Потерянный след (прод. Хадизарского сюрприза)

— Во-первых, он на тебе не женится, — продолжала графиня. — Во-вторых, даже если женится, ваш брак никогда не будет счастливым. Сама говоришь — у него связь с Рамоном, на что ты ему сдалась?

— А ты на кой сдалась Рамону?

— Рамон — дело другое, а вот твой недоделанный кошак — нет. А замужем за Миро ты будешь обеспечена до конца жизни. Я уж не говорю, что он красивый, мужественный, умный, честный — ну, для монарха — порядочный, благородный, надежный, храбрый, ответственный, и главное — ты ему нравишься!

— Но я люблю Бьяно! — проблеяла Верона, чувствуя, что под весом доводов рассудка ее пылкая страсть начинает проседать и шататься.

— А Миро тебе совсем не нравится? — схитрила Анжела.

— Нравиться, — признала Веро. — Но только как друг.

— Так и замечательно! Дружба — вещь куда как более долговечная. Где ты еще встретишь мужчину, который на самом деле предпочитает умных женщин?

Верона, всхлипнув, опустилась в кресло и обхватила голову руками.

— Что ему ответила?

— Попросила неделю на раздумья, — сказала девушка.

— Молодец, — одобрила Анжела. — Дешевок мужчины не уважают, а что труднее достается, то дороже ценится. Ты еще поплачь немного...

— Я не умею!

— Лук понюхай.

— Я убегу с Фабианом!

— Один раз ты к нему уже убегала. И что?

Верона в отчаянии запустила пальцы в волосы.

— Не глупи, — Анжела похлопала ее по руке. — Бери Миро, пока дают. А свадьбой займусь я.

— Но ты же в трауре, — удивилась девушка. — Ты должна притворяться, чтобы никто не догадался!

— Притворюсь, — успокоила ее графиня. — Теперь, когда Рамон жив, я все что угодно смогу.

Рокуэлла, Эспинола, март 1627 года.

"О боги, какое странное чувство", — думала Верона, пока ее дамы под руководством Анжелы и доньи Оливарес расправляли складки розового платья невесты, прикалывали цветочные гирлянды к лифу и рукавам, охали, ахали и подносили фату. Ведь, если вдуматься, всего год назад девушка так же готовилась к балу во дворце аргасского короля, и была помолвлена с Пьером Мальро. Теперь дворянка едва могла вспомнить его лицо — а в Эспиноле снова бал и опять в честь ее помолвки...

— Прелестно, — вынесла вердикт донья Лауренсия Оливарес. Анжела удовлетворенно улыбнулась.

— Очаровательно! — защебетали дамы. — Изумительно! Чудно! Воплощенная грация! Изящество! Утонченность!

Когда матушка хотела, чтобы окружающие заткнулись, она хмурила брови и резко взмахивала рукой. У Веро для первого раза вышло неплохо. Конечно, еще нужно поупражняться, чтобы добиться беспрекословного повиновения, но, по крайней мере, они все умолкли.

— Оставьте меня на полчаса, — велела невеста. — Мне нужно помолиться.

Донья Лауренсия нахмурилась: она помнила, что случилось, когда девушку оставили наедине с богиней в прошлый раз.

— Я не убегу, не волнуйтесь, — уверила Веро фрейлин.

— А я за этим прослежу, — добавила Анжела.

Поколебавшись, дамы вышли из спальни; последней удалилась донья Лауренсия, напоследок бросив на аргасску настороженно-подозрительный взор. Верона подошла к зеркалу и несколько обалдело уставилась на невесомое хрупкое существо в облаке взбитых розовых сливок. Графиня скептически осмотрела сестру и поинтересовалась:

— Слушай, ты можешь хотя бы казаться не такой умной?

— Нет, — огрызнулась Веро. — Такой уродилась. И вообще — куда уж глупее? В этих розовых соплях я похожа на слабоумную лапшу!

— Невеста томоэ должна радовать гостей кротостью, дружелюбием и веселым нравом, а не познаниями в математике и злоехидной ухмылкой! — отрезала Анжела, поправляя фату на невесте. Сестры словно поменялись местами: графиня, обычно сверкавшая украшениями и декольте, была в темно-кофейном платье с воротником под горло, а Верона, которая предпочитала неброскую удобную одежду, нарядилась в шелк, атлас и жемчуга.

