Отважная лягушка (рабочее название). Часть 1

— Ну, тебе виднее, — пожала плечами девушка и спросила. — Ела что-нибудь?

— Госпожа Приния лепёшкой угостила, — со вздохом потупила глаза невольница.

— И я тебе лепёшку принесла, — сказала хозяйка. — Извини, больше ничего незаметно взять не получилось.

— Пусть боги вознаградят вас за заботу, добрая госпожа, — дрогнувшим голосом пробормотала Риата. — Вы не забыли о своей ничтожной рабе...

— Опять начинаешь? — поморщилась Ника.

— Простите, добрая госпожа, — женщина в деланном испуге прикрыла ладонью рот.

Рождённая в неволе, не знавшая другой жизни, Риата пребывала в твёрдой убеждённости, что хозяевам надлежало льстить при каждом удобном случае и желательно побольше. Ника, всё ещё видя в рабах людей, а не одушевлённые орудия труда, прекрасно понимала всю лживость подобных славословий.

В первые дни она ужасно злилась на рабыню и даже грозилась продать, если та не перестанет льстить хозяйке на каждом шагу. Почувствовав серьёзность намерений новой госпожи, женщина поумерила пыл. Но накрепко вколоченные в сознание привычки нет-нет, да и давали о себе знать.

Ночевать вновь пришлось в фургоне, и Ника опять не выспалась. Кроме тесноты, духоты и запаха ужасно раздражала рабыня, которой то и дело приходилось выходить из повозки. В одну из таких отлучек девушка резко села, зло отбросив в сторону одеяло. Голова гудела, ужасно хотелось на кого-нибудь наорать. Большого труда стоило не рявкнуть на приоткрывшую дверку невольницу. Впрочем, той хватило одного вида разъярённой госпожи, чтобы, втянув голову в плечи, поспешно попятиться назад.

Вслед за ней хозяйка тоже выбралась из фургона. Небо почти очистилось от облаков, а на востоке уже показались нежные отблески приближавшейся зари. Вокруг погасшего костра, закутавшись в шкуры и одеяла, спали артисты. Услышав шум, один из них приподнялся на локте. Сонный взгляд Тритса Золта встретился со злыми, не выспавшимися глазами путешественницы.

Пробормотав что-то себе под нос, мужчина с удовольствием вернулся к прерванному занятию, а девушка поплелась к реке, машинально отметив, что ветер стих, и стало заметно теплее. Спрятавшись за кустами, Ника стянула платье, и тихонько повизгивая от холода, вошла в речку. Зайти далеко духу не хватило, настолько обжигающей оказалась быстрая, прозрачная вода. Быстренько ополоснувшись и стуча зубами, она выскочила на берег, где её уже ждала Риата с полотенцем в руках.

Купание помогло. Когда со стороны лагеря купцов послышались крики и шум, девушка взбодрилась достаточно для того, чтобы более-менее адекватно соображать.

Сборы соседей разбудили артистов, которые тоже один за другим потянулись к реке. В ожидании дальнейшего развития событий Ника, усевшись на волчьей шкуре, стала наблюдать, как ловко стражники выстраивают колонной связанных рабов, которых, на первый взгляд, казалось не меньше сотни. В основном крепкие мужчины с длинными отросшими патлами и зверообразными бородищами, хотя встречались и старики, и совсем молодые парни.

Невольно представив себя на их месте, девушка зябко передёрнула плечами. Глядя, как споро сворачивают лагерь, она решила, что работорговец уже забыл о своём вчерашнем предложении, но тут заметила всадника, направлявшегося к стоянке артистов. Узнав командира наёмников, Ника встала, застыв в тревожном ожидании. Всё обдумав, девушка поняла, что категорически не желает присоединяться к купеческому каравану, а недомогание Риаты только укрепила её в этом решении.

Ника честно призналась себе, что просто боится работорговца. И дело не в специфике товара и даже не в том допросе, который тот учинил ей вчера вечером. Просто Ника уже вдоволь насмотрелась на подобных альфа-самцов, уверенных, что весь мир существует исключительно для их личного употребления. Девушка знала, как болезненно самолюбивы данные субъекты, и понимала, что простой отказ может сильно ранить тонкую душу Туна Ралия.

Выход из этой ситуации, сама того не желая, подсказала невольница. И теперь её хозяйка надеялась выпутаться с помощью измождённого внешнего вида и синих кругов вокруг глаз от недосыпания.

— Доброе утро, госпожа Юлиса! — громко поприветствовал путешественницу верховой. — Господин Тун Ралий просил меня узнать, вы едете с нами?

— Здравствуйте, господин Тулин, — чуть поклонилась Ника. — Передайте господину Туну Ралию мою благодарность, но к сожалению, я не могу принять его предложение. Мне нездоровится. Пользуясь тем, что мои спутники...

Она сделала красноречивый жест в сторону артистов, с интересом следивших за их беседой.

— Задержатся в Каане, я тоже решила остаться и немного отдохнуть.

— У господина Ралия с собой искусный лекарь, — с сочувствием проговорил собеседник. — Быть может, прислать его к вам, госпожа Юлиса?

— Не нужно беспокоиться, господин Тулин, — заверила девушка наёмника. — Я нуждаюсь только в покое.

— Как пожелаете, — пожал затянутыми в кожу плечами мужчина. — Тогда прощайте, и пусть Пелкс пошлёт вам выздоровление!

— Прощайте, господин Тулин, — отозвалась путешественница. — Надеюсь, что небожители и вас не оставят своими милостями.

Развернув коня, всадник погнал его к повозкам каравана.

— Тун Ралий — богатый и влиятельный человек, госпожа Юлиса, — тихо пробормотал Гу Менсин. — Говорят, у него есть знатные друзья в Империи.

— Даже если это так, господин Гу Менсин, — девушка пристально взглянула на толстяка. — Я действительно неважно себя чувствую.

Неопределённо хмыкнув, собеседник обернулся к артистам, и махнув рукой, направился в деревню, важно выпятив брюхо. За ним, прихватив корзины, поспешили Ун Керат и Анний Мар.

А к хозяйке робко приблизилась Риата.

— Вы из-за меня не поехали с ними, госпожа? — пролепетала она, опустив глаза.

— Не только, — покачала головой Ника. — Не хочу иметь дел с работорговцами.

Она хотела добавить, что Глар Сасс тоже не внушает ей доверия, но замерла, знаком велев рабыне помолчать.

Актёры, неспешно шагавшие к деревне, вдруг бросились бежать, криками и взмахами рук стараясь привлечь внимание пассажиров выехавшей из ворот повозки, в которых девушка с удивлением узнала старейшину и его сына. Видимо, повинуясь приказу отца, тот натянул поводья, остановив торопливо трусившего ослика.

Между Хромым Хемоном и артистами завязался оживлённый разговор, сопровождавшийся энергичными жестами и тряской бород. Внезапно Гу Менсин, как-то резко успокоившись, поклонился, а тележка покатила догонять удалявшийся купеческий караван.

"Странно, — хмыкнула про себя путешественница. — У людей свадьба на носу, а они куда-то покатили ни свет, ни заря?"

Глава урбы вернулся примерно через час. Пока Ун Керат и Анний Мар выкладывали из корзин сушёную рыбу, лук, чеснок, капусту и прочие продукты, Гу Менсин щедро потчевал артистов новостями.

Хромой Хемон с Мапатом отправились в Меведу за невестой и её родителями, пообещав вернуться завтра к вечеру. Подтвердив все вчерашние договорённости, каанский старейшина категорически отказался платить деньгами, пообещав щедро кормить артистов и снабдить их едой в дорогу.

Не всем пришёлся по душе подобный гонорар. Корин Палл заявил, что деревенские получили от купцов и наёмников кучу серебра, а для служителей Нолипа, небесного покровителя театров, даже меди пожалели. Распаляясь все больше и больше, артист кричал, что лишь невольники работают только за еду. На что Гу Менсин резонно возражал, что полученные здесь продукты помогут им сэкономить деньги в Меведе.

Слушая их страстный диалог, Ника отчаянно зевала. Едва не вывернув в очередной раз челюсть, она громко осведомилась:

— Мы так и будем здесь стоять или переедем в деревню?

— Хромой Хемон сказал, что вечером за нами придут и разведут по домам, — поспешно сообщил толстяк, весьма довольный тем, что может отвлечься от перебранки. — Там мы будем ночевать, но питаться из своего котла.

Понимающе кивнув, девушка вспомнила убогую обстановку жилища старейшины и решила спать в фургоне, а вот Риата пусть воспользуется гостеприимством добрых жителей Кааны.

Всё ещё не угомонившись, Корин Палл хотел ещё что-то сказать, но Гу Менсин его опередил:

— Превий, найди свиток со "Змеёй и кувшином". Мы недавно её представляли, но все-таки надо повторить слова. Нам нельзя опозориться даже перед жителями этой деревни.

С трудом дождавшись обеда, Ника проглотила пару ложек каши и завалилась спать. Ближе к вечеру из деревни явился представительный мужчина, назвавшийся Ламотом, младшим братом Хромого Хемона.

Фургон артистов поставили во дворике старейшины. Посовещавшись, они решили, что в нём будут спать женщины и дети. Мужчины разбрелись по домам, прихватив скудные постельные принадлежности.

Племянник Хромого Хемона отвёл повозку путешественницы на другой конец деревни почти к самому берегу моря и велел остановиться у небольшого домика с прогнувшейся, словно седло, крышей, поросшей зелёным лишайником.

Видимо, услышав скрип колёс, из покосившихся дверей выскочила сухопарая женщина в застиранном хитоне, с обвязанной тряпьём поясницей.

Даже не дав провожатому возразить, она тут же закричала:

— Куда мне этих бродяг девать! У меня детей двое, коза с козлёнком! Мужа Нутпен прибрал, так теперь Хромой Хемон покоя не даёт! Пусть твой отец их к себе забирает!

— Мы много места не займём, — попыталась немного успокоить разъярённую хозяйку Ника.

— А ты кто такая? — подозрительно щурясь, поинтересовалась та, как будто только что заметила гостью.

— Путешественница это, тётка Роза, — опередил её с ответом паренёк. — В Империю к родственникам пробирается.

Женщина подошла ближе, пристально вглядываясь в лицо Ники, так, словно плохо видела.

— Что же вы, госпожа, с этими бездельниками и бродягами в путь пустились? — чуть сбавила тон Роза.

— Так получилось, — виновато пожала плечами девушка, предупредив. — Я буду спать в фургоне, а вас попрошу приютить мою невольницу.

Заметив, что собеседница начинает хмуриться, заверила:

— Она не доставит вам неудобств.

Воспользовавшись их разговором, парнишка-провожатый поспешно скрылся, посчитав свою миссию выполненной.

— Ну, если так, — проворчала хозяйка дома. — Оставайтесь.

К счастью, в небогатом вдовьем хозяйстве отыскался полуразвалившийся сарайчик для недовольного ослика.

Риата к перспективе ночёвки в доме, переполненном людьми и скотиной, отнеслась без особого энтузиазма, но спорить не стала.

На следующий день Риата действительно выглядела лучше. С обычной для себя лёгкостью она умудрилась найти общий язык с Розой, узнав её трагическую, но такую типичную историю. Младшая дочь в семье, она рано вышла замуж за своего односельчанина. О покойном муже женщина говорила без особой любви или уважения, упрекая того за мотовство. Случалось, семья жила впроголодь, потому что деньги, вырученные за рыбу, супруг тратил по кабакам и борделям.

Но настоящую нужду Роза с детьми узнала, когда супруг погиб, выйдя в море в непогоду. Её родители к тому времени умерли, а обременённый многочисленным семейством брат помогать не спешил. Чтобы хоть как-то прокормиться, вдова бралась за любую работу: чинила сети, собирала хворост, пряла нитки из купленной овечьей шерсти, даже разбила огород, сорвав спину, возделывая местную каменистую почву.

