— В личных посланиях не может быть ничего, кроме личного, — с нотками обреченной решимости в голосе, возразил отец Мор.
Несмотря на категоричность отказа, Ланс не почувствовал себя задетым. Он видел, что собеседник ни в коем случае, не собирается дерзить, и готов принять любое наказание. Но ничего не скажет.
— Отец, я думаю... нет, я знаю, что вашу церковь используют, как прикрытие, некие люди. Очень влиятельные и безжалостные.
— Я знаю, — к его огромному удивлению, согласился отец Мор. — Во многих посланиях я без труда находил, прячущиеся между строк, коварство и цинизм. Со мной играют, мне льстят, меня одаривают деньгами, и я давно уже понял то, что Вы мне сообщили только что.
Вот теперь Ланс разозлился по-настоящему:
— И вы, все равно отказываетесь мне помочь!
— Я не отказываюсь, Ваша Светлость, я просто не могу поступить иначе. Это было бы неправильно.
— Неправильно! Страна может быть втянута в войну, десятки тысяч людей могут по-гибнуть! И все потому, что вы не можете справиться со своим догматизмом!
— Это не догматизм, это вера.
Ланс даже засопел, переводя дух:
— Ваше упрямство, в итоге, вам же выйдет, боком. Вы вообразили, что живете в непра-вильном, требующем перемен, мире, но очень скоро будет еще хуже. Намного хуже! И не придется ли вам пожалеть о сегодняшнем отказе? Вы неглупый человек так соотнесите известные вам факты с тем, что творится вокруг. У вас есть возможность видеть и интриги и их результаты, так не пренебрегайте этим! Делайте что-нибудь!
Отец Мор стоял, низко опустив голову, и Лансу показалось, что он сумел пробить стену непонимания между ними. Наконец, тот ответил, тихо, но непреклонно:
— Хуже чем есть, уже не будет никогда.
— Почему? — только и сумел выдохнуть принц.
— Потому что, через 20 дней, дух Отца всего сущего, Великого Единого Творца, осе-нит землю.
Он стоял в середине гигантского кратера. Поверхность под ногами была идеально гладкой, похожей на стекло, и каждый шаг по ней отдавался хрустальным звоном. Если же прислушаться, то можно было расслышать даже негромкое, отраженное далекими още-ренными краями кратера эхо.
Он уже догадался, что происходит нечто странное, очень похожее на навеянный ча-рами сон. Но всё вокруг никак не напоминала тяжелые колдовские кошмары, вырваться из которых можно только затратив неимоверные душевные усилия и колдовское мастерство. И он продолжал стоять в нерешительности.
Ожидание длилось недолго. Небо внезапно сделалось монотонно-серым, без единой тучи, без звезд, без лун. Посерело и все вокруг: и земля, и его плащ, и даже далекие горы имели не черный, а какой-то всего лишь более серый оттенок. Пропала его собственная тень.
Движение за спиной заставило принца почувствовать холодок в груди, и он обернул-ся... И отшатнулся, встретившись со злобным взглядом Идола. Истукан был все также ог-ромен и страшен, и, не в силах выдержать его взгляд, Ланс зажмурился и отвернулся. Он был настолько подавлен, что и не подумал о сопротивлении.
— Ланс, обернись и ничего не бойся, — раздался позади мягкий голос.
Он осторожно оглянулся через плечо. На месте Идола стояла знакомая хрупкая фигу-ра.
— Так это сон? — несколько невпопад, спросил, принц.
— Сон, и навеян он мной.
— Но почему здесь? — Ланс неопределенно обвел рукой горизонт.
— Это уже не я. Это ты — объяснил отец Мор. — Зрительные образы, что сейчас перед нами, есть результат работы твоего подсознания. Почему ты выбрал это место, сказать трудно. Но можно.
— Это место кажется смутно знакомым.
— Так и должно быть. Наш мозг оперирует только символами, уже вложенными в него.
— И часто такое творит с ними, что только диву даешься, — закончил Ланс.— Ведь это — Долина Идола?
— Так, как она видится тебе.
— По-видимому, вы лучше меня разбираетесь в подобных вещах, — признал он. — Не знал, что такое возможно сделать. Это немного напоминает сон под чарами и, одновре-менно, состояние нахождения в Контакте. Но я чувствую, что это ни то, ни другое.
— Правильно, во-первых, ты легко преодолел первоначальный испуг, а во-вторых, нас здесь только двое.
"Испуг" — Ланс отдал должное дипломатичности собеседника.
— Но это место соотносится с чем-то, что сидит внутри меня и мне неведомо, — скорее утверждая, чем спрашивая, произнес он.
— Верно, и отчасти, я могу тебе это объяснить.
— Был бы весьма признателен. Никогда не лишне разобраться в себе.
Отец Мор согласно кивнул и заговорил:
— Я вижу, что в реальном мире, ты был в этом месте. Я вижу твой страх перед смер-тью, преследовавший тебя очень долго, я вижу твою надежду, порожденную недавним уходом страха. И огромное, огромное напряжение, что гложет тебя постоянно. Твой страх, неуверенность, нехорошие предчувствия приняли образ Долины, потому что ты пребывал там в тяжелый момент своей жизни... Ты так и не вышел из нее, Ланс и твой Идол изо дня в день, живьем пожирает тебя.
Ланс долго молчал, не зная, разразиться ли очередной шуткой, или попросить помо-щи. И попросил совета:
— Что же мне делать?
— Ты потерял опору в жизни, и сейчас свободно носишься по волнам. Попробуй вновь стать собой.
— Как?
— Верь.
— Во что?
— Это не важно. Во что угодно. Отбрось жажду мести, ведущую тебя сейчас, отыщи в себе, в окружающих тебя, что-то, от чего ты не сможешь легко отмахнуться, отделаться циничной остротой, чего не сможешь быстро забыть.
— И...
— И продолжай жить.
— Продолжать вновь убивать, в войнах и просто так, продолжать врать, и по необхо-димости и для души.
— Что ж, — отец Мор пожал плечами, — убивай, если посчитаешь нужным.
— Тогда зачем все эти поиски, если в итоге придешь к тому, от чего ушел.
— Ты никогда не придешь к тому, от чего ушел, если только, действительно, ушел. Смерть... смерть — изначальный спутник жизни и не она сама по себе страшна, а отноше-ние к ней. Человек может смыть грех совершенного им злодеяния, но, грех, совершенный, сидящими в человеке, демонами, несмываем. Убей, если должен, но и пальцем не тронь, если хочешь.
— А результат один и тот же.
Отец Мор повел плечом:
— Вспомни, Ланс, ведь мы говорили на эту тему. Не следи за своими поступками, сле-ди за мыслями. Мы, люди, лишь малым отличаемся от животных, и одно из основных от-личий в том и состоит, что наши обязанности могут обуздывать наши желания.
— Но, все же, мы уже люди?
— Не все. В основной массе, мы уже не животные, но еще и не люди.
— Ты предлагаешь мне идти к совершенству, не оглядываясь по сторонам. Думай толь-ко о спасении своей трепетной души, а на остальное, наплюй?
— И наплюй.
— Что я, в общем-то, и делаю.
Отец Мор улыбнулся:
— В тебе много хорошего, Ланс, не растеряй этого. Ты излишне строг к себе. Просто живи, как живешь, только попытайся отыскать какой-то смысл в этом процессе.
— И проблем не будет?
— Серьезных — нет.
— С чего посоветуете начать?
Беседа начала веселить принца и долгое молчание собеседника не произвело на него впечатления.
— Постарайся понять своих братьев в сестер. Всех.... И перестань встречаться с Тога-ем.
— Он-то тут причем? — удивился Ланс.
— Ни при чем. С приземленной точки зрения.
— А-а, — только и протянул Ланс, ничего не поняв.
— Да, так вы желали мне что-то сообщить?
Только сейчас принц поймал себя на том, что называет собеседнике на вы, в то— время как тот ему тыкает.
— Верно, у меня был тот, чье имя ты так и не произнес.
— Фредерик! — не удержался Ланс. — И что он хотел?
— То же, что и остальные... Да, да, не смотри так. У меня успели побывать почти все твои братья.
— Почему вы мне не сказали об этом в Миссии?
— Это было бы слишком явным вмешательством в жизнь. Это противоречит нашим убеждениям.
— А то, что вы делаете сейчас, не противоречит?
— Сейчас я ничего не делаю. Сейчас я сплю. Как и ты.
Ланс не нашелся возразить и усмехнулся:
— Так, что там, насчет Фреда?
Отец Мор, казалось, пребывал в затруднении, и принц решил ему помочь:
— Это он сжег Миссию?
— Да, но это не обличает его ни в чем. Кое-кто из твоей родни уже пытался меня убить. И это был не Фредерик.
— Перед тем, как всё здесь сжечь, он пытался склонить вас на свою сторону?
— Да, так было.
— Вы не знаете, он действует один, или сообща с кем-то?
Отец Мор отрицательно покачал головой:
— Это не имеет никакого значения. Вообще же, плохо, что твои мысли о Фредерике столь узконаправленны.
— Какую роль играет во всем этом Эмилия?
— Эмилия хорошая девочка.... О, простите, Ваша Светлость. Принцесса запуталась в интригах не меньше всех прочих, но помыслы ее чище, чем у остальных.
— С очень своеобразной точки зрения Единого Творца, — съязвил Ланс. — Ну, а покой-ный герцог, отец Фредерика?
Большую часть разговора отец Мор смотрел под ноги, теперь же поднял голову и с веселым изумлением уставился на Ланса.
— Герцог, отец Фредерика? — повторил он, и вдруг расхохотался.
Такого безудержного хохота, во все горло, со всхлипыванием, Ланс от этого человека не ожидал, и теперь несколько ошеломлённо смотрел на него и молчал. Пока тот не спо-хватился.
— Простите, Ваша Светлость, — пролепетал Мор, утирая рукавом слезы. — Вероятно, я уже слишком долго злоупотребляю Вашим терпением.
— Погодите, не уходите, вы ведь почти ничего мне не сказали. Зачем вы вообще связа-лись со мной?
— Я, не знаю, Ваша Светлость, — растерянно произнес отец Мор, словно сам только сейчас задался этим вопросом, — это был импульс. Постарайтесь помочь Фредерику, он больше других нуждается в помощи. И прощайте, мой принц.
Фигура отвернулась и стала таять в воздухе. "Поговорить бы с тобой на моих услови-ях" — раздраженно подумал Ланс. И словно в ответ на эту его мысль, уже из пустоты до-несся голос храмовника: "Простите, Ваша Светлость, но мы и в самом деле не можем про-должать беседу. Пришло время Вам прервать сон".
... — Что же случилось потом? — спросил Филипп.
Остальные братья молчали, но даже нарочито невозмутимые лица не скрывали их жадного любопытства. Ланс откинулся на спинку кресла и потер воспаленные глаза.
— Меня разбудил Фолк и доложил, что постоялый двор захватили вооруженные люди. Да, на ночь мы остановились на небольшом гостином дворе, примерно в полудне езды от Миссии по Восточному Тракту. Кроме нас, там заночевало около двух десятков крестьян, но они, либо взяли самые дешевые комнаты в небольшом Флигельке на отлоге, либо уст-роились прямо во дворе. Так что в гостевых покоях, кроме меня, Фолка и Рона больше ни-кого не было. Когда во Двор ворвались вооруженные люди, стояло позднее утро, крестья-не давно разъехались, и мы оказались единственными постояльцами. Хозяев я не считаю. После такого утреннего приветствия мою сонливость точно ветром сдуло, и я вскочил с кровати, готовый с боем вырваться из западни, но единственного брошенного за окно взгляда хватило, чтоб отказаться от этой затеи. Или отложить ее на самый крайний случай. На улице, только с этой стороны здания толпилось около полусотни солдат. Кроме того, по всему строению стоял такой топот и буханье дверьми, что и дурак бы понял, что смотаться по быстрому, не выйдет. Мне оставалось только вызвать Тералъ и ждать.
До нашей комнаты они добрались очень быстро. Дверь с треском распахнулась, и на пороге возник солдат с обнаженным клинком в руке. Прежде чем я успел произнести хоть слово, один из моих парней метнул нож, лишив этим нас последних шансов на мирный исход. Но, нет, к счастью, я ошибся. Из-за двери появилась рука и, взмахнув клинком пе-ред носом так и не успевшего ничего понять солдатика, отбила летящий нож в сторону. Обладателя столь завидной реакции, я узнал еще до того, как он оттолкнул солдата и поя-вился в дверях. Потому что узнал его оружие — Глиму.
— Виктор, — вставил Леонард.
— Верно, это был Вик, собственной персоной. Наверное, не меньше минуты мы стояли, молча разглядывая друг друга, и у меня появилась надежда свести все дело к поединку между нами. Это давало приличный шанс на спасение. Если, конечно, он желал мне зла.
Ланс не выдержал и зевнул.
— Послушайте, быть может, нет нужды пересказывать все до мельчайших подробно-стей. Я, признаюсь, изрядно устал.
— Конечно, не стоит, — опережая братьев, согласился Винсент. — Будет вполне доста-точно, если ты остановишься на основных моментах.
Леонард и Филипп быстро переглянулись и дружно промолчали.
— Благодарю. Оказалось, что он не собирается меня убивать, во всяком случае, немед-ленно, он желал только узнать, что происходило в его отсутствие.
— Всего-то? — с иронией поинтересовался Филипп. — Ради этого он и привел с собой столько народу?
— То же самое подумал и я, но имел ли я право голоса в тот момент? Кроме того, после рассказа Фредерика, я был склонен больше доверять двоюродным братьям, тем более и отец Мор вроде как склонен оправдывать Фреда. Куда больше меня беспокоила Эмилия.
— Против нею отец Мор тоже, как будто, ничего дурного не сказал, — заметил Филипп.
— Верно, но все равно, рассказ кузена показался мне чертовски убедительным.
— У нас будет время проверить его, — энергично вмешался Леонард. — Пока же, Ланс, будь добр, не отвлекайся.
— Рассуждал я примерно так: если братья все же заодно, и за всем стоят именно они, то все, что я рассказал Фреду, а я старался лишнего не болтать, Виктор уже знает. Если они, или хотя бы один их них, ни при чем, мой рассказ даст им пищу для размышлений и, быть может, позволит как-то продвинуть дело. И я рассказал ему все.
— Точнее, — попросил Винсент.
— О герцоге, об убийстве Посла, о наших подозрениях на их счет и, конечно, передал целиком рассказ Фреда.
— О после, ты точно напрасно разболтал, — нахмурился близнец. — Или он сам об этом спросил?
— Нет, просто мне показалось это правильным. Считай это предчувствием.
— Твои предчувствия могут нам дорого обойтись. Но продолжай.
— Это, собственно, все.
— Как все? Он-то что тебе говорил?
— Ничего. Как только я выложил ему все, что знал, он молча ушел.
— Даже не попрощавшись? — ухмыльнулся Филипп.
— Во время моего... монолога, он не шелохнувшись стоял в дверях, лишь изредка зада-вая короткие уточняющие вопросы. Когда я выложил всё, что знал, он молча развернулся и ушел. Даже не потрудившись закрыть за собой дверь.
— Странное поведение. А о чем именно, ты говорил в тот момент, когда он ушел?
— Передавал слова Мора о том, что его братец спалил Миссию... И еще: знаете, мне, несмотря ни на что, кажется, что Виктор честный человек.
— Только и остается, что надеяться на это, — отозвался Винсент.
— В противном случае он не выпустил бы меня живым.
— Да, кажется, твоя тактика имела успех, — задумчиво произнес близнец.
— Он явно узнал что-то новое для себя. Что бы это могло быть?
— Что бы это ни было, оно явно изменило его планы в отношении Ланса. С чем и по-здравляю последнего.
