Наистрашнейшее зло (Быть некромантом 3)

А вопрос — смеяться нам или плакать, сразу сам собой отпал. Разъярённый таким подходом горе-ухажер тут же схватил в руки дверную лавку и, расталкивая гостей, с диким ревом бросился на Корджи.

Я быстро прикинул шансы и мигом принял решение.

— Корджи, в окно! — истошно крикнул я и первым показал пример. Удивительно, но когда следует убегать, я могу показывать настоящие чудеса быстроты! Через минуту мой друг вылетал в проем окна. А вот гиганту Вану снова пришлось бежать к дверям — втиснуться в отверстие окна не позволяли размеры.

Приземлились на морковных грядках, Корджи ошарашенно завращал глазами.

— Так Виола, — промолвил он с трудом.

— Та самая девушка, с которой он встречался, — кивнул я, переводя дыхание. — И которую мы пообещали ему вернуть.

— Ядреный пень, — бросил друг в сердцах. — Вот так незадача.

— И не говори, — отозвался я. — Теперь этот горемыка думает, что мы хотели его обмануть, и за это он готов смешать нас с дерьмом.

— Да я вижу, — хмыкнул напарник. — Хоть и неприлично вот так сбегать от девушки, но, положа руку на сердце, я должен признать, что, без хороших доспехов и оружия против этого увальня у меня просто нет шансов.

— Особенно, когда он в таком гневе, — добавил я. — Тогда — бежим, от беды подальше?

— А что б его так через так. Бежим, — согласился друг.

И вовремя — из дверей дома выскочил разъяренный Ван все с той же дубовой лавкой.

-Убью! — заревел он и тут же бросился за нами сквозь огород. Тыквы и баклажаны обиженно захлюпали под его могучими ступнями. Но мы уже дали деру.

Мы летели вдоль домов и оград, словно две пущенные стрелы. Летели, как соколы, косули или лани. Летели без передышки. Но к моему удивлению, даже отягощенный столь нелегкой ношей, преследователь не отставал. Мы даже выбежали за переделы деревни, в надежде увидеть, что Ван отстанет. Но не тут-то было — увидав, что добыча готова улизнуть, разъяренный гигант лишь удвоил усилия.

Скоро он начал нас настигать.

— Псы смердящие, кобылы безродные! Сейчас ваша смерть придет! — заорал он, приблизившись к нам на расстояние крика.

Мы не на шутку забеспокоились.

— Поднажми, — прокричал мне напарник.

Да куда там.

Впереди показались очертанья деревенского кладбища.

— Туда! — воскликнул я и указал направление рукой.

Корджи заартачится.

— Туда? Это же кладбище! — испуганно бросил он набегу. — Там же мертвецы! А может еще и призраки. Или духи!

— Мертвецы, — презрительно фыркнул я, хотя на бегу это сделать оказалось не просто. — Если мы сейчас что-нибудь не придумаем, то сами можем стать мертвецами.

Довод подействовал.

Мы метнулись в сторону открытых ворот погоста. Я не просто так свернул на кладбище. Я искал склеп — открытый и с крепкими дверями, в котором мы могли бы спрятаться и подождать, пока озлобленный гигант успокоится и уйдет. Такой склеп нашелся почти сразу — мы нырнули в его темный проем и мигом подперли двери. Я оглянулся — маленькая пыльная неосвещенная комнатка с узкими окнами под потолком. Отлично — мы нашли, что нужно. И вовремя — через некоторое время снаружи посыпался град ударов — как оказалось, Ван нисколько не побоялся пойти за нами на кладбище. Вот же неустрашимая скотина!

Мы прижалась к дверям еще сильней, стараясь удержать их на месте.

— Псы поганые! Навоз смердючий! — психовал гигант снаружи. — Выходите сюда! Иначе я вам все кости переломаю!

— Ван, мы не знали, что Виола и есть твоя девушка! — принялся клятвенно заверять я его через дверь. Но распалившему преследователю было не до слов.

