Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Что тебе понятно?
— Понятно, наконец, отчего происходит трансформация. Я до сих пор этого не знал.
— А у тебя часто это бывает?
— Почти никогда, — неохотно ответил Жак и, тяжело опираясь на край, вылез из бассейна. — Пойду я спать. Загляну к Терезе, как она там, и займу кровать. Уж как-нибудь потрахаетесь без кровати, я спать хочу.
— Спокойной ночи, — сочувственно сказала Ольга ему вслед.
— Угу, — откликнулся Жак, завернулся в простыню и побрел в оранжерею. Кантор и Ольга одновременно, не сговариваясь, придвинулись поближе друг к другу, наблюдая, как Элмар, поймав все-таки шкодливую волшебницу, поднял ее высоко над головой и потребовал прекратить безобразие, а то не опустит.
— Опусти! — возмущенно задрыгала ногами Этель. — И давайте все вместе...
— Не дождешься! — тут же перебил ее первый паладин. — Если хочешь, пойдем в раздевалку, там есть куча простыней, на них и расположимся. А тут мы ребятам будем мешать.
— Мы будем вам мешать? — тут же уточнила Этель.
— Будете, — невежливо отозвался Кантор. Вообще-то ему такие вещи никогда не мешали, но лучше пусть эта озабоченная волшебница убирается в раздевалку со своими коллективными идеями.
— Значит, пойдем, — заключил Элмар и стал выбираться из бассейна, держа маленькую Этель под мышкой. — Только учти, я больше на голове стоять не собираюсь. И вообще, никаких неустойчивых поз не изобретай...
Кантор с трудом дождался, пока за ними закроется дверь.
Короля разбудил разъяренный рев, донесшийся откуда-то из угла спальни:
— Кто колдует! Какая сволочь пялится! Поймаю — уши оборву!
Он открыл глаза и повернул голову, чтобы посмотреть на нахала, так орущего в королевской спальне. На полу у зеркала сидел принц Мафей, почему-то прикрыв уши ладонями. В зеркале медленно таяло изображение рассерженного лица, в котором король узнал Кантора. Мистралиец был в гневе и явно сыпал не особо пристойными выражениями, но звука уже не было слышно. Понятно. Лекции наставника не особо впечатлили любопытного эльфа. Он решил продолжить свои познавательные наблюдения.
Мафей оглянулся и испуганное выражение его лица тут же сменилось виноватым.
— Шеллар, извини, пожалуйста... — жалобно сказал он. — Я не знал, что он так раскричится...
Король промолчал, прислушиваясь к своим ощущениям. Боли не было, только головокружение и страшная слабость. И тугая повязка, стягивающая грудь.
Эльф легко вскочил на ноги и подошел к кровати.
— Как ты себя чувствуешь? Может, тебе что-нибудь нужно? — все так же виновато спросил он, присаживаясь на высокий неудобный стульчик без спинки, на котором никто, кроме него, сидеть не мог.
— Дай мне воды, — попросил король и сам поразился, как слабо и жалко звучит его голос.
— Сейчас, — Мафей поспешно сорвался со стула, метнулся к тумбочке и налил воды в чашку. — Давай, я помогу тебе приподняться...
Король попытался приподняться сам и с огорчением обнаружил, что без посторонней помощи это у него не получится. И даже с посторонней помощью получилось с большим трудом. В два глотка опустошив чашку, он обессилено упал на подушку и еще с минуту не мог отдышаться.
— Ну, как? — с надеждой спросил Мафей. — Лучше? Может еще?
— Спасибо, — выдохнул король. — Не надо.
Мафей поставил чашку на тумбочку и снова взгромоздился на стульчик, не сводя с кузена скорбного взгляда.
— Как ты? — снова спросил он.
— Ничего, — ответил король. — А почему мне опять не больно?
— Это действует обезболивающее заклинание. Если станет больно, скажешь, я опять поколдую.
— Скажу. — Король чуть кивнул и хотел было спросить насчет трубки, но потом подумал, что у него вряд ли хватит сил ее самостоятельно набить, а Мафей не сумеет. Так что эту мысль придется оставить. Потом спросил:
— Ты Жака видел?
— Видел, — с готовностью кивнул принц.
— Как он там?
— Пошел спать.
— Он на меня очень обиделся?
— Не знаю. А ты его чем-то обидел?
— Очень. Я не буду рассказывать... Долго объяснять.
— Если тебе тяжело говорить, давай помолчим, — с готовностью предложил Мафей.
— Нет, не тяжело... Если не говорить много.
— Тогда давай, я тебе что-нибудь расскажу.
— Расскажи.
— Что тебе рассказать?
— Чем это ты занят.
Мафей смутился и неуверенно пояснил:
— Я хотел посмотреть, как это делают другие.
— Насмотрелся?
Мафей вздохнул.
— Шеллар, он мне правда уши оборвет?
Король слабо улыбнулся.
— Он не видел, что это ты.
— А чего он тогда сразу про уши?
— Просто так. Непослушных детей всегда треплют за уши.
— Обычных, человеческих детей?
— Ну да. А ты думал, только эльфов?
— Это же неудобно, — искренне удивился Мафей. — У них уши слишком маленькие.
— Уж какие есть. Объясни, что полезного ты находишь в таких наблюдениях? Зачем?
— Мне интересно, как это делается.
— Технически?
— Да.
— Книжку почитай.
— Там непонятно. Так нагляднее. Только все почему-то делают это по-разному. Шеллар, а как правильно?
— Как тебе нравится.
— А если это окажется плохо?
— Как это — плохо?
— Ну вот твоя маркиза сказала, что ты ее плохо трахал.
— Это она тебе сказала?
— Нет, не мне. Я подслушал. А как надо, чтобы было хорошо?
— Глупенький, это не от техники зависит. Попробуешь — сам почувствуешь.
Мафей сокрушенно вздохнул и замолк. Король тоже помолчал, подумал, потом спросил:
— Малыш, почему ты так за меня боялся?
— Как — почему? Я же тебе объяснил...
— Скажи честно, ты видел сон?
— Видел, — сдался Мафей.
— И никому не сказал?
Эльф покачал головой.
— В прошлый раз я сказал, и оказалось, что кто-то услышал... И Жаку сказали. Знаешь, как он боялся. Вот я и не стал тебе говорить.
— Надо было сказать. Я не Жак. Я не боюсь. И давай договоримся: если тебе еще что-то приснится, обязательно рассказывай мне. Кто бы ни приснился. А теперь расскажи, что именно ты видел.
— Ты лежишь в кресле, бледный, как смерть, на тебе окровавленная повязка... Рядом стоит на коленях Элмар и уговаривает тебя не умирать... Это было страшно, Шеллар, очень страшно.
— Но ведь обошлось.
— Обошлось. Но могло и не обойтись. Если бы меня нашли чуть позже, ты мог умереть. Как ты мог так неосторожно... Зачем ты полез в перестрелку? Надо было спрятаться за креслом.
— Ты бы спрятался? — кратко спросил король. Мафей печально понурился и опять замолчал. Конечно, как советы раздавать, так мы все мудрые. А окажись ты сам на моем месте, неужели бы спрятался за кресло? То-то, малыш. Хорошо хоть, что ты это понял. Ты у нас умненький и понятливый маленький эльф...
Мафей поерзал на стульчике и спросил:
— Шеллар, а ты теперь женишься?
— Я же дал слово.
— А на ком?
— Еще не знаю.
— А когда я вырасту, я тоже должен буду жениться?
— Если захочешь.
— А это не обязательно?
— Нет.
— А почему тогда к тебе все так пристают, чтобы ты женился?
— Потому что я король. И мне обязательно. А теперь давай помолчим.
— Ты устал?
— Да, малыш, устал.
— Тогда спи. Тебе надо спать, — наставительно сказал Мафей и украдкой оглянулся на зеркало.
— Ты так больше не делай, — попросила Ольга. — Так же можно навеки заикой остаться.
— Извини, — покаялся Кантор. — Я больше не буду. Просто не удержался. Когда надо мной без спросу колдуют, я от этого зверею.
— А кто это был? На кого ты так раскричался?
— Не знаю. Какой-то извращенец за нами наблюдал.
Ольга уткнулась носом в его плечо и тихонько захихикала.
— Что здесь смешного? Или тебе нравится, когда на тебя смотрят в такой момент?
— Нет, — отозвалась она, продолжая хихикать. — Просто это не извращенец. Это один любопытный молодой человек, которому ужасно интересно, как это делается.
— Ты его знаешь? — оживился Кантор. — И кто этот засранец?
— Не скажу. А то ты ему и правда уши оборвешь, что он тогда делать будет? Лучше я на него настучу, кому надо, и ему попадет.
В дверь просунулась взлохмаченная голова Элмара.
— К вам уже можно?
— Можно, — разрешила Ольга и стала выбираться из бассейна. Кантор последовал за ней, поскольку к бассейну устремилась Этель, а находиться с ней рядом он опасался.
— Ну, как? — спросила она, выныривая и встрепывая головой. — Я была права? А, Ольга? Я была права насчет стресса и прочего?
— Абсолютно, — безмятежно согласилась Ольга, набросила на себя простыню и растянулась на ковре. — Причем после таких вещей, видимо, то ли обостряется чувствительность, то ли еще что-то...
— А, ты об этом, — засмеялась Этель. — Да нет, это совсем другое. Но тоже замечательная вещь, согласна. С эмпатами всегда так, получаешь двойное удовольствие.
— Ой! — спохватился Кантор. — Элмар, отдай мой амулет! Я про него и забыл...
— Лови. — Элмар бросил ему амулет и в очередной раз расплескал пол-бассейна. Этель немедленно прыгнула на него, пытаясь свалить с ног, но он удержался, поймал озорницу за ногу, поднял на вытянутой руке и несколько раз макнул головой в воду.
— Шуток не понимаешь! — возмутилась Этель, отфыркавшись. — А ты что, на себя этот амулет напялил? Ну, Элмар, ты половину удовольствия потерял.
— Почему?
— Потому, что наш мистралийский друг так здорово эманировал, что мы с Ольгой получили незабываемое впечатление. А ты в своем амулете ничегошеньки не почувствовал.
— Спасибо, мне хватило, — проворчал Элмар и вдруг, спохватившись, устремил взор на дверь в оранжерею. — Ой, а как же Тереза? Она тоже все это... незабываемое впечатление... получила?
— Ой-ой-ой... — ужаснулась Ольга. — Что же с ней сейчас? Кто-нибудь знает, как оно на нее могло подействовать?
— Если мне кто-то объяснит, что с ней не в порядке, что она так всех боится, — сказала Этель, — то я попробую предположить. А еще проще — сходить и посмотреть.
— Ольга, сходишь? — спросил Элмар. — Вдруг ей плохо или еще чего-нибудь...
— Не ходи, — сказал Кантор. — Она плачет. Лучше расскажите, действительно, что с ней происходит.
Он повертел в руках амулет и бросил в кучу своей одежды.
— Я же тебе рассказывал, — неохотно проворчал Элмар, выбираясь из бассейна.
— Значит, мне расскажи, — настояла Этель. — Может, ей лечиться надо, а может, с ней поколдовал кто.
— Поколдовал, — так же неохотно проворчал Элмар. — Десяток солдат-завоевателей. Такие ребята колдуют безотказно... Как я понял, их страна была оккупирована врагом, и там шла партизанская война, вроде, как в Мистралии. Тереза работала в больнице, и они там тайком лечили раненых партизан. И как-то их поймали. Врачей расстреляли сразу, а сестер сначала пустили в круг, а потом уже добили... вот так вот. Так мало того, еще и перемещение. Знаешь, что она первое сказала, когда начала говорить? Спросила "Я сошла с ума?". Ее долго пришлось убеждать, что она не сошла с ума и что это все на самом деле. Так, во всем остальном, она нормальная, ты же видела. А вот насчет мужчин...
— А с Жаком она как? — перебила его Этель.
— По-братски в щечку. Но он все еще надеется на дальнейщий прогресс, и Азиль его обнадеживает. Говорит, что постепенно все получится, и что черная паутина с нее потихоньку опадает. Только уж очень медленно, на мой взгляд.
Кантор отвернулся и поспешно схватил амулет, чтобы, не приведи небо, вдруг не поделиться с окружающими непреодолимым желанием застрелиться на месте. Азиль, радость моя, ну что ж ты так непомерно болтлива... Если ты видишь на людях черную паутину, неужели обязательно нужно говорить об этом вслух в присутствии кучи народу? Это только я не знал, что означает эта проклятая паутина, а они ведь все знают... Только не говорите ничего... и не смотрите на меня. О небо, они ведь знали с самого начала... И Ольга тоже знала... И Элмар, и Жак, и та же Тереза... не смотрите на меня, я ведь спиной чувствую, когда смотрят.
— Пойду, схожу в оранжерею, — как можно спокойнее сказал он и встал, стараясь не слишком торопиться. — Не заходите туда пока.
— Не надо, — попытался остановить его Элмар. — Ты ее только напугаешь.
— Не напугаю, — возразил Кантор, на ходу надевая амулет. — Да и вообще, должен же я извиниться.
Когда он скрылся за дверью в оранжерею, Этель посмотрела ему вслед, чуть прищурившись, и сказала:
— Что с ним случилось? Мужик убежал в полнейшем шоке. Что мы такого сказали?
— Да ничего, — пожал плечами Элмар. — Видимо, мы ему что-то напомнили... Или просто он более чувствителен, чем кажется. А с чего ты взяла, что он в полнейшем шоке?
— А разве не видно? — удивилась Этель. — Вроде, я так увидела, не колдуя... Да ладно, это его проблемы. Плохо другое — он меня почему-то опасается и категорически не желает иметь со мной дела.
— И с чего бы это? — саркастически вздохнул Элмар. — Почему-то боятся мужчины нашу дорогую подругу... То в королевских кабинетах от нее прячутся, то в оранжереях... А она ведь такая скромная, такая ненавязчивая...
— Да ну тебя с твоими шуточками! — беззлобно отмахнулась нахальная волшебница. — Ладно, раз он спрятался и не велел за ним ходить, пойду попробую разбудить Жака. Может, он уже отдохнул, и если с ним чуть-чуть поколдовать... А ты не лодырничай, герой, а развлеки девушку подобающим образом, раз уж ее кавалер убежал. А то сразу лопать, куда только влезает...
С этими словами она подхватилась и действительно направилась в комнатку, где спал утомленный подвигами королевский шут. Элмар тяжко вздохнул и вопросительно посмотрел на Ольгу.
— Ну что? Развлечь тебя... подобающим образом?
Ольга засмеялась и сладко потянулась, отчего с нее тут же свалилась простыня.
— А тебе не кажется, что это будет уже явный перебор?
Герой мгновенно просветлел лицом и стиснул ее в могучих объятиях.
— Ольга, я тебя обожаю! — счастливо возгласил он. — За развитое чувство меры и полное отсутствие сексуальной озабоченности. Наконец-то я спокойно поем, и меня никто не будет нагло домогаться!
Ольга весело чмокнула его в щеку, подобрала простыню, и они дружно зависли над подносом с едой.
Эльвира сидела в своей постели и не могла заснуть. Какой может быть сон, когда такое творится... Сначала страшный путь от города до пещеры, затем жуткие звуки битвы, а потом не менее жуткое зрелище... Зачем ей понадобилось ходить туда и смотреть? Нельзя было спокойно постоять? Как будто Кире легче оттого, что подруга на нее посмотрела, и чуть не лишилась чувств, полюбовавшись на огромный шип, торчавший прямо из смятого забрала. А заодно на огромную тушу с оскаленными кошмарными зубами, на лужи черной крови и клочья мяса и чешуи, и на заляпанных кровью подруг, которые пили из пригоршни эту самую черную, еще теплую кровь. Даже ей предложили, добрые девушки... Эльвира, конечно, знала, что это хорошо и очень полезно, но взять в рот эту гадость не нашла в себе сил. И скажите, можно ли спать после всего этого кошмара? Хоть бы кто-нибудь пришел, что ли... Хорошо доблестным героиням — заперлись в большой купальне с друзьями-любовниками, и расслабляются. А ты тут сиди... Палмер в запое, да и на кой он сдался — связываться с ним после того, что было. Жак чуть жив, и хорошо, если хоть в своем уме. Даже его величество изволит лежать без чувств. Если честно, сейчас Эльвира даже с ним была готова пообщаться, лишь бы не сидеть здесь одной, молча уставясь в пространство. Придворные дамы, удовлетворив свое любопытство, разбежались по своим комнатам и спокойно улеглись спать, им-то что, они не видели своими глазами истекающий кровью труп дракона и лучшую подругу с торчащей из лица костяной пластинкой. Ничего они не видели, не слышали и не нюхали, и спокойно спали в своих постелях... или не спали, но по совсем другой причине, куда более приятной. Вот уж дожили — одна из первых красавиц королевства сидит ночью одна в своей спальне и трясется, и некому даже пожаловаться, не говоря уж об утешениях и прочих радостях жизни. Не идти же бродить по дворцу в поисках хоть плохонького мужичка... да и на кой он нужен, плохонький. Уж лучше как-нибудь до утра потерпеть, а там проснутся дамы... Можно будет сходить навестить Киру, узнать, как дела у Жака... Ох, Кира, подружка моя, как же ты так, что ж теперь будет? Как ты будешь смотреться с черной повязкой на глазу, как у разбойника из какого-нибудь романа? Я тебя знаю, ты не станешь принимать сочувствий, скривишься презрительно и скажешь, что ты потеряла не руку и не ногу, и по-прежнему в состоянии держать в руках меч, а остальное — ерунда, шрамы украшают воина. Но когда я уйду, ты посмотришься в зеркало... и с размаху разобьешь его об пол, потому что, что бы ты ни говорила, ты молодая красивая женщина, и тебе меньше всего нужны подобные "украшения".
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |