Хроники Субъективной Вселенной

— Вторая смена опаздывает, — процедил он в ультракон, — ребята, всем быть начеку.

Но ни Мишель Берк, ни Вита Хмель ничего об учиненном переполохе не знали. Более того, они могли поклясться, что даже имени начальника энергетиков ни разу не слышали. Ещё бы, такое сочетание трудно не запомнить!

Пока СРМ разогревался, Вита ловко орудовала руками перед голографическим интерфейсом и вводила в систему координаты их первой цели в пространстве виртуальной вселенной, калибровала атомный зонд, сравнивала исторический срез с актуальным, вычленяла опытный образец и анализировала его цифровую структуру. Мишель в это время тоже не бездельничала, а занималась примерно тем же, что и Вита, но только уже для следующего образца.

Строго говоря, деятельность любой смены центра управления сосредотачивалась исключительно на поддержании работы одного большого конвейера по обнаружению образцов и воспроизведению их цифровых матриц на репликаторе. На другие дела сотрудникам просто не хватало времени. Столь напряженный график объясняется дороговизной эксплуатации такого оборудования, а также тем, что момент запуска установки очень энергоемок. Поэтому СРМ по-настоящему никогда не выключался, а лишь засыпал, переводя реактор и накопительную камеру в режим пониженной активности.

Всего смен было три, по восемь изнурительных часов каждая. За это время ученые выматывались полностью, исключение составлял один лишь Энди Маковски, превративший работу в увеселительную прогулку по миру виртуальной вселенной. Поэтому, пока остальные добывали ценные материалы для дальнейшего изучения, Маковски на глаз оценивал важность своих находок и набивал хранилище артефактов всевозможным хламом, среди которого была и та соль, которую он откопал сегодня.

— Первый пошел, — проронила Вита.

— Подтверждаю, — откликнулась напарница, увидев, что из репликационной камеры начали поступать данные.

Несмотря на то, что репликатор находился аж в шестнадцати километрах, да и все помещения ЦУРа были надежно защищены, Мишель не могла отделаться от гадкого чувства, что сквозь её тело проходят невидимые смертоносные лучи радиации. Девушка ощутила, как холодком по коже метнулась стайка пугливых мурашек. Чертово воображение!

Через несколько минут процесс успешно завершился, и герметичная капсула с артефактом попала на ленту конвейера для транспортировки в хранилище.

— Покинул "печку", — констатировала Вита, — прошел дезактивацию, направляется на склад.

— Мой на подходе, — деловито предупредила Мишель.

Этот диалог хоть и выглядит очень солидно, но является полнейшим анахронизмом: весь процесс давно автоматизирован и находится под контролем компьютерных систем. С другой стороны, даже простой разговор очень помогает, если вы по восемь часов подряд ежедневно занимаетесь напряженным, монотонным трудом.

3. Теплые, дружеские отношения — залог приятной атмосферы внутри коллектива

— Терри, дружище, — со знанием дела сказал офицер Николас Никерс, — не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы управлять всеми этими штучками и прочими дрючками... — Тут он сделал неопределенный жест рукой, а потом добавил, — ну, ты же понимаешь...

— Хм-м-м, — рассеяно отозвался Макнили, который в это время устанавливал новые видеорегистраторы системы безопасности. — Э-э-э...

По опыту Теренс уже знал: междометий вполне достаточно для того, чтобы охранник продолжал вещать, а не лез помогать советами и делом.

— Я имею ввиду всех этих заумных бабенок, — уточнил офицер, — которые снуют здесь перед камерами, — Никерс ткнул здоровенным пальцем в голографический экран. — Они же обычные телки, ну, ты понимаешь, просто некоторые из них нацепили белые халатики.

Тут охранник замялся и сделал пару лишних глотков для храбрости.

— Слыш, дружище, — начал он с новыми силами, — у меня к тебе это... Ну, дельце что-ли есть. Советом, там, помочь... То, да, сё...

— Ну? — спросил Теренс, не отрываясь от консоли.

