Путин - за советскую Родину

Да и для души лошади, как ладан...

Княжич почему-то оставил сапоги на траве, но так оказалось даже ловчее.

Авенир лупит коня босыми пятками по крупу. Животное перепугано и не пытается взбрыкиваться, тем более худющий мальчик, легче взрослого в кирасе.

Несмотря на все разговоры об акселерации, современники Ивана Грозного лишь на десяток сантиметров ниже среднего показателя двадцать первого века. Так что ребята из девятнадцатого все еще смотрятся мальчиками. Лишь один Андрей Дубина ростом почти как взрослый... Ну, и как иначе, если ему уже пятнадцатый годок.

Вот перед Авениром выскочил невесть как уцелевший польский пан. Мальчишка, не тратя времени на пристрелку, рефлекторно уйдя от размашистого сабельного удара, двинул "кабану" гранатой в висок.

Без выдернутой чеки, граната, что-то вроде небольшой дубинки, а удар был навстречу и бугай пролетев еще по инерции отключился.

Права Авенир едва не вывихнул себе фактически детскую кисть, но зато сумел избежать падения, выровнялся и произнес:

— Падают все — поднимаются только возвышенные духовно!

Пацаны стараются тоже быть рыцарями; постреливают только в тех, кто еще пытается сопротивляться или знатен видом. Акулина даже изменила своей тактике и без всякой издевки, спрашивает тех, кого ей удается настигнуть по-немецки или по-польски:

— Жить хочешь?

Если ответ да, то приказ руки вверх и брюхом в землю, но если нет... То по законам военного времени.

Вот один из немецких князь с небольшим отрядом кнехтов бросился в контратаку. У вельможи красное потное лицо, и длиннющие словно у героя комикса рыжие с завивкой усищи. Он ревет в стиле гитлеровцев:

— Руссиш киндер зер швайн!

Авенира автоматически всадил и попал ему в грудь, пробив фактически навылет кирасу. Брызнул из серебряной кольчуги фонтанчик крови, а затем более, чем центнеровая туша хлюпнулась вниз. И остальные ребята не оробели. Выкосили сорную траву, впрочем, вместе с казаками. Так и без церемоний с этим справились, давя букашек.

А воевода тоже крут, рубит длинным мечом, словно былинный богатырь. Волосы у него подобраны золотистым украшенным алмазами венком, а глас громовой, словно хор церковный, да именно целый хор в широкой груди витязя скрыт. И удары, такие, что подумаешь еще, не с него списали Илью Муромца?

Мальчишки впрочем, все реже могут показать свое геройство. Солдаты-иноземцы падают и просят пощады. Сдаются табунами, толпами... На брюхах ползая, себе жалкую жизнь вымаливают. Даже паны со своим прославленным на весь мир гонором, так и либездят. Вот и сражение уже перешло в стадию подобную срывания вишенок с низко растущего дерева.

Гнали верст тридцать, пока почти всех не перебили, или не взяли в плен. Полная была победа, даже еще купленная не чрезмерной ценой. Почти стотысячное войско почти сплошь наемников перестало существовать...

А пленных ляхов и их наймитов, собралось видимо-невидимо...

Авенир проснулся от грубого толчка в бок. В подвал вломились османы. Пацаны и Акулина оказались, в ловушке. Вообще княжеский сын не сообразил, что в поисках добычи, турки в первую же очередь заглянут в подвал.

Их четверку грубо волокли по ступеньками наверх. Авенир пробовал сопротивляться, но османы явно сильнее. А девушку и вовсе тащили за пышные волосы. Он отчаянно пыталась отбиваться, но ей разорвали на груди сарафан. Обнажились клубничные соски, на которые легли грязные лапы. Девчонка залилась густой краской и... от стыда потеряла сознание.

Авенир тоже очень больно вывернули правую руку.

Мальчик заскулил и вместо ярости, душу наполнил страх. Васька, и Петька крепостные огольцы: не оказывали сопротивления. Они привыкли к покорности, и смена хозяев не слишком пугала малолетних холопов. От самых янычар несло потом, и перебродившим кумысом. Неприятная компания.

Пацанов выволокли на центральную площадь. Там османы складывали не слишком щедрую добычу. Девчонку раздели донага. Она была нарядной, и в новом платье, в сафьяновых сапожках. Её обнажили, и уже собирались без всякого стеснения изнасиловать, как появился Паша-Бей. Он плотоядно уставился на красивую, с золотистыми волосами девушку. Отметил её юные, еще не до конца не сформированные черты. Затем подъехал к ней. Янычары услужливо подняли красотку добычу на вытянутые руки. Паша-Бей сунул толстые пальцы в лоно Венеры, и удовлетворенно воскликнул:

— Девственница! Пусть будет подарком султану!

Мальчишек тоже раздели догола. От прикосновений грубых рук хотелось рыгнуть. Одежду османы аккуратно складывали в общую груду. У княжеского сына сорвали золотое кольцо с камушком, и золотую цепочку с усыпанным бриллиантами крестиком. Слуги-мальчики тонко застонали, когда грязные пальцы янычар полезли им в рты.

Паша-Бей бросил на них плененных сопляков — презрительный взгляд. Авенир дрожал от страха и стыда. Его напарники стояли, опустив глаза, и без напоминания рухнули на колени.

Княжеский сын задержал внимание Паши-Бея. Смазливый, слегка полноватый, и какой-то бледный, несмотря на лето мальчик, вполне мог подойти на роль наложницы. Однако нынешний султан не слишком одобряет подобные увлечения мальчишками. Так что пускай будет просто рабочей лошадкой. Или может продать на аукционе? Так обычно и принято поступать со всеми пленниками!

Паша-Бей рыкнул:

— Выдать им набедренные повязки и увезти в Стамбул!

Набедренная повязка, была старой, и очень грязной, но хоть прикрывала срамные места. Авенир все еще никак не мог поверить в реальность происходящего. Еще час назад он был княжичем, и рода основателей Москвы, и под его владением миллионы золотых русских рублей и десяти тысяч крепостных крестьян.

А теперь он полуголый раб, которого гонят к веретенице для прочих невольников.

Каменные булыжники мостовой нагрелись и заставляют подскакивать Авенира. Будучи княжичем, мальчишка никогда не появлялся на людях без щегольских сапог. Даже жаркое балканское лето, когда в обуви ходить, крайне неприятно не могла заставить гордого отпрыска Долгоруких опуститься до уровня босяка.

Вот теперь нежные подошвы княжича жестоко страдали, терзаясь камнями, и горячей поверхностью. Это настоящая пытка для босых ног. С голым торсом в жару конечно приятнее, чем в щегольском камзоле, но солнце грозит спалить кожу.

Княжич быстро сдался, идя по булыжникам. А когда попробовал встать, то его пребольно огрели плеткой. На спине моментально вздулась багровая полоса и мальчишка заскулил.

Начальствующий на янычарами негромко произнес:

— Полегче с ним! Это барчук!

Кроме Петьки и Васьки к канату привязали еще десяток местных мальчишек. Особо набирать рабов было не из кого. Рукам в сыромятных ремнях больно, но к счастью они закреплены умело, чтобы не искалечить и не дать онеметь кисти.

Авенир чувствовал себя прескверно. Он стал невольником, и в затылок, и с боку в него дышат простолюдины-мальчишки, которых и касаться мерзко. Непривычные к босому ходу подошвы уже разбились до крови, и их печет. Каждый шаг теперь дается с болью.

Княжич, держится только на самолюбии. Ему охота упасть на дорогу и реветь от боли, но закусил до крови губы и терпит из последних сил.

Ваське и Петьке проще, они уже успели загореть, как чертята, и босые ноги крепостных мальчиков привычны к песку, булыжникам и дерну. Они по крепости бегали, мелькая сизыми от пыли пятками, и обувались лишь, когда становилось прохладнее. Например, в подвале, где собирались отсиживаться, партизаня против османов. Им легче перенести переход.

Булыжники голода кончились, и идти приходиться по колючему мелкому песочку и гравию дороги. И горячо и колко, боль ужасная, тем более, что на подошве много нервных окончаний.

Авенир пытается отвлечься от страданий, рассматривая свой конвой.

Охраны было в три раза больше, чем самих пленников. Янычары на конях, арабская стража, несколько негров. Одежды слишком пышные и яркие для войны, но это османских войск типично. Мушкеты смотрятся неуклюже и архаически. Зато сабли блестят на солнце ярко, придавая наездникам лихой вид.

Мальчишка-княжич подумал: могут ли их освободить казаки? Шанс такой всегда имелся, но... Чем дальше они будут отходить, чем меньше надежды.

Боль в окровавленных ногах стала невыносимой и Авенир застонал. Петька, который отличался большой для отрока физической силой, предложил княжичу:

— Ваше сиятельство... Давайте я вас пронесу!

В Авенире проснулась гордость:

— Не надо! Я сам!

Васька, который отличался сообразительностью, заметил:

— С разбитыми в кровь ногами можно и гангрену подхватить! А мы по очереди выдюжим!

Авенир хотел снова сыграть в непоколебимую скалу, как его сбитая в ссадинах и подтеках ступня угодила на камень. Княжич завопил, и получил опять плетью по животу и спине. Но грозный окрик командира оставил избиение.

Не в силах более сдерживаться Авенир разразился плачем. Затем с помощью Васьки уселся на плечи Петьки, расслабился. Один из мальчишек видя, как покраснела у княжича кожа, сорвал пару больших листов лопухов и передал со словами:

— Пускай укроется его сиятельство!

После этого Авенир ощутил в себе облегчение. Хотя на Петьке сидеть и не удобно. Плечи, правда, широки, но с жесткими мускулами, шея, правда, крепкая и на неё можно облокотиться.

Нести на себе совсем не худенького княжича задача нелегкая, но Петька до того как его взял себе Авенир в свиту работал у лесорубов. Мальчик хотя и был ровесником княжича, но отличался богатырским телосложением, и вполне мог — волочь и он это делал — много часов на себе тяжелые бревна и стволы деревьев.

Так что Петька пыхтел, но нес на себе барина. Толи юный крепостной не обратил внимания, на то, что теперь их прежний господин, такой же самый раб, как и они, толи решил, что княжич его за это потом отблагодарит. Но во всяком случае отрок-богатырь старался.

А вот сам Авенир, не заметил, как уснул. Разморило на солнце, да и еще проклятый хмель не выветрился. Будь все спиртное слито в геенну. А Петька, боясь потревожить своего господина, нес его, пока не наступила тьма. Разумеется, жутко устал, и у него болела спина.

Мальчишек и прочих невольников остановили на ночь, дали отдохнуть и немного поесть.

Едой служили черствые лепешки и высушенные фрукты с обычной, чуть разбавленной уксусом водой. Негусто, но мальчишки проголодавшись с дороги, слопали, все жадно.

Авениру после тяжелого сна кусок не лез в горло, и он отдал свою долю трудяге Петьке.

Крепостной мальчишка попытался отказаться:

— Вам ваше сиятельство следует поддерживать силы!

Княжич, у которого пропал аппетит, буквально насильно сунул лепешку Петьке в лицо, рыкнув:

— Мне эта плебейская еда поперек горла! А ты лучше жри пока дают!

-Ваша воля барин! — Проголодавшийся Петька с удовольствием слопал, двойную, рабскую порцию.

После чего, все завались спать, включая Авенира. Чтобы на следующий день продолжить путь. К спящему княжичу подошла служанка, и побыла ему ноги в тазике, смазала ободранные подошвы розовым маслом. И поцеловала на прощание в лобик, шепнув:

— Отчизна остается с тобой навсегда!

. ГЛАВА ? 20.

Сталин-Путин продолжал свой шедевр строгать.

Декабрь проходил в перестрелках и воздушных боях. Немцы все еще очень сильны в воздухе. Особенно опасны у них дисколеты. Эти машины просто неуязвимые и развивают скорость до десяти звуковых. Самая большая проблема, с которой не могут справиться МИГ-15.

Две немецкие девушки Альбина и Альвина как раз на дисколете охотятся за советскими машинами.

Красавицы, конечно же, в бикини и босиком. И очень сексуальные.

Управляют дисколетом при помощи джойстика.

Альбина выворачивает машину, сбивает советский истребитель и пищит с восторгом:

— Да славиться наш кровожадный Рейх!

Альвина взяла и тоже запустила мощный удар по российской машине. Сбила и прочирикала:

— Гениальный экспресс!

Обе девушки шлепнули босыми ножками. Они блондинки такие симпатичные. И пресс у девушек очень уж рельефный. Идет плиточками.

Альбина снова сносит советский самолет. И подмигивает, и ревет:

— Слава убийственному пассажу!

Альвина тоже лупанула по русским. Сплющила их, и присвистнула:

— Да будет с нами фюрер!

Девушки в самом апломбе! И столько в них шарма. А зубки такие сверкающие. Словно жемчуг добытый капитаном Немо.

Альбина таранила машину и пискнула:

— Вот так и парня оседлаем!

Альвина раздробила истребитель и прорычала:

— И дюжину парней!

Альбина хихикнула и заметила:

— Большой секс, когда женщина снимает мужчину за деньги!

Альвина согласилась:

— Это класс, только денег жалко!

Альбина сразила еще один советский самолет и пискнула:

— А что ради удовольствия и денег не жалко. Скоро бы победим русских и получим себе по поместью!

Альвина сбила очередную красную машину и проревела:

— К сожалению, война затягивается! Эти русские такие упорные. Словно кулаками лупишь по резине!

Альбина с досадой возразила:

— Если бы еще по резине. Скорее это железобетон. И костяшкам рук очень больно!

Альвина прочирикала, сбила советскую машину, и проревела:

— Мы любой бетон пробьем!

Альбина свалила с разбега истребитель МИГ-15:

— И сломаем металл, и испарим!

Альвина с этим согласилась:

— Сломаем и расплавим! Скоро у нам появятся лазеры! И тогда русским будет точно конец!

Альбина с этим была в гармонии:

— Против лазера не устоят!

Альвина хихикнула с яростью:

— Возьмем Москву, а после и Лондон!

Альбина в досаде заметила:

— Лондон давно пора взять!

Девушки вывернули свой дисколет. Сколько не стреляют по машине гитлеровцев авиапушки советских Мигов, ничего путного сделать не могут. Мощная, ламинарная струя сбивает все снаряды и осколки.

Альвина срубая российский истребитель, пискнула:

— Не пройдет у медведя танец бабочки.

Альбина с помощью босых пальчиком навела свою машину и проревела:

— Да медведь... Ты очень хороший зверь. Особенно на цепи и когда с тебя содрана шкура!

Девчонки работают с яростью тигриц. Эх, в постели они тоже темпераментные. Очень любят быть активной стороной. И не терпят постоянства. В этом плане просто акулы. И любят эксперименты. И ротик у них очень любвеобильный.

Альвина сразила советскую машину и пискнула:

— За перемены в войне к нашей победе!

Альбина с досадой и яростью заметила:

— Да война затянулась... Это просто фабрика кошмаров и кухня Сатаны. Сколько наших ребят и девчат погибло!

Альвина со вздохом пропела:

— Сколько наших братьях томиться в могилах... Бродят теням по свету тому... Не пойму, что к чему.

Альбина, плотоядно скалясь, и сокрушая россиян, пробулькала:

— Как ты думаешь, подруга, а Бог есть?

Альвина тоже убивая, прошипела:

— Большие сомнения у меня есть. Столько лет длиться война. И что Всевышний не любит Германию, если позволяет, чтобы столько ее лучших сынов и дочерей гибло!

Альбина предположила: