Госпожа поневоле или раб на халяву

И ни в одной из этих "мечт" не фигурировал долбанутый на всю голову подкидыш, с которым хлопот не оберешься. Блин, хотела бы геморроя, давно завела бы в доме постоянного мужика. А это ж даже не оно, это вообще недоразумение с градусником...

Эх, ладно. Не будем решать поспешно, все равно я не знаю пока, как от него избавиться и что мне за это будет. А посему займусь насущными делами.

Мне надо уйти почти на весь день. Вот еще ж головная боль, оставлять в родной квартире непредсказуемое оно. Блииииин... Хотя ладно. Вряд ли ему придет в голову громить обстановку, у него ж вреднометр против пакостей и вообще программа перевоспитания полным ходом. А с голоду не умрет. Только надо проинструктировать подробно, а то кто этого узника эротической совести знает, может, у них там, в пыточной, каменный век был. Хотя... От чайника он вчера не шарахался, и вообще к современным удобствам относился спокойно. Ну и ладно, рискнем. Как раз будет время все как следует обдумать, целый день вдали от родных пенатов — вполне достаточное время для принятия решения.

За этими мыслями я успела сварить кофе и переместиться в мастерскую. Мое утро лучше всего начинается там, где есть чем занять руки, пока мозг витает в облаках: высматривает с высоты правильные решения, надо полагать...

Кофе предательски кончился раньше, чем решение высмотрелось. Я вынырнула в реальность и обнаружила, что руки, как всегда, прожили кусочек жизни самостоятельно и плодотворно.

Рассмотрела карикатуру и хихикнула. Страдальцу лучше не показывать, а то у него градусник заклинит, причем навсегда.

И тут меня озарила интересная идея. Главное — выяснить, умеет ли недоразумение читать.

Недоразумение трогательно сопело в подушку, отбросив в сторону одеяло. Эх... Вот где на практике подтверждается народная мудрость про "пока спит зубами к стенке".

Прямо такой милый мальчик, трогательный аж по самое... То место, на котором, к моему удивлению, уже было не все так страшно, как я ожидала. Реснички длинные, тени на щеках полукружьями, никакого свирепо-нахального сверкания. И губки пухлые не кривит, и нос не морщит. Опять же, никакой воинственно выдвинутой челюсти. Вот в таком виде, может, и стоило бы... Зарисовать и на стеночку повесить. Чтобы точно знать, что оно не проснется и не пойдет дальше куролесить.

Я еще только протянула руку, чтобы осторожно потрясти спящую невинность за плечо, а он вдруг взвился, сел на диване, ошалело хлопая глазищами, и напряженно съежился.

Понятно. Опыт зверских побудок у организма имеется.

— Прочесть можешь? — сунула листок с пожеланием доброго утра под самый нос.

Глазищи моргнули еще несколько раз, тело кивнуло и вслух процитировало написанное. По-моему, так и не приходя в сознание. Ну и пусть спит дальше. Мне же и спокойнее. Может, он вообще до вечера будет отсыпаться.

Но надеяться на это не стала, потратила некоторое время, чтобы обеспечить пришельцу выживание, а себе неубитое жилище. Еще раз проверила, как там мое неожиданное "сокровище", укрыла непутевую тушку. А то выпинал одеяло на пол и теперь ежился от холода, скрутившись в рогалик. Но не просыпался. Заболеет еще, только соплей по всему дому мне не хватало...

Весь день я потратила на одну-единственную мысль. Про то, что совершенно не хочу менять свою такую удобную жизнь. Я даже кота после Яшкина так и не завела. Сначала не могла привыкнуть, что наглая усатая морда больше не придет целоваться с раннего утра, требуя взаимности и пропитания. Потом... Потом все как-то не складывалось, это же сколько лишних проблем... Приучать к лотку, прививки, когтеточки, вопли по весне из-за отсутствия здорового кошачьего секса... Яшкин был старый интеллигент, вросший в мою жизнь без особенных проблем, давно и прочно, а новый...