— Это насчет Хмель этой, Виты, — уточнил Никерс. — Ты видел грудастая такая, с ногами... Познакомишь?

Макнили опешил и некоторое время смотрел на охранника не моргая, а потом выдавил из себя:

— У меня плохие новости для тебя... Дружище.

— А что такое? — забеспокоился Никерс. — У неё кто-то есть?

— Хм, может и есть, но дело в другом. Ты видел, что она носит значок?

— Какой значок?

— Кулон на шее — символ ЛГБТ.

— Она что из этих? — поморщился Никерс, который обычно смотрел чуть ниже шеи.

— Кто знает. Может просто из солидарности, — пожал плечами Терренс. — Я не интересовался.

— Ну, и зря. Такая бабища пропадает.

— Я сейчас видео отключу, — сказал на это Теренс, — чтобы переинициализировалась новая "прошивка" камер.

— Видео отключать не положено, — сообщил расстроенный охранник.

— Я на минуту.

— Запрещено.

— Пить коньяк на работе тоже запрещено, — Теренс применил свое последнее оружие.

— Это кофе, — ничуть не смущаясь запаха парировал офицер Никерс. — Хочешь попробовать?

— Нет, мне на работе нельзя.

— Вот и видео отключать нельзя.

Осознав свою интеллектуальную победу над IT-шником, Никерс начал излучать фотоны счастья.

— Как скажешь, босс, — покорился Теренс, — но я тогда складом от тебя займусь. Ну, чтобы не ходить далеко.

— Валяй, — добродушно согласился Никерс и отхлебнул кофе.

В курсе этой дурацкой эпопеи с хранилищем были все, включая, охрану. Месяц назад на складе артефактов из-за катастрофического переполнения емкости, разгерметизировались несколько контейнеров (как раз из тех, куда Энди Маковски любил прятать свои неудачные находки). На прошлой неделе прохудившиеся шкафы успешно заменили новыми, но сразу же выяснилось, что в них имеется дефект микрокода, который, по иронии судьбы, не позволял автоматике запирать замки.

Маковски просто не повезло, но он во всем видел происки врагов и, потому был в бешенстве. Но еще больше он злился от того, что никто из ученых ЦУРа не только не уступил ему свободные контейнеры, но даже не согласился дежурить на складе, закрывая поломанные замки вручную. В результате Маковски оставалось либо очисть захламленные емкости, да выкинуть на помойку свои бесполезные находки, либо прекратить добавлять новые. Однако ни то, ни другое Маковски не подходило: вопреки всем правилам безопасности он продолжил пользовался неисправимыми контейнерами.

Наблюдая за мучениями ненавистного коллеги, большинство сотрудников ЦУРа втихомолку злорадствовало и украдкой следило за развитием событий. И может быть поэтому, Теренс тоже всё это время находил бесконечные отговорки и не спешил чинить контейнеры.

— Упс, — сказал Макнили и перезапустил систему видеонаблюдения. — Я случайно.

Лицо Никерса вытянулось, а взгляд его остекленел. Теренсу вдруг показалось, что здоровенный кулак охранника прямо сейчас раздавит кофейную кружку.

— Я случайно, — повторно соврал компьютерщик. — Кнопку перепутал.

В это время на голографическом дисплее один за другим начали появляться изображения с камер безопасности.

— Ну, видишь, всё — нормально, — Теренс хлопнул охранника по плечу. — А ты, дурочка, боялась.

— Вот, я тебе щас дурочку... — брызгая слюной заорал Николас Никерс, но Теренс Макнили уже выскочил из кабинета и потому не слышал окончание фразы.

4. О пользе правильного питания

Была середина второй смены. Сдерживая одышку, Джордж Т. Штильберг, кладовщик или, говоря официальным языком, заведующий складом артефактов, медленным прогулочным шагом двигался в сторону своего рабочего места на самом нижнем уровне подземного комплекса. Он никуда не спешил и нёс всё свое тело с достоинством потомственного аристократа. А зачем, собственно, торопиться, если ты и так уже опоздал часов, эдак на девять с гаком?

