Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Макс помалкивал, наблюдая за Бродягой. Тот вроде какой-то опыт имел в этом деле и должен лучше знать, что и как здесь лежит. Однако тот не спешил демонстрировать свою осведомленность. Обошел кресло, разглядывая его снизу доверху, некоторым местам уделил особенно пристальное внимание, другие почти игнорировал. Не прошло и полминуты, как выдал вердикт:
— Это сто процентов не кресло катапульта. Это бред. Похоже на декорацию из фантастического фильма. Не хватает только джедайского меча на поясе и мумии мастера Йоды.
Макс, поняв, что товарищ не настолько компетентен, как он рассчитывал, взял дело в свои руки. Для начала, морщась от вони и неприглядного зрелища, стащил с покойника шлем. Это оказалось просто: он не был закреплен и вообще болтался на честном слове.
— Отмыть, и классная штука получится, — одобрил Бродяга.
— С виду крепкий — не хуже мотоциклетного. Даже лучше, — поддержал Снежок. — Еще бы костюм к нему и ничем не прошибить будет... Ну... кроме пули.
Бродяга, внезапно шагнув к Максу, буквально вырвал трофей из рук, уставился совсем уж озадаченно и, позабыв про брезгливость, начал ощупывать со всех сторон. Затем, что-то потянув, он закрыл переднюю часть идеально прозрачным стеклом, возникшим непонятно откуда. Вздохнул, в очередной раз сообщил:
— Это не с самолета штука. Это и правда непонятно что. Я еще могу поверить в экспериментальную модель, но такое уже ни в какие ворота не лезет. Вот — посмотрите сами. Стекло неровное — загнуто полукругом. Если потянуть сюда, то оно уезжает вбок, прячась внутри. Вот только форма у шлема такая, что там, спрятавшись, оно должно сильно выгнуться. А такого не может быть — твердое ведь очень. Можете потрогать, если не верите. И вообще: в нормальных шлемах стекла вверх откидываются — со времен рыцарских забрал так повелось. Бывают, правда, другие варианты, но не как здесь, а с физикой и логикой дружащие. Ну нет таких шлемов, чтобы стекло было одновременно твердым и гибким, да еще и прятаться в бок целиком.
— Может секретность соблюдали, — предположил Снежок.
— Мал ты и глуп. Представляешь, сколько миллионов таких штук можно продавать для мотоциклистов, спортсменов, пилотов? Никакая секретность против таких бабок и минуты не выстоит.
Макс, не сводя взгляда со странного шлема, задумчиво произнес:
— Может это пластик такой хитрый, а в продажу не пускают, потому что еще не испытанный.
— Ага, — радостно согласился Бродяга. — Значит, для мотоциклистов он не годится по причине того, что испытания не прошел, а пилотам в самый раз подходит? Ну спасибо — повеселил.
— Я не это совсем это имел ввиду. И вообще — может это просто декорация одноразовая? Снимали фильм про космос или что-то в этом роде. Костюм на пилоте тоже странный — на помесь средневековых доспехов с трико похож.
— Нет Макс — шлем этот не одноразовый. Провисел здесь под дождями и птицами не знаю сколько, а выглядит как новенький. Мяса на черепе не осталось, а это дело небыстрое.
Произнеся последние слова, Бродяга начал охлопывать тело пилота в поисках карманов, но, ничего не найдя, занялся креслом. Здесь его ждал успех — в фигурном выступе, служащем подлокотником для правой руки, обнаружился длинный нож причудливой формы: волнистое лезвие усложненное сглаженными зубчиками почти по всей длине; рукоять со сложной гардой, надежно прикрывающей ладонь; фигурные вырезы в металле.
Подкинув трофей в руке, Бродяга врезал по ближайшему бамбуковому стволу, оценил размер возникшей зарубки и уважительно произнес:
— Вещь!
— Дай посмотреть, — жадно попросил Снежок.
— Пальцы не обрежь — острый очень, — буркнул Бродяга и занялся левым подлокотником.
Здесь тоже не обошлось без находок: на всеобщее обозрение выбрался черный агрегат состоящий из трубки длиной сантиметров сорок, пары причудливых выступов в ее начале и середине, россыпи коротких зубчиков в торце. Покрутив эту штуку в руках, Бродяга вынес вердикт:
— Непонятная хрень. Кто-нибудь знает, что это такое?
Ответом было молчание. Но Бродяга не сдался:
— Чем-то смахивает на ту штуку, которой девки волосы завивают. Динка: не пользовалась такой?
— Нет.
— А, ну да, у тебя же прямые. Хотя я тоже думаю, что пилотам такая если и нужна, то уж точно не на случай аварийной посадки.
Изучив заднюю часть кресла, Бродяга уверенно на что-то нажал, несколько раз щелкнул креплениями, и вывалил на землю плоский металлический чемодан веселой оранжевой расцветки:
— Это сто процентов или радиомаяк, или аварийный набор. Скорее последнее: маяк вроде в кресло должны монтировать намертво.
— Открой, — нетерпеливо попросил Снежок, позабыв про нож, который до этого осматривал с детским восторгом.
Бродяга не стал медлить — ему, как и всем, было невтерпеж. Так же легко справившись с защелками "чемодана", откинул крышку, оценил содержимое, довольно произнес:
— Вам со мной крупно повезло: я гений и во всем прав — это действительно аварийный комплект.
Не согласиться было трудно: присутствующим доводилось видеть содержимое контейнеров, поднятых со дна расселины — там все было устроено похоже. Перегородки, разделяющие корпус на несколько отсеков, тщательно запечатанные свертки и коробки разных размеров. И уложено содержимое очень плотно — те, кто этим занимались, не оставили ни капли свободного места.
Пошарив по содержимому, Бродяга оторвал кусочек упаковочного материала, потеребил его в руках, зачем-то понюхал, задумчиво выдал:
— Никогда не видел такой пластик.
— Дай мне! — попросил Снежок и, получив, требуемое, почти сразу вынес вердикт: — Это бумага.
— Бумага не тянется как пластик, — возразил Бродяга.
— Пахнет бумагой, и похоже на нее, и даже шелестит как бумага. Значит это какая-то специальная бумага.
— Сам ты бумага.
Присев, Макс достал самый увесистый сверток, развернул, по ходу дела убедившись, что упаковка и впрямь какая-то необычная, чему уже не удивился — товарищи говорили о том же, тем более в этом кресле все было какое-то неправильное.
В свертке оказался тонкий диск диаметром сантиметров тридцать. Одна сторона сверкала золотым зеркалом, другая была смолисто-черной, торец бледно-серебристый, испещренный все теми же нечитаемыми символами. Бродяга, развернув обертку увесистой коробки, с видом, не менее озадаченным чем у Макса, вытаращился на содержимое: аккуратные ряды толстых коричневых макаронин. Принюхавшись, неуверенно произнес:
— Похоже на что-то съедобное... Но не хочется это есть. Макс, а что у тебя?
— Не знаю. Но вряд ли съедобное. Тяжелый какой-то — будто из свинца.
— Динка, а ты такое когда-нибудь видела?
Та отрицательно покачала головой и отошла на пару шагов назад — ее больше других раздражал трупный смрад.
— Может это и есть радиомаяк? — попытался сумничать Снежок.
Бродяга в этот момент разглядывал содержимое очередной коробки: бублик толстой пружины, внутри которой располагалось стеклянное кольцо, с виду пустотелое. Уставившись на эту вещицу все так же озадаченно, он покачал головой:
— Нет, Снежок — это не радиомаяк.
— А что тогда?
— А хрен его знает...
— Ребята: а вам не кажется, что все это вообще не с Земли? — наконец высказал Макс то, что начали подозревать все присутствующие.
— Инопланетная? — заворожено уточнил проникшийся Снежок.
