Мой идеальный смерч. Часть 2

— М? Чего? Немного пошутил? Слегка преувеличил?! — отшатнулась я от парня, чувствуя, как от гневного дыхания, заполнившего легкие, грудная клетка просто-таки ходит ходуном! — Да ты меня за нос водил, лягушка безмозглая?!

И с размаху пнула его по колену, так, что, не ожидавший этого, Смерч аж согнулся. И тут же замахнулась на него снова. Не зря, не зря меня брат мучил в детстве, когда приемы показывал! Вот козел! Обманывал меня!

— Эй-эй! Прекрати! — крикнул Смерчинский. — Маша, успокойся! Ты же девочка, а не боксер!

— Я кикбоксер, — попробовала я еще раз достать его ногой, но Смердяк ловко уклонился и одним махом оказался за забором, на территории цветника.

— Нет, ты девочка, милая и умненькая. Прекрати себя так вести!

— А ну, вернись, поганец, — прошипела я ему вслед, злясь и одновременно... и радуясь? — Вернись! Ты мне врал! Я тебя пришью, сукин ты сын!

Сукин сын возвращаться не захотел — мало того, он еще и засмеялся!

— Ты, гном, я тебя поймаю и убью. Я засуну твою харю в мясорубку и сделаю из нее фарш, а потом Князиху заставлю все это съесть! Котлетки из носа одного типа...

— Тихо-тихо, ты не маньяк!

— Я не маньяк. Я серийный убийца, — надвигалась я на Смерча, как зомби, только руки вперед не выставила. — Ты в каком гробу желаешь быть погребен, придурок?

— Я пока еще хочу жить, — изрек Дэнв, прислонившись к дереву, верхушки которого как раз достигали окна нашей кухни, и добавил лукаво. — Желательно, с милой девушкой.

— Смерть не интересуется у своих клиентов, хотят они на тот свет или не хотят, — надвигалась я на него. Парень бесстрашно следил за моими движениями. Ему до сих пор было весело. А я, как всегда, не вовремя запнувшись за какую-то корягу, остановилась.

Черт возьми! Он не любит ее, зеленую нежить! Нет, лучше так: "Господи, спасибо, что он не любит зеленую нежить!" Я вдруг так обрадовалась этой новости, что все моя злость по поводу того, что Дэнни меня обманывал, испарилась вместе с туманом. Я, обозвав Смерча еще парой нецензурных выражений, вернулась назад и пнула пару раз колеса ни в чем неповинного "Выфера", но добилась только того, что на первом этаже с шумом распахнулось окно, из которого вылезла сонная и очень злая соседка — тетя Клава, заревевшая белугой:

— Наркоманы несчастные! Хватит свои разборки устраивать под моими окнами! Я сейчас милицию вызову, выродки эдакие! Все вокруг своими шприцами закидали! Вон из палисадника. Вон! Ворье, хулиганы, дауны, — обозвала она напоследок нас.

— Мы не такие, что вы, — произнес Смерчинский очень спокойно.

— Такой красивый, статный, здоровый, — сильнее высунулась тетя Клава, — а наркоман! Где совесть-то потерял, парень?

— Ну что вы, я добропорядочный, — отозвался Дэнни. Тетка, глядя на него, орать стала меньше. Видимо, таких интересных нариков давно не встречала.

— Да-а-а?

— Да. Знаете ли, я даже не пью, — серьезно сказал парень.— И не курю. А своей будущее жене верен уже сейчас.

— Ну-ну, неужели?

— Да кого вы слушаете? — не выдержала я. — Да он только что с "зоны" откинулся! Ограбить вас хочет. Медвежатник он.

— Медвежатник... Бурундукова? — пригляделась ко мне тетя Клава. — Матери завтра доложу с кем ты тут шляешься! Совсем уже обнаглела — с преступниками связалась. Ох уж мне эта милицейская семейка!

И она захлопнула окно с шумом не меньшим, с которым его открывала.

— Это про тебя она сказала — "выродки", — злорадно сообщила я Дэну, вернувшемуся ко мне все с тем же виноватым взглядом широко раскрытых глаз. — Ну, ты и сволочь.

— Хорошо, хорошо, пусть про меня, — поднял он руки вверх. — Маш, ты простишь меня, сволочь?

— Нет. Тебя, сволочь, я не буду прощать.

— Я думаю, что да. Сволочи ведь честно раскаиваются. Чип, а у тебя будут проблемы из-за этой женщины?

— Моя мама тетю Клаву не переваривает. Она вечно на Федьку жаловалась... — хмуро отозвалась я. — Эй, не переводи разговор, гном! Вы что, с Ником сговорились надо мной поиздеваться?

— С ума сошла, партнер? Он вообще ничего не знает, — он попытался меня коснуться, но я так грозно на него поглядела исподлобья, что Дэн убрал руку и просто встал рядом со мной.

Я, потерроризировав его еще немного неприличными ругательствами, только тише, потребовала у парня-сволочи объяснений насчет его наглого беспринципного вранья.

— Моей целью было, расставание Ольги и Клары, — вновь повторил он.

— Отлично! А я тебе зачем была нужна в таком случае? — взвилась я.

— Я рассудил, — хмуро сказал он, глядя не на меня, а в темное небо, — что в помощники мне нужна девушка, которая будет бороться. За Ника. Если борешься — есть надежда на успех, если действуешь просто из интереса — ее становится меньше. В бою лучше дерутся не наемные солдаты, атакующие чужие края, а патриоты, обороняющие родную землю. Поэтому мне показалось, что если работать вместе с тобой, то у нас все получится. И мы сделаем так, чтоб ты осталась с Кларским, а он оставил в покое Ольгу.

— Бред какой. Может, ты действительно, наркоман, козел ты с откушенной задницей? — честно высказала я свою точку зрения, но его словам поверила. — Она тебе реально не нравится?

— Ну, она скорее для меня как сестра, — задумчиво отвечал парень.

— Как сестра, вы только подумайте! Хорошо, хоть, что не как брат. Но ведь ты на Князиху иногда... так влюблено смотрел!

— Да? — слабо улыбнулся парень. — Тебе показалось. Она, честно говоря, напоминает мне ту, которую я люблю, любил, вернее. Глагол в прошедшем времени — так будет правильнее.

— А это не Лазурная ли...

— Маш, не спрашивай об этом. Сейчас не спрашивай.

— Но...

— Пожалуйста.

И я не стала задавать этих вопросов — в синих глазах, в темноте кажущихся темно-серыми, виднеется что-то вроде затаенной боли. Буду я Сморчка расспрашивать, а он как заплачет у меня на руках, что я тогда делать буду?

— А зачем ты за все это взялся? Какая тебя нужда заставила "развести" Ольгу и Ника? — угрюмо спросила я.

— Об этом я расскажу тебе потом. Прости, я дал обещание, что все оставлю в тайне, — опять не стал ничего прояснять этот обнаглевший засранец — других слов у меня просто не было.

— Ты меня окончательно вывести решил? — сердито спросила я. Ха! Ну хоть теперь мне Князева не конкурент! Раз ее этот дебил не любит.

— Да, — отозвался Дэн, наклонился ко мне и вновь поцеловал: сначала в висок, потом в нос, затем в щеку, и только потом уже его губы коснулись моих вновь: очень мягко, медленно. Дэн умел делать так, чтобы девчонки рядом с ним таяли. Но я была бы не сама собой, если бы не проследила за тем, чтоб его глаза закрылись первыми!

А еще я жалела, что у меня нет длинных ногтей — чтобы до крови вцепиться в его мерзкие плечи.

— Мне пора, — сказала я через несколько минут, я с явной неохотой отстраняясь. — Мне пора, меня мама ждет.

Он сглотнул, подняв голову вверх (я не сдержалась, пощекотала его под подбородком, как свое котэ), и только кивнул растерянно.

— Что, Смерчинский, я тебе так понравилась? — лукаво глядя на парня, спросила я напоследок.

— Конечно. Но, по-моему, это ты не могла от меня оторваться, — весело отвечал он мне, гладя по волосам — не себя, меня, естественно. Понятно теперь, почему мое котэ любит, когда его по башке гладят...

— Н-да?

