синева

После чего нам приказали выстроиться в шеренгу и по очереди охаживать дядьку нагайкой с здоровенным свинцовым шариком на конце. По паре ударов каждый, и так по кругу. Пока избиваемый не отдаст Богу душу, а каждый из присутствующих рекрутов окажется повязан капелькой крови.

Один из новобранцев, белобрысый парень с серыми глазами, наотрез отказался участвовать в экзекуции.

— Нахрен такой спецназ, который убивает слабых и беззащитных, — гордо заявил он, и лег на плац с пулей в голове.

Сначала я решил последовать его примеру — участвовать в убийстве постороннего даже ради спасения собственной шкуры не хотелось категорически, да и надоело быть подопытным кроликом, но вдруг перед моим взором снова предстала рыжая девушка с монитора Ивановой. Как я смогу ей помочь если сам сыграю в ящик?

Иногда когда все по барабану даже самая странная мелочь может придать некий пусть даже иллюзорный смысл жизни.

Когда дошла очередь до меня я сказал бедолаге 'Прости, старик' и залепил ему пару ударов, не со всей дури, но и не слабо. Тех кто пытался сачковать ждало наказание в виде бодрящего удара прикладом автомата по печени.

Видимо одной из главных целей данного лагеря было превратить нас не просто в отряд спецназа, но в стаю шакалов, а человеческие понятия и достоинство с этим плохо уживается.

Я смотрел на тех из своих товарищей по несчастью кому избиение провинившегося доставляло удовольствие и тщательно запоминал их радостные физиономии. Чтобы в будущем не поворачиваться к ним спиной.

В конце концов бедолага сдох, избавив нас от неприятной обязанности, и его труп утащили в сторону крематория.

Чувство сопричастности к убийству человека, чья вина заключалась в неумеренном употреблении алкоголя и плохом здоровье, принесло сильную депрессию, охватившую немалую часть рекрутов.

Они вяло без аппетита ели, уныло занимались, даже еще парочка убитых отстающих плохо стимулировала активность оставшихся рекрутов.

Чувство вины ощутимо давило, словно на плечи закинули мешок цемента.

Видя такое дело командир лагеря собрал новобранцев на плацу и обратился с краткой, но очень вдохновенной речью.

— Товарищи рекруты, вам приходится нелегко. Огромные нагрузки, оторванность от дома, от привычного жизненного уклада. Вам пришлось принять участие в наказании вашего соратника. Это мерзко, но все это необходимо чтобы подготовить вас к будущим сражениям, закалить ваш характер, сделать настоящих бойцов, сильных, жестких, непреклонных.

Возможно в будущем вам придется столкнуться с необходимостью прикончить раненого товарища, чтобы он не попал в плен к врагу, или слабого струсившего члена команды, отказывающегося подчиняться приказам и ставящего под угрозу операцию.

От вашей решимости при необходимости убить своего коллегу будет зависеть ваша жизнь, жизнь ваших собратьев по оружию, успешное выполнение миссии.

Быть солдатом, воином, бойцом это не только иметь крепкие мышцы и крошить врага пачками, иногда это еще умение делать выбор между большим и очень большим злом. И сделав такой выбор, не спиваться и не стреляться, а продолжать жить, служить, выполнять свой долг.

Вы нужны нашей стране, нашей Родине, нашему народу. Вы приносите большие жертвы, большие лишения, но все это для общего блага.

В гибели этого мужика нет вашей вины, он все равно был труп, так как не тянул наши нормативы. Если для очистки вашей совести нужен кто-то на кого можно свалить вину, то вот он я, молодой и красивый. Скажите своей совести, что вы выполняли приказ, который отдал этот гребаный майор. Пусть его совесть мучает, а я лучше помечтаю об увольнительной, да о грудастых девках.

Поэтому, парни, подтяните сопли и намотайте их на кулак. Вы теперь в армии.

В армии? Ну-ну.

