Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Судя по лицам моих собеседников, в Саратов прокладки придут лет через шестьдесят. С боем.
Я поникла, собрала свою презентацию, попрощалась и пошла к себе. Ну не получится у меня больше ни с кем кроме них, а как быть то?
Утром за завтраком Фрол смущенно шептал.
— Ксения Александровна, ну срамное это... Как же такое продавать — засмеют.
— Фрол Матвеевич, это природа. Еще государыня Екатерина Алексеевна в своих мемуарах о таких вещах говорила. Вы только подумайте — каждая женщина с 14 лет и до 40 ежемесячно в этом нуждается. Рано или поздно додумается кто-то. Нельзя же простынками обвязываться до бесконечности. — этот момент меня саму выбешивал до невозможности: и так состояние сомнительное, да еще жара, кокон между ног, а работу никто не отменял. — И мы сможем быть первыми. Запатентовать это, а потом продавать патент сами. Тем более, кто засмеет-то? Я предлагаю это в аптеке продавать. Деликатно. В коробочках.
Фрол был смущен и темой разговора, и тем, что ему нашептал Антуан.
— Ну не расстраивайтесь так, Ксения Александровна. Я поговорю еще с Антоном Семеновичем.
Поговорил. Результат разговора получился так себе. Теперь мне разрешили еще подрабатывать в аптеке ("Приглядишься, примелькаешься") после обеда и попросили что-нибудь другое придумать.
Я придумала манекен сестры милосердия в витрине поставить, чтобы хоть так клиентов привлечь. Манекены — очень дорогое удовольствие, так что мы обошлись только парикмахерским, а остальное — это сложная конструкция, возведенная фекально-дендральным способом из папье-маше с моей фигурой и одежды.
Это самое произведение лепили в лавке ночью мы с мальчишками — их очень заинтересовало изготовление человека. Торс мне помогла слепить Фекла, которая вышла на шум и хихиканье, отругала парней и помогла обмазать меня гипсом. Гипсовую форму заполнили мокрыми старыми газетами, просушили и закрепили на деревянной основе. Руки лепили аналогично, но тут уже мальчики освоили, да и не было особого позора в изготовлении слепка предплечья.
Получилось неожиданно хорошо, особенно если не трогать. Нашу Нюсю рассматривали часами. Даже полицейские сменили маршрут так, чтобы полюбоваться на наше творение. Конечно, сиськи я ей накрутила шикарные, а талию уменьшила до предела. Секс бомба с красным крестом на груди. Мальчишки со всего города бегали смотреть на это чудо, равно как и более взрослые граждане. Но тем было неудобно стоять у витрины, так что приходилось заходить внутрь, где я уже успевала их убедить что-то купить. К вечеру язык отказывался шевелиться и сил даже на еду не хватало.
Скрепя сердце Антон начал доплачивать мне 10 рублей в неделю. Жмот. Засунув длинный нос в его платежные документы, мне удалось понять, что интерес к моему благодетелю у Антуана вовсе даже не тот, о котором я заподозрила изначально. То есть некая нездоровая связь между ними присутствует, но походу Антоша лишь манипулирует наивностью Фрола и его тотальным одиночеством. К своему материальному удовлетворению, ибо деньги из прибылей лавки утекали в невозвратные займы тусклого светила фармацевтики. И такие суммы за год выходили, что даже я практически даром Фролушке обошлась.
И все равно нужны деньги. Свои собственные. Идея с прокладками пока не особо выстрелила, да и зависеть от доброй воли веселых голубков мне как-то не хотелось. Мысль оставалась у меня одна, но крайне сомнительная, даже для двадцать первого столетия.
Восстановление девственности — процедура скользкая в моральном плане и рисковая при кустарном воплощении. Люська была одержима темой удачного замужества, подозрительна к посторонним и патологически прижимиста. После нескольких дней практики в известной косметической клинике на четвертом курсе она приволокла домой набор инструментов и усадила меня перед экраном ноутбука. Только чудом и хорошими антибиотиками я объясняю то, что мы обе пережили ту зиму. Попыток сделали восемь, прежде чем до Люси дошло, что в век соцсетей скрыть кое-что из прошлого не получится.
