Кукловод. Капер.

— Что тут делали остальные?

— Если позволите, ваша милость, я сам объясню, чтобы вы не утруждались выслушивая их лепет.

— Говори, Джеймс.

— Предполагаю, что эти свиньи собрались здесь из-за вон той рабыни, Лиз. Она новенькая, вот они и пошли на поводу своих низменных желаний. Скоты, ваша милость. Мерзкие скоты.

— Ясно. За то что оставили свое рабочее место, по три удара.

— Будет исполнено, ваша милость. Ну чего стоите? Рубахи долой. Держите их,— это уже рабам телохранителям.

Покончив с экзекуцией госпожа Джонсон пообещала, что в следующий раз, они так легко не отделаются. После чего, отправилась дальше объезжать поля, в сопровождении управляющего и старшего надсмотрщика. Ну и следующими по пятам двумя дюжими неграми телохранителями.

Чернокожие надсмотрщики осознав, что только что были на волосок от того, чтобы лишиться своего положения, стремглав помчались на свои поля. Подумаешь спина болит (Джеймс знал свое дело туго), но лучше уж немного потерпеть сейчас, чем потом целыми днями трудиться под палящими лучами солнца.

В поселок Патрик вернулся кривясь от боли. Ничего не поделаешь. Бросить мешок со своим сбором он не мог, а собрал он солидно. Все же, что ни говори, но его привилегированное положение обуславливается тем, насколько он будет удачно справляться со своими обязанностями. Впрочем... Спускать обиды было не в его правилах, и коль скоро он не может добраться до госпожи... Пока не может. То найдется кому ответить за его страдания.

Как все же порой полезно получать плетью по горбу. Вроде и не по голове, но как это подстегивает работу мозгов. Вот когда волей неволей вспомнишь Сталина и его главного куратора всех этих шарашек. Ну да. Берию...

Наутро боль в спине только усилилась. И самое паршивое то, что оказать самому себе помощь оказалось делом весьма проблематичным. Если бы у него был хотя бы осколок зеркала, то можно было бы как-нибудь приспособиться. А так...

Однако помощь появилась в виде той самой рыжеволосой молодой рабыни, из-за которой он собственно и получил свое наказание. Она пришла на рассвете и предложила свои услуги. Оказывается старший надсмотрщик приказал ей ненадолго задержаться, и помочь доктору. Правда, действовал тот по распоряжению хозяйки. Какая трогательная забота о своей собственности.

Между прочим, сарказм тут неуместен. После смерти мистера Генри, положение рабов несколько улучшилось. Они конечно все так же оставались бесправными, и вкалывали от рассвета до заката, подгоняемые палками надсмотрщиков. Но зато их стали куда лучше кормить. А еще предоставили медицинскую помощь в лице Патрика, что за последний месяц уже имело свои результаты.

Ну и наконец сам Патрик. Госпоже Джонсон вовсе не было выгодным, если он будет валяться в постели трясясь от лихорадки. Уж очень много в него было вложено. Впрочем, отдача была столь же очевидна. За прошедшее время, только начав свою врачебную деятельность, Патрик уже заработал своей госпоже три фунта. И заработки должны были расти.

— Я хотела вас поблагодарить, доктор Кларк, за то что вступились за меня,— потупив взор, пролепетала девушка.

— Стоит ли благодарить, если это только отсрочка, а не избавление.

— С тех пор как меня оторвали от семьи, никто не пытался за меня заступиться. И даже если теперь мне будет стократ хуже, я все одно буду поминать вас в молитвах.

— Ну что же, надеюсь мольбы такой миленькой девушки будут услышаны. Толика благословения всевышнего никому не помешает.

Патрик легонько ударил по кончику острого носика, устроившемуся на миленьком веснушчатом личике, окаймленном шевелюрой огненно-рыжих волос. Маленькая, ладненькая, молодая, двадцать с небольшим, без повязанного на голову грязного платка она была очень миленькой. А веснушки, ей очень даже шли. Ничего удивительного в том, что эти гориллы докучали ей.

