Выжить

— Щиты плотно! — крикнул я. — Держать! Иду!

Широко размахивая саблеобразными когтями, будто крестьянин на сенокосе, двухметровая тварь наступала. Мужики держались из последних сил и я пришёл вовремя. Оранжевое поле прочертило горизонтальную полосу и жилистая лапа отделилась от тела. Тварь завизжала и решила уделить мне всё своё внимание. Принялась размахивать рабочей конечностью и я полностью ушёл в защиту. Держался, пока каждый коготь на её руке не оплавился, а затем случилось то, что никто из нас не ожидал. Пьяница Падрик, неоднократно рассказывавший всем о своём малодушии в прошлые времена, схватил самый яркий факел и с диким воплем прижал его к спине твари. Запах палёного и противный визг пошёл гулять среди лагеря. Тварь инстинктивно отмахнулась, повернувшись к обидчику, и тот упал.

— Сука-а-а! — заорал я и наотмашь ударил по незащищённой спине. Верхняя половина отделилась от нижней и рухнула в зелёную лужу.

Кто-то бросился на помощь Падрику, но я уже не смотрел. Оставались ещё два врага и они теснили отряд, которым руководил Дагнар.

— Все в строй! — заорал я. — Щиты ещё плотнее! Сбиваем и окружаем!

Меня послушались незамедлительно, хоть я и не руководитель вовсе. Да и военному делу не обучен. Но сейчас моё слово для этих людей значило больше, чем благословение триединого бога, которому они каждый день истово молились. Вновь были выставлены копья и щиты. Размахивая лапами, твари отступали в лес. Наконец-то они поняли насколько опасный у них противник. И хоть я ни секунды не сомневался, что их основная задача выследить и убить анирана, сейчас они не нападали, а пытались спасти свою жизнь. Значит, инстинкт самосохранения им был не чужд.

— Давите их! Давите! Дайте нанести удар! — кричал я, бегая от одного конца плотного строя в другой и подгоняя мужиков. — Я им все конечности поотрубаю!

Трясло меня неслабо. Горячка боя захватила целиком и я уже давно не отдавал отчёта своим словам. Я видел, как падают те, кто делил со мной краюху хлеба и миску каши. Кто принял с распростёртыми объятиями и не дал сойти с ума. Я был всем обязан этим людям. И теперь спасти их должен именно я.

Подскочил Феилин с горящими факелами. Раздал другим и вновь посылал стрелу за стрелой, целя тварям в глаза. С одной получилось: глаз лопнул, разбрызгивая во все стороны серое вещество, и тварь завизжала. Принялась размахивать лапищами и повалила соседку. Несколько копий с силой вонзились в павшее тело, но тварь извернулась и копья затрещали, переламываясь. Я бросился вперёд, выставив перед собой щит и повалил одноглазую. Заметил на её спине жуткий ожог после удара и надавил всем телом. Тварь билась подо мной целую секунду, а затем помеха словно исчезла — я провалился через неё. Неизвестное существо лежало, широко расставив руки и ноги, но туловища у него уже не было — я проплавил его насквозь.

— Аниран, торопись! — услышал я голос Морванда. Он схватил меня подмышки и поставил на ноги. — Скорее!

Последняя тварь отбивалась отчаянно. Кто-то из наших лежал у неё под ногами, погрузившись лицом в снег. Я сцепил зубы, когда понял, что это Омрис, и ярость затмила глаза. То ли бесстрашно, то ли безумно я бросился в атаку. Мой козырь давал шанс на безумство. В отчаянной рубке, я махал мечом, слышал лишь металлический лязг, но не понимал, что это бесполезно. Кто-то сзади мне что-то кричал, но я не слышал. Пришёл в себя, только когда пролилась кровь. Моя кровь. Я неудачно защитился и острый коготь распорол зипун на плече. Острая боль привела меня в чувство. Я посмотрел на оплавленные когти, заорал, выставил щит на вытянутой руке и прыгнул вперёд. Повторил трюк, который сработал в самом начале. Энергетический щит без проблем преодолел сопротивление и я по самый локоть погрузился в инородное тело. Оно завизжало, посмотрело на меня сверху вниз, но коварный добивающий удар не успело нанести. Его нанёс я. Повёл рукой левее и опять услышал хруст, когда тело переломилось надвое.