— Ага, точно. Я классно целуюсь. Правда? — самоуверенности ему было не занимать. Вот на кого мне надо равняться!

— Неправда. И сегодня я ненавижу тебя куда больше, чем всегда, парень, — сказала я злорадно, взяла его руку и, без стеснения положила прохладную ладонь Дэна чуть выше уровня собственного сердца, припечатав ее сверху своей ладонью. — Чувствуешь, мерзавец, как мое сердце бьется от ненависти?

"Почу-у-увствуй это!", — набросали тут же игривые головастики на большой стене, а орел в подтверждение пару раз покачал головой.

— Чип, а потом ты скажешь, что я тебя лапал.

И он поспешно вырвал руку, а я, захохотала, увидев его большие глаза и тупую улыбку, и смылась в подъезд, на ходу обзывая себя "извращенкой", а его "тупой последней сволочугой". Перед тем, как захлопнуть дверь, крикнула парню все же, что он все-таки редиска и слизняк.

— А ты очень миленькая, — отозвался он и помахал мне.

Я слышала, как быстро он уезжает, словно бы испугавшись чего-то. Не надо было его руку к себе едва ли не на грудь класть. Не думала, что наш Дон Жуан этого так смутится. А это оказывается чертовски приятно — смущать людей!

Вот так вот и прошел тот вечер, насыщенный событиями, как унитаз вредными микробами — это если верить рекламе.

Я осторожно подошла к зеркалу, висящему напротив кровати, и вгляделась в свое отражение: сонная, со взлохмаченными волосами и "рогами" на челке, почему-то бледная, зато с улыбкой на устах, взявшейся непонятно откуда.

Интересно, я нравлюсь Дэну?

Вспомнив о нем, я машинально провела пальцем по губам и сама перед собой засмущалась, как девочка-ромашка. Нет, точно, нравлюсь, чего бы он меня, такую милашку, стал просто так целовать — и не один раз?

"Жизнь прекрасна", — гирляндами загорелись огромные фиолетовые буквы где-то на подкорках сознания. Я расчесала волосы, протерла лицо освежающим тоником и даже намазалась кремом, недавно презентованным мне Настей. Все это время думала о Дэнве, не уставая улыбаться — дремлющее на стуле котэ явно удивилось моему поведению: с утра я обычно бываю злая, как некормленый трое суток дикий кабан.

Потом я вспомнила о нашей переписке и схватила с подушки телефон, попутно заграбастав подаренного мне Денисом синего тигренка. Ого, наш малыш мне пару раз звонил, да и какую смс мне Смерчинский прислал! Я, пару раз прочитав текст сообщения, тут же набрала ему радостный ответ, но, к сожалению, не смогла отправить — оказалось, у меня закончились деньги на счету. От разочарования я даже застонала и пнула кровать.

Ну, как всегда! Я мобильный неудачник, девчонки правы! Ладно, положу деньги, тогда и отвечу ему. Но я хочу пообщаться со Смерчем прямо сейчас...

Может быть, мне удастся отловить парня в "аське"? Я тут же включила комп, однако онлайн Дэна не было, чему я искренне расстроилась. Зевая, я выползла из комнаты, поплетшись на кухню, чтобы попить водички, столкнулась с мамой, которая уже с утра пораньше что-то готовила на плите и одновременно слушала радио. Какой-то полудурок-ведущий излишне радовавшийся раннему утру, призывал всех проснуться и "начать жить бодро!"

— Чего-то ты рано встала, — сказала я, с интересом суя нос в кастрюли.

— Мне сегодня нужно много успеть приготовить! — как-то нервно отозвалась мама, одной рукой листая книгу с рецептами, а другой, доставая что-то из холодильника.

— Зачем? — я уселась с ногами на табуретку около открытого окошка, за которым, прячась в зелени цветущих белым и розовым цветом яблонь, чирикали воробышки.

— Как зачем? — оторвалась мама от чтения рецепта. — Сегодня же Настины родители придут!

— Да? — я стащила со стола сыр, который мама хотела потереть в одно из блюд.

— Да, Маша, да. Я же говорила тебе недавно, что сегодня ее семья сегодня придет к нам в гости. — Продолжая рыться в холодильнике, отозвалась родительница. — У меня столько сегодня дел!

— Ну, вы же уже знакомы. — Вспомнилось мне что, действительно, родители как раз недавно говорили о том, что родственники Настасьи придут к нам в это воскресенье. Я тогда, помнится, тут же возжелала познакомиться с ее братом, которого девушка постоянно хвалила.

— Ну и что? — с жаром возразила мама, как стрекоза, летая по небольшому пространству кухни. — Маша, подай мне лук. Нет, этот слишком маленький, другой. А это слишком большой. Свадьба у детей через три недели, а мы все еще не слишком хорошо знакомы. Нужно лучше познакомиться, да и в деталях обговорить бракосочетание. Хорошо еще, что Лина взяла на себя все эти предсвадебные заботы.

Лина Антоновна — мама Насти. Она обещала устроить "грандиозную свадьбу" и очень активно к ней готовилась — куда активнее самой Насти. Родители будущей жены брата были людьми не то, чтобы невероятно богатыми, но довольно обеспеченными, и возможностей у тети Жени было немало. Брат-дуралей настаивал сначала, что свадьбу оплатит он сам, но родители Насти плавно осадили его, сказав, чтобы не рыпался, мол, это вместо приданного у Настасьи будет.

— Кстати, Мария, не забудь, что вечером ты обязана быть дома и присутствовать на вечере, — строго сказала мама.

— Я? Ма-а-а-м, но я же к зачету готовлюсь, — вспомнила я, что вообще-то вечером должна встретиться с Димкой.

— Ничего страшного.

— Мне в библиотеку надо.

Мама критично оглядела меня, поедающую теперь уже нарезанную для салата колбасу, и заявила:

— В библиотеку? Что же. Тогда и иди с утра. А чтобы вечером как штык была дома. Гости в шесть часов прибудут. И перед походом в библиотеку, — мама как-то коварно выделили эти слова особенной интонацией, — дорогая моя, уберись.

— Куда?

— Не куда, а где.

— Где? — трагически прошептала я.

— Везде. Все должно блестеть и сиять. В гости не только родители Насти придут, но и еще несколько их родственников, да и наших тоже.

— Но моя подготовка к зачету..., — опять начала я, потому что больше всего ненавидела убираться.

— Думаю, ты вчера уже очень хорошо подготовилась — столько времени в библиотеке проторчать, это же с ума сойти можно! Если что — сегодня ночью подготовишься еще, в том же вечернем отделе, — мама оторвалась от нарезки морковки и посмотрела на меня очень подозрительно. Нет, вы только поглядите на нее! Ей нравится меня мучить!

— Я уберусь, мама... — я скисла. С одной стороны, интересно поглядеть на Настиных родителей, и вкусненького откушать за праздничным столом, а с другой, я же не могу свое слово не сдержать? Как я с Димкой встречусь тогда?

Я постучала пальцами по столу.

— Я возьму твой мобильник, ладно? Мне позвонить надо старосте, чтобы кое-какие изменения узнать, — сказала я маме, выскальзывая из кухни и натыкаясь на братца, щеголяющего в одних домашних шортах, и растрепанную Настю. Они целовались, однако, увидев меня, отпрянули друг от друга. Пуритане!

— Доброе утро, малявка, — небрежно сказал Федор.

— И тебе привет, обезьяна.

— Молчи уж.

— Все ссоритесь? — миролюбиво спросила Настя и поспешила на кухню к маме — помогать. Я тоже честно предложила свою помощь, но поскольку кухня у нас была не слишком большая, и большое количество готовящих только мешало бы друг другу, мама выгнала меня, заставив идти убираться прямо сейчас.

— Пока тебя куда-нибудь не унесло, — сказала она и добавила загадочную фразу. — В объятия к библиотекарю.

— К кому-кому?

— Иди уже, — подтолкнула меня к выходу родительница. — Ой, Настенька, а что твой папа предпочитает из мясных блюд...?

Что ответила ей Настя, я не слышала. Крикнув, что начну уборку, как только позвоню, я поспешила в мамину комнату, нашла там ее телефон и набрала номер Димки.

— Да? — он взял трубку почти сразу, и голос у него был хриплым, чужим.