— Я в языках плохо разбираюсь, но все эти символы ни на что не похожи. Это не латиница, не вязь арабская, не иероглифы восточные. Приглядитесь: каждый состоит из черточек строго одинаковой длины. Они соединяются под разными углами, выстраиваются в фигуры, но это правило никогда не изменяется: ни на диске, ни на спинке кресла, ни на парашюте ничего другого не написано — все те же наборы одинакового размера черточек. Не знаю как вы, а я про такую письменность никогда не слышал.
— Макс — ты прав, — признал Бродяга. — И знаете: я не удивлен. Инопланетяне? А почему бы и нет? Мы и сами своего рода инопланетяне.
— Может это наблюдатель с черного корабля? — непонятно спросил Снежок.
— Достали меня этими детскими сказками... — вздохнул Бродяга.
— О чем речь? — не понял Макс.
— Никогда не доводилось слышать?! Ах да... ты же здесь недавно... Некоторым балаболам делать нечего, и начинают вечерами языки чесать на тему: как они сюда попали, зачем, для чего или для кого. У многих есть версия, что нас сюда забрали для эксперимента, или еще для какой-то надобности и теперь наблюдают сверху. Кто-то клянется, что где-то от кого-то слышал про найденные камеры слежения на пальмах, другие якобы лично видели беспилотники со сверкающими объективами, черные летающие тарелки в безлунные ночи и прочий бред.
— А ты в это не веришь? — уточнил Снежок.
— Может я и псих, но не круглый дурак. Доводилось бывать во многих местах, но нигде ничего подобного не видел, а те, кто про такое рассказывали, не внушали доверия. Вы посмотрите ночью наверх: там чего только нет, кроме спутников. И самолетов никогда не бывает. Небо всегда чистое, а море приносит лишь природный мусор или хлам с Земли. Здесь есть чужие сооружения, но по виду не скажешь, что они новенькие, а многие в полный хлам превратились. Даже ваш холодильник на острове работает максимум на десять процентов от своей мощности: большая часть пластин не охлаждается. Если здесь и жили ребята, подходящие на роль наблюдателей, то их давно уже нет. Вымерли, улетели в другую галактику, или одичали, став бронзовыми людьми. Забудьте — мы никому не нужны.
— Но как-то ведь сюда попали — и в этом замешаны местные искусственные буи, — заметил Макс. — Все наши возле них оказываются.
— Ваш Эн не рассказывал тебе сказку про сапера, прикопавшего мину, на которой взорвалась машина? А сам сапер к тому времени давно в гробу лежал по причине скоропостижной гибели. Так и здесь: не знаю, что произошло, но персонал пропал, а запущенные им устройства продолжают работать. Возможно, работают неправильно. Допустим, барахлит управляющий ими компьютер. Ошибки, поначалу мелкие, накапливаются, захламляя систему. Этот процесс, поначалу почти незаметный, пошел вразнос, и в какой-то момент светляки хлынули как из ведра.
— Да они и так сразу хлынули — одиночных не было.
— Кто тебе такое сказал? В Интернете прочитал? Да? А ты не в курсе, что там врут, причем часто? Знаешь, с чего начались готы?
— Нет.
— Ну хотя бы слышал, что поначалу там всеми делами заправляли белые?
— Это слышал.
— Так вот: самыми первыми готами были шесть ребят из города Кривой Рог. Все они состояли в банде малолеток — в те времена их там было как блох на собаке. В один из вечеров, когда они собрались на пустыре возле свалки для обсуждения наполеоновского плана захвата стратегического контроля над ближайшей танцплощадкой, в небе что-то сверкнуло, а дальше вы сами все знаете. Уточню: поначалу прилетел один и вел себя тише воды. Через два месяца их стало четверо, и они решили, что старшие слишком много себе позволяют. Парнишки крови не боялись, подраться любили и дело это знали, а уж какие изобретатели в вопросе вооружения оказались — уникумы. В общем, власть в том поселке поменялась. Потом их девочек на дальнем промысле посетили мальчики из другого поселка и, сгорая от жажды телесной любви, воспользовались обстоятельствами: изнасиловали, а тех, которые посимпатичнее, увели с собой. К тому времени бывших малолетних бандитов стало уже шестеро, и порядок у них был не хуже чем в старой банде. Терпеть такое они не стали и через несколько дней виновные были покараны. При этом владения победителей выросли вдвое — вместо одного поселка стало два. Вскоре они выяснили, что такое положение гораздо выгоднее прежнего и логично предположили, что при наличии трех поселков в жизни появится еще больше шоколада. А дальше все больше и больше владений, рабов, смертей. И понеслось...
