Золотое руно Платформы-5. Пролог

Почему я поход наш пеше-конным назвал? А всё просто — сами мы с Егором пешком, но налегке топаем, а груз наш везёт лошадь по имени Дочка. Вот, такое странное имечко у единственной Егоровой лошади. На мой вопрос в самый первый день, когда погода была ещё вполне терпимая: "А какой породы твоя лошадь?" Егор ответил кратко: "Бэпэ." Я, как истинный тормоз, долго думал, что это значит. Постеснялся сразу признаться в неведении. После долгих и обстоятельных размышлений решил, что это значит "башкирская порода". Сообщил свою догадку Егору. Тот от смеха аж споткнулся, чуть не упал:

— Ну, да, в некотором роде башкирская. По Башкирии, ведь, идём. А, вообще-то это значит "без паспорта". Или, как вариант — безпородная.

Егорка сейчас сельский житель, хоть и родился, и вырос в городе. Здесь, неподалёку — в Магнитогорске. Закончил два ВУЗа — политех и педагогический. Ну, почти два. Первый бросил на пятом курсе — в армию ушёл. Попал в автовойска, немного в Чечне повоевал, во вторую чеченскую. Точнее порулил. Иногда под огнём. Самому стрелять не пришлось. Не очень удобно, держась за руль "Камаза", ещё и стрелять. Тем более, что было кому в ответку по зелёнке садить. После армии в педВУЗ поступил и его он, таки, закончил. Имеет специальность — тренер по туризму. Вообще-то, он — водник. В смысле турист-водник. Более того — мастер спорта в этом деле. Даже призовые места брал на чемпионатах России. Первым, правда, никогда не был. Потом, после окончания ВУЗа и спортивных успехов, женился. Но как-то так получилось, что семейная жизнь у него не заладилась. Пришлось даже жильё искать. Ничего лучше не нашёл, чем купить по дешёвке домик в соседнем с Магнитогорском районе Башкирии. В селе. Так что сам себя зовёт теперь модным словом "дауншифтер"4). Хотя, по моему мнению, товарищ мой идейным "шифтером" не является, так как не от хорошей жизни в деревню перебрался, а судьба, в виде неудачной женитьбы, припёрла. Живёт тем, что водит группы туристов и одиночных туриков, вроде меня, в разнообразные походы: пешие, конные, водные, велосипедные, лыжные, на собачьей упряжке... да, хоть на воздушном змее! В таком, вот, походе конном несколько лет назад мы с ним и познакомились. Приглянулись друг другу и, вот, уже который раз в поход пошли вместе. В этот раз получилось, что вообще вдвоём. Я продовольствие только оплатил, а Егорке наш поход вообще никакой прибыли не принесёт. Его самого позапрошлогодняя наша неудача с Иремелем заела. Хочет во что бы то ни стало на гору эту, таки, забраться. Но, похоже, и в этот раз не срослось... М-да. Не пускает нас к себе Кабан-гора. Так ещё Иремель называют.

Так, про лошадку нашу я уже рассказал. Егору, всё-таки, периодически приходится из палатки вылазить и перетыкать кол, к которому Дочка привязана. Переводить её на новое место, где трава не подъедена. А ещё в нашей компании есть собака. Здоровенный мрачный молчаливый кобель породы маламут5) с трогательным именем Мальчик. Имечко у псины абсолютно обманчивое, как название "Буратино" у известной российской огнемётной системы жуткой убойной силы. Я так думаю, что этот милый пёсик мною бы с удовольствием закусил, если бы Егор в первые же минуты знакомства с собакой не объяснил псу, что этот очкастый двуногий — "свой". Теперь я под такой же охраной, как и его хозяин. Кормит Егор своего пса один раз в сутки и явно не по объёму собачьего тела. Очевидным образом недокармливает собаку. В ответ на мой недоуменный вопрос: "А что ты так мало еды Мальчику в миску накладываешь? Ему же такой порции, да, ещё раз в день маловато будет," — заработал благодарный взгляд собаки и усмешку со стороны её хозяина. Егор потом пояснил: "А его не надо перекармливать. Он способен самостоятельно прокормиться. Что он и делает вполне успешно. Ты просто не очень наблюдательный. И, вообще, пусть спасибо скажет, что я ему его любимые макароны с тушёнкой раз в день даю. Да, и то, чтобы не забывал, кто тут хозяин." И, действительно, стал я потом замечать, что собака то и дело куда-то убегает, а потом возвращается с перепачканной кровью мордой. Хищник! Вот, и сейчас Мальчика рядом с палаткой нет — ушёл охотиться. Сожрёт кого-нибудь опять и вернётся людей и лошадь охранять.

