Время Крылатых. Часть первая. Серый холм

— Видишь?! Туда зашли, а обратно — никто! — Барс на несколько шагов отступил от двери, — Там они...

— Рохом, вон то ли дыра, то ли отдушина какая? — медведь таки отважился заглянуть за угол.

В самом основании мельничного сруба, почти скрытое зарослями крапивы, угадывалось чёрное прямоугольное окно.

— Вижу. — прошептал Рохом, — Точно отдушина. Последи за дверью, я сейчас...

Раздвинув крапиву, Рохом склонился над проёмом, стараясь держаться поближе к стене, и принюхался.

Сырое дерево, плесень и...

— Давно мельницу бросили. Сгнило всё. Вот в Трольме, уж на что мельница ветхая...

— Перк, заткнись!

Барсу был знаком этот запах с детства.

Ему не раз случалось свежевать добытых к зиме лиргов, выпуская на ослепительно белый ледник, дымящиеся сизые петли кишок, грифам и воронам на радость.

В затхлом подполе брошенной мельницы, разумеется, лежал не лирг.

— Я сейчас туда не полезу, Перк! Подождём, пока рассветёт.

Гризли заметно повеселел.

— Конечно! Утро вечера... того... сам знаешь.

Ракитник у плотины оказался надёжным укрытием от чужих глаз, но не от мошкары.

— Гнездо у них тут что ли? — ворчал медведь, закрывая рукавом нос.

— Перк, а ты ликаонов раньше видел? — спросил медведя барс.

— Отчего ж? В соседнем деце есть один. Урсагом звать.

— И?

— Чего 'и'? Рябой, как рябой! Две руки, две ноги, два уха, нос и хвост! В том месяце ящериц в Тарне наловил, чеснока накопал, на вертеле зажарил...

У Рохома кто-то пронзительно заскулил в животе, и барс легко ткнул себя пальцами в подреберье, как он часто делал в долгих охотничьих засадах.

— Перк, заткнись...

— Ты же сам просил про ликаонов...

— Про ликаонов, а не про ящериц!

— А-а. Э... — гризли надолго умолк, — Знаешь, мне нечего больше тебе рассказать про рябых. Может, конечно я не понимаю чего, но по-моему ликаоны лишь тогда зло, когда их в одном месте больше трёх собирается.

Рохом фыркнул.

— Такое и про комаров сказать можно! — барс яростно хлопнул себя по носу.

Остаток ночи прошёл в комарином писке и мучительном ожидании неприятностей.

Наконец, небо над рощей начало медленно розоветь.

Перк молча толкнул Рохома в плечо. Барс поднялся на ноги и стараясь как можно меньше шуметь, направился к мельнице. Замеченная Перком ещё ночью подозрительная дыра и вправду оказалась отдушиной, причём довольно узкой. Не дойдя пяти шагов, барс распластался в мокрой траве и с опаской заглянул в неё.

— Темно...

— Вижу. Давай так, — шёпотом предложил гризли, — я шарахну бердышом в дверь и подождём, что будет!

Крепкая с виду дверь всхлипнула от удара и повисла на одной петле. Перк толкнул её бердышом, а затем, пнул ногой, доломав окончательно.

За порогом обозначились деревянные ступени.

Гризли с опаской сунул нос за порог, пошевелил ноздрями, отступил за угол и шёпотом окликнул барса.

— Рохом.

Ему не ответили.

— Рох!

Тишина.

— Чтоб ты сопрел и свалялся! — пожелал Перк барсу и заглянул за угол. Рохома там не было.

Перку стало страшно.

Впрочем, не ему одному. Рохом, само собой не решился ломиться через дверь. Он помнил, что Бальдир говорил о лучнике. Поэтому, дождавшись пока грохот поверженной двери, отвлечёт возможных врагов, Рохом бесшумно проскользнул в лаз.

Мягко спрыгнув на хорошо утоптанный земляной пол мельничного погреба, Рохом вновь достал меч. Серые сумерки, проникавшие в погреб через отдушину, освещали лишь часть деревянной лестницы без перил, ведущей наверх.

Барс поводил мечом, затем прислушался, различил шаги Перка за стеной. Что-то капнуло ему на ухо. Рохом передёрнул плечами, брезгливо утёрся рукавом и прокрался к лестнице.

Запах, встревоживший его недавно, стал заметнее. Особенно рядом с лестницей.

Коснувшись ладонью ступеньки, Рохом отдёрнул руку. Тёплая влага мгновенно склеила ему пальцы. Рохом вытер руку о стену, перешагнул мокрую ступеньку и принялся осторожно подниматься по лестнице.

Здесь он и наткнулся на первое тело. Вернее, сначала барс обратил внимание на обильно забрызганные жирными чёрными кляксами серые жернова, а лишь затем увидел его.

Крупный, молодой с виду ликаон лежал в углу, за мельничными жерновами в центре зловещей чёрной лужи. Брезгливо поморщившись Рохом приподнял его за липкий от крови салакаш и перевернул навзничь. Живот ликаона был косо вспорот от левого подвздоха до правого подреберья. Удар был такой силы, что толстый кожаный пояс украшенный медными бляхами оказался разрублен и валялся рядом. Рохом поднял его из лужи крови и отцепил длинный боевой нож в коричневых замшевых ножнах.

Спрятав нож под хурку, нагнулся за валявшемся в углу мешком, и тотчас отступил в тёмный угол. Шаги.

Рохом конечно узнал поступь гризли, но окликать медведя не стал. Не хватало чтобы тот с перепуга угостил его бердышом.

— Рохом?

— Я. — отозвался барс, — Надо же, учуял!

— У тебя из пасти несёт.

— Свою понюхай. — огрызнулся барс, — тут мертвец.

— Наверху, ещё два тела. Один тот, со шрамом, про которого Бальдир говорил. Другой видимо лучник. — Нашёл что-нибудь?

— Так... — Рохом поднял мешок, снова склонился над псом, но обыскать его не решился.

Мешок убитого пса был чем-то плотно набит и изрядно залит кровью. Держа его перед собой, чтобы не испачкаться, Рохом поднялся по лестнице на чердак, откуда доносился голос Перка.

Мельничный чердак в своё время был перестроен хозяином под просторную жилую комнату с большим окном, широким дубовым столом и камином, выложенным из хорошо подогнанных гранитных плит, в дальнем правом углу.

Рохом покосился на засевшую в притолоке длинную стрелу с чёрным оперением.

— Этот хотя бы успел выстрелить. — стоящий у окна Перк указал на мёртвого ликаона возле камина, и лезвием бердыша отбросил полу его почерневшей от крови хурки, показывая рану от плеча, до середины груди.

— Да уж... — выдавил Рохом, — Развалило его...

— Ты на этого погляди.

Третьего пса Рохом сразу не разглядел, так как он лежал в тёмном углу, за перевёрнутыми скамьями. Отодвинув скамью, гризли ногой перевернул тело на спину.

— Угу... — Барс сразу же заметил на левой руке убитого две глубокие синюшные борозды, — Матёрый. Про него Бальдир говорил.

— В полной темноте и один против четырёх... — пробормотал гризли, — Силён!

— Думаешь, кто-то положил их в одиночку? — Рохом нашёл в себе силы оторвать взгляд от разрубленной до нижней челюсти головы ликаона, недоверчиво посмотрел на медведя и вдруг спохватился — Где ликаониха?

Гризли молча указал на окно.

Осторожно выглянув Рохом сразу же заметил торчащие из неглубокой ямы у плотины ноги в серых, отделанных беличьим мехом чукашах.

Рохом отступил от окна, уже в третий раз за ночь, ощутив прикосновение страха — будто натянутой верёвкой провели против шерсти. Барс нервно огляделся.

— Перк. — выдавил Рохом, — Что если он ещё здесь?

Гризли напрягся, внимательно всмотрелся в черноту лестничного проема, решительно вышвырнул в окно мешки с нахапанным добром и полез следом.

— Перк!

— А чтоб его об хряка!!!

Подоконник, на который взобрался гризли и ставень, за который он ухватился, будто сговорившись, с весёлым хрустом отломились. Тотчас под окном затрещала молодая ель.

— Ёлки тут... —

— Перк! — Рохом уже лез следом, — Перк, подожди!