Заглянув по пути в кафетерий, кладовщик обнаружил там Энди Маковски, который сидел за столиком в компании смущающейся практикантки и неизвестного молодого человека, одетого в чистую голубую рубашку, пиджак и брюки, не говоря даже о наличии галстука на положенном ему месте.

"Маковски клонировал себя с целью двойного совращения студентки, — подумал Штильберг и решил не обращать внимание".

Стараясь не смотреть на сладкую троицу, он подошел к стойке и попросил бутерброд, да кофе с собой. Ах, какие же вкусные бывают сэндвичи на багете с зернышками четырех злаков, с полосками бекона поверх обжаренных кусочков курицы, под двумя соусами и листьями салата, кругляшами огурчиков и солененьких оливок, да со свежим лучком!

Штильберг облизнулся и с благоговейным трепетом принял из рук продавщицы стаканчик с крышечкой и увесистый сверток чуть жирной бумаги. Что и говорить, кладовщик всегда любил работать вот так — в прикуску. Вероятнее всего, именно поэтому он и не страдал излишней худобой.

Вторая смена была в самом разгаре, но Штильберг никак не мог помешать процессу репликации, но и процесс, в свою очередь, никак не мог навредить Штильберг. Поэтому он смело вошел в бронированные двери хранилища.

Полумрак склада осветился и явил рассеянному взору кладовщика нескончаемые ряды шкафов автоматический камеры хранения. Закрытые на замок дверцы светились оранжевым цветом, свободные — зеленым, и только две отдаленные стойки контейнеров Маковски выделялись из общей массы тревожной красной индикацией. От них же шел тихий, но настойчивый зуммер, прилагавшийся в качестве бесплатного дополнения к цвету.

Успокаивающе журчала вентиляция. Время от времени, распахивались створки транспортера "А", который доставлял из репликационной камеры новые капсулы со свежими артефактами. Тогда оживал и дремлющий неподалёку робот-библиотекарь. Он проворно скользил по рельсам, деловито считывал штрих-код капсулы и, подхватив её своей трехпалой рукой, волок к нужному шкафу, где и опорожнял содержимое в требуемый контейнер. Пустую капсулу робот отправлял в транспортер "Б", который уносил её в неизвестном направлении. Выполнив свою нехитрую работу, довольный робот снова засыпал, и кто знает, что за сны ему снились?

Штильберг проследовал в тот угол, где располагался голографический терминал и плюхнулся на это чертово эргономичное кресло. Поёрзав, устраиваясь поудобнее, он начал разворачивать сэндвич. Когда всё было готово, он открыл крышечку со стаканчика кофе и размешал сахар. В общем, день начинался как всегда, разве что, на складе сегодня было как-то уж слишком душно.

В тот момент, когда Штильберг уже откусил, но ещё не успел проживать первый кусочек сэндвича, неожиданно застрял библиотечный робот. Такое иногда случается: устройство бегает себе по рельсам, таскает гермо-капсулы, жужжит и работает, в общем, а потом бац, и застряло. То ли колесико с рельса соскочит, то ли капсула в слоте контейнера заест. Кладовщик в технике разбирался плохо, и потому лечил её путем тычково-пинательной терапии, либо вызывал специально-обученных людей из сервисной службы.

Еда едой, а проблему решать было надо. Шепотом выругавшись, Штильберг с сожалением в сердце, отложил сендвич на промасленную бумагу, обтер лицо и руки салфеткой. Судя по монитору, робот застрял невдалеке от шкафов Маковски.

Пользуясь на редкость удобным случаем, кладовщик еще пару-другую раз помянул матушку злополучного аналитика, и почувствовав облегчение, отправился поглядеть, что на этот раз приключилось с несчастным роботом.

"Жара-то какая, — подумал Штильберг, отдуваясь на ходу. — Надо бы вызвать хозяйственников, пусть починят вентиляцию, наконец! Никто работать не хочет!"

Робот был абсолютно, совершенно точно не в порядке. Мигая аварийной индикацией, он жалобно пищал и безуспешно пытался сдвинуться с места, но что-то ему определенно мешало. Вокруг устройства клубился то ли пар, то ли дым. Штильбергу это не понравилось, но он всё равно подошел поближе.

— Компьютер, — потребовал он, — Отключить гриппер!

Подтверждая прием команды, ультракон в ухе кладовщика радостно дзынькнул, а робот перестал трепыхаться и обреченно затих. В ухе снова пискнуло, сообщая, что команда успешно выполнена.

— Окай. Не застрять бы... — буркнул Штильберг и начал пролезать между рядами шкафов и раскоряченным посередине роботом. — Вот, джемпер порвал... А кто возмещать будет?

Протиснувшись, наконец, на другую сторону, Штильберг обомлел, правда, не сразу. Сначала он посмотрел на дырку в свитере, потом на коварную лапу робота, и только после этого перевел взгляд на рельсы. Вот тут, он крайне удивился, поскольку с рельсами были проблемы. И не только с ними, а с частью пола, потолка и даже контейнерами печально известного Маковски.

Штильбергу показалось, что на отдельно взятом участке хранилища наступили заморозки и небольшое пространство между двумя рядами контейнеров оказалось покрыто мельчайшей, серебрящейся на свету изморосью. Холодно при этом не было совершенно, скорее наоборот, очень даже жарко. Под блестящим снежным покровом виднелись искареженные рельсы робота-библиотекаря и вздутые, ржавые бока гермо-контейнеров Маковски. От ржавчины поднимался робкий белый туман.

— Ничего себе, — выдохнул Штильберг.

— Ничего себе! — повторил он снова, увидев, что его выдох кристаллизуется на лету и превращается в вихрь блестящих снежинок. — Это ещё что за хрены такая? Может быть, холодильная система полетела?

После этого глубокомысленного замечания Штильберг полез обратно. При этом его обуревали дурные предчувствия, ибо на складе никакой специальной холодильной установки, конечно же, не было. Кладовщик торопился и рвался вперед. Потел. Смазывая подозрительную жаростойкую изморозь на полу и мокрую ржавчину на ближайшем контейнере с артефактами, он скреб башмаками и усиленно работал плечом. Свитер трещал и расползался на нитки, но тщетно: Джордж Т. Штильберг застрял.

За его спиной неумолимо разрасталась теплолюбивая зима, а изо рта вырывалось снежное дыхание. Незаметно борьба за свободу обернулась для Штильберга войной за выживание. Перед глазами кладовщика мельтешили разноцветных круги и ледяная пелена застилала зрение. Дыхания не хватало, адски хотелось пить. Щипало глаза.

— Компьютер, — прохрипел он, теряя сознание, — тревога!

Киберстор — интеллектуальная автоматизированная система хранилища, оторвалась от проверки температурных сенсоров и пришла в замешательство. С одной стороны, ну и что, собственно, такого произошло? Сломался робот-библиотекарь, после этого командой администратора склада был выключен гриппер. Датчики ничего критичного не показывали. С другой, поступил недвусмысленный приказ дать тревогу. Опять таки, непонятно какую: общую или локальную? Это радиоактивное заражение или угроза пожара? Ситуация осложнялась ещё и тем, что источник аварийного сигнала, прикратил отвечать на вызовы. Администратор склада артефактов Джордж Т. Штильберг молчал, игнорируя все запросы, даже те из них, что были с пометкой срочно.

Тогда складской компьютер принял единственно верное решение. Он обратился к Юнити — головной интеллектуальной системе всего центра управления репликацией и с радостью перевалил на неё свои проблемы. После чего, Киберстор со спокойной совестью вернулся к прерванной Штильбергом проверке датчиков помещения. Пробники деловито сообщили, что за прошедшее время влажность на складе упала еще на девять, зато температура повысилась на пять процентов. Решая задачу по оптимизации климатического режима, компьютер увеличил приток свежего, охлажденного воздуха и дополнительно усилил увлажнение, чтобы компенсировать разбегающиеся показатели.