Конечно, изготовление кетгута из бараньих кишок и подручных антисептиков — та еще лотерея, но в свое время та же Люська писала курсовик по истории медицины и много экспериментировала дома. Так что за пару недель я ухитрилась в обход начальника заказать глазные хирургические иглы, иглодержатель, зеркало и нахимичить с нитями.
Но тут впрямую я уже предлагать не стала. Ходы кривые роет, подземный умный крот, нормальные герои всегда идут в обход.
— А отчего Вы, Фрол Матвеевич, не торгуете свадебными сладостями? — С новыми идеями всегда было непросто подъехать, но хозяин мой умел обдумывать, даром что такой эмоциональный.
— Так на свадьбах я как-то... Другие у нас этим промышляют. — опешил начальник.
— А может попробуем?
7. Ласточки
Послеобеденные часы я стала проводить в аптеке. Похожую я помнила по своей прошлой/будущей жизни. В самом раннем детсадовском возрасте такая аптека с деревянными прилавками, массивными шкафами и смесями порошков в толстой коричневой бумаге была самым главным аттракционом по пути домой. Она даже пахла особенно. И пол был покрыт такой же метлахской плиткой, желтовато-коричневой. Я научилась солидно вышагивать вдоль прилавка шурша муаровой юбкой, и почти уже полюбила свою новую жизнь.
Заплаканная девица и нервная мать выделялись более обычного. По-моему, моя целевая аудитория. Но как к ним подъехать... Это вам не на Авито объявления размещать или сайтики кропать на коленке.
— Чего изволят сударыни? — я поднесла к ним тарелку с сухофруктами.
— Капель анисовых. — нервозность матери, дородной купчихи явно не в первом поколении, была почти спрятана, но у сумочки ручку менять придется к концу недели, если так ее теребить.
— К Вашим услугам весь выбор лучших европейских и отечественных поставщиков. — Я щедрым жестом метнула не только анисовые капли, но и успокоительные сборы. — Может чайку сразу заварить?
— Ну отчего ж не попить... — растерялась клиентка.
Пока я отходила за чайником, дамы успели пошептаться.
— Убьёт же, как есть убьет. — сорвалась на крик невеста.
— Замолчи ты. — шипение и звук пощечины.
Мои девочки.
— Невеста-то у Вас какая красавица. — я подлила в чай старшей гостье немного коньячку, нагло украденного у Фролушки.
— Да, управил Господь, свадьбу через две недели справим. — степенно согласилась гостья.
И тут невеста наша захлебнулась чаем и зарыдала в голос.
— Перед свадьбами всегда так, волнительно. Вот чаек с пустырником — очень помогает. — И в сторону купчихи отправилось еще несколько пакетиков.
— И жених-то хороший, небось? — я напустила наивности и тупости во взор.
— Да отца нашего, Федора Никитьича, компаньона сын старший. С образованьем, в самой Москве учился. Почитай пять годков дома не бывал.
— Да, женихи сейчас требовательные, особенно столичные.... В чем не угодишь — ославят, и лишнего порасскажут. А уж свекрови-то.... — и я пододвинула еще одну рюмочку.
— Да что говорить-то, коли невеста хороша — чуть агрессивнее, чем нужно для нейтральной беседы и быстрее, чем для добропорядочной ответила Матрена Саввишна.
-Вот и я говорю, что невестато у вас хороша, любому на зависть. Не то что нонешние девицы, которые хвостами крутят перед парнями, а потом стыд весь после свадьбы вылезает...
Я избегала прямых взглядов и потихоньку заворачивала покупки.
— Сделанного не воротишь. Доктора-то руки-ноги вправлять могут, а вот дела женские им без интересу.
Матрена Саввишна забыла как чай глотается и тонкая струйка текла по подбородку на шелковые оборки.
— Ведь мало кто учился таким искусствам, только заграничные, швейцарские дохтора (ой, что я несу!). А наши-то так, лишь куражатся да деньги берут. — я взяла долгую паузу. — Ну да что об этом, пустое все... Вам, Матрена Саввишна, и Вам, Агафья Федоровна, желаю доброго здоровьичка, да хорошего дня.