Короче говоря, я даже с котом все оттягивала, а тут нате вам. Не было у бабы забот, купила баба... порося, да еще какого! Отменного, можно сказать, свинтуса. Вот нафига мне такой домашний "любимец", от которого в хозяйстве никакой пользы, кроме вреда? Корми, одевай, воспитывай... Да еще и "условия содержания" специфические, экзотичнее, чем у какого-нибудь бразильянского игуанодонта.

И вот за этими мыслями я поймала себя на том, что складываю в супермаркетовскую телегу упаковку мужских трусов подходящего размера, а до них уже успела разжиться парой футболок, мужскими тапками и спортивными штанами... Жеееесть! Подсознание, ты офигело? Не, я понимаю, что нам сегодня неожиданно оплатили срочный заказ. Хорошо добавив за срочность. Очень так хорошо... Но это же не повод бросать деньги на ветер! Потому как, судя по экстерьеру на момент покупки, там, куда я собираюсь его вернуть, или своя униформа для "воспитуемых", или им просто вообще ничего надевать не полагается.

Подсознание молчало, как партизан в гестапо, пока я нервным зигзагом мерила пространство супермаркета. И с упорством хомяка набивала телегу тоннами еды и мужскими носками. Я сдалась на мужском дезодоранте и мрачно покатила покрякивающую от тяжести телегу к кассе.

Моему бывшему надо памятник поставить. Он хоть и перешел в разряд "экс" уже три или четыре защитника назад, но, как почти все они, остался со мной в самых дружеских отношениях. И на вчерашнее паническое "сос" по телефону отреагировал правильно. С утра моя лошадка фырчала моторчиком, как новенькая. Ну, так фигли — у товарища автосервис!

Иначе я бы со своими покупками скончалась еще на пороге супермаркета. И так пришлось бы таскать пакеты к лифту в три приема, если бы не крайне любезный сосед снизу. Поулыбавшись дядечке и поблагодарив за галантность, я, наконец, ввалилась в родные пенаты.

Владис:

Воздухом свободы я надышался полной грудью, потом пообедал, листая при этом одну из заумных книг мышиного любовника... Хотя, судя по таинственной лаборатории, которую я нашел — возможно, мышь не такая дура, как прикидывается.

Еще раз прошелся по всем комнатам в поисках, чем бы себя развлечь. Средство видеотрансляции новостей везде отсутствовало, зато я нашел средство выхода в глобальную сеть, быстро разобрался, как оно работает... Сначала радостно зачитался, выясняя, куда же меня все-таки занесло. Потом, используя уже сказанное мышью слово "мазохист", нашел кучу девайсов, гораздо более приятных и удобных в употреблении, как снизу, так и сверху. Бешеным разнообразием этот мирок похвастаться не мог, но и скудностью выбора не страдал. В основном все плетки и кнуты были созданы под мужскую, то есть мою, руку... Как, впрочем, и положено. Нет, женщин я пороть не очень любил, их гораздо приятнее было связывать и запугивать... Глупые человеческие самочки тряслись так, что у меня вставало на них почти сразу. А вот мужчин мучить мне нравилось гораздо изощреннее... Мужское тело меня не возбуждало, но вот стоны... мольбы о пощаде... все это заводило до потемнения в глазах.

Именно поэтому я отдавал дань уважения искусству Светлых... Потому что сам считал себя мастером в таких развлечениях.

Мышь вернулась как-то внезапно. Сначала в дом ввалилась шуршащая гора пакетов, потом кто-то на лестничной клетке минут пять ворковал мужским голосом, явно выводя пируэты вокруг... мыши?! И только потом она появилась и сама, все в том же балахоне, брюках и тапках.

Я выполз в коридор, подпер стенку и наблюдал за тем, как она раздевается, поглядывая на меня как-то слишком оценивающе. То ли ждала чего-то, то ли сравнивала с кем-то.

— Слушай, я тут в вашей сети присмотрел вполне приличные плетки. Судя по словам "скидка" и "распродажа" они не должны стоить очень дорого. Да и по фото видно, что массовое производство.

На те, что индивидуальные и под заказ, я любовался долго... облизывался, вспоминая свой набор... короче, тосковал, иногда выходя дышать воздухом свободы.

Мышь посмотрела на меня, на кучу пакетов у входной двери и, по своему обыкновению, непонятно хмыкнула. Разулась и зашла в комнату. Протестов по поводу того, что я тронул ее устройство, не выражала, подошла и уставилась на экран.

— Гадость какая, — сказала она с искренним отвращением через пару минут.

Оглянулась на меня, как-то очень внимательно:

— Ты ел?

Я задумался... Поужинать еще не успел, так что, помотав головой, пошел на кухню — ждать, когда меня покормят.

Мышь как-то меланхолично стала перетаскивать пакеты из прихожей в кухню, где сгружала их прямо на стол. Вот ведь свинья, а не женщина! Дьявол ее покусай!

Наказание за правдивые мысли тут же вдарило болезненной волной по телу. Хаискорт! Но ведь я прав! Свинство же... с пола — на стол! А до этого вообще неизвестно, где эти мешки валялись...

Мышь тем временем спокойно вынула из горы грязной посуды одну тарелку и одну ложку, включила воду и быстро их помыла. Поставила на свой край стола и нырнула в шуршащую гору.

Марбхфхаискорт! Я не понял! Мало того, что даже свободного уголка на столе, где с едой притулиться, не осталось, так она и посуду только на себя одну помыла? И что? Кормить меня здесь тоже не собираются?!

— Слушай, ты бы пакеты свои со стола убрала, а? А то где я... мы есть будем?

— А мне не мешают, — абсолютно равнодушно пожала плечами мышь, доставая из мешка банку и выливая из нее к себе в тарелку что-то вкусно пахнущее настоящим мясом.

Я сглотнул голодную слюну, с тоской посмотрел на грязную посуду в раковине... Вспомнил воздух свободы и то, что я собирался тут прижиться... И еще попробовать соблазнить эту... это... черти ее... Жрать хочется, сил нет, и пахнет вкусно, аж мышцы в животе сводит...

Сделав огромное усилие над собой, встал, ополоснул одну тарелку и ложку и пододвинул под нос мыши.

Та подняла глаза, оценила мою кислую физиономию... опять хмыкнула, но как-то мрачно, и пробормотала:

— Что-то это все мне неуловимо напоминает... дежавю, блин...

Но вкусного в тарелку положила.

Поев, я принялся выковыривать из зубов мясо, раскачиваясь на стуле и вытянув вперед ноги. На глаза попалась картинка с рисунком про кастрюлю.

— Слушай, ты меня совсем за идиота держишь, да? Подписала вон все...

Мышь в это время явно думала о чем-то своем, поэтому отреагировала не сразу:

— Чего? — она нашла взглядом свои художества. — Ну, а кто тебя знает... Ты все понял, что там написано? — и, не дожидаясь ответа, опять уплыла в свою мысль, не обращая на меня внимания.

— И что написано, и что нарисовано... и не только на кухне! — вспылил я.

Меня просто бесило ее спокойствие и полное отсутствие хоть какой-то реакции. Ну да, не все женщины сразу бросались мне в ноги, но полного равнодушия ко мне еще никто не испытывал! Это... задевало! И, судя по радостно запиликавшему миадерпиану, унижало...

Пару минут она не реагировала, потом резко подняла глаза.

— Ты что, лазил в мастерскую?

До того как она задала этот вопрос, я себя виноватым абсолютно не чувствовал. Это она виновата — картинку заманушную на дверь прилепила, я на нее и повелся, как ребенок. А уж учитывая то, что я там нашел, абсолютно был уверен, что являюсь пострадавшей стороной.

Но вот взгляд мыши говорил об обратном... О том, что она разозлилась. Марбхфхаискорт! Ну и плевать! Черти всех тут забери... Я тоже зол!

— На меня никогда... никто... не смел... Меня никогда... никто... так... Хаискорт! Меня никто так не унижал, как ты!

Дальше наступила пауза в несколько секунд — мышь, черти ее поимей, молча смотрела в пол. Потом она встала и оглядела меня все тем же спокойным взглядом, только сейчас это спокойствие было каким-то неприятным:

— Я тебя не унижала, — очень тихо произнесла она, медленно и четко выговаривая слова. — Я тебя вчера впервые увидела. И жалею об этом с того момента почти непрерывно. Тем не менее, я все же пыталась помочь. А унижал ты себя сам, лелея свое раздутое самомнение и принимая на его счет любое слово или действие, не восхваляющее тебя, великого. Отсутствие здоровой самоиронии — первый признак идиотизма. Второй признак — желание нагадить там, где тебе пытаются помочь.

Высказалась, вся такая гордая, и вышла. Слышно было, как хлопнула дверь. Ну конечно, марбхфхаискорт! Помчалась проверять, что я там трогал из ее драгоценного хлама.

Вылетела она оттуда минуты через три, с тем самым корытом, в котором я утопил ее художества. Открыла дверь в туалет и ярко-синий раствор с ошметками раскисшей бумаги был слит в унитаз. Там ему и место!

Раскачиваясь на стуле, я большую часть действий скорее прослушал, чем увидел.

Потом мышь прошла в ванную, там оставила пустое корыто и резиновые перчатки, в которых с корытом бегала. Ну и вернулась на кухню, сверлить меня тяжелым взглядом.

— В общем, так, — наконец произнесла она очень спокойно и сухо. — Ты либо неисправимый пакостник, либо идиот. В твоем распоряжении была вся квартира. Я не против того, чтобы ты ел, спал, читал, смотрел все, что захочешь. Требовалось одно: не лезть туда, куда я лезть запретила. Потому что там полно опасного оборудования, потому что ты мог по незнанию испортить многодневный труд, потому что это место, где я работаю, — мышь всмотрелась в меня еще внимательнее. — Я не терплю там никого постороннего. Даже друзей, даже мужчин, с которыми поддерживаю близкие отношения. Тебе я прямо запретила туда входить. Теми самыми художествами, которые понятны и дебилу.

Она перевела дух.

Мужчины, дебилы, пакостник... Марбхфхаискорт! Похоже, я ее сильно разозлил. Непонятно только, чем — я же даже мстить ей не стал, просто порвал эту глупую картинку и вышел.

По мере того, как на меня выливались все эти претензии, голос мыши становился все холоднее. Еще раз осмотрев меня с ног до головы с таким выражением, словно в ее кухню влезло какое-то мерзкое насекомое, она продолжила:

— Но ты или не понимаешь, или делаешь назло. В любом случае, идиот ты или вредитель, убыток двойной: сначала нагадишь, потом тебя за это еще и наказывать надо. Тратить силы, время и нервные клетки, следить, проверять, запирать и прятать. Никакого удовольствия от избиения кого бы то ни было я не получаю, наоборот, мне это неприятно. Как объект для половых игрищ ты меня тоже не привлекаешь ни разу. Так с какой стати я должна ломать под тебя свою удобную и счастливую жизнь? Решать твои проблемы, кормить, одевать, обзаводиться той пакостью, которую ты нашел в интернете? У меня друзья, которым надо будет как-то объяснять твое присутствие. Мужчины, в конце концов. Еще можно было бы повыворачивать мозг на тему простого человеческого сочувствия, если бы ты вел себя, как нормальный... человек, понимающий элементарные правила. А так, извини, этот геморрой не про меня. Я не настолько добренькая. Как вызывается твое светлое начальство? Отвечай!

Марбхфхаискорт! Не слезая со стула, я обреченно махнул рукой в сторону ванной.

— Ошейник у тебя там мой валяется, в тряпках грязных, вместе с поводком. Вот на нем кнопка вызова...

Go home

На халяву 3

Владис:

Марбхфхаискорт! Светлый тут же возник прямо посреди кухни. К сожалению, не на середине стола, в пакетах, а на полу, четко на свободном месте, между по-прежнему сидящим на стуле мной и пышущей праведным возмущением мышью.