Утром его всё-таки выписали: папа Карло, доведённый удодством удода до белого каления, убил весь день на хождение по кабинетам, но получил-таки справку. Ёжика как раз отправили на процедуры, а суслик спал с иголкой в вене. Так что Буратина на прощание спиздил весь маргарин, рассудив, что спасение голодающих — дело рук самих голодающих.
Открывая дверь в каморку папы Карло, он первым делом кинул взгляд на автоклав. И, к своему облегчению, обнаружил его на месте. Крышка была закрыта. Буратина её открыл, когда доктор Коллоди отбыл по своим надобностям. Похоже, водорослям в автоклаве понравилось: из недр устройства несло тиной, гнилью и прелью. Буратина вдохнул этот запах полной грудью, мечтательно улыбаясь — похоже, его план имел шансы на успех.
Он разбил все ампулы и вылил содержимое в гущу. Потом захлопнул крышку, загерметизировал её и включил принудительную продувку и фоторежим — внутри зажглись четыре мощные светодиодные лампы, освещающие раствор. Остальные параметры бамбук выставил 'по умолчанию' и, завершив таким образом приготовления, уселся на койку и принялся за маргарин.
Результат был достигнут через четыре дня. Для Буратины, уже махнувшего было рукой на неудачный опыт, это стало неожиданностью. Ночью он проснулся от позвякивания и гудения, исходящего от автоклава. Кое-как продрав глазёнки, он дошёл до гудящего аппарата и увидел на сенсорной панели мигающую красную надпись: 'Рабочий раствор: высокая концентрация углекислоты и этанола. Очистить раствор? Да/Нет'.
Если бы это было днём, то, скорее всего, бамбук нажал бы на 'нет'. Но спросонья, плохо соображая, он ткнул пальцем наугад и попал на 'да' — после чего добрёл до койки и провалился обратно в сон.
Проснулся он от странного, но довольно приятного аромата, заполнившего каморку. Принюхавшись своим обломком, он понял, что запах исходит от самозапиральника. Подойдя, он обнаружил в нижней части устройства выдвинутую полочку с пластиковым сосудом, где-то на четверть заполненным коричневой жидкостью. Она-то и пахла, и запах был вполне узнаваемый, спиритуозный. Правда, к спиртовым парам примешивалось что-то вроде аромата кофе и горького миндаля, но это шло продукту скорее в плюс.
Не особенно задумываясь, Буратина ухватил посудинку и отхлебнул. Рот сладко обожгло, по горлышку прокатился ароматный клубочек, в желудке как будто включилась лампочка. Бамбук повертел в руках ёмкость и понял, что мембрана ему не понадобится: автоклав сам почистил раствор и слил в пластик отходы. Которые оказались очень даже ничего себе.
Вечером на минуту зашёл папа Карло. Молча, не здороваясь, он бросил в угол упаковку с комбикормом, окинул взглядом каморку, ничего интересного не обнаружил и, бросив на прощание 'это тебе на неделю' — удалился, заперев, как обычно, дверь.
Похавав — и добив под это дело остатки вкусной жидкости — Буратина решил для разнообразия подумать. Производительность установки оставляла желать лучшего: со всего автоклава сдоились какие-то двести граммулечек. Напрягши все извилины, бамбук добашковал до того, чтобы повысить температуру в самозапиральнике на двадцать градусов: он ориентировался на то, что водоросли — это вроде как растения, а значит, любят не только свет, но и тепло.
Эффект сначала оказался обратным ожидаемому: автоклав не выдал продукта вовсе. Бамбук забеспокоился, но трогать настройки побоялся. Вместо этого он валялся на койке и перечитывал аусбух — заняться было больше нечем.
На следующий день забежал доктор Коллоди. От него несло такой чёрной тоской, что бамбук как-то даже съёжился.
— Сегодня научный совет, — мрачно сообщил он. — Будут мой отдел расформировывать. Сизый Нос всё под себя подгребает. Надо было на него стукнуть насчёт наркоты, — доктор ударил кулаком по столу. Звук вышел жалким, неубедительным. Зато пыль посыпалась не только со стола, но даже и с потолка.
— Убраться тут надо... Нет, не стал бы стучать. Он хоть и скобейда проты рчатая, но тут ему просто повезло. Мне бы хоть раз в чём-нибудь повезло... — доктор вздохнул как-то совсем беспомощно. — Короче, я или приду, или не приду. Если приду — буду пить. Скорее всего, не один. У меня ещё остались друзья, чтобы посидеть напоследок. Вот, — он поставил под койку пакет с чем-то позвякивающим. — Откупоришь — убью, — он посмотрел на бамбука так, что тот понял: да, убьёт.
— Яюшки... Я буду умненький, благоразумненький, — вздохнув, пообещал бамбук.
— А если не приду, — сказал доктор Коллоди ещё мрачнее, — вот ключи. — Он бросил Буратине связку.
Тут бамбук испугался уже не на шутку. Он прекрасно понимал: если с доктором что-то случится, от биореактора его будет отделять только немедленное согласие пойти на общее. Что означало крах всех надежд на счастливое будущее.
