Срыв

— Это мы виноваты, — шептал он себе, — Мама! Мама, прости меня. Это мы виноваты. Мы... Простите... меня...

Из его глаз катились слёзы.

"Простите меня... если сможете... Мне за мои дела... достанется... Когда на груди крестом руки сложите... для этого времени... не останется... Ты говоришь, что лучше... чем я... но не прожил бы жизнь свою снова... а я бы прожил... Потому что одна она у меня... Всё... Это моё последнее слово..."

Андрей мотнул головой в сторону, отгоняя эти мысли. Ему не хотелось этого вспоминать.

Он захотел вспомнить что-то хорошее, но не смог.

"Ёбаная болезнь" — мелькнула у него мысль. И ему вдруг показалось, что подумал о своей болезни, как о болезни души, а не тела, — "Лучше бы я тогда сорвался".

Начиная с девятого класса, в школе Андрея каждая последняя суббота месяца была посвящена различным лекциям о здоровье, сексе, браке и тому подобному. Эти лекции вели врачи, которые приходили из различных клиник пугать детей. Именно пугать, а не учить. Их рассказы в основном вызывали в детях только страх перед жизнью, а не давали ответов на их вопросы.

Но Андрей и другие пацаны ходили на них, потому что там можно было только слушать и больше ничего не делать.

Когда лекции только начинались, Андрей чувствовал себя на них неуверенно. Их тематика была довольно пикантной для него.

На лекциях уролога были только мальчики. Все сидели тихо-тихо, слушая, как какой-то мужик рассказывает им про их же члены. До этого их члены сами "рассказывали" им о себе. Уролог рассказывал как, что и когда мыть, рассказывал о женщинах, о том, когда с девушкой можно без презерватива, когда вообще нельзя. Пацаны сидели, открыв рты. Уролог рассказывал интересное.

В начале одной из лекций он начал рассказывать о мастурбации.

— Прежде всего, я хочу сказать, что это нормальный этап в жизни каждого мужчины. Ведь сексуальная энергия накапливается и её нужно сбрасывать, давать ей выход.

Пацаны сидели тише воды — ниже травы.

"Да, многим после этой лекции станет легче" — подумал Андрей, оглядев класс.

Уж он то знал, что значит сексуальная энергия. По ночам его соседка за стеной так протяжно и громко стонала и вскрикивала, что Андрей просыпался и с каждым её стоном чувствовал спазмы в животе, а потом не мог уснуть, думая о том, что происходило за стенкой.

Слушать уролога было интересно, хотя он очень часто жаловался на то, что женщину удовлетворить непросто. Как-будто тем, кто сидел в классе до этого было дело.

Андрей слушал уролога и случайно вспомнил Апарыша. Под ним он мог представить только проститутку, и то с трудом. От этих образов его мутило.

Однажды уролог закончил свою лекцию пораньше, и пацанам пришла в голову мысль пойти на лекцию к девочкам, тем более что уролог говорил о том, что им это не помешает.

Пошли, конечно же, не все, но многие. Андрей тоже был среди них. По дороге к ним присоединились Апарыш и Паша из тогда ещё десятого класса.

Подойдя к дверям нужного кабинета, они сразу же увидели на доске разные плакаты, рисованные в красных тонах. Немного помедлив, они молча зашли в кабинет и под удивлёнными взорами девочек проследовали в конец кабинета, где и расселись. Девочки переглядывались. Присутствие пацанов из их класса и тем более из чужого было им, мягко говоря, неприятно.

Среди девочек была довольно стервозная и общительная Надя. Всё время, пока пацаны заходили в кабинет и рассаживались, она смотрела на них с видом "я не поняла" и продолжала смотреть ещё с минуту, покачивая головой в стороны.

— Ну, что ж, — выдохнула женщина-врач, подняв брови, когда пацаны расселись, — Продолжим.

— Мальчики, может вы уйдёте? — спросила Надя, продолжая смотреть на них.

— А чё? Нам этот... уролог сказал, что, типа, можно.

Надя цикнула языком и отвернулась. Остальные девочки сидели, не шевелясь.

Врач продолжила лекцию. Она показывала на плакаты и рассказывала про циклы. Пацаны, морща лбы, рассматривали картинки.

Каждый раз, когда врач произносила слово "влагалище", кто-нибудь из пацанов издавал протяжный звук "о-о-о". Девочки при этом пылали ушками и переглядывались.

Андрею нравилось это слово — "влагалище". Оно казалось ему каким-то мягким, влажным и почему-то сладким. Он думал, от какого слова происходит слово "влагалище": от слова "влагать" или от слова "влага". Андрей решил, что правильно и то, и другое.

Это слово нравилось Андрею ещё и потому, что оно было таким длинным, что за время, пока врач произносила его, девушки успевали покраснеть и сжать коленки, а Андрей успевал почувствовать в теле приятное напряжение. Ему казалось, что врач произносит это слово как "вла-га-а-а-ли-и-и-щщщщщщ-шеееееее".

Но с другой стороны он понимал девочек. Сам он не любил слово "презерватив". Оно казалось ему таким длинным и звучным, что "пока его произнесёшь продавцу в аптеке, успеешь сам покраснеть".

"Не могли придумать название попроще?!" — думал он.

Но Андрей умел покупать презервативы с пятого класса. Тогда они нужны были ему для того, чтобы наполнять их водой и скидывать с крыши на прохожих. Тогда он покупал их без всякого стеснения. Он, конечно же, догадывался, для чего они нужны, но тогда это ему не было нужно.

Уролог и другие врачи рассказывали о презервативах, об их размерах, но ничего не говорили о том, как набраться первой смелости, чтобы их купить. Даже Апарыш не верил в то, что Андрей покупает их легко. Для того чтобы убедиться в этом он ходил за ними с Андреем.

— Главное выяснить свой размер и покупать их по названию, — учил он своих одноклассников в одиннадцатом классе.

Девушки у Андрея не было, но вот сексуальная энергия была и её нужно было сбрасывать, в эти презервативы.

С одиннадцатого класса Андрею стали нравиться слова "обниматься" и "целоваться". Они тоже длинные, и Андрею нравилась их протяжённость, их нежное звучание. Ему нравилось, что они означают действие, хотя никакого действия вроде бы и нет.

Два человека стоят неподвижно, но в то же время "обнимаются". Они обнимаются.

— Мальчики, если уж вы пришли, то сидите тихо, — сказала врач.

Мальчики на минуту замолкали, а потом начинали снова.

— Девочки-и! — шептали они сидящим на передних партах девочкам.

— Леночка... Мариночка..., — перечисляли они имена хорошеньких девочек.

Девочки цыкали язычками.

— Может вы всё-таки уйдёте?! Заколебали! — сказала раскрасневшаяся Надя.

Обычно она была такой уверенной в себе, даже стервозной, с пацанами не церемонилась. Была в классе этакой девочкой-инициативой. А тут сидела такая красненькая, стесняющаяся.

От этого пацаны ещё больше начинали заводиться. Им нравилось подтрунивать над девочками, видеть их смущение. Каждый раз, когда произносились слова "влагалище", "половые губы", "клитор", "менструация" девочки чувствовали на взгляды пацанов и краснели до слёз.

Пацаны сидели и комментировали медицинские термины.

— Лучше выпить водки литр, чем лизать солёный клитор, — слышали девочки тихий бубнёж с задних парт.

— А чё, он солёный? — шептались пацаны.

— Я ебу?! Не лизал!

— Тихо!

— Молодые люди, если вы будете шуметь, то в следующий раз вы сюда не прейдёте.

"Почему слово "пизда" считается оскорбительным для женщин?" — вдруг подумал Андрей.

