Корона для царевны-лягушки.

Ждать пришлось недолго. Вскоре окно открылось, оттуда выглянул лекарь и поднес подзорную трубу к глазам. Не знаю, что уж он там выглядывал, но явно не звезды — на небе ярко светило солнце.

Дуняша заметила:

— Царевна, возможно, звездочет сам в сад придет? Подождем чуток...

В иное время я могла бы прождать и час, и более, но не теперь...

— Дуняша, а ты когда-нибудь бывала у немца?

— Да что вы, царевна! У мужчины? Как можно!

— Но мне очень нужно увидеть его жилье!

Служанка смутилась:

— Просто так идти неудобно. К тому ж он к себе никого не пускает...

Я тут же схватилась рукой за голову:

— Ой, болит... И дышать трудно!

Дуняша вскочила:

— Вмиг позову лекаря!

— Нет! Мы сами пойдем к нему! Если боишься или стесняешься, оставайся.

— Да что вы, царевна. Я с вами — куда угодно. Одну не отпущу!

Полагаю, преданность Дуняши может оказаться весьма не лишней...

Мы быстро дошли до комнаты лекаря.

Дуняша постучала:

— Господин Карл, отпорите. Здесь царевна, ей плохо.

Спустя некоторое время лекарь распахнул дверь:

— Сейчас посмотрим. Что с вами, царевна?

Я огляделась и тут же могла бы и уйти. Нужного мне в помещении не оказалось — травы, какие-то свитки, кости животных...

— Откройте, царевна, рот.

Я послушно открыла.

Лекарь оттянул мне веко, заглянул в глаза, взял за руку и стал слушать пульс, перевернув песочные часы...

Пристально оглядел и поинтересовался:

— Что привело царевну ко мне? У госпожи — отменное здоровье.

Я улыбнулась:

— Нервы последнее время пошаливают. Не отказалась бы от валерианочки или пустырника.

Немец бросил на меня удивленный взгляд:

— Царевна знакома с медициной?

— Можно сказать — чуть-чуть.

— Царевна не против, если мы с ней когда-нибудь побеседуем на эту тему?

— Буду только рада.

Лекарь вновь внимательно оглядел меня:

— Не желает ли царевна составить гороскоп? Узнать судьбу?

— Благодарю, господин звездочет. Как только сама что-нибудь пойму, сразу же к тебе обращусь. А пока — до свидания! Пошли, Дуняша!

После этого визита я поняла, что лишилась последней опоры. Вроде бы уже осознала, но верить отказывалась. Непонятное и страшное вплотную подступило ко мне.

Мы вышли в сад, и я повернулась к Дуняше:

— Оставь меня. Хочу побыть одна.

— Царевна, но...

— Никаких 'но'. Ступай. Я скоро приду.

Дуняша нехотя удалилась, а я решила пройтись по дорожкам. Едва свернула на новую аллею, увидела сидящих на скамейке двух бояр. Эти персонажи уже давно привлекали мое внимание. Вернее, не они, а их бороды. Впечатляющая длина наводила на размышления — сколько ж лет надо растить такое? Настоящие волосы или нет?

Я старательно всматривалась в лица бояр, пытаясь понять — приклеены ли бороды? Может, вот он — мой удобный случай проверить? Сейчас подойду, сяду рядом, заговорю о чем-нибудь и попытаюсь разглядеть вблизи.

Однако подойти спокойно не удалось. Сверху на меня спикировала большая ворона. Я завизжала, замахала руками и бросилась к боярам. Бояре услышали крики и вскочили. Их посохи замелькали в воздухе.

Не добежав пары шагов, я споткнулась и стала падать. Чтоб удержаться, протянула руку и невольно ухватилась за бороду ближайшего мужчины. Борода не пострадала, а вот мы с боярином рухнули на колени, и оба, словно японские болванчики, принялись кланяться и извиняться. Я — потому, что он старше, и изрядно потрепала ему бороду, а он — из-за того, что уронил царевну.

Наконец, мы поднялись. Я, хотя и чувствовала себя немного неловко, расхохоталась и погрозила вороне кулаком:

— Противная птица. В плечо меня клюнула!

— Царевна, вас проводить?

— Нет-нет, ворона уже улетела...

На всякий случай прихватив лежащую в траве палку, я отправилась к себе. Значит, и бороды не приклеены... Уже не сомневалась: все окружающее — не игра. Скептически улыбнулась: 'лучше горькая правда, чем сладкая ложь', пускай и поняла я это слишком поздно. Довольно улыбнулась: снова цитата, вернее, поговорка, но — к месту! Папа может гордиться такой умной начитанной дочерью... Хотя подумать страшно, как бы он прореагировал, узнай, где я оказалась.

Прошла несколько шагов и неожиданно столкнулась с Федором. Вздрогнула от испуга и едва не огрела царевича палкой.

Федор перехватил мою руку и удивился:

— Царевна, что с тобой?

Я застыла: действительно, что это со мной?

Невесело усмехнулась:

— Да пустяк. Не считая того, что мир перевернулся с ног на голову.

Исчезла последняя надежда. Отныне следует рассчитывать только на себя.

Я представила, как выгляжу со стороны: напуганная, растрепанная, да еще и клюнутая. Причем довольно сильно.

Увидела приближающихся к нам Митрия и Ивана и оценивающе оглядела царевичей под новым углом зрения. Вот уж верно сказано — задачка с тремя неизвестными...

Признав, что попала в другой мир, я думала, что отныне не смогу ни спать, ни есть. Однако, вопреки здравому смыслу, вечером заснула, словно убитая. Благодаря тому, что окончились сомнения и поиски, я трезво взглянула в лицо действительности. Увы, мой олигарх 'канул в Лету'. Ясно одно — выбраться из другого мира куда сложнее, чем сбежать от 'ролевиков'. Но как бы там ни было, придется начинать жить по-новому.

Утром я отступила от привычных правил. Никогда прежде не залеживалась в постели, а тут разрешила себе поваляться и понежиться, а главное — подумать над тем, что произошло.

Не давала покоя мысль о том, как я перенеслась в чужой мир. Упорно прокручивала в голове события, произошедшие в ту злополучную ночь. Последнее, что стояло перед глазами — машина Макса. Интересно, мой жених тоже тю-тю... то есть улетел куда-то?

Остается радоваться, что судьба обошлась со мной не слишком жестоко. Удачно я назвалась 'царевной-лягушкой', не будь этого, оказалась бы неизвестно кем... рабыней, наложницей, да мало ли что еще могло случиться...

Немного цинично подумала: нет олигарха, зато есть царевичи. Теперь главное — не ошибиться и сделать правильный выбор! Характер у меня твердый, решительный, если чего пожелаю, своего добьюсь! Подумала — не составить ли план действий в письменном виде? Тут же невольно фыркнула — мне-то поначалу казалось, что освоить здешнюю манеру письма значительно легче, чем научиться скакать на лошади. Вспомнила свой первый печальный опыт и поморщилась — гусиное перо никак не желало держаться в моей руке, а на бумаге наставило клякс. И ладно бы только на бумаге. Я умудрилась испачкать щеки, нос, платье, к тому же чернила оказались на редкость въедливыми. Я долго тогда ворчала, но все еще думала, что это — шутка. А вот теперь придется осваивать науку всерьез.

Подумала и решила, что для начала нужно завоевать всеобщую симпатию. До сих пор я не очень стремилась к общению с царскими дочерями, этот пробел следует срочно исправлять!

Крикнула Дуняше:

— Отправляюсь к царевнам. Сколько там пробуду — неизвестно.

Служанка скорчила недовольную физиономию:

— Царевна, вы с ними умрете со скуки. Царские дочери день-деньской вышивают да служанок гоняют почем зря.

Я сразу представила сцену, виденную когда-то в фильме: царевны сидят в окружении матушек и нянюшек, одна нитку подает, другая ее в иголку вдевает, третья узелок обрезает... Вздохнула: придется и этому учиться. Все барышни в государстве искусны в вышивке, не быть же мне хуже других.

Тут же вспомнила, как в школе увлеклась вязаньем. Правда, не совсем бескорыстно. Вернее, увлеклась я местным 'Дон-Жуаном' и очень обиделась, когда он променял мой роскошный вязаный свитер на подарок от Ритки — простую записную книжку. С тех пор я забросила спицы и шерсть в самый дальний угол шкафа и напрочь о них позабыла. Но теперь, пожалуй, можно и вспомнить...

Царевны расположились рядком напротив окошка, держа в руках пяльцы. Я некоторое время внимательно рассматривала девиц. Поначалу царские дочери казались на одно лицо, но я уже заметила, что сестры различаются как по характеру, так и по внешности.

Старшая, Фекла, вспыльчивая и раздражительная, любит покрикивать на служанок, да и сестрам от нее достается. У царевны симпатичное, но довольно простоватое лицо, волосы рыжеватые, выцветшие... В нашем мире эти недостатки исправляются 'на раз плюнуть', а здесь — еще думать придется...

Младшая, Фрося, самая красивая, — густые длинные русые волосы, высокая грудь, пышные бедра... Но уж до чего царевна наивна и доверчива! Такую и обманывать не хочется — стыдно. Пожалуй, они схожи характерами с Иваном-царевичем.

Среднюю, Авдотью, я посчитала самой адекватной. И по характеру, и по... объему. Причем если Фросю вовсе не портила некоторая дородность фигуры, то про Феклу такого не скажешь.

Я с приветливой улыбкой шагнула в горницу. Весело поздоровалась, осмотрела вышивки и выказала полное восхищение.

Затем вздохнула:

— У вас так здорово получается, а у меня, наверное, руки не тем концом приставлены — ничего не выходит.

Царевны сочувствующе заохали и пообещали научить.

Фрося тут же бросилась утешать:

— Василисушка, не переживай, ничего сложного в этом нет.

Фекла поднялась из-за пялец и потянулась:

— А давайте-ка выпьем чайку!

Чаек оказался приятным и душистым, заваренным на каких-то травах. К нему прилагались медовые пряники и сахаристые бублики.

Царевна Авдотья налила чай в блюдечко, с шумом подула на него и лукаво взглянула в мою сторону:

— Василисушка, мы давно ведем спор — кто из наших братьев тебе более люб?

Я тут же подавилась медовым пряником. Смутилась. Ответить на этот вопрос не могла. А девчонки тут же оседлали интересную для них тему.

Авдотья улыбнулась:

— Пусть царевичи и наши братья, но хотим тебя предупредить — все они очень разные. Федор рассудителен, сдержан, но порой бывает суров. Иванушка — добрый, ласковый, мягкий, век на руках жену носить будет. А вот Митрий — вспыльчивый, своенравный да язвительный. Смотри, не ошибись.

Я изобразила на своем лице высшую степень смущения и прошептала:

— Пока не думала об этом, царевны. Мне бы хотелось сначала побывать на ваших свадьбах.

Смех тут же затих. Царевны погрустнели и уткнулись взглядами в чашки.

Спустя некоторое время Фрося подняла на меня печальные глаза:

— Нам, Василисушка, выйти замуж очень трудно. Не спешат иноземные царевичи свататься, а за простых бояр царским дочерям идти не гоже.

Я похлопала ресницами — вот так расклад! Сидеть в девках — не велика радость. О чем только царь-батюшка думает? Голова усиленно заработала — я не я буду, если что-нибудь не придумаю!

Твердо пообещала:

— Клянусь, царевны, что выйду замуж только после вас!

Фекла иронически усмехнулась:

— Значит, оставаться и тебе, Василиса, навеки в девках!

Глаза Фросюшки весело блеснули:

— Ну, тогда нас будет четверо...

Я едва не рявкнула: чему радуешься, дуреха?!

Авдотья печально покачала головой.

Не верите? Ну, увидите! Если я за что-нибудь возьмусь, никому мало не покажется! Сама выйду замуж и царских дочерей выдам!

В тот день я довольно долго пробыла у царевен. Кажется, мы стали чуть ближе друг другу. Что ж, с любым человеком можно найти общий язык, стоит только захотеть.

Обратно к себе я брела в глубокой задумчивости. Прибавилось мне заботушки. Пообещать-то пообещала, а вот как данное слово сдержать? Была б у царя хотя бы одна дочь, а тут — целых трое. Нарожал детей царь-батюшка, а мне теперь расхлебывай!

Я настолько глубоко погрузилась в размышления о новых проблемах, что вспомнила про обед, лишь услышав третий удар гонга. Помчалась со всех ног в трапезную — опоздания в царском тереме не приветствовались.

Государево семейство сидело за огромным столом в полном сборе. Во главе — царь, по одну сторону — царевны, по другую — царевичи.

Царь-батюшка укоризненно попенял:

— Опаздываешь, Василинушка. А ведь семеро одного не ждут.

Я покаянно прижала руку к сердцу и поклонилась:

— Простите великодушно, царь-батюшка. Задумалась.

Затем окинула потенциальных родственников 'новым взглядом'. Отныне стану наблюдать за царевичами более внимательно. Вспомнила, что говорили о них сестры...

Подумала, что на царевиче Митрии следует сразу поставить крест. Если он и питает ко мне какие-то чувства, то это — явно не любовь, и даже не симпатия. Вздохнула: внешне Митрий намного красивее, чем братья. Необычное сочетание светлых волос, загорелой кожи и темных соболиных бровей неотрывно притягивает взгляд... Загляденье парень, да и только!

Тотчас остудила свой пыл: ну, Васька, ты и дура! Это мужчины любят глазами, а женщины — ушами. И то, что царевич Митрий говорит, к любви никак не располагает.

В сказках всегда Иван-царевич на первом месте и на лихом коне. Но на счет Ивана я давно решила — молод. К тому же слишком добр, наивен и мягкосердечен. Хорошие качества для мужа, но не правителя.

Я обернулась к Федору и одарила старшего из братьев самой приветливой улыбкой:

— Как себя чувствуешь, царевич? Вид у тебя несколько усталый.

Тот неожиданно согласился:

— Плохо спал сегодня, Василисушка. Все о делах государственных думал.

Царь-батюшка ухмыльнулся:

— Так жениться поскорее нужно, Федя. Сразу забудешь про дела.

Царевич Федор пристально посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Фрося, сидевшая рядом, лягнула под столом мою ногу. Иван и Митрий нахмурились. Если о причинах недовольства Ивана я еще могла догадаться, то почему так повел себя Митрий?

После трапезы вернулась в светелку, подошла к окну и застыла, бесцельно глядя в сад. Внезапно увидела царевичей, которые прошли по дорожке и уселись на скамейку под развесистым деревом. Решение пришло сразу — сзади скамейку окружают кусты, сейчас проберусь туда и напугаю парней. Хотя напугать трех таких здоровенных лбов, конечно, нереально, но хоть посмеемся.

Я быстро пролезла через кусты, подняла руку, направив на парней указательный палец. Только приготовилась крикнуть 'Хенде хох!', как услышала свое имя. Говорил царевич Митрий, причем довольно резко и громко:

— Кто подтвердит, что она — не самозванка? Узнала древнюю легенду про лягушку, и все подстроила.

Федор хмыкнул:

— Ту давнюю историю вызнать не сложно. Но вот то, что все три стрелы опустятся к ее ногам, и во сне никому бы не приснилось.

— А ты не задумывался, что ей могут помогать некие силы?

Царевичи замолчали, видимо впечатленные словами Митрия, а я от души обругала себя: вздумалось ведь брякнуть про царевну-лягушку! Даже представить не могла, что эти придурки все примут на веру. Хотя неизвестно, что было бы со мной, назовись я как-нибудь иначе...

Митрий тем временем продолжал подливать масло в огонь:

— Не околдовала ли она царя-батюшку? Уж так он уверился, что она — настоящая, ни о чем ином и слышать не желает. К тому же у царевны-лягушки после превращения должна оставаться лягушачья кожа. Я ходил, искал — ничего.

Я едва не охнула: ну, вражина! Кожа моя ему понадобилась!