— Папа, — впервые в жизни сказал Буратина доктору. — Глупостей только не делай, пожалуйста.
Доктор посмотрел на него с недоумением. Потом хрипло рассмеялся, послал сынулю в жопу и ушёл, не попрощавшись.
Буквально через пару секунд после того, как звякнула собачка замка, автоклав загудел. Буратина подлетел мухой, включил очистку. Перед тем, как лечь на койку, он запихал бутылки доктора подальше под койку: уж больно томил соблазн.
Благодать начала сливаться в сосуд поздно вечером. На сей раз склянка была полна по самую горловину. К сожалению, возникли сложности с закусоном: принесённые папой Карло брикеты кончились ещё вчера. Пить на голодный желудок было чревато разоблачением. Но бамбук рассудил, что доктор заявится уже под мухой, да ещё и с приятелями, и вряд ли что-то заподозрит — особенно если его собственный запас останется нетронутым.
Деревяшкин взял со стола мензурку, протёр её изнутри пальцем, плеснул душистой коричневой жидкости и чокнулся со стенкой.
Глава 25, в которой вновь открывается нечто неприглядное, но это открытие дарит кое-кому утраченные было надежды
6 ноября 312 года от Х.
Директория. Институт Трансгенных Исследований, корпус А.
Зал общих собраний.
После работы.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
ДОКУМЕНТ: протокол заседания Научного Совета Института Трансгенных Исследований
ФОРМА ДОКУМЕНТА: стандартная
ИНИЦИАТОР ЗАПРОСА: Ib 123308 (господин Нефритовое Сокровище)
ИЗМЕНЯЕМАЯ КАРТОЧКА: повестка дня
ИЗМЕНЯЕМОЕ ПОЛЕ: пункт 1
БЫЛО: распределение правительственных грантов, расформирование 9 отдела ЛПИ (бывш. руководит. Карло Коллоди)
СТАЛО: чрезвычайное происшествие в Лаборатории перспективных исследований
— Если уважаемые коллеги соблаговолят выслушать вашего ничтожного слугу, — начал свою речь директор Института Трансгенных Исследований, председатель Научного Совета, высокоучёный господин Нефритовое Сокровище, — то нам уже пора приступать к беседам о главном.
Все напряглись. Было известно: когда господина директора настигает приступ витиеватой вежливости перед нижестоящими, это означает, что он ими крайне недоволен.
Единорог обвёл взглядом аудиторию. Когда-то — очень давно, чуть ли не до Хомокоста — здесь был спортзал. Теперь на потемневших палисандровых досках стояли ряды стульев. По бокам располагались конские ложа и насесты для птичьих. Широкое окно выходило в сад, где грустные вечерние лучи пытались пробиться через кроны молодых сосен.
Он осторожно опустил на стол трёхпалую руку. Семнадцать дюймов белоснежного рога сверкнули предупреждающе, грозно.
Собравшиеся напряжённо молчали. Доктор Карло Коллоди накручивал на палец длинный седой ус.
— Напомню уважаемым коллегам, — голос высокоучёного председателя оставался ровным, и только раздутые ноздри и порозовевшие белки глаз выдавали его истинное настроение, — мы намеревались обсудить ряд вопросов, связанных с текущими работами. К моему глубочайшему сожалению, наша беседа будет посвящена иным, более важным проблемам. В самом сердце нашего Института обнаружилась измена.
Собрание зашумело, потом затихло.
— Как вам, должно быть, известно, я обращался к нашему губернатору с официальным прошением о дополнительном финансировании и был удостоен аудиенции. К моему удивлению, господин Наполеон Морган Гейтс Пендельшванц, в принципе одобрив документ, потребовал в качестве условия sine qua non внеплановой проверки сотрудников Института. Как вам известно, я доверяю своим сотрудникам и подобное требование расценил как задевающее честь Института и мою лично. Однако, чтобы очиститься от любых подозрений, я распорядился осуществить ряд мероприятий. Конкретнее: силами нашей внутренней службы были проведены обыски в ряде помещений. Включая рабочие места и личные апартаменты некоторых из вас. Вы вправе осудить меня за этот шаг, разрушительный для тех уз доверия, что связывают истинно просвещённых существ. С огромным сожалением я обязан сообщить, что этот шаг оказался оправданным.
Цилинь ещё раз обвёл взглядом присутствующих — все эти разнообразные лица, морды, рыла, подозрительно косящие глаза, вздрагивающие брыли, кривящиеся губы. Втянул ноздрями воздух. Запах ему не понравился. От членов Совета пахло недоумением, растерянностью и страхом. Так пахнут сяо жень — ничтожные существа. Их подмышки и ладони покрываются холодным потом, источая запах презренного холецистокинина и адреналиновую вонь. В то время как потовые железы цзюньцзы, благородного мужа, даже в минуту величайшей опасности издают аромат неколебимой стойкости.
— Результаты проверок выявили следы утечек материалов и сомнительные махинации с оборудованием, что наводило на мысль о шпионаже и даже саботаже исследований. В связи с этим было начато расследование, которое и выявило виновных. Теперь я назову их имена.
Тишина в зале стала по-настоящему мёртвой.