— Доктор Кларк, если вы замолвите словечко перед старшим надсмотрщиком, то я сегодня приду к вам,— густо покраснев и отведя взор, тихо произнесла Лиз.

— Это еще зачем?

— Я хотела бы отблагодарить вас.

Хм. Отблагодарить, или обезопаситься? Ведь если она станет его любовницей и он негласно заявит на нее свои права... Нет, она все так же будет работать в поле, и даже возможно будет получать больше палок, чем другие. Но домогаться ее больше не будут. Статус Патрика стоит вровень со старшим надсмотрщиком. Оно конечно, это больше смахивает на продажную любовь или даже изнасилование. Но ведь он может ее и не трогать.

— Я подумаю, над твоим предложением, Лиз.

А что такого? Время у него было. И судя по недоумевающим взглядам надсмотрщиков, которые они бросали с утра пораньше, в этом не было никаких сомнений. А раз так, то и горячку пороть не стоит. Опять же, не хотелось примерять на себя роль Дона Кихота, и быть причиной еще больших несчастий которые могут свалиться на рабынь плантации.

Обработав себе раны, и отправив свою благодарную помощницу на работы в поле, он и сам занялся делом. Сначала оседлал лошадь и до обеда отправился в город, объезжать своих пациентов. А так же навестить новых, сведения о которых оставили у управляющего. Вообще-то идиотизм. Если бы он собирался надолго задержаться в своем нынешнем качестве, то непременно убедил бы госпожу Джонсон устроить в Бриджтауне амбулаторию. Но это если бы собирался остаться...

Проклятье! Он точно помнит, что отбросил ее в этот угол. Это уже третья его попытка, и все без толку. Конечно хлама в кузнице хватает, но не сквозь землю же она провалилась. Еще, ее мог найти кузнец, когда наводил здесь порядок. Вот только Патрик мог поручиться, что тут уже давно никто не прибирался. И вообще, за исключением аккуратно разложенных инструментов и готовой продукции, все остальное пребывает в таком беспорядке, что черт ногу сломит.

— Что-то потеряли, доктор?— Кузнец, крепкий мужик, невысокого роста, привалился к дверному косяку, с ленцой потирая руки тряпицей.

— Нет. Просто мне понадобилось изготовить парочку инструментов. Зашел, а тебя нет. Вот и решил пока суд да дело подыскать что-нибудь, на чем можно нарисовать то, что мне нужно.

— Ясно. А я уж подумал, что вы ищите это,— кузнец подошел к одной из полок, и в его руке появилась искомая спица со стальным шариком на конце.— Здесь может и пыльно, и кажется что все разбросано в беспорядке. Но это мой беспорядок. И я точно знаю, где, что лежит. Даже маломальская железяка. А вот эта спица не моя.

— Занятная вещица. Но я искал не ее.

— Не сомневаюсь, доктор. Признаться, покойного хозяина тут никто не любил. Даже Джеймс, которого он поднял из грязи над всеми нами, и сделал почти свободным. Мне он не нравился особо, хотя я и ни разу не испытал на себе его гнев. Оно конечно, ирландцу не за что любить англичанина. Но не только это тому причиной. У нас дома к огню отношение почтительное, а кузницу так и вовсе, чуть ни как храм почитают. От пращуров еще заведено. А он, тут людей каленым железом пытал.

— Не ты?

— Спросите любого, доктор. Когда кузницу превращали в пыточную, я никогда не находился здесь. Разве только, подчиняясь приказу разводил в горне огонь. Потом хозяин давал указания как и что делать, а Джеймс со своими подручными надсмотрщиками управлялся с инструментами. Х-ха. Слышал как вы вчера чуть не вырвали глотку Абачу,— заговорил совершенно о другом кузнец.— Вам палец в рот не клади.

— Тогда знаешь и о том, что мне приходится применять свои способности для лечения своей же спины,— внимательно посмотрев на кузнеца, ответил Патрик.

— Жутко неудобно, наверное.

— Да уж, неудобно.

— Но, я так думаю, вам все же повезло. Не то что нашим надсмотрщикам. Не слышали какая у них напасть случилась?

— Интересно было бы узнать.

— Не повезло бедолагам. Как-то так вышло, что они сегодня с утра обнаружили, что где-то растеряли свою мужскую силу. Ходят мрачнее тучи, буркалами своими вокруг водят, и понять ничего не могут. А Абач, дубина черномазая отчего-то вдруг стал называть вас шаманом.

— Действительно дубина,— пожав плечами, легко согласился Патрик.

— Здесь многие очень быстро теряют себя. Кому-то, как мне, благодаря своему мастерству удается держаться наособицу. Кто-то, как Джеймс, обнажает всю свою гнилую суть, ради лишней пайки. Другие, копят злость и решимость, после чего поднимают бунты, вымещая на всех свою злость и ненависть. Но вы первый на моей памяти, кто даже оставаясь рабом продолжает внушать к себе уважение, и не дает спуску своим обидчикам.

— Занятная речь. Не знай я, что ты кузнец, непременно решил бы, что говорю с образованным человеком.

— Это все книжки, доктор. С детства у меня две страсти — кузница и книги. Не поверите, но именно их мне сейчас не хватает больше всего. Отличная сталь,— потрогав острый как игла наконечник спицы, произнес кузнец.— А главное, если ударить в сердце, то и крови совсем не будет. Так. Капелька. Меньше чем из раздавленного комара. А если запечется, так можно принять и за родинку. Держите.

Патрик внимательно посмотрел в глаза кузнецу. Задумался ненадолго, а потом решил, будь, что будет и взял спицу, тут же начав прилаживать ее в шов на штанах. Наблюдая за этим кузнец только ухмыльнулся, и погладил окладистую бороду.

— Вот оно значит как. А я-то, думал гадал. И где вы только такое узрели?

— В тюрьме, где же еще-то.

— А как смогли достать?

— А то ты не знаешь, что в тюрьмах можно достать все, было бы только чем заплатить.

— Это да. Но... Хотел бы я знать того, кто ее смастерил, а главное получил такую сталь.

— Увы. Но тут я тебе точно не помощник. Я заплатил, охранник принес мне спицу. После службы на флоте, без оружия чувствую себя неуютно.

— Понимаю. Да, доктор, вы бы с острасткой теперь ходили.

— Что так? Думаешь надсмотрщики захотят поквитаться?

— Эти-то? Не-эт, они еще пару тройку деньков походят сами не свои, а потом придут к вам с повинной головой. Говорю же, Абач вас шаманом назвал, а они их страсть как боятся и уважают.

— Тогда чего мне следует опасаться?

— Так баб наших. Они теперь скопом вас отблагодарить захотят, потому как продыху им от этих черномазых не было никакого. Глядите, эдак зажмут в темном уголку, и не отмашитесь от благодарности,— явно веселясь, заключил кузнец.

— Ясно. Ты вот что, Гобан, обращайся ко мне как к равному. В конце концов, так оно и есть.

— Как же я могу. Вы человек образованный.

— Ну, ты тоже не простак, в железе толк знаешь. И вообще, я с друзьями всегда на "ты".

— Значит, друзья?

— Если ты не против,— протягивая руку, подтвердил Патрик.

— Хм. А вот не против... Патрик,— с явной заминкой произнес Гобан, и пожал протянутую руку.— Кстати, насчет чего-то там тебе нужного, ты придумал?

— С чего бы это? И как бы я выглядел, если бы ты спросил меня об этом?

— Ну тогда рассказывай, что там тебе потребовалось. Вот доска, вот уголь. Уж извини, но лучше ничего нет.

— Нормально. Ты у нас мужик головастый, так что ухватишь без труда...

В кузнице он провел еще полчаса, объясняя в каких еще инструментах нуждается. Гобан схватывал все налету, и обещал, что уже к завтрашнему вечеру заказ будет полностью исполнен. Если конечно его не нагрузят какой-нибудь другой работой. Что не говори, но бездельничать кузницу на плантации некогда. Опять же, приходится выполнять заказы поступающие от других плантаторов, потому как далеко не во всех хозяйствах имеются свои мастера.

Патрик уже был у себя в хижине, и занимался приготовлением бальзама для заживления ран, когда к нему прибежал запыхавшийся мальчик мулат. Он был из усадебных рабов, и как следствие бегал с различными поручениями. Причем подходил к своим обязанностям со всем прилежанием, дабы не навлечь на себя недовольство госпожи. Вот и сейчас, он старался во всю, о чем свидетельствовала его высоко вздымающаяся грудь.

— Доктор Патрик, вас срочно зовет хозяйка,— выпалил мальчишка, едва появившись в дверях хижины.

— Прямо срочно.

— Велела поспешать.

— Ладно, беги, я следом.

Бог весть зачем она его вызывает. Но на всякий случай, он все же предпочел прихватить с собой свою сумку с инструментами и медикаментами. Ничего конкретного, общий набор для оказания первой помощи. Для чего-то же ей понадобился доктор.

В усадьбе он был уже через пять минут. Не так уж тут и далеко, да и торопился он. Чего уж там, навлекать на себя недовольство, и получать взбучку у него никакого желания не было. Исполосованная спина, доставляет слишком сомнительное удовольствие, чтобы желать добавки.

Миссис Анна встретила его сидя в плетенном кресле, за плетенным же столиком, на террасе дома. Белокурая, с белой прозрачной кожей, что очень ей шло. Вообще-то в настоящий момент было модно наносить на лицо белила, подчеркивая белизну кожи. Бр-р-р. Страсти какие. И это последний писк моды. Приснится эдакая образина, так и топором не отмашешься.

Как видно госпожа Джонсон придерживалась того же мнения. Эта женщина старательно ухаживала за своей кожей посредством ароматических масел. И вместо того, чтобы наносить слой штукатурки, спасаясь от палящих лучей солнца, предпочитала зонты, шляпы с большими полями, перчатки, а случись так и легкую шелковую шаль. И эти старания не были напрасными. Красавица, да и только. Даже можно влюбиться, если только позабыть о ее крутом нраве.

— Здравствуйте госпожа. Вы меня вызывали?

— Я слышала, что несмотря на взбучку ты уже приступил к своим обязанностям. И даже сейчас явился во всеоружии,— указывая взглядом на сумку, висящую у него на плече, удовлетворенно произнесла госпожа Джонсон.

— Готов служить вашей милости,— покорно ответил Патрик.

Лучше уж лишний раз прогнуться, чем огребать неприятности, а потом устранять последствия. И судя по удовлетворенному взгляду которым его окинула хозяйка, он все угадал точно. А самолюбие... Всему свое время.

— Я получила извещение от господина губернатора. В Бриджтаун прибыл военный фрегат. Господа военные моряки что-то не поделили с испанцами. Вероятно море для них оказалось слишком уж тесным,— с явным сарказмом, но непонятно к кому обращенным, заметила она.— Словом, досталось и кораблю и экипажу. А главное среди пострадавших их хирург. Собери все необходимое и немедленно отправляйся в порт. Управляющий уже распорядился, получишь на конюшне лошадь. Раненых устроили в каком-то портовом складе. Это все.

— Должен ли я говорить с капитаном об оплате, ваша милость?

Нормальный вопрос. Медицинская помощь, услуга дорогая, а потому никто и не подумает заниматься благотворительностью. Нет, конечно если в этом есть какой-либо смысл, то дело другое, а просто по зову сердца... Разумеется есть и такие, но только их единицы, и госпожа Джонсон явно не из их числа. За прошедший месяц Патрик успел в этом убедиться.

— Никакой платы, Патрик. Просто лечи раненых и делай это со всем возможным прилежанием. Я заинтересована в том, чтобы все раненые встали на ноги. Ты меня понимаешь.

— Понимаю, ваша милость, и сделаю все возможное. Но-о...