| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Не каждый гей сегодня — европеец!
Увы — бывают геи и такие,
Которые совсем не европейцы,
А — срамно молвить! — в жопу пидарасы.
Таких довольно, знаете ли, много.
Они шуршат в прозрачных дебрях ночи,
Их родина — це вовсе не Европа,
А место, неприличное для жизни
(Которое зовётся Украиной,
Хотя должно бы зваться Гондурасом.)
И пища их — не медуница с мятой,
А пакости, которые обычно
Они творят.
Так вот, такие гады
Фейсбученьку мою атаковали.
Желаю им сегодня простатита,
И свежих шишек геммороидальных!
// Написано в 2017 году, когда блокировки по доносам в Фейсбуке стали привычным явлением, а меня стали блокировать на месяц. Потому что гниды и пидарасы.
НОЯБРЬ, или ЁЖИК В ТУМАНЕ
Все мы немного у жизни в гостях,
Жизнь — это только привычка.
Ахматова
Я не знаю, зачем и кому это нужно.
Вертинский
То пописать в кустах, то купить винограда —
Вот и лето прошло. Нитью тонкого хлада
В жизнь вплетается страх. Надвигается осень.
Сорок пять, сорок шесть, сорок семь, сорок восемь -
Кто послал нас на смерть беспощадной рукой?
Бог? Природа? Иная подобная сволочь?
Оторвавшись от мамки — да в вечный покой.
Только вроде проснулся — а вот уж и полночь.
Чота как-то говённенько. Чо так? — хе зе.
Уж ни петь, ни плясать, не позвякивать шпорой —
Лишь чайкусику вдуть, да откушать безе,
Да шампусиком вмазаться, старостью скорой.
Всякий выпивший в чём-то немножко старик.
Всякий немощный в чём-то немножко как птичка.
Ань-Андревна права (кто тянул за язык?):
Жизнь — привычка. И, кстати — дурная привычка.
Нахуя смерть и время царят на Земле?
Я всю жизнь пробродил по каким-то базарам,
Промотался в какой-то свиной пастиле,
На коломенской ярмарке детских товаров,
На дрянной распродаже пустых колобков.
Я катал их, мотал по склоненьям-спряженьям,
Переженивал волосы чьих-то лобков,
Пережёвывал голосом чьи-то сужденья.
Что там дальше? Лишь холод и дым. Седина.
И зевает могила. Зевает и манит.
На огрызочке жизни повёрнутость на
Оптимизме дешёвом — кого же обманет?
Не меня, это точно. Я вижу насквозь
Всё паскудство и мерзость житейского ада.
Только злость. Только старая честная злость
Помогает мне жить среди вечного бляда.
И к чему я трудился? За совесть? За страх?
За какие блага? Всё погано и душно.
Мир — кусочек замазки в нечистых руках.
Я не знаю, зачем и кому это нужно.
// Написано по поводу собственного 49-летия. В тот момент дела мои были не просто плохи, а отвратительны. И это я ещё не знал, что будет потом.
NIHIL или НИЧЕГО
Покуда маетесь вы все, нежны и грубы,
Дирол с ксилитом защищает ваши зубы -
Один за всех.
А все — на одного.
И ничего не значит ничего.
Вкруг страждут озими от бешеной забавы,
Они наверное, нелепы и неправы,
Одни для всех.
А паки — никого.
И ничего не значит ничего.
И хрен бы с ним, что ничего чего не значит,
Пусть даже где-то там какой-то хрен маячит,
Один на всех.
А все — да ну его!
И ничего не значит ничего.
Я долго буду всем народам не полезен,
Что я в тьме времён восстал, уздой железен,
Савсэм адын.
Без этого-того.
И без ансамбля, кста. И ничего.
// Вот кстати да. Всю жизнь — без ансамбля. Один, бля. И с уздой на морде.
PS. Мне тут сказали, что строка про озими совершенно непонятна. Хорошо, напоминаю:
Октябрь уж наступил — уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад — дорога промерзает.
Журча еще бежит за мельницу ручей,
Но пруд уже застыл; сосед мой поспешает
В отъезжие поля с охотою своей,
И страждут озими от бешеной забавы,
И будит лай собак уснувшие дубравы.
Сочинителя этих строк вы уж сами как-нибудь вспомните. Вы его в школе читали.
URBI ET ORBI
И пидарасы, нужные в любви,
И оводья, набравшиеся крови,
И чресла рыб, холодных и распутных —
Все чем-то полны. Я один лишь пуст.
Но не бросай меня в терновый куст,
Горящий, Боже! Истин же — так много!
Чего ж одним везде у нас дорога,
Чего ж иным везде у нас почёт,
И лишь моей — звизда и низачот?
Но всё ж зудит назойливо в крови:
Чтоб встать на путь, сначала сделай выбор.
Вот пидарас, столь нужный для любви,
Любить не хочет — потому что пидор!
Он предпочёл любовной суете
На канапе, не подымая веки,
Лежать, блюдясь. Нам до него — навеки —
Как от простого pas — до fouetté.
Нам он себя не жаждает отдать
Поскольку мы не составляем повод.
И овод налетающий сосать
Ему не хочет — потому что овод
Предпочитает рыбие места.
А рыбе предпочтительней — глиста.
Она её спокойно поглощает,
Не верит никому и не прощает,
Своё взыскав.
И я — своё взыщу.
Не верьте, не надейтесь — не прощу.
// В принципе, можно было бы ограничиться и последними двумя строчками, но это будет выглядеть как-то несолидно и неактуально. Так что я сверху накрутил актуального (про ленивых пидарасов) и солидного (про балетные па, да ещё с французскими словами). А так... ну в общем как-то так, вот.
ОТВЕТ ФЕТУ или ХВАЛА ПАНАНДОЛУ
Везде пропало благородство.
Забыт и зодчий, и поэт.
Где духа мощного господство,
Где утонченной жизни цвет?
Нигде не встретишь Геликона,
На наших льдинах лавр не цвёл,
И нет у нас Анакреона —
Но есть волшебный панандол!
И в час, когда мне будет гадко,
Страданье чёрное вскружит —
Он снимет боль и лихорадку
И боль в коленке сокрушит.
А если так — к чему и лавр нам,
И мощный дух, и Геликон?
К чему нам музы, феи, фавны,
И нахуй нам Анакреон?
И Правда, честность соблюдая,
Глядит — а на весах у ней
Таблетка эта небольшая
Томов премногих тяжелей.
// Не проплачено, а зря.
РАЗДЕЛ ЧЕТВЁРТЫЙ, РАЗНЫЙ. ВЗГЛЯД И НЕЧТО
Всё, что не влезло в предыдущие три раздела
ОБ ВРЕМЕНАХ ГОДА
ВЕСЕННИЕ СТИХИ ОБ ОСЕНИ. ПОСВЯЩАЕТСЯ ВЕЧЕРНЕЙ ЗАРЕ
В сей озарённой тишине
Лягушкою хотится квакнуть,
На Мандельштама пастернакнуть,
И — ай-нанэ! И — ай-нанэ!
// Некоторые считают, что пастернакать на Мандельштама глупо и неприлично. Это они зря. Даже Козьма Прутков, и тот признавал, что глупо и неприлично шутить с женщинами, а пастернакать на Мандельштама вполне себе можно, особенно ежели умеючи. И особенно — на вечерней заре, когда вокруг цыгане, лягушки и прочие явления жизни! Вы как-нибудь попробуйте; уверен, что вам понравится.
ОСЕННИЕ СТИХИ О ВЕСНЕ. ПОСВЯЩАЕТСЯ ДАТЕ 18 МАРТА
I
В среду, восемнадцатого марта
Не дала Антону Клеопатра.
Так зато Антонию дала!
И при всём при том — превозмогла!
II
Странно: восемнадцатого марта
Не случилась смерть Ролана Барта.
А Комунь Парижская — была,
Только ничего не возмогла.
III
Также — восемнадцатого марта
Приняла ислам старуха Марта.
То есть, значить, в смысле померла.
Но при всём при том — превозмогла.
IV
Кстати: восемнадцатого марта
Не рождались классики поп-арта -
Даже непонятно, почему.
Впрочем, это нам не по уму.
V
Если восемнадцатого марта
Именины справят два ондатра,
То погибнет город Кинешма
(Или оскоромится весьма).
VI
Бают: восемнадцатого марта
Не бывает истинного фарта,
И не наступает лепота.
И погода завсегда — не та!
VII
Всё же восемнадцатого марта
Было восемнадцатое марта!
А могло же быть — второе января.
И, прикинь: весь день — заря! заря! заря!
// Написал я это сдуру в 2016 году. И накаркал! Потому что в марте следующего, 1917 года, было... ну вы помните, какая погода тогда стояла, да? Сейчас, когда я это пишу — июнь, а погодка как в начале марта. Ох, братцы, простите дурака, больше на такие темы шутить не буду.
ОБ ГРАДАХ
ПРО МОСКВУ. БЕЛЫЕ СТИХИ О ЛЮБИМОМ ГОРОДЕ
О Москве люди не очень многое знают,
расскажу вам лишь то, что доподлинно известно.
I
МОСКВА — ЗА НАМИ.
Это единственное, что известно о Москве точно.
Поэтому Москву не любят:
кто ж любит хуйню, которая
притулилась у нас за спиной — и уж, наверное,
не с добрыми намерениями! К тому же,
помимо очевидного педо-ахтунга,
в народной памяти
отложился ещё и страшный опыт заградотрядов,
которые располагались примерно там же —
за нами то есть,
и это важно.
II
В Москве — Москвичи. Москвич не имеет переда,
а только зад, потому что
Москва — ЗА ним, а если ЗА, то за задом,
а не перед передом,
а поскольку москвича со всех сторон окружает Москва,
то у него со всех сторон зад, а переда вовсе нет,
потому что иначе возникло бы противоречие с предыдущим параграфом,
и привет.
III
Из этого с необходимостию следует,
что Москвич есть одна большая Жоппа.
Поэтому Москвичей нигде не любят. Это и логично:
сложно любить человека, который со всех сторон
представляет собой одну большую Жоппу.
В частности,
Москвич ест Жоппой,
потому что больше ему есть нечем. Но
Жоппой есть неудобно, от этого все Москвичи злы, как неёбаные еноты.
А вы сами попробовали бы! Вот то-то.
IV
Москвичи заебательские.
Что это такое —
никто не знает, и поэтому
дополнительно не любят Москвичей:
неприятно ж не знать о людЯх самых главных вещей!
V
Вкруг Москвы располагается Подмосковье.
Если Москва — ЗА НАМИ,
то Подмосковье — ПОД ТЕМ, ЧТО ЗА НАМИ,
то есть ПОД-ЗА НАМИ.
У каждого человека, таким образом,
есть своё Подмосковье: оно в метре от его Жоппы
и на полметра примерно в глубину.
Или метр, для крутых.
У Москвичей тоже есть Подмосковье,
оно располагается там же, где и у всех. Москвичи, однако, умеют
туда ездить
и даже выращивать там Огурцы и Шампинионы.
Это, конечно, ловко — но Москвичи
известные ловкачи.
А ты попробуй, поживи с одной Жоппой кругом навылет —
тоже ловчилой станешь:
жить захочешь — и не так раскорячишься.
VI
Человек может приехать в Москву и стать Москвичом.
Для этого
ему в Милиции должны отрезать Харю
и оставить одну Жоппу.
Это называется Регистрация
и стоит немалых денег.
Все на свете люди
копят деньги,
чтобы пойти в Милицию и стать Москвичом. Но поскольку
денег, как обычно, не у всех на это хватает,
не все ещё пока Москвичи. Ибо Москва не резиновая, ведь правда же?
А вы чего себе думали,
замкадыши?
// Написано в те годы дальние, глухие, когда полицию называли милицией и люди ещё на что-то надеялись.
О ЗАМКАДЬЕ. ТОЖЕ БЕЛЫЕ СТИХИ
Иногда люди спрашивают себя — а что там, за МКАДом?
То ли простёрта окрест бесконечная равнина, нетронутая, как бы ещё не рождённая из пены снегов.
То ли край заокраинный тот — радостный весенний сад, где набухают почки хоббитов и сосочки эльфов, кои полнят воздух слюдяным стрекозьим шорохом.
То ли там зияет зев пустоты и пахнет в нём бастурмою, нугою и цуккертортом.
То ль лежат там под пеплом великие древние города — Рим, Воронеж им имя, и страшная Кострома Мон Амур, и Тюбинген, и Рейн, и поляны Монтаны, и древние дебри Калуги, и Курск подо Ржевом.
То ли там в лесах живёт Чикатило и стремится к добру.
То ли Бобчинский там и Добчинский бесконечно переводят себя на английский, и у одного получается Хампти-Дампти, а у другого Хумпти-Думпти, и никак они в том не сойдутся.
То ли вовсе не существует там ни времени, ни пространства, а всё пребывает в некоей нерасчленённости.
И всё думают, думают люди, всё изводят себя — и попусту!
Спите, люди, спокойно — ничего там, за МКАДом, нет! Лишь свищет чорный ветръ в пустоте извечной скорби.
// Ну и, конечно, "заборы, коровники" и прочие приметы лютого ада — они в замкадье точно есть.
ВЕНЕЦИАНСКОЕ
В пизду Венецию! В пизду!
Пущай прям тама возродится и
Взовьётся птицей какаду,
Продолжив старые традиции.
Иль — ладно, пусть сгорит дотла,
Как непубличная пчела
В краю берёзового сердца —
Чтоб слаще нам любить её
Внезапное небытиё,
Духмяным пеплом разговеться бы.
А дым отеческих гробов
Нам ныне смраден и суров.
// Автор, собственно, имел в виду, что в Венеции красиво, но сыро и холодно, так что было бы неплохо её согреть как-нибудь.
ПОЛНЫЙ БЕНИЛЮКС. КНИЖКА-РАСКРАСКА
ЛЮКСЕМБУРГ
Домики, домики.
Кто живёт в них? — ...
АМСТЕРДАМ
А вот велосипедики.
Кто тут ездит? — ...
БРЮССЕЛЬ
Небоскрёбы, небоскрёбы.
Кто сидит в них? — ...
// Автор бывал в тех краях, и там ему, в общем, понравилось. Что не отменяет справедливости того, о чём вы подумали.
PS. По поводу небоскрёбов: всё хорошее в Бельгии находится в скромных по виду домиках, а в небоскрёбах сидит ЕСовское начальство, состоящее именно что из... ну вы поняли.
ОБ ЖИВОТНЫХ
МОНОЛОГ ВОЛКА
Бессильный — прав. Не хочется мне кушать;
Нет, мне охота разбирать вины
Твои, щенок!
Я не устану слушать
Злой шёпот трав, которых ты пожрал
И истоптал копытами. И плачам
Жучков и паучков я внемлю. Да,
Я не забуду горесть мурашей,
Чей утлый дом ты разорил ногою
Преступною. И в сердце мне стучит
Прах бабочки, раздавленной, убитой
Навозным катыхом, что ты изверг
Там, на лужку. И бабочку запишем,
И усик переломанный букашки,
Зюзявочки, невинной, не познавшей
Святого чувства пламенной любви.
А ты её, бедняжку, искалечил —
Теперь никто её не поцелует —
Такую. И по поприщу земному
Влачить судьба ей праздный яйцеклад.
Я этого не в силах пережить,
И не могу простить. Идём же в лес,
Бог укрепит меня на правосудье,
И будет суд мой скор и справедив.
Надеюсь, ты достаточно упитан.
// Классическая басня Крылова, переписанная под современные реалии, с "дискурсом Жертвы" и всё как мы теперь любим.
О ПОНИМАНИИ. ЭССЕ-МИНИАТЮРА
Кто заяц? — В поле пидарас.
А кто медведь? — Лесной мудило.
Я это понял вот сейчас.
И — как из душа окатило!
// Да-с, так всё и было. В году это было в 2017-м. Тогда снизошло ко мне это значимое озарение. Знайте это.
ТРЕТИЙ ПУТЬ
Полюбившись со страстной Волчицей,
Всяк способен Добру научиться.
Кто испытывал похоть Козла -
Стать тот сможет служителем Зла.
А Ежа кто познает телесно...
Но о тех ничего не известно.
// И в самом деле, что-то я не встречал тех, у кого был опыт с Ежом или хотя бы Ежицею. Почему? Видимо, ежесношатели сразу исчезают из бытия, переходя на какую-то иную ступень развития. А как ещё это можно объяснить, сами подумайте?
Из этого вывод: все поиски Третьего Пути между Добром и Злом, Светом и Тьмой, Европой и Азией, Кока-Колой и Пепси-Колой, Томом и Джерри, ну и так далее — кончаются плохо. Потому что все, кто долго ищут этот третий путь, обычно его всё-таки находят, переходят на иную ступень развития — а там всё очень непросто! Имейте это в виду.
ПЕСЕНКА САХАРНОГО ПЕТУШКА, обращённая к ребёночку, его взалкавшему
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