— Егор, слушай. Мне почему-то кажется, что второй Великий Потоп близится. По крайней мере, поляна на которой мы остановились позавчера, уже частично подтоплена. Я тут пару часов назад по нужде выползал, так вода уже в десяти метрах от палатки. Дочка уже по луже шлёпает, как азиаты по рисовым чекам. Может, нам пора делать ноги? Не дожидаться прекращения этого лёгкого августовского дождичка, а? Или ты предлагаешь и дальше жабры отращивать?

— Мысль, конечно, здравая. В смысле, про ноги, а не про жабры. Но немного преждевременная. Во-первых, мне кажется, что, всё-таки, дождик этот стихает. Кроме того, ты на часы давно смотрел? Так, вот, сообщаю тебе, очкастый, что сейчас уже шесть вечера. Мы, по любому, не успеем засветло до Тирляна добраться. Да, и до любого другого населённого пункта. А в темноте идти по такой грязи и камням — только ноги ломать. Так что предложение твоё принимается. Но выходим утром. Когда светло станет. А пока надеемся, что местный потоп до нас не дотянется. Впрочем, уже почти всё равно... Так что спим.

— Ну, ты, брат, силён. Столько спать!

— Я верю в тебя, яйцеголовый — ты тоже сможешь.

На этом обсуждение наших планов завершено. Егор повернулся в мокрющем, чавкающем от влаги спальнике на бок и почти мгновенно засопел — ты гляди и, правда, уснул! А я с тревогой прислушивался к несмолкающему шуму дождя, к неторопливо плюхающей по луже Дочке. Вот, кажется, что уже не десять метров до воды, а вплотную к палатке волны от Дочкиных копыт плещутся. Лошадь тяжело вздыхает и решает прилечь. Где-то совсем рядом, чуть ли не в метре от палатки. С кола, что ли, сорвалась? И ложится она прямо в воду. Видимо, ей тоже уже всё равно... Вот, тихо вернулся Мальчик и забрался под палаточный тент у входа. Недовольно ворчит чего-то... Прислушивался, прислушивался я... и не заметил, как уснул. Словно выключил, кто меня...

А проснулся от тишины — сумерки раннего утра были полны какой-то ватной тишиной. Это же дождь кончился! Какое счастье — небеса смилостивились! Так, надо выбираться из палатки — небольшой дренаж организму требуется, лишнюю воду слить надо. Проклятье! Какое всё мокрое, противное... Может ещё полежать? Не-е! Выбираюсь, выползаю, а то, того и гляди, ещё немного влаги в спальник добавлю... А Егорка дрыхнет всё. Разбудить что ли? А, ладно, потом... Пусть ещё поспит — может очередной рекорд поставит. Где тут молния? Ага, вот, нашёл... Вжик... Что-то палатка болтается, словно растяжки ослабли... Так! Теперь, как бы Мальчик спросонья не куснул. Фу! Какой он мокрый... и псиной от него неслабо несёт... Ты, смотри, даже не шелохнулся, когда я на него чуть ли не облокотился. Сонное царство какое-то! Всё — вылез... Вот это туман! Блин, я пальцев своих не вижу на вытянутых руках! А вниз — только по пояс себя наблюдаю. И куда идти, если не видно ничего? Но надо, всё-таки, отойти хоть метров на десять. Так! Прямо нельзя — там кострище. Придётся, как всегда, налево сходить. Тем более, что справа от палатки Дочка вроде бы расположилась... И как бы не споткнуться о растяжки... Так, а где они? А вот, наступил, кажись, на одну. Она, что на земле лежит? Точно... Странно."