Умываясь, хозяйка слушала рассказ рабыни и с пугающей ясностью поняла, что горести чужой жизни не находят отклика в сердце. Она сочувствовала несчастной женщине, но как-то лениво, не от души.

"Какой же я стала сухой и чёрствой, — удручённо думала Ника, вытираясь, и неожиданно для самой себя до боли сжала зубы. — А меня кто пожалел? Кто мне хотя бы раз искренне посочувствовал?! Кроме мамы..."

Воспоминание о прошлом стегнули, словно раскалённым бичом. Слишком много там такого, от чего горько и за что стыдно до сих пор.

Раздражённо бросив опасливо притихшей невольнице полотенце, Ника буркнула:

— Помоги причесаться.

Сама не ведая того, Риата своим рассказом всколыхнула скопившийся на дне души мрачный ил, который так и не превратился в равнодушные, холодные камни. Девушка, как могла, старалась отвлечься, заполнить голову другими более своевременными и актуальными проблемами, но снова и снова мысленно возвращалась в тот роковой день, когда она, измученная горем и пылающей совестью, решила свести счёты с жизнью, но вместо этого попала в новый мир.

Она погуляла по берегу, долго вглядываясь в светло-голубую гладь моря. Пытаясь забыться, спряталась от людей за густо разросшимися у реки кустами и многократно, до боли в мышцах и связках выполняла гимнастические упражнения, пока рабыня пасла осла.

Уже в сумерках в деревню въехали две повозки с людьми и вещами. Не останавливаясь, они быстро прошмыгнули в дом старейшины, где и исчезли, вызвав активное шушуканье местных жителей.

— Невеста с родителями приехали, — тихонько проговорила невольница. — И, наверное, жреца Немига привезли?

— А почему тайком? — обернулась к ней хозяйка.

— Потому что невесте полагается прибыть в дом жениха в праздничном платье, на украшенной повозке, — начала обстоятельно отвечать Риата. — А жених перед встречей с ней должен принести жертву богу покровителю — Нутпену и омыться в морской воде. Потом надлежит провести обряд жертвоприношения Ноне, хранительнице очага, и домашним богам. Далее следует церемония возжигания очага от огня из дома невесты. И всё это надлежит совершать пред ликом Нолипа, дабы его божественный свет отгонял от будущей семьи все беды и напасти.

— Так, значит, невеста с родителями приедет только завтра, — понимающе усмехнулась Ника. — А сейчас их как бы нет?

— Точно так, госпожа, — авторитетно подтвердила собеседница.

Видимо, Риата действительно прекрасно разбиралась в местных обрядах, потому что её предсказания начали сбываться с самого утра.

Ещё до восхода солнца невеста с роднёй тихо покинула деревню, жители которой стали усиленно готовиться к свадьбе своего старейшины. Ворота ограды, некоторые дома украшались гирляндами, сплетёнными из веток тальника, берёзы и можжевельника.

Жених в сопровождении папаши и толпы празднично одетых рыбаков отправился на берег, где после торжественного утопления ни в чём не повинного голубка, голышом вошёл в море, чтобы под пение гимнов погрузиться с головой в уже не такую тёплую воду. После чего здесь на гальке его торжественно обрядили в относительно белый хитон с красивыми серебряными пряжками на плечах и водрузили на мокрые волосы большой венок из виноградных листьев.

Возвратившись на родное подворье, жених вместе с матерью принёс жертву благодетельной Ноне и ещё кому-то из местных богов. На всех ушла одна средних размеров рыбка, торжественно сожжённая в очаге.

После чего папа с сыном удалились в дом для проведения некой настолько секретной церемонии, что тайну её бдительно оберегали два вставших у двери седобородых старца.

Пока мужчины пытались задобрить небожителей, женщины ударно трудились над свадебным угощением. По всей деревне пахло жареной рыбой, мясом, лепёшками, пряностями и ещё чем-то очень вкусным.