Еще, сидя в клетке, пытался разобраться со своей способностью медленно впитывать металл. Не то чтобы совершил какие-то особенные открытия, нет. Просто подолгу, часа три в день, держался за прут в каком-то конкретном месте. За один 'сеанс' железо истончалось на два-три миллиметра, если кожа плотно прилегала к нему. И ладонь после минут десять сохраняла сероватый оттенок. Я был достаточно осторожен, старался не держаться руками там, где уже брался раньше, чтобы кто-нибудь случайно не обратил внимания на слишком уж истончившиеся почему-то прутья. А совсем не держаться было никак нельзя, ведь трясло повозку изрядно.

На утро шестого дня таки доигрался. Все началось с того, что Тинтэ, разбудив традиционным пинком да раз встретившись со мной взглядом, вдруг отшатнулся и едва не грохнулся на спину. Миг погодя же он чуть дрогнувшим голосом выкрикнул:

— Эс-таи охоса кон демонио!

Второе слово уже было знакомо — 'глаза'. А чтобы понять последнее, даже не требовалось каких-то особенных знаний. Демон...

Глаза демона?! Что, у меня?

На крик Тинтэ мгновенно сбежались все. Второй лучник даже успел схватить свое оружие и направить на меня готовую в любой момент сорваться с рукояти стрелу. Кинваро тем временем перекинулся парой коротких фраз с Тинтэ, сам недолго посмотрел мне в глаза... и быстрым шагом двинулся к крытой повозке. Дворянин несколько минут там что-то искал, а потом вернулся, неся в руке плоский светлый предмет.

Небольшое, с ладонь, зеркальце в оправе из резной кости, если глаза не обманывают.

Подойдя ближе, Кинваро заговорил, сопровождая свои слова красноречивыми жестами:

— И-аста райар элеспэхо, имэ кортра ла карэфа!

Рот ему открывать вообще не требовалось, увиденного представления достаточно, чтобы внять: если хоть как-то попорчу безделушку, мне капитально не поздоровится.

Киваю в ответ, мол, все ясно. И аккуратно беру протянутое зеркало...

Мда. Нет, вообще Тинтэ перепугался, наверное, больше из неожиданности. Насчет демона он это сильно загнул. Глаза, конечно, странные, но чего-либо потустороннего я в них не вижу. Может, потому что у нас похожего эффекта с помощью банальных цветных линз добиться реально?

Белок-то у меня сейчас обыкновенный, только чересчур... чистый. А вот радужка интересная. От зрачка наружу отходят десятки темно-красных лучиков, к своим кончикам меняющих цвет на серебристо-стальной. Причем сочетание получилось одновременно и резким, вдоль лучей, и плавным — поперек. Там же, где красный был наиболее интенсивен, можно заметить слабую пульсацию и легкое свечение.

А еще, разглядывая свое отражение, я испытал некоторую радость. У бывшего хозяина тела — уж не знаю, кем тот был — лицо оказалось очень близким к моему родному. Прямой нос с неглубокой переносицей, косые густые брови, немного скрывающие веки — та самая причина вечной хмурости. Тонкие губы, заметный верхний прикус и небольшие треугольники ямочек под скулами на щеках... Короче, все есть. Окромя синяков, которые нафиг не сдались. И щетины, она у эльфов проектом не предусмотрена

Имеется еще одна странность, которая может породить ненужный интерес. Волосы у самых корней тоже чуть блестят сталью. Миллиметра на два. Пока незаметно, но если так будет продолжаться и дальше...

— Г-к-хм, — послышалось требовательно со стороны.

Ясно, слишком надолго я выпал из реальности, изучая свое отражение. Быстро возвращаю зеркало владельцу... Так, как бы теперь задать вопрос?

— Какой цве... оллор, был у моих охоса? Вчера, тьфу, араэ? Оллор, охоса, араэ?

М-да, ужас несусветный. Но, кажется, меня поняли.