— А ты вообще собираешься печалиться по мужу? — насмешливо спросила нареченная. — Он вроде умер как-никак.

— Не волнуйся, на приеме буду печалиться в лучшем виде, — заверила ее Анжела и направилась к двери. У порога она вытащила носовой платок, прижала его к увлажнившимся глазам и с постно-скорбной физиономией выскользнула из комнаты.

Оставшись одна, Верона метнулась к стене и постучала условным стуком. За стеной тут же заскрипело и зашуршало, девушка торопливо попятилась. Еще не хватало, чтоб донья Лауренсия обнаружила улики в виде следов побелки на платье! Эспинола тоже была напичкана тайными ходами и комнатками; из одной такой клетушки и показался Фабиан.

— О, Бьяно! — выдохнула Веро и аккуратно, чтобы не измять цветочные гирлянды, бросилась в его объятия.

— Ну, ну, — юный чародей погладил девицу по спине, не рискуя трогать прическу. — Ну, не плачься, Миро — это хорошая партия. Он благородный, будет лелеять.

— А ты — разве нет? — девушка оторвалась от плеча полукровки. — Если бы я убежала с тобой, ты бы не стал обо мне заботиться?

— Я гораздо хуже.

— Неправда!

— Я лучше знаю. Так что не бормочи ерунды и выходи за Рамиро. Вы отличная пара, — торопливо заключил Бьяно (а то мало ли, что еще стукнет ей в голову!) и ласково потрепал подругу по щеке. Веро тихонько шмыгнула носом и снова прижалась к юноше.

— Почему все всегда думают, что лучше меня знают, что мне делать? — горько спросила она.

— Потому что ты девушка и не можешь отвечать за свои поступки.

Аргасска гневно оттолкнула Фабиана.

— Я готов признать, что ты исключение из правил, но это еще не повод на тебе жениться, — хмыкнул юноша. — Не хочу делать тебя несчастной.

Девушка подошла к зеркалу, проверяя, не съехала ли прическа на сторону.

— Ненавижу торжества, — пожаловалась невеста. — Неужели нельзя все тихо устроить?

— Миро тоже не в восторге, но обычаи велят...

— Ваша светлость, — требовательно позвала из-за двери донья Лауренсия, — вы готовы?

Кабальеро одним прыжком влетел в тайный ход. Кусок стены вернулся на законное место, а Веро бухнулась на колени перед статуэткой Жемины.

— Да, да, конечно, войдите, — пролепетала девушка. Комнату снова наводнили фрейлины. Донья Лауренсия придирчиво осмотрела Верону, нашла следы слез и несколько подтаяла.

— Не плачьте, ваша светлость, его сиятельство достойный и храбрый юноша...

Счастливица скривилась. Она бы многое отдала за то, чтобы проливать в платок горючие слезы, как Анжела, а не тащиться в тронный зал к нелюбимому жениху.

Когда распахнулись тяжелые двустворчатые двери, Верона впервые ощутила нечто вроде озноба, причем одновременно с жаром. Она нечасто бывала в свете, в отличие от Анжелы, которая любила там блистать, и потому такое количество народу Верону попросту напугало. Она-то думала, что невесту предъявят избранному кругу, а между тем в огромном зале толпилось несколько тысяч придворных, как показалось дворянке с перепугу. И где-то там, на расстоянии пяти-шести миль виднелся трон с ее женихом. А еще и Франсуа, который на правах брата должен был вести нареченную к трону...

— Ее светлость Верона, девица Робийяр! — объявил бестелесный глас за спиной девушки. Веро дернулась, как кролик, и тут Франсуа крепко схватил ее под руку и прошептал до боли знакомым тоном:

— Не тушуйся, сестренка, это на пару часов.

Девушка ахнула и от неожиданности попыталась вырвать у "брата" свою руку.

— Бьяно!

— Ага, — самодовольно ответил полукровка.