— Все вы знали. Все вы знали! — ревел он, не переставая молотить по дверям чем-то тяжелым. — Вы такие же, как они. Такие же! Твари. Твари! Твари!!! — разъярялся он. — Вы только то и умеете, как глумиться над разбитым сердцем! Убью, убью гадов! — На двери склепа обрушилась череда новых ударов, и от двери донесся предательский треск.

Тут уже стало не до шуток — было ясно, что ярость Вана не утихнет, пока он не изольет ее на головы своих врагов. На наши головы. И что тяжелые двери склепа нам не помогут.

Значит, быть беде.

Я это понимал. Понимал и Корджи.

— Гил, сделай что-нибудь! — прокричал мой друг в отчаянии.

— А чего я-то? — искренне возмутился я. — Это ты у нас мастер по части силы! Вот иди и покажи ему, что он не прав.

— Сила тут не поможет, — перекрикивая очередной удар, резонно ответил приятель. — Он в ярости, а я без оружия.

— Так ты хочешь, чтобы вышел я? — Моему возмущению не было предела.

— Так ты же у нас колдун! — отозвался Корджи. — Ты помог мне победить его в прошлый раз. Победи и в этот.

Ну что тут сказать? Да, я колдун. Да что пользы нам от моего колдовства? Заклятья, основанные на моей магической силе, нам не помогут — они не умеют проникать сквозь стены, а чтобы открыть дверь и речи быть не могло. Заклинания, основанные на моем магическом даре, на некромантии, здесь тоже не годились. Вернее, они подходили, и очень даже. Но наколдовывать их слишком уж долго. Да и к тому же — если Корджи увидит, что именно я творю, он первый меня и прикончит... Или откроет дверь и прикончит меня вместе с Ваном. Тут без вариантов.

Но ведь должен же быть какой-нибудь выход!

Хоть какой-то?

Хоть какой...

Озарение пришло внезапно. Да — идея была бредовой. Но на безрыбье, как говорится, и гусь за корову сойдет.

Я решительно повернулся к Корджи.

— Кор, — осторожно, подбирая каждое слово и каждую интонацию, начал я. — У меня есть одна идея.

— Так не тяни, — прорычал друг, прилагая к защите последние силы.

— Но боюсь, она тебе не понравится, — снова осторожно заявил я.

— Мне не нравится единственная идея — оказаться глаз на глаз с этим влюбленным сумасшедшим, — рявкнул друг и повернул ко мне голову. — Что за идея?

— Я хочу сделать... иллюзию, — начал я плести опасную игру. — Сделать... обманку. Картинку. Понимаешь?

— Картинку? Это я понимаю. Но почему это не должно мне нравиться? — удивился Корджи.

Я пояснил.

— Я хочу сделать картинку... призрака. — Корджи в момент передернуло. — Нет, я не хочу вызывать настоящего призрака. Я хочу сотворить только его иллюзию. Ну, образ. Понимаешь?

Корджи понял и кивнул — что ж тут не понятного? Что такое иллюзия, он понимал. Но тут же уточнил:

— А нельзя ли тебе сделать какую-то другую... картинку? — сказал он твердо, но я отчетливо различил в его глазах страх. — Я, конечно, понимаю, зачем это тебе... нам. Но мы с тобой как раз на кладбище, в мире мертвых. Мне и так тут не по себе. А ты предлагаешь такое! А вдруг местные духи, ну, обидятся, и примут твои действия за оскорбление? И зададут на по самое не хочу? — И он искоса взглянул на два гроба, угадывающиеся в полумраке у стены.

Снова раздался ужасающий грохот — Ван продолжал таранить двери склепа.

— Я, конечно же, могу сделать другую иллюзию, — наигранно легко согласился я. — Но это вряд ли отпугнёт разъяренного гиганта. А вот иллюзия призрака — наверняка. Ты же сам сказал — мы на кладбище, в мире мертвых. Тут так никому не уютно.

Корджи мучительно задрожал над выбором.

Я решил подсластить эту ложку дегтя.