Ощущая боль в правой руке и струйку крови, которая по ней течёт, я стоял на месте и тяжело дышал. Рассматривал пар, исходящий изо рта, и не мог поверить, что всё закончилось. Я деактивировал щит и закрыл глаза, пытаясь прийти в себя.

— Аниран, сюда! — прокричал Морванд.

Я резко дёрнулся, увидел, как из запертых изб осторожно выбираются люди, и бросился к Морванду. Он склонился над телом Казинса, держал за спину и поддерживал голову.

— Он жив, Иван! Он жив! — огромный кузнец рыдал и слёзы его терялись в густой бороде. — Элотан жив.

Изо рта Джона текла струйка крови, а сам он был крайне бледен. Глаза его осмысленно перебегали с меня на Морванда и он, хрипя, произнёс:

— Что со мной?

Я бегло его осмотрел и заметил три глубоких надреза в районе живота. Осторожно отодвинул ворот тулупа и сжал зубы: порезы были глубокие и опасные.

— Мелея! Мелея, твою мать!!! — заорал я. — Сюда быстро!

Пухленькая знахарка, наблюдавшая за боем через окно, даже не одевшись поспешила к нам. Её щёки моментально покраснели на холоде, она подскользнулась, не добежал каких-то пары метров, и погрузилась лицом в снег. Дагнар вытащил её одним рывком и подтащил к Джону.

— Что можно сделать? — спросил я. — Посмотри же, ну!

Мелея, как и я ранее, отодвинула край тулупа и быстро сориентировалась.

— Снежная земля остановила кровотечение. Ко мне его! Сейчас же! И не трясите!!!

— Быстро! Взяли. И аккуратно!

Морванд и Дагнар осторожно подняли Джона и понесли в избу знахарки. Я поддерживал его голову, но на полпути меня окликнули:

— Аниран!

Я обернулся и увидел лежавшего в снегу Руадара. Он морщился, но терпел боль.

— Помоги им, — я дал Феилину перехватить мою ношу и поспешил к нему. — Что с тобой? Жив?

— Живой, вроде. Рука вот только... — он кивнул на висевшую плетью руку. — Переломилась, наверное.

— Это не смертельно, Рудар, — облегчённо улыбнулся я. — Парни, быстро сюда! — крикнул я мужикам, которые всё ещё пребывали в шоке и прохаживались от тела к телу. — Руадара в большую избу ведите. Отыщите две дощечки и длинную повязку. Бегом!

Его подхватили под руки и потащили к двери. Я проследил за ними и замер: растрёпанная и неодетая Дейдра стояла в трёх шагах от меня и смотрела испуганным взглядом. В её глазах стояли слёзы и, казалось, она не могла поверить, что мне удалось выжить. Я поднялся на ноги и по-доброму ей улыбнулся. Но слёзы из её глаз никуда не исчезли.

В очередной раз распахнулась двустворчатая дверь центрального дома. Народ из него вываливался толпой. Бабы взмахивали руками, рыдали, кидаясь к тому или иному поверженному телу, детишки с ужасом смотрели по сторонам, а старейшина Элестин осенял всех восьмёркой. На ступеньках я заметил Бриона и Имхада, испуганно жавшихся в толпе, и зарычал.

— Суки-и-и! — я нажал на метки и активировал щит. — Трусливые суки! Вы не лучше тех, кто на нас напал! Я вас на куски порублю!

Гнев внутри меня распространился моментально. Он выплеснулся наружу и заставил побежать к тем, кто в ужасе толпился у входа. Люди завизжали и кинулись врассыпную, а виновники гнева поспешили спрятаться внутри.

— Аниран! — услышал я громкий голос Дейдры. — Иван! Ваня!!!

Я остановился, всё ещё ощущая, как от ненависти содрогается всё тело, и посмотрел на неё. Её глаза были полны слёз и лёгким взмахом руки она показывала куда-то в сторону. Я проследил за указывающим перстом и заорал:

— Не-е-е-е-е-е-е-е-е-т!!!