Вместо ответа Кинваро медленно достал из-за пояса золотую монету, подержал ее несколько секунд двумя пальцами и спрятал обратно. Понятно. И что, изменения произошли за одну ночь? Нет, скорее, до последнего момента никто просто не обращал внимания. Сомневаюсь, что все только и думают, как бы мой взгляд поймать! Волосы на голове, кажется, где-то на полмиллиметра в день вырастают? Значит, четверо суток.

Вновь бесконечная тряска в окружении прутьев. И в спутниках теперь одни лишь мысли. Тинтэ резко охладел к учительству, почему — понятно. Держится теперь как можно дальше от моей повозки. Так что грандиозные планы по изучению языка отодвигаются на неопределенный срок.

Зато теперь обращаю больше внимания на свои странности. Собственно, откуда пошла смена цвета, ясно: металл. И, наверное, можно отбросить идею о потенциальной опасности этого процесса. Раз тело усваивает — значит, так надо. Ведь глаза видят, а волосы даже не думают пока выпадать...

Черт, совсем забыл про бляху на ошейнике, она раньше касалась кожи!

Судорожно ощупываю пальцами небольшой овал... Да, следы есть, фактура с внутренней стороны совсем другая. И если бляшку не трогать, то крошечный зазор между нею и шеей точно остается. Неизвестно, как магия ошейника могла отреагировать на попытку, грубо говоря, его сожрать. Ясно же, что раб не должен иметь возможность сам снять свое украшение! Ладно, ничего страшного, кажется, не случилось. А могло...

Спать на этот раз меня загнали в клетку. Пришлось аккуратно кутаться в мешковину, чтобы голая спина ни в коем случае не касалась постоянно железа. Не хочу случайно его проломить, Кинваро этому совсем не обрадуется. Хватит того, что все и так смотрят на меня с легкой опаской.

К восьмым суткам пути по возбуждению остальных мне стало ясно — скоро будем на месте. Дворянин заметно повеселел, то же касалось и других его спутников. И в начале второй половины дня, как только с холма открылся вид на вытянутую долину, все прямо-таки взорвались радостью, начался бесперебойный гомон, а лошади заметно ускорили шаг.

Я же просто рассматривал вотчину Кинваро. Так, по центру низины, почти по прямой от нас, протекала неширокая слегка петляющая речка, а у ее берегов расположились три деревеньки. И в самой дали на одном из пологих склонов долины высился странный... замок, наверное.

Не знаю даже, как вернее назвать это сооружение. С первого взгляда оно могло показаться просто одноэтажным п-образным поместьем, асьендой, приличной площади, не будь эта асьенда возведена на мощном постаменте метров в пять высотой. Попасть же туда можно лишь по каменному длинному и узкому мосту, берущему начало у небольшой скалы в сотне метров от самого замка. Конечно, строили это никак не с прицелом на долгую оборону, и все же, наверное, обитатели поместья вполне могут положиться на родные им стены.

А ниже по склону, ближе к реке, раскинулся крупный такой палаточный городок. Полагаю, населенный как раз теми, кому меня определили по ошибке в наставники.

Весть о возвращении виконта быстро облетела долину и донеслась до его семейства даже раньше, чем путники миновали первую деревню. Пятнадцатилетний Эколас де Клир-и-Олитрэ, младший из двух сыновей четы Клир, мгновенно собравшись, оседлал свою лошадь и кинулся навстречу отцу. А уже через каких-то двадцать минут эти двое ехали рядом друг с другом и делились последними новостями, своими радостями да печалями.

— Эльф-раб? Значит, он тоже будет обучать этих крестьян из лагеря, — утвердительно произнес Эколас после нескольких минут беседы, с интересом поглядывая на обитателя клетки.

— Боюсь, что нет. Моя ошибка, и ума не приложу, что теперь с этим делать, — покачав головой, ответил своему сыну виконт.

— Как так? Разве эльфы не лучники от богов?

— Не все. И уж точно не Арднаскел. Это странно, словно все его навыки выветрились из головы! Да и сам он оказался не менее странным. Эльф не говорит по-эльфийски! Услышь я подобное раньше — лишь посмеялся бы.

— Что здесь такого, потеря памяти... — предположил сын.

— Он назвался! Нет, это точно какая-то странная магия, не иначе. Особенно если учесть, что в пути у Арднаскела сильно изменились глаза.

На минуту Эколас замолчал и чуть задумался. Его несколько удивляло то, что отец называет своего раба по имени.

— Тогда что ты собираешься дальше c ним делать?

— Отправлю в лагерь. Должен же эльф хоть что-то уметь! И придется собрать всех моих людей, чтобы успеть за оставшийся месяц, — чуть грустно произнес Кинваро.

— Уже, отец. Я оставил в поместье всего двух человек, когда привели крестьян, — сказал сын виконта и посмотрел на отца, ожидая реакции.

— Сам решил? Молодец, а мне надо было догадаться до этого раньше и указать в письме. Конечно, не думаю, что дюжина вояк выиграет нам много времени, но какой-то толк точно будет.

— Кстати... во сколько обошелся раб? — спросил вдруг осторожно Эколас.

Виконт погрустнел еще больше и тихо ответил:

— Сто двадцать четыре дуката. Почти сто двадцать четыре дуката...

Неделю в компании с будущей солдатней я провел, фактически, будучи предоставлен сам себе. Только вначале Кинваро с некоторым трудом объяснил, что раз я не могу тренировать лучников, то должен буду оправдать сам факт своего существования как-то иначе. И все. Хотя ясно, что он от меня не мытья местных сортиров дожидается. Правда, люди дворянина изредка требовали какой-то мелкой работы в лагере, ну там яму под столб выкопать или помочь временный сарай у реки соорудить...

Это тело принадлежало воину. Семейный охранник-раб — вот кем я, скорее всего, должен стать по новому замыслу.

Поначалу несколько удивляло то, что за мною даже никто не следил толком. Пока не вспомнил о магии. Раз нет ограничений в передвижении, значит, Кинваро в любой момент может узнать, где именно находится его 'собственность'. В ошейнике просто обязан быть маячок.

А поселился я, кстати, в том самом сарае. О клетке забыл, как о страшном сне. Поначалу много купался, пытаясь стереть зловонный запах даже из воспоминаний. Ел из одного котла с остальными. Старался вникнуть во все, что происходило вокруг. Ну и упражнялся, само собой разумеется. Наблюдал внимательно за буйной деятельностью, развернутой Тинтэ со вторым наставником, и учился стрелять... В той крытой повозке оказалось достаточно луков, так что мне тоже хватило. Но не думаю, что стану высококлассным снайпером, способным держать в воздухе десяток стрел. В мишень с пятидесятиметровой дистанции попадать кое-как научился, а дальше прогресса нет. Талант отсутствует, точно. Поэтому больше меня интересовало другое...

Обладатель тела был правшой, на это указывало многое. И главный признак — чуть более развитая мускулатура правой половины торса. Но я-то обоерукий! И расставаться со своей амбидекстрией совсем не хочу. А если быть более точным, ее нужно 'восстановить', ведь сейчас моя левая рука вообще мало на что способна.

Для этой цели неплохо подошли два коротких кинжала, выпрошенные у одного из солдат дворянина. Дома, на Земле осталась пара отличных боевых ножей с кривыми рукоятями, блажь, конечно, однако ножевой бой был мне неплохо знаком. Не мастер, но владение обеими руками дает огромные преимущества.

Начал с перебрасывания кинжалов из прямого хвата в обратный и наоборот. Причем нужно научиться делать это не просто быстро, то есть мгновенно, но еще и в любом положении руки, почти целиком за счет движения пальцев, а не с помощью веса клинка. Смена хвата очень важна для многих обманных движений и серий ударов. Итак, навык правой я набил достаточно быстро, хватило нескольких часов, а вот на левую ушло много больше, почти два дня, и то нет пока уверенности, что она не подведет в ответственный момент.