Дамы переглядываясь удалились, а я выдохнула. Клиент наживку заглотил и повелся.
Вечером я подбила кассу, подмела зали уже готовилась закрываться, когда нерешительно звякнул колокольчик.
— Доброго здоровьица, Матрена Саввишна. Али забыли чего? — наивность моего взгляда можно отрезать и продавать карточным шулерам.
Купчиха почти незаметно перевернула табличку на двери на "Закрыто".
— Да вот разговор наш все из памяти не идет, Ксения свет Александровна.
Я вытащила из-под прилавка поднос с рюмочкой. Такими темпами разорюсь раньше, чем начну зарабатывать.
— Чем могу служить? — подобострастие и лесть, лесть и подобострастие.
— Али правда, коль с девицей какая беда приключилась, то помочь ей можно? — бусинки зрачков уцепились за меня, как утопающий за корягу.
— Ну мы же к примеру говорим, да? — я дождалась кивка и продолжила. — Вот если с девицей случай какой произошел, что жениху объяснять неуместно, а скрыть не получится, то помочь можно. Повитухи пузырь с кровью предлагают, так про то женихи уж знают. Деревенские суриком натираются, а потом родить не могут — что тоже тайна невеликая. А вот заморские операции есть... Там все можно сделать, как до случая было... Если случай тот через месяц на нос не полезет, конечно.
— Нешто ножом резать? — испугалась, а пугаться-то не надо.
— Резать там уже нечего, до нас все раскрыли, там сшить надо. Особой иглой да особой нитью. И станет девичество как новое и нарушится в брачную ночь как положено.
Я протянула гостье пирожок и замолчала.
— А.... Откуда ты про то знаешь?
— Батюшка мой, царствие ему Небесное, пока не разорился, год иностранного доктора в именье держал. Тот меня биологии и химии учил. Ну и так, по мелочи нахваталась.
— Хороша мелочь...
— Так она для женщины судьбу сломать может, а мужчины-то друг за друга всегда... — я наполнила рюмки и задумалась, что идти мне по морозной улице, а переломы тут лечат даже без рентгена.
— Да, мужчины друг за друга... — она машинально дотронулась до скулы и я поняла, что огребут мои дамы обе от супругов, коли дело наше не выгорит.
— И ты можешь... вот это вот все.... — она изобразила это все руками и тут мне стало казаться, что зашивать нужно как минимум Марианскую впадину.
— Могу. Только нитки особенные, раньше чем через неделю не придут. За три дня до венчания операцию можно провести, накануне живот очистить и потом три дня есть только бульоны, ничего твердого, ходить осторожно и молчать. Про все это молчать. Ни отцу, ни мужу не говорить. Исповедаться ежели решите — то потом, не своему священнику.
Матрена Саввишна кивала, как китайский болванчик у Фролушки в кабинете.
— И дорого ль возьмешь? — ну вот наконец-то включилась купеческая жилка, а то я уж думала не очухается.
— Нитки, говорю, особенные, дорогие. 80 рублей. — Глаза округлились, но удар сдержала. — Шелком-то шить — потом из самого интересного места нитки повалятся — совсем неудобно выйдет. А эти особенные, растворяются. Даже врач не определит (вот тут вру, потому как вменяемый врач это рукоделие определит, а вот то, что Люська от щедрот в свое время наваяла мне — не определил. Поэтому теперь я реально побаиваюсь секса, дома к гинекологу с подобным сходить все откладывала, а теперь вот...)
— Недешево, сударыня.
— Недешево, — согласилась я и долила остатки настойки. — Так мне с этого что? Еще 30 рублей за операцию. Вам особую скидку даю, как очень душевной клиентке, с другой бы и сто рублей взяла. — Душевная клиентка чуть покраснела. — И еще за 20 рублей забываю про все, о чем мы тут разговаривали.
— Как забываешь?
— Да вот просто помню, как Вы травки успокоительные покупали. Про житье-бытье мое расспрашивали, и жалели сироту.
Клиентка мялась и страдала.