— Ты — в личине Франса?! — прошипела невеста, не забывая про скромно потупленный взор.

— Мда. Решил, что тебе понадобиться помощь.

Аргасска перевела дух. Дорожка сократилась с пяти миль до двадцати футов.

— А где Франс?

— Дрыхнет, — невозмутимо ответил Фабиан. — Я ему с утра налил в вино сильнодействующее снотворное. К вечеру прочухается.

— О боги, — шепотом восхитилась Веро. Франсуа был милым, но его напыщенность была бы совершенно ни к месту.

Между тем они добрались до трона, и Миро поднялся, встречая невесту. Девушка присела в глубоком реверансе, полукровка поклонился и подмигнул Рамиро. Томоэ удивленно вгляделся в лицо Робийяра, и Бьяно на миг приподнял "маску", но только для него. Губы герцога дрогнули, но он тут же овладел собой и рвущимся наружу хохотом. Ответно подмигнув, он произнес несколько необходимых по такому случаю фраз, Фабиан вручил руку аргасски томоэ, и девушка с облегченным вздохом вцепилась в локоть жениха. Придворные поклонились новой повелительнице; в углу придворный поэт усердно строчил чувствительную оду о юной прелести нареченной.

— Пойдемте, — шепнул девушке Рамиро.

— Куда? — вздрогнула Веро.

— На балкон. Я должен показать вас народу, — пояснил его сиятельство и ободряюще улыбнулся. Лакеи распахнули застекленные дверцы, и девушка зажмурилась: внизу волновалось целое море рокуэльцев. Но, кажется, они были настроены дружелюбно:

— А ну, которая тут невеста?!

— У, крошка какая!

— Подними повыше, нам не видно!

— Ну че, че? Страшная?!

— Нет, куколка такая, мелкая только...

— Темненькая? Беленькая?

— Темненькая!

— Ну, значит, свойская девка...

Верона кое-как выдавила улыбку. Миро с народом общался свободно и без опаски. Девушка знала, что подданные Рамиро весьма непосредственно выражают свои чувства, но так легко ее еще никогда не обсуждали. Хвала Тиаре, хоть помидорами не кидаются.

Когда общение с народом завершилось, Ибаньес увел нареченную с балкона. В воздух запустили первые салюты, а во дворце отворились двери бальной залы, и заиграла музыка. Венценосная пара открывала бал. Девушка заметила мелькнувший у выхода камзол Франсуа-Фабиана и указала на него герцогу. Воспользовавшись тем, что подслушать их никто не смог бы, жених негромко фыркнул и заявил, что такое могло придти в голову только Бьяно. Верона даже немного обиделась. Что значит — только ему? Ей бы тоже пришло!

Началась первая фигура балета, и разговор прервался, тем более, что Вероне приходилось следить за музыкой, фатой и гирляндами одновременно. Когда она и Миро снова сошлись, томоэ шепнул:

— Давайте убежим!

Сама идея вызвала у Вероны горячее одобрение, но девушка указала на некоторые сложности:

— Куда? И как? За нами следят Феоне, дон Мигель, ваш отец, капитан вашей гвардии и вообще тут полно народу.

— Но именно поэтому за нами сложно уследить. Во второй фигуре будет быстрая музыка, они собьются в стадо. Мы замешаемся в самую толпу и пробьемся к двери для слуг вон в том углу.

Веро благодарно улыбнулась. Фата ей уже опротивела.

Вторая фигура тоже начиналась со смены партнеров, и брат Рамиро, который был вторым партнером аргасски, сначала удивился тому, что герцог крепко прижал к себе невесту и отказался выпускать. Потом дон Диего-младший понимающе улыбнулся и снова подхватил свою даму, безуспешно протягивающую руки к томоэ.

Подпрыгивая и кружась в такт музыке, молодые люди ловко протолкались к заветной двери, и, хихикая, шмыгнули за зеленую портьеру. Они сбежали вниз по узкой лестнице, усеяв ее цветами с платья невесты, и оказались в галерее, примыкающей к внутреннему дворику с фонтанами. В тени галереи было достаточно темно и безлюдно для первого поцелуя. Веро показалось, что у Рамиро получается довольно неплохо, но когда он попытался перейти от первого поцелуя ко второму, аргасска решительно уперлась кулачками ему в грудь и высвободилась из его объятий.