У барса, получилось лучше. Мягко спрыгнув в траву, рядом с поваленной медведем елью, Рохом подхватил мешок и припустил за гризли. Он заметил, как Перк на мгновение задержался у тела ликаонихи а затем побежал дальше. Остановился и Рохом.

Самка лежала опустив руки и голову в канаву с порозовевшей от её крови водой. Из затылка ликаонихи торчала оплетенная кожей рукоять метательного ножа.

Бросив последний взгляд на мельницу, барс нырнул в овраг и побежал к роще.

До самого посёлка они шли молча. У ворот Перк обернулся к Рохому.

— Только в Рамире, никому ни слова! Я сам поговорю с... с кем полагается.

Из-за угла землянки показался Сварт. Молодой волк уже переоделся. Вместо заляпанного ряской плаща, и рубахи, на Сварте была серая кожаная куртка отделанная мехом выдры и коричневые замшевые сакаши, вместо высоких сапог мягкие чукаши на беличьем меху.

— Уже вернулись? — волк уставился на мешки, — Ого! Что там было?

— Бурн и девочки! — отмахнулся медведь, — Скука, в общем. Где Бальдир?

— Отец дома. Он сказал, чтобы я вас дождался и привёл. — Сварт по-прежнему не сводил взгляда с трофейных мешков, — Так что там было? Вы видели псов?

— Там барахло наше осталось, — гризли указал бердышом на выбитую дверь, — захвати, а?

Волк кивнул и исчез за порогом, а Перк ткнулся носом барсу в ухо:

— Я говорю — ты молчишь! Ушлые волчишки, за ними глаз нужен и ...

Что ещё было нужно, Рохом так и не узнал — вернулся Сварт с их мешками и пледами.

— А вы давно у Мигроса служите?

— Дорогу показывай. — оборвал его Перк.

Бальдир жил на окраине посёлка в домике на сваях, что стоял в заросшей полынью низине. Они подошли к лестнице и Рохом почуял как уютно тянет из-за приоткрытой двери теплом очага и жареным мясом. Барс тяжело вздохнул.

Бальдир тоже переоделся в белый льняной салакаш и простую кожаную хурку. Сидя на корточках перед очагом, волк щурясь от жара снимал ножом мясо с вертела в большую глиняную миску.

— Живы, хвала Мергену! — улыбнулся он.

— Я чую мясо, Бальдир! — медведь с облегчением сбросил мешки, поставил в угол бердыш, и в предвкушении потирая ладони, направился к столу. Рохом снял меч, поискал глазами гвоздь или крюк на стене и не найдя просто поставил его в угол рядом с оружием Перка. Плеснув на руки воды из стоявшего у порога деревянного ковша и вытираясь полой своего салакаша, Рохом окинул взглядом волчье жилище. Волчья изба, после жалкой землянки неведомого Скаги, показалась Рохому покоями какого-нибудь восточного сунафа.

Просторная, с большим очагом из серого и розового камня у северной стены и широким столом из гладких сосновых досок, посреди комнаты. Левая половина избы была отгорожена плотной занавесью. Видимо там была спальня.

— Сварт, за стол.

Похлёбка из дикой фасоли и печёная на углях зайчатина были великолепны. Затем Бальдир принёс большой кувшин холодного яблочного бурна и нацедил всем по кружке.

Ели и пили молча. Рохом видел как нетерпеливо ёрзает на своей скамье Сварт. Молодой волк то и дело бросал взгляды на Рохома, на Перка, на мешки, сваленные в углу, но начать разговор о событиях на мельнице в присутствии отца не решался. Бальдир казался абсолютно спокойным, однако Рохом слышал как пожилой волк несколько раз нетерпеливо шаркнул хвостом под скамьёй.

Гризли не спешил. Собираясь с мыслями, он долго чесал нос, сопел и кряхтел.

Наконец, когда барсу уже захотелось незаметно пнуть его под столом ногой, Перк степенно отхлебнул из кружки, зачерпнул из чаши горсть клюквы и отвалился от стола.

— Не знаю, кого они на мельнице ждали, явно не нас. В общем, Рохом первого уложил.

Барс и рад был возразить, но проклятый бурн внезапно хлынул не туда, куда ему положено.

— Хвала Урсулу, там был всего один ликаон, — продолжал медведь крепко хлопая натужно кашляющего барса промеж лопаток, — Да?

— УРРГХА-Х-Х!!!—

Копчёная заячья ляжка застыла на полпути к пасти Сварта.

— Я на лестницу! — геройствовал Перк, — И тут бац! Стрела!

— Мимо? — с надеждой спросил Сварт.

— Как видишь. Лучника я бердышом достал, а вот с матёрым повозиться пришлось! Я ору: 'Рох! Рох!!' Да, Рох?

— РРГХА-Х-ХАР-Р-Р!!!—

— В общем, башкой его об очаг приложил! Ликаониха в окно сиганула, да неловко как-то... Я её ножом и достал.

Скромно пожав плечами Перк крякнув, привстал, потянулся к кувшину, налил ещё.

Готовый провалиться сквозь пол Рохом, зажмурив слезящиеся глаза, давился собственным рукавом. Немного ошарашенный рассказом Сварт ковырял острым концом кости в носу. Невозмутимый Бальдир спокойно доедал второго зайца.

— Хоть одного живьём взять не догадались? — наконец произнёс пожилой волк, — Порасспросили бы...

Медведь прищурился и враждебно навалился грудью на стол

— Надо было тебя с собой взять, Бальдир! Подсказал бы!

— Может мешки их больше расскажут?

Все обернулись.

Перепачканные грязью и кровью мешки ликаонов лежали там, где их оставил Перк, у порога.

— Мешочек-то клеймёный. — заметил Бальдир.

На широкой лямке одного из мешков и вправду были нашиты три полоски ткани: одна красная и две чёрных.

— Что это значит? — спросил отца Сварт.

— Красные нашивки означают участия в крупных сражениях. Возможно и при Калее отличился пёсик этот... А вот про чёрные ничего не скажу. Сам впервые вижу.

— А какие ещё бывают? — вновь полюбопытствовал Сварт.

— Белые, у отслуживших в Хортаге. В молодости, зелёные встречал, у тех кто воевал за присоединение южного Олора. По всему — чёрные — это новое...

— Может нукарх? — предположил Рохом.

— Будь это нукарх, я бы с вами сейчас не разговаривал. — усмехнулся волк, — Ну, что развяжем?

Дождавшись разрешения, Сварт развязал тесьму на горловине мешка с нашивками и вытряхнул его содержимое на пол.

— Хм... — Перк поднял почти новые сакаши из грубой кожи, приложил к себе и с досадой отбросил, — недомерки они все!

Рохом отложил в сторону чистую рубаху с чёрным руническим шитьём у ворота, пару крепких рукавиц. Сварт вертел в руках небольшой нож с берестяной рукоятью. Бальдир внимательно рассматривал лезвие маленького походного топорика.

— Дай-ка это мне! — Перк попытался отобрать у Сварта круглый пенал из жёлтой кожи, однако молодой волк отпрянул от медведя и протянул находку барсу.

В пенале была карта.

Грязный клок тонкой кожи расчерченный извилистыми линиями и стрелками, исписанный на обороте непонятными символами.

— Колдунство злое... — буркнул гризли, отстраняясь от находки.

— Вряд ли. — криво усмехнулся Бальдир, безо всякого страха беря трофей в руки, — Это карта реки. Вот промеры глубин, уровни паводков, рыбные места... Знать бы, что за река такая? — волк вернул карту барсу, и Рохом, которому больно приглянулся добротный жёлтый пенал, тут же положил находку в свой мешок.

Во втором мешке к радости Бальдира, обнаружилась почти новая рыболовная сеть, игральные кости (Перк забрал), рыболовные крючки, старые штаны, портянки, да почти новая нижняя рубаха без рукавов.

Третий мешок порадовал больше. В нём были семь бобровых и четыре куньих шкурки (добыты прошлой зимой, как определил Рохом), Десяток разных наконечников для стрел, кожаный салакаш с меховым капюшоном и охотничий нож.

Последний мешок явно принадлежал ликаонихе. В нём оказалась вязаная хурка, богато расшитый чёрным олорским узором белый льняной салакаш и крепкие меховые чукаши.

На дне мешка обнаружилась пара крупных, гладких, будто обточенных водой, совершенно прозрачных камней.

Рохом показал камни Бальдиру.

— Видал когда-нибудь такое?