Прости мне мои грехи

— Я всем расскажу, что ты сделала, Бекка, — жестоко заверил меня он, слегка шлепнув ладонью по губам для закрепления результата. Еще никто не позволял себе так обращаться со мной. Никто и никогда.

— О чем т-ты? — Мой голос задрожал, когда я почувствовала мелкие лихорадочные толчки в каждой клетке своего тела.

Нет. Нет. Нет...

— Я знаю, что ты сделала. И ты помнишь меня в ту ночь, не правда ли? — ухмыльнулся он, прищурив свои глаза.

— Н-н-нет. Это не правда. Я ничего не делала. Это не я... — безразборчиво начала шептать я, хватаясь за голову.

— Это ты. Ты знаешь, что я все видел.

— О чем же ты? Я не понимаю! — Мой голос начал переходить на крик, и боковым зрением я заметила, что некоторые девушки с любопытством на нас поглядывают. Не знаю, что их заинтересовало: наше "милейшее" общение или Коул, который так и излучал магнетические волны.

— Ты хочешь, чтобы я назвал всего одно слово? — Адская ухмылка коснулась его губ, заставляя меня наконец-то понять о том, что он не блефует. Я догадывалась, что это было правдой, но теперь убедилась в этом окончательно.

Я молчала, но мои губы предательски дрожали. Не в силах успокоиться, я ненавидела весь мир, что впервые в жизни выгляжу такой слабой под взглядом какого-то парня.

А ведь раньше я издевалась над ним, вертела как хотела... Он не упустит шанса расправиться со мной, причем самыми темными способами.

— Так забавно, когда в твоих руках чья-то душа. — Он закатил глаза, проводя рукой по волосам, придавая тону своего голоса небрежность и отстраненность. — Так повышает настроение.

— Урод, — только и могу вымолвить я, еще больше провоцируя на злость. Но не тут-то было. Я забыла о том, что Коулу всегда было плевать на мнение большинства. И теперь уж его точно нельзя было назвать "Уродом".

Я не знала, как это могло произойти — он не стал небывалым красавцем, а черты его лица нельзя было назвать идеальными и правильными. Но они привлекали внимание. Парень походил на искусного гипнотизера, от которого невозможно отвести взгляд. И, конечно, за последние шесть лет его тело преобразилось до неузнаваемости.

Все девушки смотрели на него, как на праздничный торт, а вот сливки, походу, достанутся мне. Да только они будут отравлены ядом.

ГЛАВА 4

POV Коул

— Ты несколько минут назад, была не против переспать с этим "уродом". — Бекка опустила свой взгляд в пол, и я примерно знал, что она сейчас чувствует. — К счастью, у тебя будет такая возможность. Только все будет по моим правилам. Для начала, я тебя хорошенько помучаю.

Она молчала, прикрыв глаза, пытаясь собрать остатки своей гордости. Хотя, она обладала гордыней — один из семи страшных грехов, на которые способен человек.

Как только она вошла в зал, я ощутил прилив энергии, будто подсоединился к своему новому источнику, из которого буду черпать силы.

Я не знал, узнает ли она меня — но Ребекку точно было трудно с кем-то спутать.

Я буду для нее новым лицом, парнем, тенью ее прошлого. В то время как я следил за ней все эти годы, все ее проступки были у меня на ладони.

Облокотившись на черные перила, продолжая стоять в тени, заметил ее. Бекка стояла в гордом одиночестве, что было совершенно на нее не похоже. Каждый из моих "братьев" то и дело норовил оглядеть ее вызывающее платье и заглянуть в глубокое декольте, обнажающее добрую часть груди.

Она никогда не была стеснительной хорошей девочкой, и, думаю, самое время преподнести ей пару хороших уроков.

Ее иссиня-черные волосы были заплетены в узел на затылке, а перчатки до середины плеча добавляли ей таинственности (как она думала).

Бекка считала себя эталоном красоты, и почти все в этом зале согласились бы с ней. Что касается меня... Я считал ее уродливой прогнившей дрянью.

Утешением для нее может быть только то, что себя я считал точно таким же.

— Я уйду отсюда немедленно, и, давай, на этом ты оставишь меня в покое, — просто попросила она, меняясь на глазах. Кто бы мог подумать, что местная королевна так быстро сдастся и превратиться в тряпку. Я-то думал, наша игра будет несколько интереснее. А она уже готова сдать позиции. Неужели так испугалась того, что я все знаю?

— Нет, — отрезал я и достал розу из вазы, что стояла на ближайшей тумбочке из красного дерева. — Я не хочу покоя. Я хочу мести.

— Ты не расскажешь никому! У тебя нет доказательств... Тебе никто не поверит! — Она сжала руки в кулаки и вновь посмотрела на меня своими темно-карими глазами — чайными, глубокими.

Даже тогда я наблюдал за ней. Но не только физическая красота привлекала меня на этот раз — я хотел обрести в ней соперницу, равную себе. Я желал, чтобы она мучилась, но не хотел, чтобы сдавалась.

Покажи мне характер, Беа.

Если бы у меня не было такого мощного компромата на нее, она бы давно попыталась меня раздавить, но сейчас все козыри в моих руках. А Бекка довольствовалась жалкими двойками из колоды.

— Ты уверена, что их нет? — все так же холодно спросил я, касаясь лепестками синей розы ее приоткрытого декольте. Она вздрогнула, словно беззащитная жертва, но, тем не менее, не отвела от меня пристальных глаз.

— Что мне нужно сделать? — тихо спросила она, в очередной раз показывая мне, что девушка полностью в моей власти. Она настолько боится, что правда раскроется, и этот страх разгорается в ее глазах все с большей силой.

Она станет моей рабыней, если я этого захочу. Любое желание. Порочная, открытая, но только для меня.

Это будет незабываемое лето.

POV Ребекка

Синяя роза заскользила по моей груди с еще большей уверенностью, и я отступила назад, понимая, что за мной лишь тупик — стена, обитая деревом. Я огляделась по сторонам: многие давно потеряли к нам интерес, почти все члены братства нашли себе девушек, доступней меня, и перестали караулить наше общение с Коулом.

Я вдруг почувствовала себя такой беззащитной. Ужасное разрушающее чувство — я будто двигалась по лесу, состоявшему из кромешной тьмы.

— Для начала, ты будешь танцевать. — Он сделал шаг ко мне, и я заметила, как напряглись его скулы, будто за этой фразой он скрывал что-то большее.

— Что танцевать? Для тебя? И это все? — почти с облегчением выдохнула я, достигнув спиной стены.

— Это ты узнаешь сегодня, когда вернешься в свою комнату. Я оставил для тебя подарок. — Он подобрался ко мне еще ближе, и вот между нами было расстояние, которого не хватило бы даже на стебелек от розы.

— Хорошо. Всего-то? — Я не собиралась сдаваться. Он не посмеет манипулировать мною, чертов сукин сын.

Хотя, кого я обманываю? Он уже это делает.

— Не для меня. Для всех нас. Мы будем очень рады полюбоваться твоим телом... Все вместе. — Он приоткрыл рот, и моя душа ушла в пятки после произнесенных Коулом слов.

Он шутит. Пожалуйста, только бы он шутил.

— Только представь: одно мое слово, и ты ублажишь любого в этом зале. — Он самодовольно усмехнулся, подарив мне очередной приступ ненависти.

— Этому не бывать...

Его рука упирается в стену над моей головой, а другая плотным кольцом смыкается на моей шее.

Я стараюсь усмирить свое быстрое дыхание, но грудь не слушается меня.

Его взгляд уничтожает, будто парень наделен силой сжигать одним лишь им. Серые призрачные глаза с черной каемкой вокруг радужки устремлены вглубь моего тела.

— Ты будешь слушаться меня. И ты сделаешь это. — Тон его голоса — переплетение льда и равнодушия. — Или тебе слабо?

— Это слишком, — шепчу я, чувствуя, как Коул вжимает меня в стену силой своей воли, даже не прижимаясь ко мне. — Я не буду этого делать.

— Сделаешь. — Я уверена, что в этот миг он оставил синяки на моей шее. Коул схватил мой подбородок большим и указательным пальцами, непреклонно прошипев: — Сделаешь, и еще как.

— Отпусти меня, — сиплым голосом прохрипела я, чувствуя настойчивость его пальцев.

Самое ужасное, что своей жесткостью он пробуждал во мне новое чувство, в котором я не собиралась сознаваться.

— Теперь — никогда, — процедил он, отпуская меня. Я судорожно вдохнула воздух, наблюдая за тем, как он отходит. — А сейчас у меня еще есть гости. На сегодня ты свободна.

Я теперь никогда не буду свободной.

Коул — единственный человек на земле, который знает мою тайну. Он видит меня насквозь, как облупленную, и прекрасно понимает, на что я способна.

Да только это уже не школьные издевки с тарантулом на парте и моими обзывательствами.

Это настоящие жестокие игры, конец которым сможет положить только он.

Но Коул этого не сделает.

Он будет загонять свои ножи мне под кости и совершать удар за ударом до тех пор, пока не насытиться своей местью и не раздавит меня, превратив в безвольную птаху — а самое страшное то, что я знала, что заслуживаю этого.

ГЛАВА 5

Флешбэк.

POV Коул

Я смутно помнил, что происходило, пока я находился в отключке после того, как Трей и его друзья нашли меня в коридоре. Помню странный запах хлопка и то, как ткань плотно прилегает к моей голове, затрудняя дыхание.

Гогот, смех, разговоры — такие же глупые и бессмысленные, как их обладатели.

— Это здесь? Или увезем его еще дальше? — сквозь затуманенное сознание услышал я.

— Слишком близко к ферме, его найдут. — Парень, что сидел ближе всех ко мне и придерживал за плечи, тоже подал голос.

Судя по легкой тряске и слабому ветерку, мы находились в машине и куда-то стремительно ехали.

— Напомни, зачем мы это делаем? — отозвался третий, полностью незнакомый мне, голос, после чего я уловил звук тормозов, означавший, что мы прибыли на место.

— Повеселиться. — Трей вышел из машины, а за ним и все остальные члены банды. — Ребекка попросила поставить на место этого несчастного. Он мозолит ей глаза.

— Не слишком ли много внимания этому сопляку? Даже как-то подозрительно...

— На что ты намекаешь? — В голосе Трея звучали легкие оттенки наступающего гнева и раздражения. — Делай, что тебе говорят. Пусть в следующий раз подумает, прежде чем донимать мою девушку.

— Как скажешь. — Если бы я был в более адекватном состоянии, то поразился бы их бесхребетности.

Мне было, собственно говоря, плевать, что они со мной сделают. Я знал, что они лишь стадо неразумных дикарей, неспособных выживать поодиночке.

Может быть, для кого-то колкости и нападки Ребекки были бы разрушительными, но я видел ее насквозь — она всего лишь была гадким, капризным ребенком, жаждущим привлечь внимание любой ценой. Я и сам когда-то был таким, пока мой отец не начал сходить с ума.

Но я не хочу быть таким, как он. Может быть, когда-нибудь зло внутри меня возьмет надо мной верх, но это будет точно не сегодня.

— Надеюсь, он останется здесь надолго. Здесь редко ездят машины, — усмехнулся Трей, и друзья поддержали его взаимными смешками. Я чувствовал, как мои руки связываю, и поднимают вверх. Кровь приливает к запястьям, и я ощущаю ноющую боль в каждой клетке моего тела.

— Остался последний штрих.

Кажется, я уже обрел способность более-менее ясно мыслить и мог бы умолять о пощаде, но делать этого не стал. Я не позволю им наслаждаться этим зрелищем.

— Разрисуем уродца. — В следующую секунду я услышал звук, похожий на шипение, и почувствовал странное вещество на своем теле. В нос ударил запах краски, от которого мой разум стал еще яснее, но я даже не попытался открыть глаза.

— Готово, — сквозь зубы процедил Трей, бросая баллончик в мою сторону. Звук был такой, будто он приземлился в траву. Где, черт возьми, я нахожусь? Черт, как же затекли мои руки.

— Приятной ночи, ублюдок, — загоготали они, и я услышал удаляющиеся по траве шаги. — Ну что, идем на вечеринку?

Я тут же приоткрыл веки, но понял, что это абсолютно бессмысленно. На моей голове все еще был хлопковый мешок, который даже не удосужились почистить, и теперь, находясь в сознании, я в полной мере уловил его мерзкий запах, будто там ранее хранили рыбные консервы.

— Горите в аду. — Я вложил в эти слова всю свою силу и мощь, несмотря на то, что они были произнесены шепотом. — Вы все сгниете. Вы все получите по заслугам.

Но меня, собственно говоря, никто не слышал, и они в том числе.

Был ли в моих словах какой-то смысл?

Мне нужно было просто сбросить чувство обиды, которому я хотел сопротивляться, ибо обида — самое разрушающее ощущение, которое только можно испытать. И, в первую очередь, для его носителя.

— А с Ребеккой я разберусь сам. — Мои слова звучали, как заклинанье. Для пущего эффекта стоило произнести их, разве что, на латыни. — Я уничтожу ее голыми руками.

Я еще не знаю, когда это будет. Но уверен в том, что теперь не оставлю ее в покое, пока она не будет умолять меня об обратном.

Наши дни.

POV Ребекка

Я выбежала из особняка, как будто бежала от стаи гончих псов, которые преследовали меня по пятам. Чертовы туфли намозолили каждый сантиметр моей стопы, но, как только я гордой походкой проковыляла по территории братства и вышла за забор, тут же перешла на бег.

Этого просто не может быть.

Коул Стоунэм — мальчик, который всегда сидел на задней парте, погруженный в свои мрачные тени. Мальчик, который молча, но снисходительно, проглатывал все мои колкости, что я бросала в его сторону. Мальчик, которого я любила унижать за то, что он не такой как все, и ему было плевать на мнение посторонних.

Как он превратился в этого внушающего трепет мужчину? Конечно, даже тогда, в детстве, я знала, каким он может быть на самом деле. Догадывалась, что он не такой простой, как кажется.

Коул всегда был не похож на других. В его серых, как призрачное небо, очах я умела видеть силу, которая была скрыта от посторонних глаз. Я боялась его даже тогда, когда парень сидел на самой дальней парте в классе и прожигал мой затылок своей ненавистью.

Я готовилась ко дню, когда он даст мне отпор, поэтому делала все возможное, чтобы этот день не пришел. Нападение всегда было моей лучшей защитой.

У Коула было поистине темное сердце. Он разговаривал на непонятном нам языке — шептал себе что-то под нос, рисовал странные знаки в своих тетрадках. Меня всегда завораживало это.

Но я хотела, чтобы все и дальше продолжали считать его фриком.

Когда Стоунэм ушел из нашей школы, я вновь обрела свободу и почувствовала облегчение.

Я, правда, хотела стать лучше... Но произошло то, что отложило мои никчемные попытки по исправлению характера.

А теперь я вижу его, и каждая клеточка моего тела трепещет под его хладнокровным взглядом.

И лицо стало другим — более волевым, более жестоким. Шрам, который я считала безобразным, затянулся, и я почти не замечала его, бледнея под напором светло-турмалиновых глаз.

Всем своим видом Коул показывал то, что раздавить меня не составит ему никакого труда.

И я понятия не имела, как мне с ним бороться. Он знал обо мне то, что я пыталась скрыть от самой себя.

То, что спрятала в самых тайных и глубоких уголках своей памяти.

Чуть не взвыв от отчаяния и боли в ногах, я сняла туфли и пошла по асфальту босиком, радуясь, что на улице уже давно стемнело. Зачем я вообще пошла на эту глупую вечеринку? Возможно, так мне бы удалось избежать этой неприятной встречи.