Для него это слово было обычным ругательством, оно никак не ассоциировалось у него с тем, что он видел на плакатах. Он смотрел на сидящих впереди девочек и не мог представить, что у них есть какая-то там "пизда", влагалище — да. Даже в порно-фильмах он видел только половые губы, но не "пизду".

Андрей попытался представить себе эту "пизду" и увидел нечто невнятное, большое, чёрное, волосатое и мокрое. На несколько секунд ему показалось, что это действительно должно быть оскорбительно. Андрею даже стало немного стыдно перед девочками. Они вдруг показались ему такими слабыми и беззащитными.

Наверное, самые глупые оскорбления — это оскорбления половыми органами. Человечество само повесило на себя ярлык, от которого никуда не деться — само себя оскорбило.

После этой лекции несколько девочек решили в отместку прийти к мальчикам. Они сидели на лекции уролога, закатывая глаза и переглядываясь. Когда уролог произносил слова "половой член" или "головка члена", Киря постоянно поворачивался и смотрел на реакцию девочек. За ним это стали делать и другие. Девочки смотрели в потолок и смущенно улыбались. Вскоре это им надоело, и они ушли.

Были и совместные лекции, на которых рассказывали о венерических заболеваниях, показывали страшные картинки, после которых у Андрея три дня не поднимался. Андрей ещё даже никогда не целовался по-настоящему, но уже знал о гонорее, о сифилисе, о хламидиозе, о трихомониазе, о ВИЧ и так далее. А проявления всех стадий сифилиса врач просила записывать под диктовку. Приходя домой после этих лекций, Андрей тщательно мыл руки.

На более приятных лекциях рассказывали о любви, о влюблённости и о взаимоотношениях полов вообще. Эти лекции вёл молодой сексолог, который носил очень обтягивающие джинсы и рассказывал о том, что дети и сами знали, но стеснялись говорить об этом.

Во время лекций Андрей иногда оглядывал класс и чувствовал, что ревнует девочек к этому сексологу. Они все смотрели на него, открыв рты. Хотя некоторые из них демонстративно делали вид, что всё происходящее — детский сад, и им это всё уже давно известно. Такие девочки закатывали глазки в потолок, чавкая жвачкой.

"Эти уличные пизды явно скучают" — думал о них Андрей.

"Уличными пиздами" Андрей называл всех девочек, которых подвозили или забирали из школы на машине.

"Лучше научи их краситься, а то страшные такие".

"Ты красива... словно взмах... волшебной палочки..."

Однажды в одиннадцатом классе Андрей во время урока захотел в туалет. Он попросился выйти.

В туалете он увидел троих девятиклассников. Одного из них Андрей немного знал. Это был Игорёк — мажор, папенькин сынок, всегда красиво одетый и красивый лицом. Андрею казалось, что он должен был нравиться девочкам, этакий красивый и жестокий мажорчик. И он был прав, Игорёк действительно нравился девочкам, и многим из них он разбил сердце своим скотским отношением и жестокостью.

Между находившимися в туалете был такой разговор:

— Так как она тебе плеер-то сломала?

— Да, бля, овца! Он на парте лежал, а она его задела и уронила, и пиздец! — говорил Игорёк.

— И чё теперь, будешь бабки с неё трясти?

— Ну!

— И чё, она отдаст?

— Говорит, бля, "у меня нет денег". Я говорю "не ебёт, ищи"!

— Ищет?

— А хуй знает! Уже три дня прошло, и ни хуя!

— А тебе батя больше не купит плеер?

— На хуй мне батя?! У меня у самого есть деньги! Но всё равно она должна отдать, лохушка, бля! — Игорёк усмехнулся.

К этому времени Андрей закончил свои дела в туалете и решил закурить, продолжая слушать разговор.

"Сучонок маленький" — думал он, — "Для тебя ж эти плееры нихуя не стоят!"

— Ну и когда она отдасть?

— Короче, я сказал: чтоб через неделю, сука, деньги были или будешь отсасывать, поняла!

— Нихуя! Чё, в натуре?!... А она?

— Ни чё не сказала.

— А если не принесёт, ты ей это?...

— Будет сосать, — спокойно ответил Игорёк.

Несколько секунд было тихо.

— Слышь, Игорёк, пусть она у нас тоже возьмёт.

Игорёк заржал и ответил:

— Базара нет!

— Так она сосать-то умеет? Она ваще красивая хоть?

— Да не, лохушка, тихоня. А сосать научим.

Все трое заржали.

Андрей представил себе девятиклассницу, которая стоит на коленях и со страхом смотрит на руки Игорька, вытаскивающего свой член, готовая в любой момент заплакать. Потом он представил лицо Игорька, его наглую улыбку и похотливый блеск в глазах.

"Отдаст" — подумал он.

Но после того, как он её увидел, начал в этом сомневаться.

Он увидел её в коридоре школы и понял, что это она по поведению Игорька, который кивал на неё и, улыбаясь, что-то говорил тем двоим, что были с ним в туалете. Первое, что бросилось Андрею в глаза это худоба девочки. Кроме того, у неё было бледнее лицо и очень уставшие глаза. У неё были светлые волосы до плеч. Андрей отметил, что лицо девочки довольно симпатичное и было бы даже красивым, если бы не выглядело таким усталым.

Андрей подумал, что эта усталость связана с её переживаниями. Девочка казалась запуганной.

"Не может же она так переживать из-за какого-то плеера" — думал Андрей, — "Если даже у неё нет денег, то родители ей дадут".

Андрей посмотрел на Игорька.

"Этот даже собственную мать может заставить сосать" — подумал он, — "Гнида".

Он снова посмотрел на девочку.

"Этого не должно случиться".

На следующий день, проходя по школе, Андрей заметил Игорька, вошедшего в один из кабинетов. Проходя мимо него, Андрей заглянул в кабинет и увидел, что Игорёк сидит рядом с той самой девочкой и, положив руку на её плечи, что-то говорит ей.

"Они ещё и одноклассники!" — подумал он.

Когда Игорёк закончил разговор и снова вышел из кабинета, Андрей как можно незаметнее прошёл в кабинет и сел рядом с девочкой. Она на него не посмотрела.

— Пойдём, поговорим, — сказал он ей.

Девочка молчала.

— Да не бойся ты, дура! — шепнул он ей и увидел, что она незаметно утирает слёзы.

— Тебя как зовут?

Она закрыла лицо руками.

"Твою мать!" — подумал Андрей и вышел.

Теперь он уже сомневался, что она отдаст деньги.

Он решил поговорить с ней после уроков. Он даже не знал, зачем ему это нужно. Просто он видел в этой школе очень много жестокости и знал, как относятся к таким вот беззащитным и прибитым девочкам. Он чувствовал потребность хоть раз защитить кого-то и проявить свою мужественность.

Он подождал её после уроков и пошёл за ней. Она была одна. Когда вокруг уже не было видно знакомых, он подбежал к ней. Когда она заметила его, он спросил:

— Так ты отдашь ему деньги? — и тут же пожалел об этом, ведь она могла подумать, что он с ним заодно.

— Нет, — тихо ответила она и ускорила шаг.

— Подожди... Я провожу тебя до дома. Чтобы никто тебя не тронул.

Она молчала.

Через минуту Андрей спросил у неё:

— Сколько нужно денег?

"Не так уж и много" — подумал Андрей, когда она назвала сумму.

— Если у тебя нет денег, давай я скажу твоим родителям, что это был мой плеер... Я скажу им, что ты не хотела им говорить.

— Нет, — ответила она, но Андрей всё же решил поговорить с её родителями и посмотреть на людей, которые воспитали в ней это уродство.

"Эта дура готова отсосать член у какого-то урода, лишь бы не беспокоить своих родителей!" — думал Андрей, — "Вот суки!"