Как ни странно, но речь майора подняла моральный дух нашего недоотряда. Главное было выжить, а трепыхания совести задвинуть подальше. Все равно другого выхода не было.

Нас погнали к медикам, которые щедро вкололи бодрящий коктейль с какими-то сильными энергетиками и транквилизаторами.

На какое-то время я даже себя почувствовал спокойным и счастливым как в те времена когда любимая девушка еще не предпочла мне богатого мажора или когда я плотно сидел на искусственном кайфе под названием 'синева'.

— Как самочувствие, молодой человек? — глаза эскулапа из-под очков смотрели с сочувствием. — Нет ли у вас ломки?

Я покачал головой. События последних дней были настолько полны натурального адреналина, что выбивали всякое желание химии.

— Отлично, тогда продолжим уменьшать дозу наркотика. Надеюсь за пару месяцев физическая тяга к наркотику исчезнет. Гораздо сложнее будет победить психологическую тягу, основу всякой наркотической зависимости. Исследования наших британских коллег доказали, что наркоманами становятся практически на 100 процентов неудовлетворенные своей жизнью, несчастных людей, чувствующих душевную пустоту, а вот счастливым химия в принципе не нужна. Британцы провели очень интересный эксперимент по механизму возникновения зависимости. Они заперли некоторое количество крыс в клетках и давали им на выбор пить из двух емкостей с водой. В первой была обычная чистая, вторая с примесью наркотика, которая убивала крыс в течение месяца. Крысам совершенно не нравилось в клетках, они как правило пили смертельную жидкость и быстро умирали, стараясь поскорее покончить с постылой жизнью.

Затем ученые построили гигантский крысиный город где было все что нужно для того чтобы чувствовать крысам себя комфортно, и выяснилась интересная вещь — подопытные игнорировали емкости с наркотиками. Да и зачем? У них было более чем достаточно натурального природного кайфа, они были и так счастливы и довольны. Для чего я вам все это рассказываю, молодой человек? Если вам удастся каким-то чудом выбраться из этого ... хммм... лагеря, то глупо будет подохнуть из-за наркоты.

— А что это за место, док? Майор говорил что-то про армию, но честно говоря не сильно похоже, — решился я на проявление любопытства, так как доктор выказывал ко мне несомненную симпатию, — скорее на лагерь шахидов, только без ислама.

Эскулап вздохнул и протер платочком свои очки:

— Вы когда-нибудь слышали про частные армии? Например, про американский Блек Уотерс?

Я кивнул. Читал в сети, что есть у янки проект, в котором отморозков отправляли в те горячие точки мира, куда военных посылать было неправильно с точки рения политики.

— Вот и у нас существует похожая структура, вроде как частная лавочка, но под негласным контролем спецслужб. Это на самом деле не сильно большой секрет, хотя на камеру журналиста БиБиСи это я конечно повторять не стану.

— Но ведь у пиндосов туда берут бывших военных, морпехов, бывалых и крепких ребят, — вспомнил я, — вылетевших из армии за дисциплинарные проступки.

— У нас тоже берут как правило десантников, — усмехнулся доктор, — но в вашем случае задача стоит более деликатная. Чтобы при идентификации ваших тел или при попадании в плен не было никакой возможности связать вас с государственными структурами.

Рассказывая все это, добрый доктор совершенно не заботился о моей нежной ранимой детской психике. Видимо, со свойственным профессии цинизмом считал, что все мы трупы в отпуске.

— Смотри на это с другой точки зрения. Все вы, рекруты, здесь конченные люди. С твоей 'синевы' в обычных условиях слезть почти нереально, пара лет, и твой труп прикопали бы, у твоих коллег по несчастью — похожая история и похожий маршрут.

Вы люди без будущего, уже покойники, а вам, и тебе в том числе, дали еще один шанс на будущее. Шанс призрачный, и не всем, но ты парень вроде бы не глупый, не пр... би его. Больше не будет. Свободен.

Кабинет эскулапа я покидал в глубокой задумчивости. Док был абсолютно прав, хватит ныть и рефлексировать. Этот лагерь дает возможность покончить с наркотиками и сдохнуть не зря. Чего еще можно желать? Разве что допуск в женскую общагу. Мадам Иванова при своей ангельской внешности и больших упругих сиськах внушала лишь сильный ужас.

Ужин прошел вполне себе буднично, а ночью меня попытались убить, задушив подушкой.

Несколько идиотов из числа оставшихся в живых гопников почему-то решили что все их беды из-за меня красивого, или может быть им не понравился мой благородный профиль? Кто ж теперь дознается у покойников?

Идиоты и не подозревали, что на камерах в спальном бараке не поскупились — поставили очень дорогую родом из страны восходящего солнца с очень хорошим ночным видением.

Охрана сразу заметила подозрительное шевеление в ночи и успела прикончить недоносков прежде чем кончился кислород в легких.

Нас всех сонных и несчастных погнали на плац, выстроили в шеренги, а затем майор злющий как кобра долго ходил вдоль строя, размахивая пистолетом, и орал как медведь, которому мамонт что-то отдавил:

— Кто из вас, уродов, тупой или глухой? Я ведь вроде бы ясно сказал, недоноски, что драки или попытка убить другого рекрута карается смертью? Кто еще этого не понял, ублюдки?

Народ одетый кто как ошарашенный внеплановой побудкой, отчаянно зевал и ворчал, что всем все понятно. Кому было непонятно, те сыграли в ящик, а остальным бы еще покемарить пару часиков перед побудкой.

— Ладно, имбецилы, всем спать. Кроме тебя, любезный, — офицер махнул пистолетом в мою сторону. — Необходимо провести тщательное расследование, не ты ли сам спровоцировал этих хлопцев.

Удар автоматом по почкам придал мне ускорение в сторону административного корпуса.

Почему-то я совсем не удивился, когда меня втолкнули в полутемный кабинет, в котором за конторским казенным столом сидела инструктор Иванова в форме цвета хаки и с большими квадратными очками, большая грудь пряталась под гимнастеркой, застегнутой наглухо под шею.

— Ну что, рекрут, опять из-за тебя неприятности? — спросила она, глядя на меня усталым взглядом.

Почему опять, почему из-за меня? Эти логичные вопросы я озвучивать не стал, а лишь молча пожал плечами.

— Зачем парней провоцировал? — спросила она с жадным интересом.

— Я не провоцировал, ...эээ госпожа капитан.

— Мне нравится как ты меня называешь... госпожа, — обрадовалась инструкторша, — хочешь вылизать мои туфли, мерзкий червяк?

— Никак нет, эээ... капитан, — ответил я после того как справился с некоторой растерянностью. Маньячка выглядела привлекательной, но лизать ей туфли, ноги или что-то другое как-то не хотелось.

— Жаль, было бы забавно, — огорчилась она, — я просмотрела запись с камер наблюдения и обнаружила, что некая провокация в твоих действиях была. Разумеется, непрямая, умная, на расстрел совершенно не тянет, но ... как-то наказать тебя следует. В карцер посадить на пару суток на хлеб и воду? Или плетью постегать? — последняя идея Ивановой понравилась. Она задумчиво погладила себя по шее и облизала языком пухлые розовые губки.

— Снимай гимнастерку и футболку, рекрут. Десять плетей за провокации с твоей стороны. Я сама исполню наказание, — и достала из ящика стола плетку. Только не такую как используют извращенцы для своих игрищ. А настоящую нагайку, как у казаков. Такой искалечить или засечь до смерти так же просто как детский шарик лопнуть иголкой.

Однако, я не стал спорить про провокации, к гадалке не ходи, что только добавит плетей за пререкания.

Относительно ее права назначать и исполнять наказание тоже — кобура на боку была расстегнута, и виднелась рукоятка пистолета.