— Да и, если по-умному, то первым, на кого должны обидеться, духи, должен быть Ван. Смотри, сколько шуму он тут наделал.

Я видел, что Корджи все еще не в восторге от этой идеи. Но выбирая меньшее из двух зол...

— Ладно, — процедил он после очередного удара в дверь. — Колдуй. Но ты уверен, что это безопасно?

— Уверен.— Я скривился. Уверен ли я? Конечно, нет. Призыв духов всегда дело опасное — никогда не знаешь, кто отзовется.

— Тогда — давай быстрее — один я долго не продержусь.

— Уже бегу! — Отлипнув от двери, я принялся за дело. Развернувшись спиной к двери, чтобы не дать приятелю разглядеть детали, и вынув из поясной сумки ритуальные принадлежности, я принялся совершать ритуал для призыва призрака.

К моему удивлению, ждать пришлось недолго. Напротив меня медленно стало проявляться небольшое зеленое облачко. Прошло еще время, и облако приняло образ худощавого десятилетнего мальчугана. Я обрадовался — с молодыми работать легче. Они не такие противные, как иные из "долгоживущих". И не такие требовательные к оплате.

— Тебя как зовут? — очень тихо, чтоб не услышал напарник, прошептал я.

— Билко, уважаемый некромант, — так же тихо ответил зеленоватый призрак, правильно распознав, кто перед ним.

Я оглядел его с ног до головы, но внешних признаков смерти паренька не обнаружил.

— Я в лесу потерялся, — правильно истолковав мои взгляды, ответил он. — Отстал от всех, а сам дороги назад не нашел.

Это было хорошей новостью — такой дух не станет особо привередничать. Он не жаждет мести.

— Слушай, Билко, — я взял быка за рога. — Там за дверями бесится один неприятный тип. Он мешает нам с другом выйти отсюда.

— И вижу и слышу, — отозвался насмешливо дух.

— Отлично. Ты не мог бы его хорошенько напугать? Так, чтобы он дал деру? — Я просительно посмотрел ему в "глаза" в надежде, что он понимает, о чем я прошу — вызывать другого духа было бы долго. Да и неизвестно, кто бы еще отозвался.

Но паренек понимающе кивнул.

— Конечно, могу. Я ведь какое-то время провел в темном лесу. Я там такого насмотрелся. Только вот... — Он смутился. — Я привязан к своей могиле и дальше кладбища мне ходу нет.

— А дальше и не надо, — отмахнулся я. — Главное, чтобы он отсюда сделал ноги. А как далеко, дело десятое.

— А цена? — Призрачный дух плотоядно улыбнулся, и я увидел хищный оскал, в котором было гораздо больше зубов, чем положено.

— В цене сойдемся, — пообещал я решительно.

Обговорив оплату, мы ударили по рукам... в переносном смысле слов, разумеется. Довольный дух мгновенно растаял в пыльных сумерках.

— Ну, что-там у тебя? — просипел Корджи, припадая к дверям из последних сил. Призрака, то есть, как он думал, иллюзию, он видел. Но переговоров с ним он не слышал.

— Все готово, — заверил я его. — Осталось совсем чуть-чуть.

И верно. Внезапно грохот прекратился. Через мгновенье с той стороны дверей раздался испуганный крик. Затем еще один — более громкий и весьма отчаянный. А затем мы услышали треск ветвей, топот ног и отборнейшую брань, на которую был способен испуганный сын скотовода. На всякий случай мы подождали еще некоторое время, но больше мы так ничего и не услышали — наш враг сбежал.

Я обрадовался. Но Корджи все еще было немного не по себе.

— А ты уверен, что того, что ты, э, сотворил... там уже нет? — довольно неуверенным тоном проговорил он.

— Уверен, — категорично ответил я, и смело схватился за ближайшую створку дверей. Но Корджи не спешил от них отваливаться.

— А... ты уверен, что это был не настоящий призрак? — недоверчиво, а потому настороженно переспросил он.

Я тяжело вздохнул.

— Корджи, Корджи. Ты знаешь, насколько сложно призвать призрака?

— Нет. Не знаю.

— Вот и я ... не знаю, — мигом нашелся я и внутренне выдохнул, успокаиваясь. — Вызвать призрака может лишь настоящий некромант. А мне до некроманта как до... до нашего дома, до Шти.

— Согласен, — отозвался друг и одобрительно улыбнулся.

Мы дошли до покореженных кладбищенских ворот, и мой друг неожиданно остановился.

— А ты знаешь, я почти не обижаюсь на Вана. Разбитое сердце и разбитые мечты. Это все так.... больно, — сказал он и тяжело вздохнул. — Честно говоря, я не знаю, чтобы вытворил сам, увидев свою девушку с другим. Особенно после того, как пережил такое.

В ответ я лишь молча пожал плечами. Бла, бла, бла. Чувства, чувства, чувства. Лишь в одном я был с ним согласен: разбитое сердце — наистрашнейшее зло, что может случиться с парнем. Зло, от которого даже такие настоящие парни, как Ван и Корджи, начинают вести себя, словно болтливые девчонки. Вести себя так, так... как никогда не буду вести себя я! Зуб даю!

Мы неспешно вернулись к окраине деревни и завалились на ближайший сеновал — мысль о том, чтобы ехать всю ночь по лесу, не нравилась никому из нас. А утром, вернувшись за своей телегой, мы спокойно поехали в Шти.

* * *

Доехали мы хорошо. Разве только считать неприятностью то, как Корджи изводил мои уши своим тоскливым пением.

— Я работал бы для тебя днем, как Отец-Солнце,

Я миловался бы с тобой ночами, как Отец-Месяц.

И была б ты красивой и богатой, как Мать-Земля.

Но полюбила ты, голубушка, не меня...

К полудню перед нами расстилались знакомые дома моей родной деревни.

Оставив друга на одной из развилок, я вернул телегу ее хозяину и бодро направился домой.

Каково же было мое изумление, когда у своего дома я повстречал не кого-нибудь, а свою девушку, Ангелину. Но радоваться было рано — лицо Ангелины напоминало бурю!

— Все, Гил, с меня хватит! — метая грозы и молнии, гневно заявила она. — Мне надоело такое терпеть! Между нами все кончено!

Сказать, что я был ошарашен....

— Но, солнышко, мое — почему? — только и смог выдавить я, чувствуя себя совершенно подавленным.

Казалась, Ангелина разъярилась еще больше.

— И ты еще спрашиваешь? — взорвалась она. — Сегодня ко мне прилетел голубь от подруги из Трех Холмов. И знаешь, что она написала? Она написала, что вы с Корджи зарубили какого-то бандита. А сделали вы это только потому, чтобы понравиться дочери местного старосты! — гневливо заявила она. — Нет, я, конечно, знала, что ты такой же кобель, как и все остальные парни. Но что б настолько!

Я только открыл рот от изумления — более извращенного варианта сплетни о наших подвигах я и представить себе не мог!

— Рыбка моя, все было совсем не так, — только и смог промямлить я. Но Энджи не желала слушать моих оправданий.

— Нет, я ничего не желаю слушать. Все, это конец. Конец и все тут...

Я сидел в трактире, но хмельная брага не хотела затапливать горе. И, правда — разве такое затопишь?

— Да мне без моей Энджи днем темно, как ночью,— пытался я кому-то втолковать. — Без нее меня больше не греет солнце. Я чувствую, словно я разбит на части. Нет, хуже — словно я втоптан в грязь. Словно...

Я вздрогнул, внезапно разглядев до боли знакомый стол и такую же знакомую лавку. Ну надо же! Именно здесь я слышал нечто подобное из уст своего друга. Именно здесь мой друг плакался мне, словно какая-нибудь девчонка. Тогда я думал, что он преувеличивает все свои страдания. А поди ж ты... Кто ж знал, что расставание, это и в самом деле так больно.

Нет, все-таки прав, прав был Корджи: разбитое сердце — это наистрашнейшее зло, что может случится с нами, парнями.

КОНЕЦ