, он прорвется к "Дугласу"... А там — одна очередь из шести стволов и — все!

— "Роща"! Кричи "Дугласу", чтоб дал скольжение! Быстро!

Вот очередь фоки зацепила хвост транспортника. Он судорожно дернулся и дал скольжение вправо. Еще очередь — мимо. Но следующей очередью "Фока" попадет.

Он стреляет по пассажирскому самолету, сволочь! В "Дугласе" ведь женщины и дети!

Дети и женщины... И я — летчик-истребитель, который не смог их спасти...

В последней попытке защитить испуганных ребятишек, я поставил истребитель "на крыло", всей проекцией самолета подставляясь под "Фокке-Вульфа" и пресекая собой его очередь.

Горным камнепадом по "Яку" прогрохотали попадания снарядов пушек фашистского истребителя. Мой "Як" задрожал, забился от боли, заскрежетал мотором. Он умирал...

А в кабине истребителя корчился от боли я... Лицо посекли осколки стекла от разбитых приборов. Правая рука, получив сильный удар, разгоралась огнем. Истребитель развернуло от ударов снарядов по правому крылу, и он лег в горизонт.

Мимо меня, непрестанно стреляя, весь в пламени пушечных выстрелов, пронесся Васин "Як". От "Фокке-Вульфа" летели клочья обшивки, он дымил, видны были вспышки разрывов на его плоскостях и кабине.

Вася опасно сблизился с немцем. Сейчас будет удар!

...черт, рука... как больно...

В последнюю секунду Вася успел поставить свой "Як" на крыло.

Удар!

"Фокке-Вульф" его не пережил... Оторванное крыло немецкого истребителя улетело вперед. Самолет занесло вправо, он встал на хвост, крутанулся вокруг оси, как балетный танцовщик, отставив единственную руку-крыло, и лег на "спину". Так он и пошел вниз. Летчик не выпрыгнул.

Я зажал ручку управления коленями и бешено рвал ремешок планшета. Надо перетянуть правую руку — истеку ведь кровью, вон, как хлещет. Как Вася?

Истребитель Васи, беспорядочно кувыркаясь, все еще шел вверх. Вот он потерял скорость, на миг выправился, тут же отлетел сброшенный фонарь. Спасибо вам, товарищи конструкторы и инженеры! Сделали все же! От замершего в воздухе самолета отделилась фигурка, и над ней заполоскался парашют. Истребитель, не сумев оторваться от притяжения земли, пошел вниз, в свой последний полет. Выше — в бледном осеннем небе, болтался парашютист.

У меня потемнело в глазах. Как больно! Зубами я затянул узел кожаного ремешка. Все. Пора!

Я дернул ручку сброса фонаря. Что-то стукнуло, его передний край приподнялся, и фонарь тут же сорвало набегающим потоком воздуха. Меня обдало холодом, но в голове немного прояснилось. Так, теперь — ремни...

Колени дрожали, и самолет водило. Вот он неохотно завалился на ободранное взрывами снарядов правое крыло. Хорошо — так и надо. Я подобрал под себя ноги, вырвал фишку кабеля, связывающего наушники шлемофона с рацией, и неуклюже оттолкнулся... Резануло болью...

"Похоже, и нога ранена..." — подумал я, неловко дергая левой рукой вытяжное кольцо парашюта, — "Как садиться-то буду..."

Тут купол парашюта раскрылся, меня сильно дернуло вверх, я заорал от дикой боли в правой руке, и — потерял сознание...

Все...

Тьма...

* * *

...на самой окраине прибрежного рыбачьего поселка, в своих огородах, стояли женщины. Стояли молча и напряженно, все в белых платках, все держали ладонь козырьком, прикрывая от солнца глаза. Около них, забытые, торчали воткнутые в землю лопаты, валялись тяпки. Слабо тлели кучи ботвы, сухой травы, веток и прочего мусора. Столбы белесого дыма ровными восклицательными знаками поднимались вверх.

Перед ними, на пустыре, молчаливой стайкой замерли вездесущие мальчишки и девчонки. Вдруг они завопили "Сбил!", "Сбил!" и запрыгали от переполнявшего их восторга. А потом все, стайкой галдящих воробышков, метнулись куда-то вперед.

В бедно-голубом небе смолкли едва слышимые очереди. Таяли и дымные следы сбитых самолетов. Большой, двухмоторный самолет, с тяжелым гудением шедший по направлению к поселку, снова неторопливо развернулся и полетел куда-то по своим делам. Небо стало пустым.

Только в отдалении, над лесом и полоской берега, по которой шла незаезженная песчаная дорога, в белёсом небе висело два парашюта.

Первый, тот, который был пониже, спокойно спускался себе на тихую, пригретую осенним солнышком, землю.

А вот второй...

...Неведомо откуда взявшийся ветерок тихо и ласково подгонял второй парашют к окраине поселка. Если присмотреться, уже можно было различить безвольно обвисшее на парашютных лямках тело летчика.

— Ах, ты ж, господи... Никак раненый он... — прошептала старая рослая женщина с прямым, спокойным взглядом светлых серых глаз.

Тут, мимо огородов, гремя бортами и поднимая пыль, пронеслась полуторка со складов. В кузове, держась за что попало, моталось несколько военных. Машина обогнала ребятню и понеслась дальше, к снижающемуся на берег парашюту.

— Ну и спаси Господь, — прошептала старуха. — Не дал, значит, отец небесный погибнуть своему герою-воину... Ну и хорошо... Вот и славно! Спасибо тебе, батюшка!

Старуха перекрестилась и, нагнувшись, с трудом навалилась на лопату...

Имени-отчества отца небесного она, однако, не назвала...

Наверное за это, старуху и побранил недовольно прогромыхавший невнятную фразу гром небесный...

* * *

Эпилог.

Где-то далеко-далеко от Земли...

...старинная лампа бросала небольшой круг желтоватого света на стальную поверхность стола. Когда-то этот броневой лист был переборкой космического корабля хозяина кабинета. В свете лампы на голом потёртом металле лежало тощее досье. Здесь не любили разных электронных штучек, а работали по старинке — документы были на бумаге. Старческая, с пигментными пятнами, рука неторопливо листала подшитые листы. Вот и последний... Досье закрыто.

Искалеченная кисть с двумя скрюченными пальцами (память об одной крайне дерзкой операции, о которой даже и не помнят сегодняшние молодые оперативники) вновь открыла досье, вооружилась антикварным пером, и на титульный лист начали ложиться слова: "Зачислить в 11-ю полевую группу коррект..."

Перо оторвалось от листа, рука задумчиво постучала торцом самописки по документу, как бы решая, что же написать дальше, а потом решительно зачеркнула последнее слово и продолжила:

"Зачислить в 11-ю полевую группу курсантом". Дата. Роспись. Маленький оттиск личной номерной печати.

Все — решение принято!

Вот так-то.

Так будет правильно...

* * *

Истребительный авиакорпус, дивизия.

Смешанный авиакорпус, штурмовая, бомбардировочная авиадивизия

Авиационной ударной группе.

Данные, характеризующие итоги первого дня воздушных боев 16 ВА, взяты из книги В. Горбач Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве, и приблизительно соответствуют реальным.

Лампа-самоделка, сплющенная снарядная гильза, фитиль, бензин с солью.

Армейский жаргон — прозвище офицера контрразведки.

"Хитер, как змей, и выпить не дурак" — армейская шутка, расшифровка эмблемы военных медиков — змея, обвивающая чашу.

Сядьте сюда!

Присаживайтесь, пожалуйста!

Удав обыкновенный.

Приведенные выше данные полностью основаны на реальных документах

Реальный факт, реальное имя. А. Драбкин "Я дрался на истребителе", Москва, "Яуза" "Эксмо", 2006г. Интервью Н. Голодникова.

Подлинное имя.

Документ подлинный

В. Сталин очень неоднозначная фигура. Кому интересно — посмотрите в Интернете сами. Например, статью А. Сухорукова — http://www.sovsekretno.ru/magazines/article/184

Все факты и фамилии из рассказа Рыбкина — подлинные. Был в Испании и летчик Рыбкин, но автор не знает его имени и отчества. О жизни и судьбе других летчиков — "испанцев" можно посмотреть в Интернете. Взято из книги: В.К. Бабич "Воздушный бой. Зарождение и развитие", Москва, Военное издательство, 1991г.

Материал взят с сайта "Мосфильма"

Даю ссылку на сайт, где я нашел довольно редкую, англо-русскую, запись этой песни. Послушайте и вы — http://vilavi.ru/prot/150307/150307.shtml

Реальные исторические лица.

Документы подлинные. Просто хотел напомнить читателям, что радиолокация уже активно использовалась в СССР с самого начала 40-х годов, и показать принципы организации действий авиации и ПВО.

Ценное руководящее указание.

Главное Политическое управление РККА.

Реальные места базирования немецких самолетов. Красногвардейск — сегодняшняя Гатчина.

Эту аббревиатуру можно прочитать и как "Коньяк выдержанный, высшего качества".

Канва воздушного боя, реальные фамилии летчиков-гвардейцев взяты из книги В. Голубева "Во имя Ленинграда". Только этот бой в РИ произойдет в 44-м году.