Знак Змееносца

— Животное...

— Мы все тут животные, — Мут хихикнул, казалось из отверстий, заостренных, поросших шерстью, ушей, — просто есть высшие и низшие виды. Хуже всего то, что твой возлюбленный собрался тебя спасти...Он думает, что сможет отсюда сбежать.... А вот подружка твоя, Шаба — не знает даже, что как только они дёрнут рукоять красного рубильника — реальность схлопнется, вместе с вами... Да и человечишка-то об этом не в курсе...

— А ты заметил, что он богоподобен? — Анат невинно вскинула брови.

— Он напоминает тебе Балу, да?

— Очень...

— Просто какая-то сволочь, — Мут стиснул суставчатые челюсти, — и я, кажется догадываюсь, какая, решила мне всё испортить... Много глупых созданий пытаются действовать слепо, исходя только из своих представлений об истине! Но, с этим я разберусь: у меня свои методы лечения... да всё идёт естественным образом, так, как и необходимо — следовательно, я прав, милая сестра... В общем, смотри в окошко, наслаждайся...

Анат посмотрела туда.

Ей показалось, что это последнее, что она запомнит в этом цикле существования...

На окне висела толстая решётка. За окном был двор-колодец. Крашеные лавочки, урны и клумбы. Между клумб и кустов, нелепо пригибаясь, двигались фигуры с каким-то древнем огнестрельным оружием. Вокруг, в слабоосвещённом пространстве двора, мерцали тонкие красные лучи...

Прямо напротив окна, в центре дома из серого кирпича, возвышалась арка, этажа на три. Над ней висела сияющая неоном вывеска: "ВЫХОД".

— Всё, что тебе, сестрёнка нужно, — Мут смаковал каждое слово, — так это выйти в эту арку: там буферная кэш-зона... ну, ты понимаешь... как только ты там окажешься, я перегружу систему... Если ты не окажешься там — я всё равно её перегружу... Вы-то здесь, а я — нет... Это же на сколько нужно быть тупой, чтоб полезть на мою территорию, и думать, что ты там победишь?...

Мут захохотал... противно и резко свистели его частоты: сыпалась пыль с потолка и выбивались мелкие куски штукатурки.

— Ну, ладно, — отсмеявшись, изрёк он, неким органным хором, — а теперь, слушай правила игры, и внимательно запоминай...

— Я всё помню, — медленно произнесла Анат, — как и несчастный Йамму...

— Наша с ним принципиальная разница, — нижняя челюсть Мута раздвоилась, как у краба, — он хотел тебя трахнуть, а я хочу препарировать...

Анат вдруг почувствовала полное безразличие... безнадёгу... Да — она вовлекла сюда свою лучшую подругу... даже царя, который не всё понимает... дура... правильно сказал Мут... тупая дура...

— И так, — Мут сцепил пальцы всех четырёх ладоней, из-за чего получилась ритмика, напоминающая нацистскую свастику, — я люблю быть режиссёром событий, особенно, событий драматичных. Это почти, как работать с тканью пространства-времени.

Про ядро СаМо (санитарного мозга), ты наслышана. Про "нано-туман", я думаю тоже, уже знаешь — это я понял, когда твой Велес открыл заградительный огонь.

— Молодец парень, — Анат улыбнулась.

— Только вам это не поможет, — Мут расцепил пальцы, и они хаотично зашевелились, словно гнездо червей, — кто имеет знания о квантовых интеллектуальных машинах, тот знает, что в основном ядре, мозге системы, есть буферная кэш-память, на случай отладки остановленного ядра, и, собственно, для буферизации данных в процессе работы. Когда твоя подружка с этим недоноском из Бебила, отключат, так выпяченную мною, клавишу "power" — ядро моментально отключится, но... буферная зона, некоторое время будет питаться с резервного источника. И тогда, вся моя биологическая лаборатория погрузится во тьму... я выпью десятки тысяч ЭОЛов... включая и ваши...

