1941-Работа над ошибками

Думал, наконец, и о том, какую линию поведения выбрать на допросе, чтобы не только его пережить, но и суметь привлечь для выполнения своего замысла Трофимова, — в том, что его будет допрашивать именно начальник особого отдела, а не его помощники, Сергей почему-то не сомневался. Сложность была в том, что рассказывать Трофимову всю правду никак нельзя — тот просто не поверит, а значит, потом — подвал, камера, наручники, пара особистов и очень больно проходящая дискуссия на тему "кому, гад, Родину продал?". Но и попытаться просто выкрутиться из неудобных вопросов негоже — тогда начальник особого отдела просто потеряет к нему интерес, и шанс привлечь его для помощи будет потерян.

Предчувствия его не обманули. По приезду в штаб дивизии бригадный комиссар отправил Сергея с сопровождением ждать у своего кабинета, а сам куда-то ушел, наверное, отправился узнать оперативную обстановку. Вернулся он не скоро и растерявший свое приподнятое после успешного боя настроение. Войдя в кабинет, жестами указал Сергею на стул, а сопровождающему на выход, сел за свой стол и задумался о чем-то явно неприятном, закрыв глаза и подперев голову руками. Так прошло около минуты, потом он взял себя в руки, встряхнулся и начал допрос.

Взяв в руки документы Сергея, Трофимов даже анкетные данные уточнять не стал, сразу в лоб спросил.

— А скажи-ка мне, лейтенант Иванов из 239-го стрелкового полка 27-й стрелковой дивизии. — Где ты так воевать научился? — И когда?

— Так я, товарищ бригадный комиссар, недавно из отпуска возвращался, со мной в одном купе товарищи командиры ехали. Из их разговоров я понял, что они и на Халхин-Голе воевали, и на Финской. Один даже в Испании был. Ну вот, они всю дорогу опытом делились, и бои обсуждали, а я слушал, интересно же. Вот кое-что и запомнил.

— Халхин-Гол и Финская война, говоришь? — Слегка усмехнулся особист. Кое что запомнил?

— Видишь ли, в чем дело, лейтенант. Я тоже воевал, — и на Халхин-Голе, и на Финской. Кое-что из того, что ты сегодня вытворял, там, может, и было, но далеко не все. И кто тебя, простого пехотного лейтенанта, учил бронетехнику использовать? Причем не просто использовать, а во взаимодействии с пехотой. А военно-инженерному делу и устройству инженерных сооружений тебя тоже "товарищи командиры" в купе за несколько часов обучили? Опять же, команды ты не всегда по уставу отдаешь, слова интересно используешь. Так кто ты и откуда?

— Немецкий шпион? — вздохнул Сергей.

— Шпион, значит. — Трофимов снова поставил руки локтями на стол, и положил подбородок в на сложенные в замок кисти.

— На стратегического шпиона глубокого внедрения ты не похож, с таким то воинским званием и поведением. А если ты полевой шпион Абвера (немецкой военной разведки и контрразведки), внедренный в войска добычи разведданных и диверсий, так только за сегодняшний день ты одним стрелковым взводом и одним броневиком усиленную танками роту Вермахта уничтожил, и ни одного бойца не потерял. Это не считая других твоих "подвигов", о которых Петров на допросе рассказал. Не стоит это тех разведданных, которые ты смог бы собрать.

— Да и какие разведданные, — отступаем по всем направлениям, полная неразбериха, — Трофимов тяжело вздохнул и поиграл желваками.

— Кстати о разведданных. — Сказал Сергей. — Сегодня ведь 24 июня?

— Да, — Удивленно ответил Трофимов, и явно собирался задать какой-то вопрос, но не успел.

— Вы, товарищ бригадный комиссар, сейчас вернулись из штаба с изрядно ухудшившимся настроением. — Думаю, там Вы узнали, что Ваша 33 дивизия 11 механизированного корпуса ведет тяжелые бои под Гродно и имеет большие потери, части дивизии и всего корпуса разбросаны, единого управления нет, постоянно бомбит вражеская авиация, боезапас и горючее на исходе.

