| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Ой, госпожа, — с сожалением вздохнула женщина. — Да разве же дело в этом?
— А в чём? — непонимающе нахмурилась Ника.
— Да если со стороны взглянуть, получается, что вам не только добра пропавшего не жалко, — понизив голос до шёпота смело заговорила Риата, косясь на запертую дверь. — Возчики, с кем мы ехали, небось всему базару разболтали, что бродячие артисты девушку из рода Юлисов ограбили...
Оборвав себя на полуслове, она красноречиво замолчала, давая возможность госпоже продолжить про себя: "Ну да, аристократку обидели какие-то проходимцы, а она не жалуется, не спешит отомстить мерзавцам. Вряд ли подобная медлительность в деле наказания простолюдинов характерна для имперской знати и вполне может вызвать подозрения".
— Хорошо, — кивнула путешественница, поднимаясь. — Только сначала поедим.
Хозяин гостиницы с полным пониманием отнёсся к желанию новой постоялицы как можно скорее уведомить городские власти о случившемся несчастье, а получив пять риалов задатка, твёрдо пообещал, что к возвращению с форума, её будет ждать горячая баня.
"Сейчас бы чёрного кофейку, — мрачно думала Ника, запивая разведённым вином намазанную мёдом лепёшку. — Или чаю покрепче".
Увы, но ни того, ни другого ей в этом мире встречать не приходилось, а других способов прогнать сон она не знала.
Впрочем, осенняя прохлада на улице смогла немного взбодрить, и вернувшийся интерес к жизни вызвал у Ники желание попутно решить и другие свои проблемы.
Первым делом, перехватив спешившего на рынок торговца, приобрела у него небольшую аккуратную корзину, куда Риата наконец-то убрала привлекавший всеобщее внимание "сидор".
В лавке, где вместе со всякой всячиной торговали поношенной одеждой, девушка купила плащ, в котором имперские законы и обычаи разрешают ходить рабам в холода. Прямоугольный кусок грубой шерстяной ткани с дыркой для головы в центре. Кажется, в её мире подобный фасон назывался "пончо".
Путешественница уже видела впереди заполненный народом форум, но не смогла пройти мимо прилавка, на котором толстый, мордатый купец в тунике с расшитым воротом разложил разнообразные накидки.
— Подходите, госпожа, смотрите, выбирайте! — широко улыбаясь, он безошибочно выделил из кучки зевак вероятную покупательницу. — Только у меня лучшие ткани от Ольвии до Кайона! Какой цвет желаете? Синий, жёлтый? А, может, вам вышивки нравятся? Тогда взгляните на эту накидку. Как будто летний сад среди зимней слякоти.
Загадочно усмехнувшись, мужчина жестом фокусника развернул перед путешественницей настоящий павловопосадский платок, вроде того, что иногда носила мама Виктории Седовой.
У Ники даже дыхание перехватило. Не может быть! Как? Откуда? Быстро придя в себя и присмотревшись, она разочарованно убедилась, что перед ней лишь бледное подобие русского чуда. И цвета не такие яркие, и узор гораздо проще, и бахрома много короче. Но всё-таки чем-то похож.
Наверное поэтому, сердце зашлось от тоски, а мир, который девушка уже почти перестала считать чужим, вновь предстал перед ней в своей жестокой убогости. И хотя Наставник не раз говорил, радланским аристократкам не рекомендуется носить разноцветные вещи, она не смогла устоять перед вещью так напоминавшей ей навсегда покинутый дом.
Заметив реакцию покупательницы, продавец тут же задрал цену.
— И не жарко вроде, — рассмеялась та. — А вы, видимо, перегрелись. Я же не весь прилавок покупаю, а только одну накидку. Одну, господин!
— Зато какую! — отпарировал нимало не смущённый её словами собеседник. — Единственная на всю Этригию осталась. Клянусь Семрегом! Остальные уже разобрали. Очень редкий товар. Так вышивают только далеко на севере в Адоре.
— Нет, нет, — покачала головой путешественница. — Двадцать риалов, или я поищу что-нибудь другое!
— Да разве же это цена за такую красоту! — возопил торговец голосом полным благородного негодования.
Азартно торгуясь, Ника внезапно почувствовала смутное беспокойство. Привыкшая доверять своим ощущениям, она попробовала незаметно оглядеться и буквально наткнулась на пристальный взгляд высокого статного мужчины в зелёном, отороченном волчьим мехом плаще.
— Ну как отказать, когда ко мне явилось само воплощение Анаид, — наигранно всплеснув руками, привлёк её внимание продавец. — Сорок риалов, и вы ещё прекраснее!
— Тридцать, и то только потому, что вы так вежливы и любезны, — парировала покупательница, и прежде чем собеседник успел возразить, добавила. — И ещё я куплю у вас носки и шапку для моей рабыни.
Странный мужчина исчез, и девушка успокоилась. Перед тем, как окончательно рассчитаться, она потребовала у торговца зеркало. Глянув на своё отражение, путешественница с огорчением поняла, что в этой накидке у неё будет слишком праздничный вид для жертвы ограбления, и со вздохом убрала ту в корзину.
Если по своим размером форум Этригии уступал гедорскому, то выглядел значительно богаче. То тут, то там над толпой возвышались мраморные боги и герои. Конная статуя императора Константа указывала куда-то позеленевшей бронзовой рукой, на пальцах которой чистил пёрышки толстый встрёпанный голубь. По обе стороны от царственного всадника тянулась целая аллея постаментов с бюстами важных людей, удостоившихся чести обессмертить своё имя на главной площади города.
Сразу же бросался в глаза величественный храм из тёмного камня. Построенный, кажется, по всем местным канонам: высокая колоннада, широкая лестница, скульптуры сидящих на задних лапах волков, считавшихся священными животными Дрина; он тем не менее чем-то неуловимо напоминал готический собор. Быть может окном на фронтоне, похожим на разрезанную поперёк линзу? Или устремлённым вверх дверным проёмом, похожим на гигантский наконечник копья?
Расположенное на противоположном конце форума святилище Питра, несмотря на солидные размеры и полное соблюдение местных норм храмового строительства, смотрелось гораздо менее значительно.
Отыскав высокое здание городского совета, Ника торопливо направилась к нему, решив отложить осмотр достопримечательностей на более позднее время.
Возле широкой лестницы толпились в ожидании вызова на суд истцы, ответчики, юристы, свидетели и те, кто готов стать им за скромное вознаграждение.
В центре жиденького кружка два почтенного вида господина, тряся кулаками и брылами жирных щёк, обвиняли друг друга в мошенничестве. Речь шла то ли о недоброкачественной коже, то ли о гнилой конской сбруе.
Толкаться среди раздражённых, озабоченных мужчин девушке не хотелось. Воспользовавшись преимуществом своего роста, она встала у статуи императора и принялась искать глазами магистратов, узнать которых надеялась по белым плащам с красной каймой.
Мимо сновали занятые своими делами люди, изредка бросавшие равнодушные взгляды на госпожу с рабыней. С трудом сдерживая зевоту, уставшая ждать, путешественница уже хотела обратиться к городским стражникам, рассчитывая, что те сами отведут её к начальству, которому она честно расскажет о своих приключениях, после чего отправится отдыхать с чувством выполненного гражданского долга.
Однако служители правопорядка, как на зло, куда-то подевались, а тут из высоких дверей городского совета неторопливо вышли два солидных господина в вожделенных белых плащах.
К ним, словно поклонники к поп-звезде, с криками устремились люди. Несколько добротно одетых мужчин тут же оттеснили их в сторону, давая представителям власти возможность спуститься по лестнице. Иногда то один, то другой магистрат обращался к кому-нибудь из тех, кто толпился за линией охраны, кивая, улыбаясь, что-то говоря или лениво забирая из дрожащих от возбуждения рук папирусные свитки, и не глядя протягивая их кому-то у себя за спиной.
Трезво оценивая свои возможности, Ника ни минуты не сомневалась, что в случае крайней необходимости сможет протолкаться сквозь это не слишком многочисленное сборище. Вот только подобает ли родовитой аристократке прибегать к столь радикальным действиям? Всё-таки она уже в Империи, а значит, надо соответствовать славному роду младших лотийских Юлисов. Но не упускать же такую возможность избавиться хотя бы от одной из своих проблем. Коротенько рассказать о подлом нападении артистов Гу Менсина и быстренько вернуться в гостиницу, где уже заждались горячая ванна и тёплая постель.
— Стой здесь, — подумав, скомандовала она Риате. — Жди, как позову.
— Да, госпожа, — зевая, кивнула невольница, глядя на хозяйку осоловелыми от недосыпания глазами.
Члены городского совета почти спустились с лестницы, когда девушка устремилась к ним с криком:
— Защиты и справедливости! Защиты и справедливости, хранители законов Империи!
Голос у неё оказался достаточно громким, чтобы привлечь внимание по меньшей мере половины форума.
Придав лицу соответствующее случаю скорбное выражение, путешественница двинулась сквозь расступавшуюся толпу. Скоро между ней и представителями власти осталась только цепь из семи мужчин, отделявших членов городского совета от просителей.
Помня о своём аристократическом происхождении, Ника не пожелала разговаривать через чьи-то головы. Остановившись, она мрачно посмотрела сквозь то ли охранника, то ли слугу. На статус свободного человека указывало отсутствие таблички или ошейника. Тот растерянно оглянулся на магистратов, и когда один из них раздражённо кивнул, отошёл в сторону.
— Я обращаюсь к вам, обличённые властью мудрые мужи Этригии! — громко, с надрывом заговорила Ника. — Восстановите справедливость! Защитите слабую девушку, накажите грабителей, укравших вещи, без которых ей не добраться до родственников, ожидающих её в благословенном Радле.
С точки зрения жительницы двадцать первого века, монолог прозвучал на редкость напыщенно и глупо, но она уже знала, что именно так принято выражаться при официальных беседах.
— Как вас зовут, госпожа? — с хорошо сыгранным участием спросил более молодой собеседник. — И кого вы обвиняете?
Чуть поклонившись, путешественница собралась ответить, но тут у неё за спиной послышался какой-то шум, и оба магистрата сразу же потеряли к ней всякий интерес.
Немало удивившись столь странному их поведению, Ника быстро оглянулась и сразу же узнала твёрдо вышагивавшего через площадь высокого, худого человека в длинном чёрном балахоне. Быстро расступаясь перед ним, люди тотчас смыкались за тремя сопровождавшими его городскими стражниками, образуя стремительно увеличивавшуюся толпу.
Забившись испуганной птицей, сердце девушки скакнуло в глотку, а душа едва не порвала кожу на пятках. Поймав холодный, как у рыбы, но одновременно пронизывающий взгляд тёмно-серых глаз, путешественница с трудом заставила себя оставаться на месте, понимая всю бесперспективность бегства. Захотят, догонят. Да и интересно, что же она натворила, если за ней явился верховный жрец главного городского святилища?
С металлическим звоном ударив наконечником посоха о камень мостовой, священнослужитель, склонив сверкавшую лысиной голову, театрально вытянул вперёд руку с растопыренными костлявыми пальцами и громогласно объявил:
— Перед лицом бессмертных богов и жителей Этригии, я обвиняю эту женщину в святотатстве!
Голова закружилась, коленки мелко задрожали, а мочевой пузырь резко потяжелел.
Ника нервно сглотнула пересохшим горлом.
"Вот это батман! Да ещё какой!"
1
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