Молодой человек недоумённо наклоняется к шнуру растяжки, чтобы поправить натяжение, но верёвка оказывается не закрепленной совсем. Карл подтягивает конец растяжки к себе. А металлический колышек, к которому была закреплена растяжка, обрезан по уровню его забивки в грунт! На поверхности среза ни единого следа: ни пилы, ни кусачек каких. Поверхность гладкая и ровная, как зеркало. Карл осторожно, чтобы не запнуться ни за что, смещается к следующей растяжке. Там повторяется тоже самое... И так восемь раз. По числу растяжек. Потом, забыв об естественных потребностях своего организма, турист проверяет колышки, которыми прикреплено днище палатки к земле. Было прикреплено. Поскольку и от них осталась только верхняя часть, торчавшая над почвой. Мысли Карла в полном смятении: "Что за мистический триллер!?" И тут Карл осознает ещё одну странность, на которую сначала не обратил внимания. На растительность, на которой сейчас стоит палатка и он сам. Еланка6), на которой они остановились более двух суток назад, была покрыта густой и высокой, по колено, травой. Которая, конечно, под воздействием двухсуточного дождя поникла, полегла... Но она никак не могла превратиться в коротенькую травку высотой не больше сантиметров пяти! Молодой человек наклоняется ниже, чтобы рассмотреть траву получше: "Да, и грунт другой! Раньше был рыхлый, тёмный, почти чернозём, а сейчас какой-то глинистый, коричневатый... И каменистый... Что-то у меня голова плывёт от таких открытий. Всё, как в романе фантастическом... в том самом, про Платформу... Так! Надо Егора будить!"

Громко говорить Карлу почему-то не хотелось. Так что процесс пробуждения Егора подзатянулся. Пригретый с боку прислонившейся с внешней стороны палатки Дочкой и лежавшим в ногах Мальчиком туринструктор всё никак не хотел возвращаться в реальный мир из морфеевого царства. А потом ещё некоторое время не мог понять, о чём почти шёпотом ему толкует товарищ.

Когда оба незадачливых путешественника выбрались из палатки туман уже начал слабеть. Пока Егор рассматривал растяжки, траву, грунт и въезжал тормозящим спросонья мозгом в эти удивительные факты туман стал рассеиваться. Стало видно, что палатка стоит на каком-то взгорке, малым холмиком возвышающимся над продолжающей оставаться покрытой туманной мглой местностью. Кое-где из тумана высовывались верхушки елей. А с одной стороны от стоянки поднимался покрытый лесом склон горы...

Из животных первым пришёл в себя Мальчик. И вид он имел при этом чрезвычайно удивлённый. Шевелил ушами, ворочал носом, словно принюхивался к чему-то новому, неожиданному. Полными недоумения глазами посмотрел на хозяина, мол: "Человек, объясни ты мне, что за ерунда!?"

— Ну, не знаю, Мальчик! Не знаю... и не спрашивай даже, — на полном серьёзе ответил псу Егор.

Зашевелилась Дочка. Егор поспешил её снова привязать... А верёвка то её тоже ровнёхонько обрезана! Но лошадь совершенно не торопилась уходить куда-то. Наоборот, жалась к людям и собаке, чуть на ноги не наступала. И вид имела весьма испуганный.

Так и не пригодившийся наполненный дождевой водой до самых краёв котёл стоял на этой непонятной траве. Рядом лежали срезанные под уровень забивки в землю рогулины костровища и жердь подвеса. И самая удивительная вещь — пень, в который в самом начале их пребывания на стоянке Егор вогнал топор. Да, так его там и оставил... Топор до сих пор торчал в том пне. Но сам пень превратился в чурбак. Поскольку таким же неведомым образом был обрезан под уровень земли! А рядом — кучка насквозь промокших дров...

Тем временем подымающееся всё выше солнце и появившийся лёгкий ветерок стали разгонять остатки тумана... Перед глазами туристов лежит покрытая до самого горизонта лесом равнина, а за спиной — невысокий покрытый ельником хребетик, на небольшом безлесом отроге которого они теперь и стояли. Разинув рты.