— Допустим, это так. — Взгляд начальника особого отдела снова стал острым. — Дальше?

— Сейчас дивизия в составе 11 мехкорпуса ведет бои в районе Гродно. Туда же, под Гродно, направлен и 6-й мехкорпус и 6-й кавкорпус 10 армии в составе конно-механизированной группы по командованием заместителя командующего фронтом генерал-лейтенанта Болдина. Но результата они не добьются. Господство в воздухе немецкой авиации, плохая организация удара, атака на подготовленную противотанковую позицию и разгром тылов приведут к тому, что немецким войскам удастся остановить наши войска. Потом 5-й, 6-й и 8-й немецкие корпуса 9-й армии продолжат охват наших войск в Белостокском выступе. Ввиду неудачи контрудара и фактическим началом окружения завтра, 25 июня, войска 6-го и 11-го мехкорпусов, а также 6-го кавкорпуса начнут отступление.

Трофимов слушал Сергея с посеревшим лицом. Когда тот закончил, снова спросил, почти не разжимая губ.

— Дальше?

— Около полудня 25 июня расположенные в Белостокском выступе 3-я и 10-я армии получат приказ штаба фронта на отступление. 3-я армия будет отступать на Новогрудок, 10-я армия — на Слоним. 27 июня советские войска оставят Белосток.

Потом Сергей рассказал Трофимову об окружении и разгроме трех армий в нескольких "котлах", полном разгроме 10-й армии и уничтожении 11-го мехкорпуса 3-й армии, в том числе и входившей в него 33-й танковой дивизии. Рассказал о том, что, советские войска в условиях обороны имели превосходство в артиллерии (161,1 тыс. против 15,1 тыс.), танках (3,8 тыс. против 2,1 тыс.) и самолетах (2,1 тыс. против 1,7 тыс.). И при этом потери немцев в наступлении составили всего 20 тыс. ранеными и 6,5 тыс. убитыми, а советские войска потеряли почти 77 тыс. ранеными и более 341 тыс. убитыми и пленными, причем пленными гораздо больше, чем убитыми.

— И что потом? — Видно было, что Трофимов сдерживается из последних сил, его взгляд не обещал Сергею ничего хорошего.

— Потом? — Потом четыре тяжелейших года войны, снова окружения и котлы, где будут гибнуть наши войска, немцы под Москвой, Сталинград, Курская дуга. Потом Победа и наши войска в Берлине весной 45-го. Потом подведение итогов этой войны — больше 26 миллионов погибших советских людей, и огромная послевоенная разруха, горько ответил Сергей.

— Победим, значит. Но какой ценой, — Тихо сказал Трофимов, устремив застывший взгляд куда-то мимо Сергея.

Только через минуту бригадный комиссар пришел в себя и опять воткнул острый взгляд в Сергея.

— Откуда информация? Ты что, ко всему, еще будущее предсказываешь? Как Вольф Мессинг?

— Товарищ бригадный комиссар, вам что нужно, шашечки, или ехать?

— Что? Какие шашечки? — не понял Трофимов.

Сергей вспомнил, что шашечки на такси в СССР появились только после 48 года. Анекдота про шашечки Трофимов не поймет.

— Я говорю, какая Вам разница, откуда у меня информация, если это достоверная информация? Я просто знаю, что это будет. И знаю, что окружения в котлах при отступлении не избежать. Но я также знаю, что можно сделать, чтобы немцы кровью умылись со своим "Блицкригом". Да Вы утром сами видели, как мы с Вами этих "непобедимых солдат Великой Германии" на ноль помножили.

— Что за "Блицкриг", уцепился за новое слово особист.

— Блицкриг, дословно — молниеносная война, прорывы и охваты мощными клиньями на флангах, разрыв коммуникаций, окружение и добивание растерянных, дезорганизованных частей. Сейчас на Белостокском выступе как раз это и происходит.

Глава?

— И что делать теперь с тобой? — задумчиво спросил Трофимов, снова глядя куда-то мимо Сергея. На самый верх докладывать надо.

— Товарищ бригадный комиссар! — Докладывать наверх, как минимум, рано. Да и какой смысл в этом сейчас? Ну, знаю я, как немцы почти до Москвы дойдут. Знаю про "котлы", окружения и ошибки командования. Ну, доведу информацию до, допустим, начальника Генерального штаба. Но, ведь от этого ничего не изменится. С нынешним уровнем подготовки наших войск и старшего командного состава Красной Армии, и ошибки командования, и отступления войск, неизбежны. Наверху сейчас изменить ничего не смогут. Или не захотят.

В качестве примера Сергей рассказал Трофимову вычитанную в мемуарах Г.К. Жукова историю о Белостокском выступе.

— У нас ведь сейчас, а точнее с февраля 1941 года, начальник Генерального штаба Красной армии — Г. К. Жуков? — Так вот, еще до войны, Жуков знал, что, текущее расположение 3-й, 4-й и 10-й армий Западного округа в Белостокском выступе создает угрозу глубокого охвата и окружения их со стороны Гродно и Бреста путём удара под фланги. Он знал, что 10-я армия при этом занимает самое невыгодное расположение. Он знал, что, дислокация войск фронта на Гродненско-Сувалковском и Брестском направлениях, была недостаточно глубокой и мощной, чтобы не допустить здесь прорыва и охвата Белостокской группировки. И — ничего не сделал для исправления ситуации. А что он может сделать сейчас, когда три армии дезорганизованы и фактически неуправляемы?

Сергей не стал рассказывать Трофимову, что на должность начальника Генерального штаба Жукова выдвинул лично Сталин, по итогам проведенных в январе 1941 двух двухсторонних оперативно-стратегических игр на картах на тему "Наступательная операция фронта с прорывом укрепленных районов". В этих играх, в качестве ответа на агрессию, рассматривались действия крупной ударной группировки советских войск с государственной границы СССР в направлении (соответственно) Польша — Восточная Пруссия и Венгрия — Румыния. (Вот оно — малой кровью, могучим ударом, на чужой территории).

— Какая-то стратегия у наших появится только через год отступлений и потерь, летом 1942-го, — Печально закончил свой рассказ Сергей, имея в виду Сталинградскую битву.

— Я, собственно, поэтому и не хотел раскрываться. — Думал собрать из окруженцев мотоманевренную группу, устраивать засады и диверсии у немцев в тылу. Но тут контуженного командира погранзаставы надо было в госпиталь везти. А потом ребят на въезде в город увидел, вернее, их оборону. Жалко стало, погибнут ведь не за грош.

— А если тебя с твоей информацией к командующему Западного фронта, генерал-полковнику Павлову?

— К Павлову — это было бы хорошо, тем более что на него, меньше чем через месяц, возложат всю вину за тяжелое поражение войск фронта в Белостокско-Минском сражении и расстреляют. Та что он, как никто другой, будет заинтересован в изменении хода войны. Но здесь есть две большие проблемы.

— Во-первых, Павлов мне сразу просто не поверит, а пока я буду его убеждать, время будет упущено.

— Во-вторых, даже если удастся быстро убедить Павлова, и он, вместо приказа армиям на отступление, попытается сейчас организовывать оборону, — управление войсками потеряно, они отступают неорганизованно и без взаимодействия, сами по себе, по пути бросая технику и тяжелое вооружение. И сейчас организовать этот хаос для обороны из Минска — без устойчивой связи, без постоянного знания оперативной обстановки на местах — задача крайне сложная, практически невыполнимая.

— Ну, хорошо, тогда можно обратиться к командующим армиями, — Предложил Трофимов.