Но — ядро состоит из двух слоёв, работающих на противоположной частоте, поэтому, я закодировал тебя и Велеса именно под два этих ядра: когда вы встречались — это была виртуальная эмуляция. Велес оказался крепче, чем я думал, и не сошёл с ума, но это всё, благодаря вселившемуся в него, духу Баала.

И вот я рассчитал таким образом: вы находитесь на разных уровнях реальности: если ты будешь спасать его — погибнешь ты. Соответственно, если он, то — он. Та арка, в доме, взятая из воспоминаний лётчика, и есть канал шины, соединяющей два ядра. Вот такая вот шуточная сценка, без возможности "хеппи-энда"...

Чёрные тучи за спиной Мута закрыли половину комнаты.

— Но, как бессмертный и мудрый, я даю тебе шанс, — он издал какое-то странное утробное бульканье, — не победить меня, а остаться в целостном состоянии... Буферная зона будет питаться некоторое время от резервных источников... — а дальше — смотри сама: у тебя есть шанс сдаться... Велес должен умереть...

— У тебя ничего не получится, — Анат сказала это, как-то не убедительно.

— От чего же? — Мут, казалось, истекал сарказмом.

— Хвала Древнейшим, что не ты строил этот процессор, и ты не сможешь управлять им полностью...

— Ха! — Мут ударил себя двумя верхними руками по лбу, — я? Не смогу? Со своими функциями полного доступа? Ты что??? В школе не училась?!!

Первая граната из трофейного фаустпатрона взорвалась в окне, разодрав решётку, и... словно за окном был вакуум — Анат стало вытягивать в брызги осколков, в вихре бумаг со стола и водовороте золотистого песка...

Арка во дворе дома словно всасывала в себя весь мир... Лопалась кожа.... Лопались пузыри... Лопались надежды и глупые стёкла...

— Системная ошибка номер три тысячи семьдесят два... — раздался ровный механический женский голос, — просьба обратиться в техническую службу поддержки...

А Мут громко хохотал, будто помешанный...

— Равнение на знамя! — резко выкрикнул красноармеец, поднявший на небольшой лебёдке кумачовый флаг с серпом и молотом.

Гондола монгольфьера была открытой, и ветер прохладный свистел между стропами, под огромным баллоном.

Двое других красноармейцев отвлеклись от газовой горелки, которая с шипением подавала пламя в недра воздушного шара, и вытянулись по струнке, вскинув ладони к козырьку.

Шаба и Нимрот с любопытством наблюдали за этим обрядом, как им казалось, древнего культа.

Город выглядел клочком бумаги с начертанным на нём планом домов и улиц, которые, словно огромный паззл, вписаны в огромные круги, увенчанные зубцами...

В зеленовато-бежевом мареве неба, на расстоянии метров пяти, висел в воздухе огромный красный рубильник, с надписями "вкл" и "выкл", со здоровенной металлической рукоятью.

Шаба смотрела на всё это с грустным и задумчивым взглядом.

— Богиня, — прошептал царь настолько громко, чтоб перекрыть свист ветра, но так, чтоб красноармейцы не слышали, — когда у вас такие грустные глаза, выполненные в стиле русской иконописной школы пятнадцатого века Прошлой Эры, мне кажется, что мы вот-вот умрём в жутких страданиях...

Шаба молчала...

Красноармеец, который вероятно, был старшим по званию, расстегнул клапан кармана гимнастёрки, и вынул оттуда конверт с надписью, сделанной синем химическим карандашом: "Вскрывать строго за пять метров до объекта".

На оборотной стороне конверта стояли шоколадные печати застывшего сургуча.

Комиссар сломал печати, молча достал лист тонкой папиросной бумаги и, бегая зрачками, прочитал текст. Затем, аккуратно сложил бумагу, и убрал в кожаный планшет, пристёгнутый к портупее.