— Матрена Саввишна, давайте поступим так. Вы заплатите только за материалы, а мое вознаграждение принесете после свадьбы. — очень рискованное предложение, но нужен рекламный агент и эта купчиха мне подойдет.
— И прямо здесь что ли? — Она огляделась и уставилась на окно. То самое, в котором кукольная медсестра подавала страждущим поднос с пилюлями.
— Ну что Вы. Я у купца Калачева, Фрола Матвеича, благодетеля моего, комнатку снимаю, туда и заходите с утра. Мы с девицей побеседуем, а Вы шоколад можете выбрать для стола.
Дамы пришли к самому открытию лавки и были необычайно бледны. Матрена Саввишна уже домучила прежнюю сумочку и теперь блистала новой, цветным бисером вышитой. Мы с Агафьей пошли наверх.
— Раздевайся.
Агафья оглядела мои апартаменты и поджала губы.
— Вот поэтому нужно выходить замуж и убедить мужа, что ему за счастье обеспечивать тебе роскошное житье. — пробормотала я.
— И то правда.
— Тяжела ли ты матушка?
Та головой замотала. Ну ей виднее.
— Укладывайся на стол. Да, прямо на стол и на эти подушки. Вот, ноги так и так...И давно ли срамные дела были?
— Так как к Вам приходили....
А, ну это уже попроще будет.
А теперь эфир под нос, шторы чуть одернуть, кисею оставить, инструменты из шкафа достать и вперед, с песней.
Два года прошло, а руки-то помнят. Напевая кое-что из песенок моей юности, я чуть было не прослушала стук в дверь.
Вот что за нахер, а?
Я прикрыла натюрморт на столе ширмочкой и подошла к двери.
— Ксения Александровна, пустите на два слова. — полушепотом блеяла мать пациентки.
Я молча открыла дверь, приложила палец к губам и завела ее к себе. Дышать стало тесно. Отодвинув ширму и зажав вскрик купчихи, я тем же шепотом пояснила картину.
— Вот эти четыре шва создают hymen. На латыни так девство зовут. В брачную ночь оно все снова порвется и все будут счастливы.
Ну кроме невесты, само собой. Она и от нашатыря-то не обрадовалась. Слезть со стола я ей помогла, одеться тоже, и вот скоро она поймет, что боль останется надолго. Про то, что крови будет еще больше на свадьбе я ей говорить не стала.
Пока мы наверху предавались вышиванию крестиком, купчиха Прянишникова набрала недельный запас шоколада, так что Фрол Матвеич смотрел на меня с умилением.
— Хорошая у Вас, Фрол Матвеич, помощница в делах. Не хуже любой родни будет.
— Да уж, Бог послал.
В четверг с утра в лавку заехала чета Прянишниковых. Я сидела за конторкой максимально сливаясь с интерьером, потому как Фёдор Никитыч был из тех купцов, что двух быков на спор узлом свяжет. И не факт, что хвостами. Но зашел он к нам в настроении хорошем, принял многословные поздравления с удачной свадьбой, пожелал угоститься конфетами с ананасным марципаном, купил на пробу еще несколько коробок лакомств, а супруга его передала сиротинушке кулек орешков со свадебного стола. Я счастливо разулыбалась, поблагодарила щедрую гостью, и лишь у себя рассмотрела, что среди орешков серьги с аметистами лежат. Оно, конечно, подороже 50 рублей, но наличка бы тоже не помешала. А... Купюры вложены между слоями бумаги. Предусмотрительная женщина.
Матрена Саввишна хранила секрет недели две. А потом пришла в аптеку с высокой, тонкой как жердь дамой с поджатыми губами. Не в пример уютной и какой-то домашней Матрене, та была наряжена в элегантный парижский туалет, чем несколько выделялась из купеческой массы, которая до сих пор еще носила налет крестьянского происхождения. Как я поняла, часть купцов втайне гордилась тем, что произошла из незнатного сословия, а теперь может себе позволить куда больше, чем иные князья. Другие же мехом внутрь выворачивались, чтобы стать неотличимыми от дворянства. Так что ко мне принесло даму из другого лагеря.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |