| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Вам неинтересно?
— Меня волнует другой вопрос — причина нашей последней ссоры на обеде, Ваше Императорское Высочество. Надеюсь, мы не поссоримся снова?
— Вы отказались пить за провозглашенный мною тост, признаю свою несдержанность, мадам, но ваш поступок — открытое противостояние моим решениям в государственно важных вопросах.
— Ваше решение в вопросе с Пруссией возмущает не только меня, — пискнула Екатерина, которая провела немало времени, читая и изучая, найденные в кабинете предшественницы номера газеты 'С.-Петербургскія Вѣдомости'. Она очень волновалась и переживала, боясь наступить на больной мозоль, но это была самая необходимая провокация. Только услышав разъяснения от супруга его взглядов, можно вообще понять, куда она влипла, и как ей выжить. Все-таки Петр Федорович — правитель, а тезка Романовна — молоденькая девушка, здесь и выбирать нечего! Рискованное заявление Романовны, что все ждут сигнала от Екатерины, могут оказаться вымыслом, и тогда Кате Веточкиной ой, как не поздоровиться. Лучше принять сторону государя. Или непонятных заговорщиков? Но на Петра злятся, и, в то же время, ничего не предпринимают! Опять же, со слов тезки.
А так ли он плох, нынешний государь Российский? Вот на Катин взгляд совсем не плох, а хорош, слишком хорош, так галантен... Она только сейчас осознала значение этого слова, совершенно не применимого в той, прошлой жизни. Да и к кому его там было применять?!
— Да-да и приписывают решение в пользу Фридриха моему личному обожанию его персоны, — рассмеялся Петр, весело и очень по-мальчишески, — Совсем забывают мой возраст! Но ведь не отнять — Фридрих — военный гений нашего времени, и вы, помнится, сами, в кулуарах выказывали ему симпатию.
— Но зачем мир с побежденным противником? — вырвалось у Екатерины, — Вывод войск, отказ от захваченных территорий — в любом случае означает поражение!
— Мадам, взгляните на документы, — Петр перебрал пачку бумаг на столе и протянул два листа, — Это договор с Фридрихом, по нему наши войска остаются в Восточной Пруссии для поддержания международной стабильности и равновесия. Россия не выводит войска, ничего не теряет и не отдает. Жители Восточных земель принесли присягу российскому трону. Читайте! Я не доверяю Франции, кто бы ни сидел на троне, войска многочисленны и представляют постоянную угрозу нашим границам. Пусть между нами будут Прусские земли, которыми управляет грамотный стратег. Напасть на нас — сил не хватит, а вот принять на себя удар, если изменится ситуация, вполне сможет, при поддержке наших войск. Я уже распорядился пополнить склады, наши прусские войска ни в чем не будут нуждаться! Семь лет войны истощили нас... А вот по этому документу, в ближайшие дни, отправится к берегам Восточной Пруссии кронштадтская эскадра, чтобы прикрывать наши, российские, торговые суда. К тому же, мадам, вот донесения наших шпионов, — Петр протянул целую кипу листов разных размеров, расцветок и потрепанности, — В них, как Вы видите, говорится, что за нашей спиной, наши бывшие союзники: Австрия и Франция сами ищут мира с Фридрихом. Не находите ли, что вот это и есть — явная угроза благополучию России?
— А если это подделка? Только чтобы вы помирились с Фридрихом, и сделаны все эти письма по указу самого Фридриха?
— Вот два письма, их привез мне недавно посланник короля Пруссии Фридриха — Генрих Леопольд фон Гольц, это предложения о мире, писанные правителями Австрии и Франции. Посмотрите на подписи, они Вам должны быть знакомы, — Петр протянул Екатерине документы. Естественно, она внимательно прочла, на французском же написано. Подписей не знала и не могла ничего сказать, пришлось притвориться — кивнула.
— Эти документы — доказательства доброго и искреннего расположения Фридриха к России. Как после получения таких документов, можно продолжать ненужную нам войну?! Теперь Вы понимаете мои решения? — Петр приблизился к Екатерине и вновь приник к ее руке. Теперь поцелуй был обычным.
— Понимаю. Но почему Вы решились открыть мне все это сейчас, Ваше Императорское Высочество?
— Потому что вчера я увидел ту далекую, милую Екатерину из юности. Когда-то мы были друзьями, и Вы не испытывали ко мне ненависти, мадам. Я увидел, что маленькая девочка напугана, она боится. Не трудно узнать кого, пусть 'слово и дело' я упразднил, но не считаете ли Вы, что я в неведении о тайных разговорах тупых людишек, считающих себя во всем правыми? Брожение в гвардии становится несносным, вместо тренировок, обучению войне, мои офицеры предаются беспробудному пьянству и дуэлям. Хотя, какие это дуэли? Обычный мордобой, с последующим пьяным сном в объятиях противника. Я не настолько глуп, как меня рисуют мои недоброжелатели, чтобы не понимать: русские привыкли к мягкому управлению покойной тетушки, забыв железную руку моего деда — Великого Петра! Я же не допущу загнивания моей армии, офицер и солдат должен уметь воевать! Вот отсюда и все возмущения в бездельнице-гвардии. И потом, почему бы мне не заполучить такого умного сторонника как Вы, мадам, если уж между нами возникла оттепель?
Снова поцелуй ее руки, нежный, робкий, с надеждой. И взгляд, искренний, добрый, в нем полно ожидания, понимания. Но вот взгляд туманится, исчезают веселые искорки, уступив место затаенному пожару. Знаком Кате такой взгляд — так смотрят, в тайне желая женщину! Обжигает он Екатерину, манит, зовет, но не готова она пока к монаршим страстям! Опускает глаза и задает еще вопрос, что мучает ее:
— Ваше Императорское Высочество, просветите, зачем нам война с Данией, ведь кроме Вас, все недовольны?
— Мадам, буду счастлив! — супруг подошел к полке, где лежали свернутые в рулоны бумаги, вытащил одну из них. Развернул перед Екатериной на столе карту. Она с волнением рассматривала границы России, внимательно слушая объяснения супруга, изредка поднимая на него взгляд. Тогда он невольно замолкал, очевидно, ожидая вопроса, но, так и не дождавшись, продолжал:
— Включение в состав России герцогства Шлезвиг-Гольштейна это необыкновенные стратегические перспективы, мадам!.. Та держава, что будет владеть Шлезвигом, получает два важнейших военно-стратегических преимущества: во-первых, открывает своему флоту доступ в Северное море, во-вторых, способна без особого труда блокировать выходы из Балтийского моря... Шлезвиг — это ключ и к Балтике, и к важнейшим торговым путям, связывающим Англию с остальным миром! Вы представляете перспективы, мадам? Вот для чего России нужна война с Данией!.. И это мое наследство, несправедливо его дарить незаконным владельцам! Теперь Вы понимаете, для чего России нужна война с Данией? — супруг раскраснелся, глаза метали искры, он настолько воодушевился, расписывая перспективы, что стал необычайно красив... в глазах Екатерины. Внимательно слушавшей его и следящей за каждым движением руки по карте.
— Я — да, поняла, но почему другие этого не видят? Не видят ничего из содеянного Вами?! Откуда такая дремучесть? Ой... — поздно спохватилась Екатерина, ляпнув по-русски.
— Дре-му-честь? Что за слово, мадам? Сожалею, но Вы лучше меня знаете язык нашей страны.
— Ваше Императорское Высочество, леса в России густые, темные, и дневного света в некоторых местах не увидеть, их иногда называют — дремучие. Зайдешь в них и не выйдешь.
— Ха-ха-ха! Браво, мадам, точнее и не скажешь! — развеселился супруг, вновь схватив ее руку и одарив горячим поцелуем, не уступившим тому, самому первому. Только теперь он длился дольше, и Екатерина наслаждалась волнами, накатывающих на нее чувств, как неожиданно супруг перевернул ее руку и приник к распахнутой ладони. Теперь поцелуй изменился — это был жар и огонь едва сдерживаемого желания. Смелый язык, обжигающая чувственность губ... И она сдалась — нетактично вырвав руку и прекратив собственное томление.