— Приказ Народного Комиссариата Внутренних Дел, за номером ноль тринадцать, дробь два! — лицо его, землистого цвета, и нахмуренные брови буравили обоих бойцов, — двум, дружественным нашей советской республике, бессмертным сущностям, необходима помощь бойцов Рабоче-крестьянской Красной Армии! Боец Приходько!

— Я! — один из стоявших ближе, сделал шаг вперёд.

— Приказываю, — комиссар сжал тонкие губы, — сделать затяжную петлю, и накинуть на рычаг рубильника. Выполняйте!

— Есть!

Со второй попытки, лихое ковбойское лассо, было накинуто на рукоять рубильника.

— А теперь потянем, ребята!

За канат схватилось шесть мозолистых рук. Шаба продолжала смотреть на всё это отстранённо и задумчиво.

— И... раз! Иииии... Два!

Раздался громкий стальной лязг, и рычаг рубильника перешёл в положение "откл".

И тут...

Огромная воронка поднялась снизу... ветер усилился и завыл, а воздушный шар начал резко опускаться вниз... как в безумном падающем лифте... конечным пунктом этого спуска была высокая арка старого дома... Она приближалась, словно открытая пасть... а может это и была пасть Мута?

— Системная ошибка номер три тысячи семьдесят два...

Я вздрогнул, прижавшись к кирпичной стене: на меня, из золотистого тумана катилась металлическая больничная кровать, на ржавых роликах... Нет — видно у меня, крыша всё же поехала: на кровати висела табличка "пациент N13", и, на ней, вальяжно восседал человек в полосатой пижаме, закутанный в простыню, с дуршлагом на голове. Глаза, за линзами его треснувших очков, казались огромными...

— Баал приветствует Баала! — он хихикнул, и слегка приподнял свой головной убор.

— Господи... опять... — простонал я, закрыв голову руками.

— И ничего не опять! — он нахмурился, но подмигнул... — тебе привет!

— Я понял, — вздохнул я.

— Не понял ты, — он улыбнулся, — я твоё тело, глупый...

— Очень рад тебя видеть, — кивнул я, — а как же это?

Для убедительности, я поднял руки вверх, и немного пошевелил ладонями...

— Это Хор Велес...

— По ходу, моя известность в шизоидных мирах, просто шкалит, — пробормотал я.

— Я пришёл к тебе с приветом, рассказать, что Ядро встало... намертво!

Он сделал настолько значительное лицо, что, казалось, будто я должен аплодировать.

Я захлопал в ладоши.

Тот комично поклонился, прижав руки к груди.

— Последнее, что я хотел бы тебе сказать — береги её... как себя...

Из его правого глаза медленно сползла слезинка, блестя мокрой дорожкой...

— Ты должен разрушить это долбанное Мироздание! Приготовься к синтезу, будет немного больно...

И вдруг... кровать дёрнулась ко мне... и... исчезла в охристом тумане... Растворилась в воздухе, обжигая мне кожу...

— Системная ошибка номер три тысячи семьдесят два... — раздался ровный механический женский голос, — просьба обратиться в техническую службу поддержки...

Я пересилил свои страхи... я шагнул в арку музейного дома... видения исчезли... Я знал, я верил: Дороти там, за этим порталом с надписью "ВЫХОД".

Там, снаружи, явно что-то происходило... Знакомой улицы не было. Точнее — в приглушенных цветах там была совсем иная панорама.

Сновали люди, автомобили — дикая, варварская суета...

Я, зачем-то вынул из чехла свой сакс... Я начал дуть в мундштук: послышался хриплый вскрик...

От чего тут всё так нелепо?

Передо мной, была широкая улица... и...вдруг я заметил — девушка в чёрном плаще перебегает дорогу...

Резко забросив сакс за плечи, я побежал вперёд...

Не знаю, зачем я кинулся к ней... Да — кажется, всё изменилось, но я не успел понять что именно... скрип шин и бешеный визг тормозов... удар в печень, красные круги перед глазами... чья-то рука хватает меня за плечо, а чехол с саксом затягивает обратно в арку дома... откуда здесь машины в заповедной зоне? Это была последняя нелепая мысль в моём мозгу...