Я рванулся, как ненормальный. Подскользнулся, упал, поднялся. Снова упал и пополз на карачках. Разбрасывая во все стороны снег, добрался до места, где в луже красной крови, от которой исходил пар, лежал Уилсон. Белый мех кое-где испачкался и широкий и мягкий бок еле-еле вздымался.

В пылу боя я забыл про котёнка и заметил только теперь. Я дополз до него, с ужасом смотрел на глубокие раны на теле и боялся к ним прикоснуться.

— Нет, пожалуйста, нет, — прошептал я и из глаз брызнули слёзы. — Не надо, пожалуйста, не надо... Уилсон, брат мой, не умирай!

Котёнок всё ещё был жив и с трудом повернул головку. Длинные ушки с кисточками безжизненно сложились, а жёлтые глаза грустно смотрели.

— Ты выкарабкаешься! Я тебе обещаю, — прошептал я и погладил его по спине. — Только держись. Я тебя вылечу. Только, пожалуйста, не умирай. Ближе тебя у меня нет никого на этом свете. Живи!

Я осторожно поглаживал его, рассматривал раны, слёзы текли ручьём и замерзали на щеках. Я видел насколько глубоко вошли когти мерзкого существа в бедное тело. Я понимал, что ничем не смогу ему помочь. И понимая это, хотелось выть волком.

Уилсон... Я взял его маленьким котёнком, когда ему нужна была помощь гораздо больше, чем мне. Выкормил, спас и вырастил. За что он всегда был мне благодарен в силу своих маленьких возможностей. Он составил компанию в пути и не дал сойти с ума. Помогал засыпать и набираться сил. Всегда был рядом и о более верном друге можно было только мечтать. Но сейчас он оставлял меня. Оставлял навсегда...

Рядом на колени опустилась Дейдра и тоже не сдерживала слёз. Она рыдала навзрыд и гладила котёнка по головке. Приговаривала что-то нежное, но я не слышал её слов. Я держал руку на пушистом боку, чувствовал, как замедляется дыхание, и пытался поймать его взгляд.

— Малыш, не оставляй меня, — в отчаянной попытке что-либо изменить, попросил я. — Как я буду без тебя жить? Мы победили, брат! Мы победили! Теперь должны жить! Ты и я! Вместе! Как когда-то... Не оставляй меня одного...

Но жизнь уже уходила из тела. Я чувствовал это. Нас с ним действительно что-то связывало. Он был не просто домашним питомцем. Он был моим другом. Я чувствовал его боль. Боль физическую и боль расставания. Он понимал не хуже меня, что отправляется в мир, в который я за ним не последую. По крайней мере сейчас.

— Не надо, прошу тебя, — я лёг щекой прямо на окровавленный снег, сейчас совершенно об этом не переживая. Попытался поймать его взгляд и зафиксировать хотя бы на секунду. Мне нужен был хотя бы один яркий образ, которыми он всегда был готов со мною поделиться.

Но этого так и не случилось. Глаза бедняги покрывались мутной плёнкой, дыхание становилось всё медленнее, а веки так же медленно, но неумолимо закрывались. Наконец рука на боку перестала вздыматься, усики последний раз пошевелились и безвольно обвисли. Глаза закрылись и тело расслабилось.

— Нет, — прошептал я и схватился за голову. — Только не это, пожалуйста.

Но несмотря на все мои просьбы, обращённые непонятно к кому, котёнок не шевелился. Я сидел на коленях и не мог поверить в происходящее. Было безумно больно, но я не мог описать эту боль. И она требовала, чтобы я выпустил её на свободу.

— А-а-а-а-а-а-а!!! — я вскочил и заорал, как ненормальный. Сжал кулаки, услышав хруст сочленений, и продолжал орать. — А-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Твари-и-и-и-и!!! Сволочи-и-и-и-и-и!!! Я разорву ваш мир на части и засуну его куски в глотку каждому, кто повинен в смерти! Вы будете ползать у моих ног, моля о пощаде! Но я буду безжалостен! Вы, те, кто меня сюда притащил! Я вырву ваши сердца и сожру их! — в полном безумии я метался по снегу, махал руками и ногами. Дикая ярость, злоба и ненависть душили меня. На моих руках умерло самое дорогое существо, с которым свела меня жизнь. И я поклялся, что обязательно отомщу тому, кто пустил этих когтистых тварей по моему следу...