— Первое имя — некая Алиса Зюсс, лисьей основы. Будучи вектор-мастером первой категории с правами куратора заготовок, она имела доступ к новейшим разработкам Лаборатории перспективных исследований. Пользуясь служебным положением, она похищала образцы тканей и консерванты геномных цепочек. Доказано также, что она несколько раз незаконно списывала и присваивала ценное оборудование, благодаря фальсификации результатов экспертиз.
— Простите, а кто проводил эти экспертизы? — поинтересовался доктор Коллоди, до того тихо сидевший в своём углу.
Цилинь недовольно повёл длинной мордой.
— У неё был сообщник, имя которого я назову в свой черёд... Мы готовились к аресту злоумышленницы, но, к сожалению, она что-то заподозрила и ускользнула. Я считаю это своей ошибкой, так как я промедлил с подписанием распоряжения о задержании. За эту ошибку я отвечу перед губернатором, на имя которого я уже подал прошение об отставке.
Наглый чибис из отдела снабжения позволил себе ухмыльнуться, перекосив клюв. Остальные сидели ровно. Всем было прекрасно известно, что цилинь подаёт подобные прошения при каждом удобном и неудобном случае. Как и то, что рачительный Наполеон Морган Гейтс Пендельшванц скорее съест печень гозмана, чем позволит Нефритовому Сокровищу уйти с должности.
— Это ещё не всё. Покинув нас, — тут цилинь запнулся, как будто ему что-то попало под язык, — лиса Алиса нанесла немалый ущерб лаборатории. В частности, она уничтожила результаты своей научной работы. Точно оценить ущерб пока затруднительно. Может быть, высокоучёное собрание желает знать подробности?
— Ф-ф-фух, — прочистила горло сова Минерва, заместительница начальника ЛПИ. — Алиса курировала три заготовки. Кролика и двух цыплей. Где эти существа и что с ними?
— Очевидно, в автоклавах, — пробасил морж из техотдела.
Доктор Карло Коллоди тем временем наматывал вокруг пальца уже третье волосяное колечко. Остаток уса свисал вниз.
— Один из цыплей, — сообщил он, — наблюдался у меня. Существо номер 91684. Я взял эту халту... эту работу. Насколько я знаю, цыпль благополучно вылупился. Автоклав-самозапиральник находится у меня в старой лаборатории.
— Что значит — 'насколько я знаю'? — не отставала сова. — Вы что, не присутствовали при открытии автоклава?
— Нет, — с ещё большим неудовольствием признал доктор. — Меня не было. Я вам не ночной сторож. Рядом находился мой сын Буратина, бамбук. По его словам, переразвитие клеточных тканей среднее, птица самостоятельно передвигалась...
— Простите, что прерываю вашу высокосодержательную беседу, — очень вежливо сказал господин Нефритовое Сокровище, — но я обязан сообщить собранию, что означенный цыпль исчез. Исчезли также два самозапиральника с другими существами.
— И куда же они все убежали? — попугай Просперо, начальник отдела высоких технологий, громко щёлкнул клювом. — Куда вообще можно бежать с автоклавами?
Единорог выдержал паузу.
— Я не буду отвечать на этот вопрос, так как не знаю ответа, — директор Института внимательно посмотрел на начальника отдела технологий. — Но у меня есть вопрос к вам, уважаемый. Мне доводилось слышать, что дисгармоничный звук, который вы издали, в роду птичьих символизирует крайнюю степень неуважения к собеседнику. Позволительно ли будет нам узнать, намеревались ли вы тем самым выразить своё отношение ко мне лично или ко всему собранию в целом?
Попугай втянул голову в плечи. Пёстрый хохолок на его макушке поник. Даже яркие красные перья, казалось, побледнели.
— В собрании благородных мужей, — сухо сказал цилинь, — не следует попусту щёлкать клювом. Пренебрегать этикетом — опрометчиво.
Поставив на место зарвавшегося подчинённого, цилинь снова сделал паузу, осторожно принюхиваясь. Никаких сомнений не оставалось: от Научного Совета совершенно отчётливо несло страхом. Страхом и виной.
— Теперь о сообщнике. Установлено, что некий Джузеппе Сизый Нос, медведь в статусе человекообразного, исчез одновременно с Алисой Зюсс. В его комнатах был произведён обыск и обнаружены соверены, запас психоактивных веществ, производимых в Тора-Боре, в том числе пресловутый айс, — он сделал паузу, — и настроечные платы клеточного секвенсора Sherman/KA-5003.
— С-с-скобейда пупырчатая, — выдохнул доктор Коллоди. — Платы целы? — доктор взял себя в руки. — Можно починить секвенсор?
Цилинь снова выдержал паузу.
— Пока моя отставка не принята, я остаюсь директором Института, — напомнил он, — и я буду настаивать на должном уважении — если не ко мне лично, то к занимаемой мной должности. В частности, я настаиваю на том, чтобы меня ни при каких обстоятельствах не прерывали на полуслове... Но я понимаю ваше волнение и извиняю его. Что касается первого вопроса: да, платы целы. Судя по всему, имела место подмена деталей, произведённая или вами...