— Слушай, Карл. Ты у нас самый умный, кандидат наук, всё-таки... Ты чё-нить понимаешь!? В наблюдаемой картине. А!?

— Это у тебя два высших образования... ну, хорошо, почти два. А у меня всего одно. И, вообще... Блин, ничего не понимаю! Мы что на Платформу перенеслись!? Ну, помнишь, Егор, я тебе ещё в первый день рассказывал о книге Вадима Денисова "Стратегия"7), о его сайте с вербовкой в тот мир8) и о том странном Кузнецове Иване Ивановиче, который мне работу заказал по анализу количества записавшихся на переселение на Платформу-59). Помнишь, я тебе говорил, что и сам туда записался... В шутку.

— Да, ну, тебя, фантазёр! Не гони пургу! Это же фантастика, всё-таки! Давай искать более реалистичные причины того, что мы здесь... Э-э-э, только не понятно где...

Солнце ещё поднялось чуть-чуть, и на востоке засверкала полоска какой-то реки.

— Километров пять, шесть... или семь до реки. Может это Белая!? Только я что-то не помню возле неё таких мест, — с сомнением предполагает пытающийся сохранить здравый смысл туринструктор.

— Слушай, Егор! А давай мы отсюда свалим побыстрее, а!? Что-то мне здесь неуютно. Торчим тут на виду!

— Ну, в целом — хорошая идея. Срочно сворачиваемся. А позавтракаем позже. В более интимном месте, — внезапно соглашается туринструктор. Как Егор не пытается цепляться за привычное, но и ему, честно говоря, как-то тревожно на этом отроге-пупыре.

Спешные сборы и спуск по покрытому крепким дёрном и кустарником склону в несколько сотен метров длиной не занял слишком много времени. И через четверть часа вся компания была уже внизу, под тёмным пологом елового леса. Перед самым началом спуска Егор в бинокль углядел дымы на горизонте. Очевидное человеческое жильё. На востоке и на юго-западе. И сейчас, остановившись на первой попавшейся в лесу полянке, решали куда, к какому человеческому жилью идти. Склонились к восточному варианту. Там, ведь, ещё и река имеется. В случае чего по ней и сплавиться можно. Даром что ли Егор турист-водник.

На остановке Егор, по-видимому, под воздействием мрачной атмосферы девственного елового леса, извлекает из гермомешка последние оставшиеся сухими вещи — разобранное на пару частей ружьё и патронташ. Ружьё — древняя, годов тридцатых прошлого века производства, тулка-горизонталка 12-го калибра. В патронташе — полтора десятка патронов: пяток дробовых на птицу, пять картечных на зверушек покрупнее и столько же пулевых, на всякий случай. В горной Башкирии медведи совсем не редкость. Краткое размышление во время сборки ружья, и в левый ствол заряжается картечный патрон, а в правый — пулевой. Люди наскоро перекусывают консервами и запивают скромный завтрак водой. Мальчику тоже достаётся полноценная банка тушёнки. А Дочке приходится довольствоваться скудной местной растительностью и вконец размокшей буханкой хлеба. А теперь — в путь. На восток. К реке и человеческому жилью. Компас, кстати, совершенно нормальным образом указывал своими концами на север с югом, оставляя утреннее солнце на востоке, как светилу и положено. С ориентировкой по сторонам света, следовательно, никаких проблем.

Спустя час петляющего пути в обход завалов стволов упавших елей, вокруг периодически встречающихся пятен болотинок, через многочисленные ручьи впереди замаячил просвет... и вроде бы какое-то жильё. Но странная тишина: ни лая собак, ни людских голосов, ни звяканья металла или скрипа какого. Даже вороньего грая не слышно. Вообще, не похоже, что там кто-то живёт. Только шум ветра в верхушках деревьев. И тревожно поэтому...

Друзья, замедлив шаг, приблизились к краю леса и останавливаются в густых кустах на опушке. Перед глазами — маленький, в шесть домов, посёлок. Сгоревший посёлок. Пожар, похоже, прошёлся здесь пару лет назад. Дожди уже смыли копоть с недогоревших срубов и печных труб зданий, сгоревших полностью. Заросли иван-чая и крапивы заполнили пожарище. И тишина...