...Когда сил орать уже не осталось, я упал прямо в снег и заплакал. Подполз к безжизненному телу и нежно погладил. Котёнок никак не отреагировал и я понял, что он мёртв. Понял и принял. Смирился. Посмотрел на Дейдру, которая, как испуганная маленькая девочка, сидела рядом, прижав коленки к груди, и не отводила глаз от Уилсона. Что-то говорили мужики, когда стояли в сторонке и пытались привлечь моё внимание, но я их не слушал. Утёр быстро замерзавшие слёзы, подполз к Дейдре и обнял её. Она с жаром прижалась ко мне и я почувствовал, как она дрожит. Дрожит не только от потери, но и от холода.

— Пойдём, — я встал сам и поднял её. — Идём домой.

— Мне очень жаль, Ваня...

— Да, Дейдра. Мне тоже. Пойдём.

— Аниран...

— Не сейчас, — отмахнулся я от Феилина, поднял Уилсона на руки и понёс его в свою избу. Сбросил со стола всю посуду и положил прямо на него. Тело уже начало коченеть из-за низкой температуры, но я твёрдо решил похоронить его сам.

Печальная Дейдра попыталась закрыть за собой дверь, но ей не дали.

— Аниран, ты нам нужен! — Морванд отстранил девушку и посмотрел на меня решительным взглядом.

Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоится и не сорваться. Уилсон мёртв. Для него это конец. С этим надо смириться. Но эти люди ещё живы. Они напуганы, им страшно и они ждут слов того, кто одолел пятерых невероятно опасных противников. И, наверное, им тоже нужны ответы.

— Да, Морванд, я готов, — успокаиваясь, тихо произнёс я. — Идём.

Я оставил Дейдру с телом Уилсона и вышел за кузнецом. Свежим взглядом оценил поле боя и услышал скрип собственных зубов. Стального цвета тела лежали повсюду в окружении лужиц зелёной жидкости. На белом снегу они выделялись очень отчётливо. Но куда отчётливее выделялись тела, лежавшие в лужах красной крови. Вокруг каждого бедолаги уже собрались жители и, не сдерживая слёз, причитали.

— Беатрис нашли чуть дальше у берега, — прошептал здоровяк Морванд, наблюдая ту же картину, что и я. — Она стала первой...

Я проглотил комок и воздержался от ответа. Проследовал дальше и еле сдержал слёзы, когда рассмотрел Омриса. От плеча до самого живота шла глубокая рана, разрезавшая его тулуп на две половинки.

— Как Джон? — спросил я, для уверенности прощупав пульс на шее плотника. Он не прощупывался.

— Раны глубокие, Мелея говорит, — ответил тот. — Ещё ничего непонятно. Его сейчас дымом накачивают.

— А Руадар?

— Живой. Ручищи у него здоровенные, но ни щит, ни они не выдержали. Ши-ну уже наложили, как когда-то показывал элотан.

— Я потом загляну к нему. Посмотрю, правильно ли сделали, — в этом вопросе я действительно мог помочь, но сейчас были дела поважнее. — Возьми людей, собери этих тварей и сожги их, — еле сдерживая злобу, сказал я. Сейчас я больше не чувствовал себя гостем. Сейчас я чувствовал себя силой. Злой силой, которая могла повелевать. А потому без сомнений отдавал указания, свято веруя, что они их послушают.

Так и произошло. Морванд кивнул и подрядил выполнять задание молодёжь. А остальные кто постарше, занялись куда более важными делами. Утешая женщин, которые рыдали над павшими, мы собрали всех бедолаг и уложили на чистый снег. Их безмятежные лица снегом очистили от крови и, всматриваясь в каждое, я себе под нос произносил их имена: Девелин, Линор, Омрис, юная Беатрис и... Падрик. Трус и пьяница Падрик, который на одно самое важное мгновение своей жизни перестал быть трусом. Он смелостью сравнялся с самим богом, когда с одним лишь факелом бросился на тварь, которую видел впервые в жизни. В его душе нашлось достаточно смелости, чтобы совершить такой поступок. Поступок, заслуживающий памятника.