Дальше соорудил из соломы куклу и начал ставить сначала сами удары, а потом их комбинации. Вот здесь все оказалось много сложнее. Левая рука постоянно выпадала из рисунка, я словно забывал о самом факте ее существования...

Короче, мораль: чужое тело — это сплошные проблемы!

Эколас стоял почти у самого края стены поместья и смотрел вниз, на долину. А когда неподалеку послышались шаги спешащего куда-то Кинваро, сын резко обернулся к отцу и произнес:

— Знаешь, ведь я часто бываю там, в лагере. И, кажется, понял, кто такой этот твой эльф.

— И кто же? — с заметным любопытством спросил виконт.

— Раб постоянно занимается с парой ножей. Он тренируется так, будто именно его удар будет в бою как первым, так и последним. Думаю, этот эльф — убийца, привыкший нападать внезапно, из-за спины. И вдруг именно ремесло завело его в клетку?

— Может быть, может быть, — чуть задумчиво ответил Кинваро, а через полминуты добавил к своим словам: — Раз тебя это интересует, пригляди пока за Арднаскелом. Если не сплоховать, то он будет верно служить даже твоим внукам и внукам Вэнцио.

И когда виконт все же ушел, Эколас вновь повернулся к долине, а потом прошептал одними губами:

— Только сначала эльф будет служить мне.

Отец очень многого не знал о своем сыне. Слишком многого.

Сегодня у меня наметился небольшой прорыв. Руки наконец-то стали работать одинаково хорошо, хотя левая и оставалась пока более слабой. Но это пройдет, рано или поздно. Либо подтянется в силе мышц, либо правая сотворит с собою обратное.

Еще я безрезультатно пытался найти хоть кого-то, кто согласился бы дать несколько уроков языка. Просто постоянно вслушиваться в речь окружающих, надеясь что-нибудь там разобрать — едва ли достаточно. Однако все? кроме некоторых бывших крестьян, смотрели на меня как на пустое место. Но к новобранцам обращаться смысл напрочь отсутствовал, у них и минуты свободной-то нет. Гоняют несчастных до седьмого пота.

Помощь пришла, откуда ее точно не ждали.

В лагере мелькал иногда один холеный светловолосый юноша, Эколас, как догадываюсь — родственник Кинваро. Первый раз видел его еще в день приезда, через прутья клетки. Сначала было подумал, что это сын дворянина, но фамилии у них оказались с разными окончаниями, обращения слуг и солдат к благородным я очень хорошо запомнил.

А приблизительно час назад Эколас с совершенно дружелюбным видом подошел ко мне и спросил:

— Эс-та номбри Арднаскел, вдэрда?

Ну, зовусь с недавнего времени действительно именно так, поэтому ответ был утвердительный. Кивнул. Дальше последовала не особо простая, но плодотворная попытка разговора. Жестами паренек дал понять, что он может принести книги и готов даже помочь с ними, на первых порах.

Под конец он попросил, или потребовал, понять сложно, показать ему на примере соломенной куклы несколько приемов ножевого боя. Что интересного юноша хотел там увидеть — неизвестно, но уходил он весьма довольным.

И конкретно сейчас Эколас притащил к обжитому мною сараю приличную такую связку с макулатурой... Я ненадолго впал в прострацию, а потом принялся аккуратно разбирать это сокровище. Так, несколько тонких книг в кожаных переплетах... А это? Детский букварь. То, что нужно.

И еще один повод задуматься! Со страниц на меня смотрела немного странная, с незнакомыми элементами, но все-таки вполне читаемая латиница. Не сразу поверив своим глазам, я начал тыкать пальцами в бумагу и воспроизводить соответствующие буквам звуки, вопросительно посматривая на Эколаса...

За несколькими исключениями тому почти не пришлось меня поправлять.