Шершавый асфальт... кожа... боль...

— Илу, отец небесный...

— Девушка, успокойтесь....

Громко ревела двухтоновая сирена...

— Разряд!

— Вот — выпейте...

— Прости меня, Балу, что я думала о себе... прости меня...

— Адреналин!

Противный писк и прямая линия осциллографа...

— Сделайте же что-то!

— Успокойтесь... вы мешаете...

— Больно... ему больно...

— Отмучался...

Автомобиль скорой помощи приближался к улице академика Сахарова.

Девушка в чёрном плаще и пестрой косынкой сидела возле носилок, и плакала.

Слёзы текли по её щекам...

— Зачем он умер...

Она стиснула виски ладонями.

— Все умирают, — философски изрёк санитар.

— Нет! Не все... — девушка всхлипнула... — милый... вернись... я прошу... милый...

— В "склиф"? Или в "Моники"?

— В "склиф" сейчас не протолкаешься... в "мониках" морг посвободнее...

— Возьмите флягу...

— Да не нужно мне алкоголя... — богиня уткнулась взглядом в оцинкованный пол.

— Там сзади, — произнёс водитель, — какой-то праздник: воздушный шар там у них...

— Я люблю тебя, милый, — прошептала богиня, словно в бреду — мы никогда с тобой больше не расстанемся... А может я всё делаю не правильно? Ведь буферная зона не зависнет — настройки должны где-то сохраняться... значит...

Она гладила мраморно-белое лицо, и сдувала со щёк, слёзы, тихонько всхлипывая. Но казалось, что она о чём-то напряжённо думает...

Санитары перестали обращать на неё внимание, устало глядя в стороны... и по этому для них было полной неожиданностью, то, что плачущая девушка вдруг вынула из кармана пистолет, и направив его на одного из медиков спокойным и ровным голосом произнесла:

— Возвращаемся обратно, к арке...

— Ты совсем сдурела?!...

— Я два раза повторять не буду, — Анат щёлкнула предохранителем.

— Только спокойно, — второй санитар поднял руки вверх, стараясь произносить слова непринужденно и очень ласково, — никто не нервничает, мы сейчас...

Он говорил, заворожено глядя в зияющее отверстие дула.

— Я спокойна абсолютно, — девушка вытерла рукавом мокрую щёку, — извините, ребята, просто долго объяснять, но, сейчас нужно делать то, что говорю я...

— Ты что, оттуда? — санитар с поднятыми руками показал взглядом вверх.

— Оттуда— оттуда, — кивнула Анат.

— Лёва, — негромко произнёс он в пол-оборота, — разворачивай колымагу: нам срочно нужно вернуться обратно...

— Слушай, Серёжа, какого... ой ё!

Он кинул взгляд в зеркало заднего вида, и глаза его расширились от страха.

Машина, взвизгнув тормозами, сделала резкий разворот через двойную сплошную линию... А Анат продолжала сидеть, как каменное изваяние, едва качнувшись на скамейке...

Сзади послышался ещё один вой сирены и сквозь стекло бликами вспыхнули мигалки: им "на хвост" сел патрульный автомобиль дорожной службы...

— Скорая! Прижмитесь к обочине! — раздался хриплым эхом голос их громкоговорителей... — немедленно!

— Повторяю! Отключите спецсигнал и прижмитесь к обочине! Именем Мута Великого!....

Вот они вернулись к арке.

— Во двор! — резко скомандовала Анат, и машина, едва не врезавшись в фургон с надписью "Почта России", нырнула под свод старого дома.

Анат приоткрыла окно, и швырнула на асфальт склянку с туманом.

В это время ровная линия на мониторе вздрогнула, затем ещё... ещё... раздался ритмичный писк приборов...

— Серёга, он жив! — воскликнул второй санитар, — готовь дефибриллятор!

А патрульный автомобиль, резко затормозил перед туманным облаком, словно столкнулся с незримой преградой — туман плавно обволакивал машину.