— А почему там теперь черные главные? — спросил Снежок.
— Да от той шестерки никого не осталось в живых, наверное. Новый народ присоединялся, новые вожаки выбирались или власть захватывали. Грызлись между собой часто, все тасовалось по много раз. В тех местах черных много было — они откуда-то с юга приходили толпами, в итоге и в банде их стало больше чем белых. Всех мелочей я не знаю — нечасто с готами общался, а через вторые руки много не узнаешь. Отвлекся от темы... К чему вообще все начал? Знаете, в каком году те пацаны криворожские пошли на свой пустырь? Было это в самом конце восьмидесятых — до нашествия светляков не один десяток лет. Получается, что они и тогда прилетали, просто редко очень.
— Не сходится, — Макс покачал головой. — Ведь на островах почти нет людей в возрасте старше тридцати. Не могли же все умереть, не дожив до таких лет?
— Ага. Твоя правда. Но есть одна интересная тонкость: криворожские попали сюда уже после того, как здесь появились первые поселки. Жили там те, которые угодили в самый звездопад. Сами ведь знаете, что со временем у светляков ерунда какая-то. Вот и криворожских мотало хрен знает сколько лет непонятно где и вывалило на головы тех, кто им в дети годились. А возраст остался тот же самый: как будто только что с пустыря. Я думаю, комп, который следит за местным оборудованием, еще тогда начал глючить потихоньку. В итоге его всерьез накрыло. А все эти штуки, что на островах и в море торчат из песка и камней, где-то внизу соединяются в одно целое. Я так думаю, под нами огромная машина. Когда здесь жил, с бронзовыми, один жрец мне пытался что-то рассказать об этом. Привел на берег озера и показывал. Ветра не было, но я заметил, что вода то прибывает на берег, то отступает. Немного, но заметно. Как будто земля под ней дрожит. Это вибрация механизмов, машин, роботов — не знаю чего. Что-то под нами работает. Огромное. В расселинах при спокойной погоде можно увидеть трубы, от которых отходят потоки нагретой воды, и течение там всегда заметное — думаю, это огромная система охлаждения. Вода на острове тоже часть ее, и тот холодильник в вашем поселке.
— При вибрации по воде идет рябь, а не медленно наступающая волна, — возразила Дина.
— Сильно ты умная и красивая: может замуж пойдешь?
— Только после тебя, — присев на колено, девушка вытянула перед собой ладонь горизонтально и мелко ее затрясла: — Что будет с озером на такой поверхности?
— Тоже трясти будет, — ответил Снежок.
— Да. А теперь смотрите, — Дина медленно наклонила ладонь в одну сторону, затем в другую. — Видите?
— Очень познавательно, — хмыкнул Бродяга. — И что ты этим хотела сказать — умница наша?
— Если на такой поверхности окажется озеро, то ты увидишь как вода с одной стороны то прибывает, то отступает, а с другой будет наоборот.
— Не знаю, что было с другой стороны, но вообще-то похоже.
— Земля, на которой мы стоим, не соединена с дном. Она плавает в море. Ее качает на волнах. Возможно, на приливных.
— Ты хочешь сказать, что мы на огромном корабле? — удивился Макс.
— Не знаю, но похоже на что-то подобное. Здесь каждая лужа ведет себя так, как описал Бродяга. По-другому не заметить: слишком большой этот плавучий остров и поэтому его раскачивает очень медленно.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |