— Не усмиришь магию, погубишь нас обоих, — прошипел Виктор.
Сердце гулко ударило мне в грудь. Будь я верным воином Святой Церкви или одним из фанатично преданных делу dassa Ордена, я, наверное, решил бы, что это мой шанс выполнить возложенную на меня миссию. Такая мысль и в самом деле возникла. Использовать магию и погубить Виктора Фэлла, неважно, какой ценой. Я ведь так верил, что именно за этим сюда пришел...
Было трудно заставить тьму успокоиться и затаиться, особенно сейчас, когда она слышала отклик буквально от каждой стены замка. Однако у меня получилось. Виктор шумно выдохнул, и тонкая полоска из кожи декса быстро скользнула к нему в карман жилета.
Я потер шею, сумев вздохнуть полной грудью. Виктор тоже тяжело дышал, лоб заблестел от пота. Скользнув взглядом по руке наместника, я вдруг заметил кровь и удивленно уставился на него.
— Когда ты успел пораниться?
— Только что, — небрежно отозвался он, отирая кровоточащие пальцы о черную рубаху. Лицо его вдруг озарилось довольной улыбкой, — но это меньшее из того, что могло произойти, учитывая, что ты чуть не использовал магию. Стоило сначала напомнить тебе, как действует этот ошейник.
Лорд Фэлл неспешно двинулся к выходу из зала, и я последовал за ним.
— Если сам закованный страж или другой обладатель темной крови пытается применить магию, чтобы снять эти оковы, она обращается против него, — продолжил рассказывать он, — точечный удар своей собственной я бы вынес, благо, на то, чтобы освободить тебя, потребовалась бы не вся моя сила. А вот ты готов был дать магии волю, и это убило бы нас обоих.
Я кивнул.
— Что ж, рад, что ошейник больше не на мне. Стало быть, ты начал доверять мне после этого боя?
Виктор оценивающе цокнул языком.
— Не обольщайся, сын, — качнул головой он, — я лишь выполняю собственные условия. Ты выдержал испытание и теперь стал полноправным стражем Орсса. Я верну тебе твой эсток, и ошейник ты больше носить не будешь: он, к слову сказать, не сильно мешал тебе пользоваться магией.
Я невольно усмехнулся, потому что лорд Фэлл был прав. Ошейник лишь затруднял возможность пользоваться магией, но не лишал меня ее полностью.
Мы вышли в очередной длинный коридор, и Виктор целеустремленно повел меня куда-то.
— Так, значит, я буду единственным стражем, которому ты не доверяешь? — спросил я.
— Я буду держать с тобой ухо востро, ты ведь все еще можешь хотеть убить меня. Не стоит думать, что я к этому не готов.
Из моей груди вырвался глубокий вздох.
— У меня был шанс убить тебя только что, я им не воспользовался, — качнул головой я. Наместник снисходительно взглянул на меня.
— Ты бы погиб при этом сам.
— Меня учили не бояться отдать жизнь за короля и Солнечные Земли. Будь у меня намерение убить тебя, перспектива собственной смерти не остановила бы меня.
Разумеется, я не надеялся, что после моих слов Виктор тут же доверится мне целиком и полностью. Но напомнить о том, что я не убил его, хотя имел все шансы, стоило.
— Это все бесполезные слова, — отмахнулся наместник, — и этот спор не стоит внимания. Разве тебе больше не о чем поговорить со мной?
Я задумался. Конечно, мне было, о чем поговорить с ним. Кажется, мне не хватит и недели чистого времени, чтобы расспросить Виктора обо всем, что я хочу узнать: о себе, об Орссе, о стражах, о дексах, об Отре...
Однако сейчас, когда можно было начать спрашивать, вопросы вдруг вылетели у меня из головы, оставив только пустоту и тупую боль в затылке, которая медленно упрямо нарастала.
— Куда ты меня ведешь? — только и сумел выдавить из себя я. Виктор кивнул.
— В один особенный зал. Основное покажу тебе завтра. Просто сейчас темно, и Арда не произведет на тебя такого впечатления, как днем.
Снова эта Арда. Только теперь это слово точно не произносилось на древнем языке, имелась в виду не какая-то "роза", а нечто, называемое Ардой.
— Я уже второй раз слышу это название и не могу понять, о чем речь.
— Всему свое время, сын, — усмехнулся Виктор, и я невольно поморщился, снова заметив, что Кастер выражался теми же словами, лишь заменяя "сына" на "брата".
Виктор решил, что этого ответа вполне достаточно, и продолжил дальнейший путь молча.
Головная боль мешала мне запоминать дорогу, и я быстро отказался от этой затеи. Знаю только, что в этот раз мы поднимались вверх. Потеряв счет пройденным ступеням, я едва не споткнулся, оказавшись, наконец, на ровном полу. Виктор толкнул дверь слева по очередному длинному коридору, и мы оказались в просторном зале.
Здесь потолки не были такими высокими, как в других помещениях Fell de Arda, в которых мне довелось побывать. По виду зал напоминал обычную комнату, примерно как у Кастера, только чуть больше по размерам. Все стены были увешаны картинами, от которых начинало пестрить в глазах. В большинстве своем это были портреты.
Я устало потер глаза, чувствуя, что головная боль снова усилилась, и теперь не прекращала ныть в затылке ни на минуту.
— И где мы? — скептически спросил я. Виктор выжидающе посмотрел на меня.
— В зале, где присутствуют свидетельства истории, — вкрадчиво произнес он, — реальной истории, а не той, которую выдумали в Солнечных Землях, чтобы с младенчества пичкать ею детей.
В его голосе прозвучало презрение. Похоже, он имел в виду Единую Веру. Я скрипнул зубами, но спорить не стал. Бесполезно было здесь защищать то, что мне привил Дайминио: для Виктора Единая Вера была такой же ересью, как для dassa язычество. Спор ни к чему не приведет.
Я вновь окинул взглядом картины. Если это именно то, что должно было меня впечатлить, то я разочарован. На Ланкере мне доводилось видеть и более завораживающие полотна.
— Прости, отец, я не силен в искусстве, — хмыкнул я.
— Как страж ты должен знать историю Орсса, — поучительно проговорил наместник и обвел помещение рукой, — пройдись по залу. Я расскажу тебе то, что ты должен узнать, но прежде попытайся вспомнить. Ведь я обещал тебе помочь восстановить воспоминания или узнать все заново. Время второго варианта не пришло, пока не испробован первый.
Я закатил глаза, чувствуя, как из-за головной боли снова становлюсь раздражительным, но все же послушался и прошелся по залу. И Виктор оказался прав: мне действительно было знакомо, как минимум, одно из лиц, глядящих с портретов.
При взгляде на него перед глазами у меня воскресли страшные сцены прошлого, которые показал мне призрак Лэс-Кэрр-Грошмора. Худшие кошмары живших там магов оживали и обращались против них из-за заклятия, которое наложил человек, смотревший на меня с портрета.
Я шумно выдохнул.
— Помнишь его? — недоверчиво спросил Виктор, подходя и становясь за моей спиной.
Потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и ответить.
— Скорее то, что он сделал, — качнул головой я, — этот человек проклял Лэс-Кэрр-Грошмор.
— Это все, что ты о нем знаешь? — с усмешкой спросил наместник.
— Это то, что мне довелось видеть, — ответил я резче, чем хотелось бы. Виктор недоверчиво приподнял брови, подойдя так, чтобы видеть мое лицо.
— Мой мальчик, — мягко заговорил он, склонив голову, — Лэс-Кэрр-Грошмор был проклят не одно столетие назад. Сомневаюсь, что ты мог это видеть.
Наместник говорил снисходительно, и вкупе с головной болью это всколыхнуло во мне раздражение. Тьма недовольно шевельнулась, и я сжал кулак, чтобы успокоить ее.
— Я сказал, что видел момент проклятия Лэс-Кэрр-Грошмора, но не сказал, что лично при этом присутствовал, — с усмешкой отозвался я, — мне показал призрак умершего мага, когда просил снять заклятие этого колдуна.
На лице Виктора появилось заинтересованное азартное выражение.
— И тебе удалось?
— Да, — я вновь повернулся к портрету. Седовласый колдун словно взирал на меня свысока, — я использовал темную кровь. Тогда я еще не знал, что именно делаю. Действовал инстинктивно, и магия повиновалась мне. Этот призрак был первым, кто назвал меня Perrian Numjette, правда древнего языка я не помню, поэтому и понять смысл этих слов не смог.
Виктор улыбнулся и качнул головой.
— Вот, как, — хмыкнул он, — что ж, ты действительно силен. Я даже не думал, что настолько.
Он задумчиво прошелся по залу и с интересом посмотрел на меня.
— Если ты вошел в проклятый город, ты должен был столкнуться нос к носу со своим кошмаром. Что Лэс-Кэрр-Грошмор явил тебе?
Я серьезно посмотрел на отца.
— Тебя, — на несколько секунд мы погрузились в молчание, — он явил мне тебя в ночь убийства матери.
Виктор испытующе поглядел на меня. В его глазах не было ни тени сожаления. Рука его готова была в любой момент схватиться за эфес эстока, а тьма, бурлящая в его крови, заворочалась, и я почувствовал это движение. Виктор был готов к тому, что я захочу убить его за то, что он сделал с Литицией Виар.
— Я чувствую твою злобу, — с кривой улыбкой сказал он.
— Почему ты сделал это? Ты сказал, что не сожалеешь. В чем была причина?
Мне с трудом удалось сохранить голос ровным. Виктор склонил голову.
— Я расскажу тебе позже, — пообещал он, и я почему-то поверил.
Вновь посмотрев на портрет, я нахмурился, подождав, пока схлынет приступ головной боли.
— Так кто этот седовласый колдун?
Виктор тоже посмотрел на полотно, но в отличие от меня, он глядел на него с гордостью и почти благоговением.
— Это основоположник всего, — вкрадчиво произнес он, и назвал имя, которое я совершенно не ожидал услышать, — это Онкод.
Я изумленно посмотрел на Виктора, не поверив своим ушам.
— Онкод? Тритон, который победил Erabi?
— Я что-то путаюсь в деталях, которые тебе известны, — посмеялся Виктор. Я улыбнулся и вкратце поведал отцу историю моего знакомства с Саари. Лорд Фэлл слушал с неподдельным интересом. Когда я закончил, он оценивающе опустил уголки губ.
— Что ж, с теми знаниями, которые тебе дали в ордене, и теми обрывочными воспоминаниями, что ты сохранил, твое отношение к Орссу неудивительно, — усмехнулся он и повел меня к одному из портретов на стенах, — пожалуй, я расскажу тебе все с самого начала.
Виктор набрал в грудь побольше воздуха, а я понадеялся, что сумею внимательно выслушать его: мигрень упорно усиливалась, а рассказ обещал быть долгим. Лорд Фэлл повернулся к картине, которую мне уже доводилось видеть в Таире в храме Онкода. Там тритон в человеческом обличье был изображен стоящим на теле Erabi.
— В те времена, когда Онкод воспротивился воле своей повелительницы, еще не было альянса Солнечных Земель. Страны были разрозненными, между ними буйствовали постоянные войны за территории. Победив Erabi, Онкод искал место подальше от Фальгертарга, где сможет жить в мире. Чегрессия и Кирланд, нынешнюю границу между которыми он проложил с помощью лесных колдунов, не подходили для этого. Онкод направился дальше и обосновался недалеко от берега небезызвестной тебе Туманной Реки.
Виктор помедлил, изучая мою реакцию. Я внимательно слушал отца.
— Будучи магическим существом, Онкод почувствовал, что густой туман Тайрьяры — не простое природное явление, а отзвуки чьей-то силы. Силы, которую он желал постичь. Лесные колдуны того времени не были теми размякшими стариками, которыми являются сейчас. Тогда они готовы были променять долгую жизнь в Варском лесу, что питал их молодость, на знания, которыми мог с ними поделиться Онкод. Вместе они начали строить поселение недалеко от Туманной реки.
— Таир, — кивнул я. Что ж, неудивительно, что в этом городе существует храм Онкода.
— За полвека с помощью магии и усердного труда им удалось построить величественный город на отшибе Вары, о котором почти никто не знал. Но за это время лесные колдуны, ушедшие так далеко от источника своей силы, сильно постарели, а Онкод не изменился ни на день.
Я хмыкнул. Похоже, как и Therabia с Erabi, их слуги обладали способностью жить достаточно долго. Интересно, сколько лет Саари?
— Надо думать, им не нравились столь неравные условия.
— Естественно, — усмехнулся Виктор, соединив подушечки пальцев, — колдуны желали и себе, и следующим поколениям магов долгой жизни, которую им могла дать только глубь Вары. Тогда население Таира раскололось на четыре части. Первая предпочла удалиться обратно в Варский лес. Вторая часть решила, что узнала у Онкода достаточно, и хочет теперь стоить собственный город, где не будут так чтить тритона. Эти люди не считали убийство Erabi поступком, дающим Онкоду право на вечную власть. Они не стали возвращаться в Вару и ушли много дальше. Именно эта часть колдунов построила Город Костяных Башен.
Я изумленно посмотрел на Виктора. Он улыбнулся, радуясь, что так заинтересовал меня, и продолжил рассказ.
— Третья часть пожелала остаться в Таире, но не захотела, чтобы бок о бок с ними жило существо, которое украло их молодость.
Я нахмурился.
— Но Онкод ведь не...
— Да, он ничего у них не крал. Но он обладал способностью жить долго, а поделиться ею не хотел.
— А разве он мог поделиться? — недоверчиво прищурился я. Виктор качнул головой.
— Разумеется, нет, но колдуны считали, что это лишь отговорки. Чтобы споры не переросли в открытое противостояние, Онкод решил уйти и дать Таиру жить своей жизнью без него.
— Дай угадаю, — хмыкнул я, — четвертая часть таирцев последовала за ним?
— Да, — кивнул Виктор, перейдя к другой картине. На ней был изображен мрачный замок на утесе Ревья. Величественный и устрашающий, — они пересекли реку. За ней была голая земля. Пустошь, на которой не жила ни одна живая душа. Онкод чувствовал, что этот берег Тайрьяры пропитан особенной магией, и он решил выведать, что это за магия. Он нашел отток реки, где находится то, что мы называем Сердцем Тайрьяры.
Я вздрогнул. В моих воспоминаниях Виктор говорил мне об этом. И, кажется, даже показывал, что это за место...
— Что это?
— Проход в нижний мир, — серьезно ответил наместник, — запечатанный едва ли не с начала времен. Мир, где заточен Отр.
Мигрень особенно сильно ужалила затылок, и мне стоило огромных трудов не поморщиться и сохранить невозмутимое лицо. Виктор продолжал:
— Услышав его зов, наш предок заключил с божеством сделку. Отр пообещал дать ему силу, с помощью которой тритон сумеет наполнить пустошь жизнью, а взамен Онкод сломает печать, сдерживающую Отра под землей. Магия, данная тритонам, была сильна, но не настолько, чтобы снять древнее заклятье. Нашему предку удалось лишь заставить его слабеть со временем. Отр сказал, что силу Онкод получит, только если нырнет в Тайрьяру и день проведет, зарывшись в илистое дно реки, пропитанное темной кровью. Божество было уверено, что никто этого сделать не сможет, но что такое для тритона день, проведенный под водой?
Я усмехнулся.
— Что ж, для Онкода все сложилось довольно удачно.
— Он стал первым носителем темной крови. Получил огромную силу и новую магию, которой научился управлять. Все союзники присягнули на верность ему и Отру. У Онкода были громадные амбиции и поддержка древнего божества. Новый покровитель. Онкод принялся работать в поте лица, использовал все данные ему силы, чтобы создать мир по собственному вкусу. Идеальный мир. Прекрасный, как цветок розы.