— Простите, мадам, — мгновенно переменился супруг, нацепив маску холодного равнодушия, которая повисла криво, выдав его с головой, — Я проявил несдержанность, поддавшись восхищению Вашим умом!
— Простите, Ваше Императорское Высочество, я не ожидала и... — Екатерина поднялась и попыталась выйти из-за стола, Петр бросился ей помогать. Тут юбки окончательно запутались; карта, которую никто не придерживал, скрутилась и упала со стола между супругами. Они бросились ее поднимать и стукнулись лбами.
Отпрянув и разгоняя искры, мелькающие в глазах, Екатерина расхохоталась, потеряла равновесие и шлепнулась на пол. Следом послышался сдержанный смех супруга, уже лежащего на полу, на ее юбках:
— Осторожно, мадам, ваши юбки я взял в плен! — пошутил он.
— И каков же выкуп? Я буду торговаться! — игриво предупредила Екатерина, наблюдая, как постепенно все больше и больше сминаемой ткани оказывается под Петром, который медленно приближался к ней:
— А я завоевывать...
Они замолчали, а в глазах плескалось сначала детское озорство, сменившееся настороженным ожиданием первого шага к еще более близкому сближению. И вот супруги уже стоят напротив друг друга на коленях, между ними карта мира, которую Екатерина держит на манер шпаги, а Его Высочество осторожно отодвигает. Вот тихий шепот, слова едва слышны, но легко читаемы по губам, которые все ближе и ближе:
— Капитулируйте...мадам... Вам некуда бежать...
— Я и не хочу бежать от Вас...
Робкое прикосновение горячих губ, оно нежное, скользящее, дает возможность увернуться, оттолкнуть. Дыхание одновременно холодит и обжигает, бросает в омут и возносит к облакам. Все ощущения тела, жизнь, ее источник сосредоточен в маленькой точке -их слившиеся губы... Но его манит тонкий аромат духов и бархатистость ненапудренной в нарушении этикета кожи, дальше, все дальше по гибкому изгибу шеи... Губы возвращаются и соединяются, теперь они требовательны, жадны, не скрывают настойчивость и желание. Сердца громко стучат, шум от них оглушает, сбивает дыхание. Внутренний жар обжигает, требует выхода. Кажется, нет ничего важнее этого мига наваждения. Осторожное поглаживание обнаженных плеч и тут же жаркий поцелуй. Губы женщины возмущены — их предпочли молочно-белой груди, и они с трепетом ловят мужские в сети, и теперь сами продолжают сладкую бесконечную муку.
Сумасшедшее помутнение могло бы длиться дальше, и паркет показаться мягкой периной на царской кровати, если б не требовательный стук в дверь. Он отрезвил их. Его Императорское Высочество резко поднялся и помог встать Екатерине, одним умелым движением оправил ее смятые юбки, вернул спущенные рукава платья на место, шаловливо провел пальцами по кружеву корсажа, расправив и скрыв найденное богатство от чужих глаз. Екатерина тяжело вздохнула, пытаясь вернуться в реальность.
— Пардон, мадам! — и перед нею правитель, спокойный, замкнутый, чужой, словно какое-то мгновение назад ничего между ними не было.
Слуга доложил о визите канцлера Воронцова. Екатерина направилась к двери.
— Мадам, жду вас на обеде.
Напрасно Катя мечтала, переживая утреннее приключение: назвать обед с полста персонами интимным, язык не поворачивался. Скрыв разочарование, она позволила себе кокетничать с надутым канцлером, который помешал ей утром. Тот сначала опешил от счастья — обратил на себя взор молодой женщины, потом подтянулся, перышки расправив, гордо так выставив грудь колесом. Но Екатерина, добившись заинтересованности в ожившем взгляде, более вниманием его не наделяла. Заскучала и, кинув робкий взгляд на мужа, о чем-то беседующего с каким-то гостем в скромном костюме, явно не дворцовым постояльцем, ушла к себе, испросив разрешения у Его Высочества, сказавшись сильно занятой.
И потянулись чередою обеды, вечера, где Екатерина чувствовала на себе пристальные взгляды придворных. Его Императорское Высочество вел себя с женою отстраненно холодно, но с удовольствием развлекался и шутил беспрестанно с другими. Он постоянно был окружен знатными дамами и кавалерами — кругом общения, к которому Екатерина не принадлежала. Но грустить ей не давали: едва она выходила ко двору, тут же окружали мужчины, а подругой была княгиня Дашкова, постоянно отпускающая колкости. Некоторые Екатерину забавляли, некоторые казались неуместными.
Заметив холодок, с каким Ее Высочество встретила подругу, та решила вернуть потерянные позиции.
— Ваше Императорское Высочество, я пыталась к Вам прорваться, но меня не пустили! Не слушайте никого, я преданна Вам! — поспешила заверить Екатерину княгиня Дашкова, с первых же слов идя в атаку: — Все готово! Только подайте знак, и Ваши преданные друзья спасут Вас от тирана!
— Пока не время, не от кого меня спасать, — поморщилась Екатерина, Дашкова удивленно посмотрела на нее и пошла на попятную:
— Как будет Вам угодно.
'Какая ж скука, пора спать' — решила Екатерина и отправилась к себе.
Шаргородская ловко помогла ей переодеться, расчесала волосы и ушла в маленькую комнатку рядом с гардеробной, а высочество решило занять себя просвещением и направилось в кабинет.
Шел десятый день ее пребывания, ностальгия по прошлому не мучала, одолевала лишь грусть по несостоявшимся свиданиям с мужем, да его отчуждение в последующие два дня.
'Ничего, впереди вся долгая жизнь!' — оптимистично заключила Екатерина и открыла томик с Вольтером — совершенствовать французский и пополнять знания, которые раньше ей были не нужны. Но Вольтер на ум не шел, буквы затейливого шрифта расплывались, и она решила лечь спать пораньше, уже поставила книгу на место, как в спальне послышался громкий шум.
-Топ-цок-топ-топ-цок... Бум-цок!
Екатерина вбежала в комнату.
У ее кровати стоял высоченный детина в мундире зеленого цвета, стоял на одной ноге в белом чулке. Снятый сапог валялся рядом, мужчина пытался стянуть второй, но шатался и с трудом удерживал равновесие. Незваный гость весьма обрадовался, завидя хозяйку:
— Катенька! Я так рад! Я пришел! — растопырил руки, чтобы обнять-поприветствовать, и запрыгал зайчиком на одной ноге, с трудом лавируя между мебелью, постоянно на нее натыкаясь, а порою и снося.
— Кто Вы?! Как посмели?! — увернулась Екатерина, отбежав и встав за кресло.
Незнакомцу это не было преградой, приняв все за игру, он отшвырнул кресло в сторону, показав невиданную силу и, произведя грохот, похожий на выстрел пушки, сграбастал ее в объятья. Прижал настолько крепко, что перекрыл кислород. Екатерина забилась в его руках, но гость не обращая внимания, дотащил до кровати и кинул на нее.
— Катенька, любовь моя, какое счастье, я дошел! — и рухнул рядом.
Екатерина было обрадовалась — вырубился — от гостя нестерпимо разило перегаром. Но не тут-то было.
Мужчина подпрыгнул, встал на колени и, утопая в перине, принялся срывать с себя одежду: первым, птицей, полетел камзол, за ним расхристанная до пояса батистовая рубашка, обнажив мощный, накачанный торс, какой бывает только у спортсменов или статуй из древних времен. Внутри Екатерина обомлела от такой красоты. Намерения незнакомца стали ясны. Но на Екатерину приготовления впечатления не произвели, она подтянула ноги к груди и одним точным ударом обрушила их в красивейший пресс — мечту всех девушек далекого интернетного будущего, когда у многих мужчин, от долгого сидения за компьютером, на месте желанных кубиков отрастает округлый животик.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