— Товарищ бригадный комиссар. В Белостокском и Минском котлах останутся более 300 тысяч пленных бойцов. Но Командующий 10-й армией и начальник артиллерии армии выйдут из окружения в конце июня в составе сводной группы 86-го Августовского пограничного отряда НКВД СССР. А Командующий 3-й армией со своим членом Военного совета армии выйдет из окружения в конце июля севернее Рогачева, при этом выведет с собой аж целых 498 вооружённых красноармейцев и командиров частей 3-й армии. Остальные останутся погибать и попадать в плен в котлах...

— Так что же, сложа руки сидеть, окружения ждать? — Вскипел Трофимов.

— Окружения ждать надо, а вот сидеть, сложа руки — нет, — Ответил Сергей.

— Это как? — Объясни.

— Товарищ бригадный комиссар! — Сейчас есть две самые важные, первоочередные задачи. Причем, обстоятельства складываются так, что обе эти задачи взаимосвязаны, и дополняют друг друга.

— Первая — любыми способами сбить темп прорыва немецких войск на нашу территорию. И в первую очередь для этого — парализовать снабжение, ибо без горючего танки не поедут, а без боеприпасов им нечем будет стрелять. Для снабжения любых войск, но особенно наступающих, всегда необходимы транспортные коммуникации. Это могут быть железные и автомобильные дороги, водный и воздушный транспорт. В нашем случае коммуникации снабжения наступающих танковых групп — это, в первую очередь, ветки Брест-Литовской железной дороги. Если совместить карту движения немецких войск и карту Брест-Литовской дороги — это видно отчетливо. Отсюда следует, что для срыва снабжения наступающих войск диверсии на "железке" — самое то. И здесь все средства хороши, абсолютно любые — вплоть до того, чтобы разбирать железнодорожное полотно вручную, если нет взрывчатки и саперов.

— И вторая — не дать немцам уничтожить наши армии в "котлах" при отступлении. А значит, остановить беспорядочное отступление, собрать разрозненные войска для их перегруппировки, снабжения и организации продуманной обороны. Создать как бы точки кристаллизации, или узлы обороны — с грамотным командованием, четкой организацией и обеспечением обороны — где проходящие мимо битые и обескровленные остатки частей и соединений будут собираться, перегруппировываться и вливаться в оборонительные порядки. Где усталые, голодные и растерянные бойцы смогут отдохнуть, поправить обмундирование и вооружение, кое-чему подучиться, но главное — почувствовать, что они не одиноки и брошены командованием, а снова бойцы регулярной армии, имеют четкий приказ и ясную боевую задачу. Почувствовать, что они снова не бегут неизвестно куда, а обороняют свою Родину от врага, ощущая локоть боевых товарищей.

— Уверен, что, оставлять Белостокский выступ и пытаться отвести войска ни в коем случае нельзя — что из этого выйдет, я Вам уже рассказал. Поэтому, необходимо собирать разрозненные и рассеянные части в район Белостока, Сокулки и прилегающих населенных пунктов, а затем, используя эти части и ресурсы расположенных здесь баз снабжения, организовать укрепленный оборонительный район.

— Почему именно здесь?

— В Сокулке развернута 33 танковая дивизия. Следовательно, запасы горючего, боеприпасов, ремонтная база. Здесь также остались ресурсы расквартированных вспомогательных подразделений дивизии, в частности, отдельного батальона связи, моторизованного понтонно-мостового батальона, автотранспортного батальона, ремонтно-восстановительного батальона, медико-санитарного батальона.

— В Белостоке же находятся базы снабжения 6-го механизированного и 1-го стрелкового корпусов. Там же развернуты 4-я танковая и 29 моторизованная дивизии. И 10-й отдельный инженерный полк. Сколько там имущества, боеприпасов, горючего, вообще всего нужного и полезного — даже представить сложно.

— Все это при отступлении будет брошено и достанется врагу, а при обороне поможет создать мощную систему полевых инженерных укреплений (что-то типа укрепрайона) и устроить немецким войскам веселую жизнь с постоянной угрозой флангам их танковых клиньев.

— Кроме того, Белосток — крупный железнодорожный узел, оставив который, мы подарим фашистам готовую транспортную сеть снабжения своих войск на первоначальном этапе блицкрига.