Я обнажил спину, и Иванова засадила мне плетью со всей дури так что у меня аж в глазах потемнело от боли. К концу экзекуции я совершенно достоверно убедился, что не мазохист.

Зато барышня явно испытывала сильное сексуальное наслаждение от причинения боли окружающим: зрачки расширенные, дыхание прерывистое, щеки раскраснелись.

— Жаль, что ты не слабак, рекрут. А то мог бы послужить мне игрушкой — люблю делать из хороших мальчиков послушных девочек. Гопоту не задирай, они, конечно, расходный материал, но пока в расход их выносить рано. Свободен. Забеги к врачу — кажется я перестаралась.

Я оделся и вышел из кабинета на дрожащих ногах. Спину жгло немилосердно, да и пока не верилось, что остался в живых.

Плавать в море кишащим голодными акулами куда безопаснее чем общаться с этой дамой.

Эскулап как ни странно в это ночное время бодрствовал. Он осмотрел мою спину (футболка оказалась сильно испачкана кровью), грубо выругался относительно больных извращенок, затем смазал раны мазью и вколол пару обезболивающих уколов. Затем вдруг сказал задумчиво:

— А положу-ка я вас, молодой человек, лазарет на пару-тройку дней. Какие уж тут тренировки в таком состоянии.

Док отвел меня в палату где стояли три кровати. На крайней слева дрых джигит, который на первой же тренировке получил от Ивановой удар в пах.

Пока я устраивался на крайне правой, он проснулся, хотя я старался не шуметь.

— Ооо, наконец-то, сосед. Тебя куда и как, а главное за что?

— Десять ударов плетью по спине за провокацию драки. Выдала мне их как у вас говорят, звезда твоих очей.

— У нас говорят, сердце моих гор, — усмехнулся дагестанец, демонстрируя хорошие белые зубы,— меня Тагир зовут.

— Меня Руслан.

Мы пожали друг другу руки в знак знакомства.

— Красивая женщина, валькирия, — улыбнулся Тагир, — от такой любой удар не ущерб, а ласка.

— Тебе понравилось как бьют по яйцам? — искренне удивился я.

— Нет, конечно, это шутка юмора такая, — рассмеялся дагестанец. — Безумная тетка. Ей бы замуж, да мужа жалко. Как тебе вся эта тема вокруг?

— Не нравится.

А что еще я мог сказать? Что в восторге от ситуации, в которой неизвестные мне психи с непонятной целью ставят живодерские эксперименты?

— Самое интересное, что не похоже все это на нашу российскую армию, — проворчал Тагир. — По тебе видно, что ты студент, а я год протрубил по призыву под Иркутском. Не десант и не спецназ, но крепко-накрепко усвоил, что в нашей армии обращение к офицерам все еще товарищ майор, товарищ капитан. Никаких господ, одни пролетарии. Так что база и система подготовки эта похожа на насмешку над американскими морскими котиками, только вот жмурики настоящие, не до смеху.

Хмм, а я и не знал, что со сменой социализма на капитализм, а милиции на полицаев, в армии оставили товарищей. Но может пока руки не дошли. Интересно, по старому стилю начлага, майор кем бы был: ваше благородие или ваше превосходительство?

— Когда я жил в Махачкале, — продолжил Тагир, — друзья рассказывали, что в горах были две очень хорошо спрятанные базы для подготовки террористов-смертников. С помощью специальных техник мозги рекрутам там вышибали напрочь и зомбировали религиозной чепухой. То место где мы сейчас паримся, очень похоже на базы из этих рассказов. Только вот пока религией никакой не грузят.

— Немного отстал от жизни. Пока ты здесь отдыхал, нас начали учить любить Родину и делать профессиональных добровольцев.

Услышав эту новость, дагестанец аж подпрыгнул на своей кровати и потребовал, чтобы я пересказал все что услышал от представителей администрации.