— Он щипается! — пожаловалась она в ответ на гневный взгляд перебитой Дьячеллы. — Больно!
— Остается только надеяться, вака, что вам никогда не попадется краб-ножницы! — безо всякого сочувствия в голосе откликнулась географичка. — Он своими клешнями без труда перекусывает палец человеку. Попадете в тропики — не сидите под кокосовыми пальмами. На чем я остановилась?.. Ах, да. Крабы-попугайчики являются редким видом и находятся под защитой международных организаций...
Все хреновое когда-то кончается, и лекция — не исключение.
— На сегодня с крабами все! — наконец заявила Дьячелла. — Дальше руководство принимает на себя дэй Таронхо, а в программе у нас — спортивные игры. Имей, командуй.
— Так, мелюзга! — громко сказал физрук. — Начинаем наши развлечения. У меня в запасе двенадцать состязаний, первое место — три балла, второе — два, третье — один. Первые пятеро, лидирующие по очкам, получают от меня годовой зачет по физподготовке автоматом. Первым в программе — трехногий бег. Двадцать минут на то, чтобы переодеться в спортивное и размяться. Затем по жребию разбиваемся на двойки. Всем все понятно?
— Да-а! — дружно завопили школьники. — Ур-ра!
Народ дружно повскакивал с мест, похватал свои сумки и устремился в сторону кабинок для переодевания. Кирис поднялся с места и зевнул, разминая затекшие ноги и спину.
— Кир! — Риса толкнула его в бок. — Неужели тебе не интересно?
— Ну, крабы... — Кирис пожал плечами. — Подумаешь! На рынке таких куча, самых разных. Кому они сдались, кроме кухарок?
— Чем тупее мужик, тем больше его волнует гастрономия, — язвительно заявила Фуоко, убирая тетрадь с карандашом в сумку. — Кир, ты вообще когда-нибудь думаешь о чем-то, кроме своих мускулов?
— Я много о чем думаю, — в тон ей откликнулся Кирис. — Только на своих оценках пока не свихнулся.
— Ну и балда! — Фуоко показала ему язык и двинулась в сторону кабинок. Телохранитель ожил, перестав изображать из себя статую, и пошел за ней.
— Кир, а разве знать что-то нужно только ради оценок? — спросила Риса. — Разве не интересно просто узнавать новое, что не знал раньше?
— В армии оценок не ставят. На кой мне вообще учиться?
— В армии оценок не ставят — в журнал, — согласилась девчонка. — Но там свои оценки. Выживешь — одно, не выживешь — другое, поможешь товарищу — третье, подведешь — четвертое... Кир, мускулы решают не все. Далеко не все. Если ты не умеешь думать, ты плохой солдат.
— Да ты-то откуда знаешь! — покровительственно улыбнулся Кирис. — И потом, нафига солдату знать про попугайчиков? — он мотнул головой в сторону прибоя. — Они же не нападают. Нужно знать, как драться правильно, как стрелять...
— Вот как? — непонятно спросила Риса. Она напряженно уставилась куда-то за спину Кирису. Тот обернулся, но не увидел ничего особенного. Море, небо, солнце, греющее почти по-летнему, кружевные белые следы, тянущиеся откуда-то из-за холмов, окружающих Барну...
Следы?
Бледные полосы выхлопов самолетных двигателей. Два, четыре... десять... двадцать... двадцать шесть... Двенадцать толстых, от тяжелых четырехмоторных бомберов, и четырнадцать тонких, от одномоторных истребителей.
Даже малые дети в Барне понимают, что это означает: ударная авиагруппа с Восьмой авиабазы движется на перехват кольчона.
Карраха! Он со свистом втянул воздух сквозь зубы.
— Пока нет оснований для беспокойства, Кир, — Риса отвела взгляд от неба. — Кольчона перехватят далеко от Барны. В городе даже еще не объявлена тревога.
— Сволочи... — пробормотал Кирис сквозь стиснутые зубы. — Ненавижу!
— Смотрите, смотрите! — крикнул кто-то от кабинок. — В небе! Самолеты!
Гам и визги мгновенно стихли, и на пляже воцарилась тишина, нарушаемая только шелестом прибоя. Все школьники завороженно уставились на инверсионные следы.
— Так, слушайте все! — властно сказал физрук. — Похоже, на подходе кольчон. Соревнования отменяются. Мы все немедленно возвращаемся...
Он замолчал.
— А как мы возвращаемся, дэй Таронхо? — несмело осведомилась одна из девочек. — Корабля же нет...
— Дети, мы возвращаемся пешком! — сказала географичка. — Отсюда до окраины Барны всего две с половиной цулы. Мы дойдем за полтора часа. Так, все собрались около меня. Раз, два, три... — она принялась пересчитывать школьников по головам.
— Нет, дэйя Кьёко.
— Что? — географичка пораженно уставилась на подходящую к ней Рису. — Что ты сказала?
— Мы не пойдем в Барну пешком. До нее отсюда две с половиной цулы по прямой, по морю. Шоссе петляет вдоль побережья, по нему идти в два раза дальше, и оно идет через холмы вверх-вниз. Тренированный взрослый человек дойдет часа за три с половиной или четыре, но нам понадобится не менее пяти часов. Если кольчона не остановят, он доберется до Барны раньше. Если же остановят, то имеет смысл двигаться напрямик от побережья, но в ту сторону нет дорог, и там крутые лесные холмы. Мы заблудимся, потеряемся, а волюты все равно нас найдут. Мы остаемся здесь, на пляже, дэйя Кьёко.
— Дэйя Серенова! — надменно ответила географичка. — Не следует поучать взрослых, что им делать. Мы уходим.
— Девочка права, Дьячи, — покачал головой физрук. — Мы не доберемся до города по шоссе в разумные сроки, и мы не готовы для марш-броска через лесистые горы.
— И что ты предлагаешь, Имей? — сердито осведомилась Дьячелла. — Сидеть здесь и ждать кольчона?
— Нет, дэйя Кьёко, — Риса подняла руку. — Сидеть здесь и ждать спасателей, которые нас эвакуируют.
— Каких еще спасателей? Никто не знает, что мы здесь! Только тот капитан, но он, наверное, давно уже драпает подальше от города на своей лоханке!
— Нас заберет корабль или военный транспортный вертолет. Группа поддержки и... мои друзья уже прилагают все усилия, чтобы найти транспорт.
— Какая еще группа поддержки? — растерянно переспросила географичка.
— Группа поддержки из Службы сопровождения и охраны, дэйя Кьёко. Они знают, что мы на пляже. Они уже действуют. Если бы не забастовка в порту, нас забрали бы не позже чем через полчаса. Но теперь придется ждать час-полтора. Не следует беспокоиться, кольчон очень далеко — до него сто цул, и он идет довольно медленно. В Барне даже не объявлена тревога.
Физрук подошел к девочке, присел перед ней на корточки и пощупал лоб.
— Риса, у тебя жар, — озабоченно сказал он. — Ты хорошо себя чувствуешь?
— Дэй Таронхо, я еще тогда в медпункте объяснила, что высокая температура для меня нормальна. Я в полном порядке. Я понимаю, что принимать указания от подростка вам непривычно и неприятно, но нижайше прошу: послушайте меня. Не надо паники. Просто сидим на пляже и ждем помощи.
Физрук и географичка беспомощно переглянулись.
— Риса, откуда ты знаешь про кольчона? — в голосе физрука мешались нотки недоверия и неуверенности. — Про расстояние? И что за группа поддержки из ССО?
— Я... я не могу сказать, дэй Таронхо. Просто примите так же, как и остальные мои способности, ладно? Честное слово, у всего есть рациональное объяснение, я потом расскажу. Все нормально, нет поводов паниковать...
— Смотрите! — звонко сказала Фуоко, вытягивая руку. — Там!
Все головы дружно повернулись в указанном направлении. В точке горизонта, куда тянулись следы самолетов, быстро росла облачная груда. Она стремительно вытягивалась к небу гигантской туманной колонной. Инверсионные следы самолетов уперлись в нее и потерялись на ее фоне.
— Нет повода паниковать! — твердо повторила Риса. — Любые необдуманные действия только ухудшат ситуацию. Мы остаемся здесь, на пляже, и ждем помощи. Дэйя Кьёко, дэй Таронхо, очень прошу послушать меня.
Что-то заныло вдали, слабо, но мерзко — как больной зуб. Кирис не сразу понял, что звук идет со стороны города. Телохранитель Фуоко быстро отошел в сторону, достал из-под пиджака рацию и тихо в нее заговорил, приложив к уху.
— Тревожные сирены... — прошептала географичка, белея на глазах. — Оборони нас святой Бессмельдок! Мы должны бежать, бежать... — крикнула она, и в ее голосе прорезались истеричные нотки.
Риса шагнула к ней, протянула руку и коснулась виска. Дьячелла осеклась на полуслове, ее глаза закатились, и она начала медленно оседать. Риса подхватила ее и аккуратно опустила на песок.
— Дэйе Кьёко плохо, — сказала она. — Мы не можем уйти отсюда. Дэй Таронхо, нельзя допустить паники.
— Что ты с ней сделала? — нахмурился физрук.
— Ничего особенного. Она придет в себя через несколько минут. Послушайте меня все, — она повернулась к одноклассникам. — Мы застряли здесь, на пляже, но сейчас поделать ничего нельзя. Нам остается только ждать. Даже если сюда придут волюты, я сумею вас защитить.
— Слушай, что ты тут раскомандовалась? — нервно спросил Дрекс. — Откуда ты все знаешь про кольчона?
— Заткнись, Дрекс! — грубо оборвала его Фуоко. — Можете бежать отсюда со всех ног, а я остаюсь. Риса, я тебе верю.
— Я тоже остаюсь! — Кирис подошел и встал за спиной Рисы. — А кто начнет возбухать, по зубам схлопочет, ясно?
— Спасибо, Кир, но по зубам никто не схлопочет, — улыбнулась ему девочка, обернувшись. — Мы не можем себе позволить драться друг с другом. У нас другой враг. Дэй Таронхо, умоляю: пожалуйста, останемся здесь!
— Ну... ладно... — физрук тряхнул головой. — Кажется, другого выхода все равно нет. Ты уверена, что нас спасут?
— Да. Обязательно. Дэй Таронхо, могу я предложить?
— Ну, давай, — Имей криво ухмыльнулся. — Что ты хочешь?
— Наверное, стоит поесть. Никто не знает, что случится в будущем. Может, нас эвакуируют в какое-то место, где нет еды. Лучше съесть припасы сейчас, чем, возможно, потерять и остаться голодными.
— Логично, — физрук пожал плечами и повернулся к остальным. — Эй, народ! Раз уж мы тут попали, нет смысла сидеть и кукситься. Объявляется обеденный перерыв. Лопайте, что запасли. Риса, отойдем-ка в сторону.
Школьники снова загомонили, но на сей раз в их голосах не слышалось и намека на веселые нотки. Группами по двое-трое они начали расходиться по пляжу. Физрук в сопровождении Рисы отошел к самой кромке прибоя и, остановившись в опасной близости от накатывающихся волн, о чем-то с ней заговорил. Кирис снова обратил внимание, что следы от ног девочки выглядят какими-то овальными лунками, словно песок проседал широко вокруг ее ступней. Впрочем, о следах он тут же забыл: мысли занимала тема посерьезней. Он побрел вдоль пляжа, не отрывая глаз от поднимающегося над горизонтом облачного столба. Следы самолетов вновь тянулись по небу — уже в направлении побережья, и осталось их — раз, два, три... всего пять? Куда делись остальные? Неужто... Он тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Да нет, конечно, не могли они все погибнуть. Наверняка ушли кружным путем куда-то на запасной аэродром. Или летят низко, где инверсионные следы не образуются. Но если они ушли, а в городе тревога, кольчон до сих пор движется сюда. Когда он доберется до побережья? И что там за столб?
Он отошел к краю пляжа, где сквозь песок пробивалась трава и росли редкие деревья, и сел на песок. Пошарив в сумке, он добыл оттуда засохшую булку и принялся ее жевать, запивая водой из бутылки. Булка оказалась вкусной, несмотря на черствость. По песку прошуршали шаги, и рядом на корточки присела Фуоко.
— Держи! — буркнула девушка, протягивая что-то Кирису. Он присмотрелся: бутерброд в целлофановой обертке, толстый, многослойный, с торчащими салатными листами и слоями мяса.
— Спасибо, не хочется, — отказался он. Ха! Можно подумать, он попрошайка на улице!
Фуоко молча шлепнула бутерброд ему на колени, вытащила из своего мешка еще один, ожесточенно содрала обертку и принялась жевать. Подошел ее телохранитель и встал неподалеку, скрестив руки на груди.
— Джион, — Фуоко ткнула пальцем в мешок. — Возьми себе что-нибудь и поешь.
— Спасибо, сэрат дэйя, я не голоден, — отказался тот. — Я плотно позавтракал перед поездкой. Кроме того, на работе я никогда не ем.
— Тогда не мог бы ты куда-нибудь отойти? И не подслушивай!
— Разумеется, сэрат дэйя, — телохранитель отошел на пару десятков шагов и остановился там. Его лицо выглядело совершенно непроницаемым. А вот интересно, он же должен Фучи защищать. Что он делать собирается, если сюда волюты прилетят?
— Кир, — Фуоко проглотила кусок бутерброда и неуверенно посмотрела на Кириса, — как думаешь, мы погибнем?
— Ты что, дура? — удивился Кирис. — Ты же слышала, что Риса сказала — за нами приплывут. Или прилетят. Уж за тобой-то точно — я же видел, как твой Джион по рации разговаривал. Наверняка машина скоро появится.
— А я не поеду! — отрубила Фуоко. — Я не собираюсь никого здесь бросать. Я со всеми, понял?
— Точно дура. На кой?
— А ты бы уехал?
Кирис задумался.
— Ну ладно, я бы не уехал, — наконец пожал он плечами. — Но я-то парень. А ты девчонка, тебе в драку лезть не положено. Кстати, с тобой еще кого-то захватить можно. У тебя же тачка здоровая, человек пятнадцать поместится. Как раз всех девчонок штабелем упаковать.
— А я все равно не поеду, если хоть кто-то останется. Лопай бутерброд, понял? Я, между прочим, кого попало не угощаю.
— Ладно, уговорила. Только я подачки не принимаю. Ты мне бутерброд, а я тебе свою булку. Равный обмен, типа.
Он сунул руку в ранец, достал оттуда одну из оставшихся булок и протянул Фуоко. Та безразлично взяла ее и вгрызлась в черствое тесто.
— Вкусно... — удивилась она, разглядывая булку. — Ты где такую взял?
— В лапшичной старого Дзидзи. Они там сами пекут по утрам, а заодно раздают то, что не продали накануне. Хороший он дядька, Дзидзи, да и дочка его Сатокана, тоже хорошая тетка.
— Кир, познакомь меня с ними. Я хочу свежих булок попробовать. Познакомишь ведь, да? Когда вернемся? Ведь мы вернемся, да?
В ее голосе прозвучала такая мольба, что Кирис повернулся к ней — и только тут заметил, что ее всю бьет крупная дрожь.
— Фучи, ты что... э-э, ну, боишься что ли? — неловко спросил он. — Так Риса же сказала...
— Я до сих пор помню, как волюты на нашу яхту напали, — глухим безжизненным голосом проговорила Фуоко. — Как матросы в них стреляли из пистолетов и пулемета, как меня в каюту волокли... как волюты дыру в стене пробили, как меня откачивали потом. Лежишь так, пошевелиться не можешь, перед глазами тени какие-то, дышать не получается, голоса гулкие, как в жестяной бочке. Я ведь тогда стала... эйлахо.
Последнее слово она произнесла с явным усилием.
— Кир, я не хочу, чтобы меня опять волюта задела. Лучше умереть сразу!
Она бросила на землю надкушенную булку и с неожиданной силой ухватила Кириса за запястье.
— Мне страшно, Кир... — ее голос сорвался. — Страшно...
Кирис растерялся. Он решительно не понимал, что делать. Пальцы девушки до боли стискивали ему руку, а в ее глазах заблестели слезы. Он неловко погладил ее по руке.
— Фучи, да не бойся ты! — как можно веселее сказал он. — Подумаешь, кольчон! Сколько их приходило, и всех разделали. И с этим справятся. А за тобой сейчас приедут.