— Что с вами? — встревожено спросил Миро.

— Можно на "ты", — сказала девушка и стала яростно обрывать с платья оставшиеся цветы. — Цветочки, оборочки, кружавчики, — бормотала она. — Ненавижу!

Ибаньес помог ей с двумя гирляндами сзади на лифе и показал невесте полные ладони синих, желтых, белых и пунцовых фиалок:

— Куда их теперь?

Веро скомкала свою долю флоры и запустила в фонтан. Послышался тихий "плюх".

— Всплывут, — усомнился томоэ, отправляя фиалки следом.

— Ну и пусть, — Веро принялась срывать фату. — Помогай! Ай-й! Шпилька! — девушка сунула в рот уколотый палец, другой рукой выдергивая и швыряя в кусты шпильки. С помощью Миро дело пошло бойчее, и вскоре аргасска уже озиралась в поисках места, куда можно пристроить белую кружевную тряпочку.

— Туда! — вдохновился жених и указал на рыцаря, точнее — на старинные доспехи от рыцаря, стоящие на каменном пьедестале.

— Я не допрыгну.

— Подсажу.

Подсадить удалось не сразу: Верона в шелковом платье все время выскальзывала из рук Рамиро, юбка задиралась, так что герцог смог задолго до первой брачной ночи разглядеть кружевные подъюбники и стройные ножки невесты. Наконец Миро посадил девушку к себе на плечо, и она, зловредно хихикая, намотала на рыцарский шлем белую фату. Соскользнув вниз, аграсска вознаградила усердие томоэ поцелуем, который несколько затянулся. Вероне это определенно нравилось, особенно — если представить на месте Рамиро Фабиана.

Парочку спугнули шаги, которые послышались в глубине галереи. Переглянувшись, молодые люди побежали к крыльцу в левом крыле дворца. Миро рассудил, что раз они удрали из правого, то лучше туда не соваться. Поймают и принудят вести себя прилично. Веро с ним согласилась.

В левом крыле поселили гостей, а поскольку все они скопились в бальной зале, то коридоры и комнаты были почти безлюдны. Изредка кое-где мелькали лакеи, но молодые люди успевали спрятаться за диванами или массивными колоннами.

— Интересно, где это мы? — вслух подумала Веро. — Ну, около каких покоев? Кто тут живет?

— Почему тебе интересно?

— А вдруг это шпион вражеской державы? Можно было бы залезть к нему в комнату и поискать указания свыше.

Миро хмыкнул.

— Вряд ли он держит их на видном месте.

— Но может там есть еда?

— Ты проголодалась? — озаботился томоэ. — Можно пойти на кухни и...

Беседу прервал громкий, большей частью непечатный вопль. Молодые люди инстинктивно шмыгнули за ближайшую колонну, но окончательно удирать не торопились. Интересно же!

На пороге комнаты, шатаясь и держась руками за голову, появился очень красивый, высокий молодой человек с черными кудрями и мутными голубыми глазами. Позади трепетал камердинер.

— О боги, это Франсуа! — ахнула Верона.

— Вот балда, мало снотворного налил, — хмыкнул Ибаньес.

— Где все?! — хрипел аргассец. — Когда помолвка? Как — уже?! Почему ты меня не разбудил, каналья?!

Не слушая оправданий слуги по поводу того, что господин спал, как убитый, шевалье Робийяр, держась за стену, поплелся в сторону притаившихся за колонной нареченных. Однако поток отборной аргасской брани иссяк сам собой на полуслове, потому что из-за поворота галереи показался второй Франсуа. Оба на несколько секунд пораженно замерли, потом второй присвистнул, круто развернулся на каблуках и дал стрекача.

— Хватайте его! — взревел Робийяр. Камердинер и трое лакеев ринулись вдогонку за улепетывающим магом.

— Вот кретин! — от души фыркнула Веро. — Зачем шляется в личине моего брата?

— Наверное, расколдоваться не может, с Бьяно такое бывало, — предположил Рамиро.