Ночь пятая. Одна-из-Лучших

Тот бросил на Зака сумрачный взгляд, но ушел, оставив ему право последнего слова. Да и я помешала понаслаждаться, потому как подъехала и чувствительно пнула его по ноге.

— Ты — дитя Демона?! Какой хрен я узнаю об этом последней?!

— А что тебе за дело? — Голос Зака был ровным и довольным.

— Есть дело! — зашипела я, но он меня не слушал, продолжая улыбаться ресепшн-герл, которая только не растекалась от переполнявших ее эмоций.

— Что это за выпендрежник? — он кивнул в сторону испарившегося "адвоката".

— О, это — Майк Норман! — с удовольствием пояснила Джоди. — Вы знаете, он ведь сын Нормана, того самого!

— Да-ты-чё? — сказал Зак равнодушно.

— Точно вам говорю!

— Забавно... И что здесь забыл сын Нормана?

— Вы не знаете?! — Девица заулыбалась так, что глядишь, рот по швам разойдется. — Он же его сателлит!

— А?.. — переспросил Зак.

— Майк — сателлит господина Генри! Уже... года три, наверное.

Она говорила что-то еще, но я не слушала. Что такое "прайм", я помнила — так дети называют своих создателей. Но "сателлит"? На мгновение я попыталась вызвать ассоциации с этим словом, но мы Семеро никогда не были сильны в теории, исключая, пожалуй, только Липучку Сэма. А потом я поняла, что Зак тоже не слушает эту дуру, похожую на сардельку в дешевой целлофановой оболочке.

А потом я поняла, что он не просто не слушает — он отключился. Смотрит ей в переносицу, но его здесь нет. И она — вампирша — этого даже не заметила. А я заметила.

А потом мне стало жутковато.

— Зак, — я осторожно дернула его за руку. — Зак, что такое сателлит?

Он медленно повернул голову на звук моего голоса, и мне показалось, что его кожа слегка изменила цвет — стала почти творожной, а зеленый глаз запал глубже в потемневшую впадину.

— Все ОК, сестренка Кэт, — сказал он. — Просто нам надо идти.

— А что передать мастеру Генри? — удивилась малышка Джоди.

— Скажите, что я очень спешил и у меня не было времени ждать.

Он резко повернул мое кресло и покатил к выходу — немного быстрее, чем мне было комфортно.

— Зак, почему мы уходим?

Я не видела его лица, но одного мгновения было достаточно. И его обычный голос меня больше не обманывал.

— Я передумал. Это была ошибка.

— То есть как? Пять минут назад не было, а сейчас вдруг стало ошибкой? Что такое сателлит, Зак? Да притормози ты!

Я была бы почти рада, если бы он сказал сейчас "заткнись" или назвал одним из своих любимых слов или послал куда-нибудь далеко, чтобы можно было поругаться и сбросить напряжение. Но он не говорил больше ни слова, пока мы не выехали за угол от здания и не остановились у какого-то бара. Минуту Зак раздумывал, а потом затащил меня внутрь.

* * *

А сколько лет сеньору было,

Наверно, сам сеньор не знал.

А сколько дам его любило —

Наверно, сам он не считал.

Я кое-что знала о вампирах, хотя Джейсон, как было сказано, и не придавал особого значения теории. Они пьют спиртное, но реагируют на это по-разному, в зависимости от индивидуальных особенностей организма. Кто-то мог безнаказанно лакать ангостуру, а кто-то — и политуру. Я знала, что если заставить вампира выпить сока с мякотью, то он будет блевать до самого утра, а стакан молока может уложить его в кому на неделю. И как бы забавно ни звучало "заставить вампира", это правда. Чистые напитки шли на любителя, но что касается коктейлей — это уже могло стать проблемой. Поэтому я спросила:

— Может, тебе не надо столько этого пить? Давай я закажу тебе джин.

Он на меня даже не посмотрел. У него все еще было это лицо, которое я не понимала — застывшее и одновременно напряженное, будто тронь его — и будет взрыв. К этому примешивалось впечатление, что он о чем-то думает, так интенсивно, что мозг периодически отключается от перегрева. Хотела бы я знать, что за ситуацию он пытается переварить. Или нет, вру. Не хотела бы.

В тот самый момент, когда я подумала "не хотела бы", Зак сказал, не поднимая головы:

— Он всегда говорил, что ему никто не нужен. Надолго.

Я сообразила, что он — это Демон. Но на том и все.

— Поверить не могу, что теперь у него есть...

Он замолк на полуслове, все еще обращаясь к барной стойке, и я вдруг занервничала. Моя интуиция подсказывала, что я в опасности, но пока ее не было видно, я в нее не верила.

— И что? — спросила я осторожно.

— У него теперь есть сателлит, — повторил Зак и опрокинул в себя третий коктейль.

Он выговорил это слово как отравленное. Голос у него был вроде бы нормальный, только нормальность эта казалась чересчур.

— У него, — повторил он. — Есть. Мать-его. Сателлит. И ты. Не представляешь. Как это. Мать-его. Надолго.

— Зак, я не совсем пони...

Это не заставило себя долго ждать. Внезапно он вздрогнул, и его как ветром сдуло — но если он думал, что спрячется от меня в мужском туалете, то сильно ошибался. Если уж на то пошло, в баре я чувствовала себя гораздо хуже, чем здесь. Здесь-то вампиров не встретишь, разве что с нашей проблемой.

Когда я вошла, три "отвертки" выливались из него в раковину, окрасив ее в кровавый цвет. Зака еще пару раз передернуло от спазмов, и он подставил голову под кран.

— Ты в порядке? — спросила я почти шепотом.

Он только покачал головой — брызги полетели в стороны.

— А что, похоже?

— Я же говорила, не стоило...

— Это легко было пережить, — сказал он вдруг, вцепившись пальцами в раковину и не поднимая головы, — я же знал, что ему никто не нужен. На самом деле. Никто из его детей. И я.

— Тише, — я стала рядом с ним. — Успокойся. Все нормально.

Как много, оказывается, я знаю бесполезных слов.

Мы отражались в этом безупречно чистом зеркале при этом стерильном галогеновом свете как призраки. И лишь сейчас я заметила, до чего мы похожи, по-настоящему похожи.

— А теперь он завел себе этого прилизанного яппи... А говорил, что никогда не связывается с людьми! И тем более! Никогда! Не заведет...

Зак оборвал сам себя и внезапно... ткнулся лбом мне в плечо.

— Я так устал, Кэт, — прошептал он. — Так устал. Так устал...

Тут я и обмерла, будто в лицо мне прицелились из крупнокалиберной пушки. И в этот чудесный момент поняла, что никогда еще не была ближе к смерти, чем сейчас.

Я не скажу, что никогда не боялась и не чувствовала себя в опасности. Но в Семерке Лучших мы будто находились под массовым гипнозом, чувствовали себя всесильными и неуязвимыми, забывая, что показываем превосходство, исключительно когда противник спит. Мне нравилась тяжесть оружия в руках, даже боль от отдачи, и кровавые брызги в лицо, и вспышка от Сэмова фотоаппарата... и улыбка Джейсона, и его рука на плече, и слова: "Китти, ты молодец". И в тот раз, когда мы нарушили комендантский час и напали на ту парочку кровопийц в темном дворе, мне казалось, что больше страха быть просто не может... Ее горящие глаза, волосы, взметнувшиеся вокруг головы, приклад, вламывающийся мне в грудь... я была уверена, что это и есть смерть. Только потом, когда все закончилось, я много думала об этом, и тот страх стал превращаться во что-то другое. И это что-то было завистью.

В ее глазах горела ненависть за то, что мы причинили боль ее возлюбленному. Она была готова спасти его даже ценой своей жизни, и я позавидовала им обоим. Именно тогда я поняла, что Джейсон никогда ни на кого не посмотрит так из-за меня. Он никогда меня так не полюбит. А мне так хотелось, чтобы кто-то... ну просто МОГ сделать это ради меня, вот так броситься на дуло ружья, несмотря на то, что серебряная пуля пролетает сквозь твое тело, оставляя зияющую рану. Мне так хотелось.

И впервые с того времени я почувствовала настоящий, реальный страх за свою жизнь. Наверное, мы с Заком и впрямь родня, раз я понимала его так хорошо. Зак был крут в глазах своих и общества, он привык, что способен разрулить любую ситуацию, и НИКОГДА не развешивал соплей перед публикой. И когда протрезвеет, он не простит мне ни свою слабость, ни то, что его потянуло пообсуждать со мной его проблемы, ничего из того, в чем я вообще не виновата. Его развезло на жалкую секунду, а я заплачу за это в полной мере. Тогда, у холодильника, мне повезло, но сейчас выкрутиться будет не так просто.

— Знаешь что! — сказала я решительно, хотя голос так и звенел от страха. И Зак без сомнений заметил бы это, если бы не был так занят рефлексиями. — Мне надоело, что ты все время надо мной издеваешься! Таскаешь по всяким своим друзьям, а потом напиваешься и строишь из себя! И вообще я хочу домой, здесь накурено, и меня тошнит!

Я демонстративно вышла и села в коляску, которую оставила у двери. Помедлив, он вышел за мной — вернее, стал передо мной, рывком повернув кресло к себе, будто желая оценить ситуацию, взглянув мне в глаза. Не думаю, что мне удалось бы его обмануть, но помощь пришла, откуда ее ни в жизнь не ожидаешь.

— Это правда ты, миленький?

Кто-то сказал это прямо у меня за спиной, негромко, но как-то слышно — будто во всем баре вдруг приглушили звук. Я ничего не могла сказать об этом голосе, если бы меня спросили даже через мгновение. Но готова поклясться, что узнала бы его и через сколько угодно лет. И кроме прочих достоинств, сейчас в нем было неподдельное удивление и стопроцентный искренний восторг.

Я начала медленно поворачиваться. А Зак... секунду он еще смотрел на меня, и за эту секунду все выпитое и вылитое улетучилось, и лицо его стало прежним. Будто дети склеили из кусочков разбитую вазу, когда мамин ключ уже поворачивался в дверях. Не знаю, чего ему стоило вернуть себе контроль так быстро, но выглядел он вполне обычно — безупречность и беззаботность.

После он поднял голову.

* * *

— Это правда я.

Он выпрямился и отцепился от моего кресла, так что я смогла бы повернуть его полностью. Но теперь я вовсе не была уверена, что хочу его поворачивать. Просто невежливо было сидеть спиной, и все. Поэтому Зак решил эту деликатную проблему за меня — взялся за спинку и просто повернул кресло. И только тогда я наконец увидела его. Его прайма. Демона.

Я была слегка разочарована — и жутко рада этому. Представить не могу, что было бы, оправдайся все мои мрачные фантазии о нем. На деле Демон оказался куда как проще — может, джинсы и черная льняная рубашка навыпуск тому способствовали, а может то, как он провел по волосам, очень по-мужски — будто всерьез считал, что можно расчесать непослушные вьющиеся волосы просто пальцами. А может, потому, что он держал бутылку пива и улыбался.

А может, потому, что долго я в него не всматривалась — сфотографировала и довольно. Может, я просто боялась, что мое мнение — лишь иллюзия.

Демон сделал шаг к Заку, и я поняла, что тот и не думает убирать мое кресло с дороги. Его даже очень устраивает, что я застряла между ними и не даю Демону подойти вплотную.

— Знакомься, это Кэтрин. Она моя родственница и...

— Одна-из-Семи, — сказал Демон и улыбнулся мне. Мило. Я успела заметить зеленые глаза, но не того оттенка, что глаз у Зака. Скорее оттенка мятного ликера. — Знаю. Очень приятно, Кэтрин. Что с вами случилось?

— Все в порядке, — попыталась я ответить, все еще стараясь на нем не фокусироваться. Что тут такого, он просто подошел поздороваться, да и Лучших уже давно не существует, и чего это я напрягаюсь?.. — Производственная травма.

— Кэтрин очень плохо себя чувствует, — неожиданно услышала я за спиной, — и ее нужно отвезти домой. Рад был тебя увидеть, Генри, но нам пора.

Не знаю, на что он рассчитывал, но я была готова ему подыграть. И если бы играли мы не с Демоном, у нас бы даже что-то получилось.

— У меня, кажется, дежа вю — в прошлый раз ты тоже сильно спешил, но все же нашел для меня время поболтать... В любом случае Кэтрин уже гораздо лучше, нет? — сказал Демон и снова мне улыбнулся. Будто кто-то дал подзатыльник, и я кивнула, мысленно попросив у Зака прощения. Ну прибей меня за это... — Думаю, час-полтора никак не повлияют на здоровье твоей... родственницы.

Я снова кивнула. Сразу видно, что когда Демон говорит "думаю" или "мне кажется", с ним в основном соглашаются. Зак молчал у меня за спиной, и оставалось только угадывать, что там происходит. Наверное, не одну меня заставили кивнуть, потому что в глазах Демона засияло удовлетворение, и он вдруг сказал, ни к кому не обращаясь:

— Оставьте нас.

Он не повысил голос, но бар опустел. Мгновенно, как будто здесь было десять выходов, а не один. Я сообразила, что меня это тоже касается, и робко попыталась встать с кресла.

— Я что, невнятно говорю? — спросил Демон спокойно, и только сейчас я заметила Майка Нормана. Похоже, он был куда менее сообразителен, чем я, а может, не считал себя частью всех. Как уже было сказано, голос Демона был спокойным, но на Майка подействовал как электрошок — он вздрогнул и отшатнулся от барной стойки.

— Прости, пожалуйста, я не...

— Прощаю, — Демон не прекращал улыбаться, я этого уже не видела, но была уверена. — Поручаю тебе миз Кэтрин, покажи ей наш зал славы, — вам как специалисту будет интересно, поверьте. Что ж, приятно провести время!

— И вам, — ответила я, нисколько в том не сомневаясь.

Кто-то толкнул мою каталку — Майк Норман. Я выехала из этого бара со смешанным чувством облегчения и напряжения, так и не увидев Зака, которого там оставила. Не знаю почему, мне это было важно.

Может, Майк и не был рад нашей вынужденной прогулке, однако этого не показывал. Он был очарователен — по-настоящему, как милы бывают консультанты в дорогих магазинах. Единственное, что он мне не разрешил — это идти своими ногами. Похоже, всерьез опасался, что со мной что-то случится, и не хотел рисковать. Я неплохо его понимала на самом деле.

То, что Демон назвал залом славы, было картинной галереей, тянущейся вдоль всей стены в холле "Колизея".

— Они все стали победителями арены, — сказал Майк Норман, везя меня очень прилежно — достаточно медленно, чтобы я могла рассмотреть портреты, но и в меру быстро, чтобы я не успела заскучать. — В разное время, со времен основания.

— Неплохая коллекция.

— Знаете, это такое модное течение — я слышал, Данте собирает сувениры от всех охотников за его головой за сотни лет, а Сидди коллекционирует орудия пыток. Монтеррос не так давно отослал ей дыбу пятнадцатого века в очень неплохом состоянии. А вот, кстати, и он сам.

Вот спасибо — полчаса назад видала воочию. Картина не приукрашивала оригинал, а наоборот — усугубляла все его худшие черты.

— Очень... впечатляет.

— Устрашает, вы хотели сказать, — засмеялся Майк. — Открою вам секрет — не так страшен черт, как его пиарят. Но никому об этом не говорите, а то меня уволят.

Да уж, после того как я услышала из уст Монтерроса "золотко", сложно поверить. Я мимо воли улыбнулась, хотя обстановка к этому мало располагала. Зак и Демон были где-то там вместе, и это, похоже, нервировало нас всех.

На одной из картин была изображена белокурая, как снег, девица, к тому же и одетая во все белое. Она сидела на корточках, касаясь рукой земли и в любую минуту готовая прыгнуть, будто хищное насекомое. Среди этой белизны выделялись три красных пятна — ее окровавленные руки и губы, по которым она одной из этих рук провела. Эффектно. Я подумала, что Сэму бы очень понравилось, будь он жив.